Он вскочил, будто выброшенный катапультой. Лицо словно лучилось. Он указывал пальцем на восьмой канал.
— Там! Вот оно, слава Богу!
Сник тоже вскочила, подхваченная его возбуждением.
— Что?
— Не что! Кто!
На всех каналах время от времени появлялись интервьюеры, опрашивавшие граждан на улицах. Часто люди просто отмахивались: «Не знаю». Но некоторые весьма энергично выражали свое мнение — за или против. Вот и сейчас убежденно говорила женщина — лицо ее на секунды заняло весь экран. Высветилось ее имя и идентификационный номер.
Донна Ли Клойд была привлекательной женщиной среднего роста, темнокожей блондинкой с голубыми глазами; цветом глаз она, очевидно, обязана депигментации. На ней было другое платье — не то, в котором он видел ее последний раз, хотя канареечного цвета туфли на высоких каблуках оставались те же.
— Лицо! Пятно на лбу! — воскликнул Дункан.
Сник, словно силясь вспомнить, нахмурила брови, потом улыбнулась.
— Та женщина, которая передала нам записку сразу же, как мы прибыли в Лос-Анджелес. Связная СК.
На лбу Донны Ла Клойд приютилась татуировка — маленькая черная свастика [от древнеиндийского «су» — хорошо, связано с благом и «асти» есть; можно перевести как знак «счастливого существования»; изображается в виде креста с загнутыми (под углом или овально) концами; кроме широкого распространения в индийской культуре, встречалась в символике Китая, Древнего Египта, в раннем христианстве и т. д. ] справа — знак принадлежности к подлинной секте Гаутама [(или Готама) в др. индийской мифологии один из семи великих _р_и_ш_и_ (мудрец, провидец; медведь); согласно многим источникам, семь риши, в бытность медведями, образовали семичленное созвездие Большой Медведицы; в буддизме Гаутама — родовое имя Шакьямуни].
— Я не верю ни одному слову этого возмутительного лживого послания, говорила женщина. Лицо ее оставалось серьезным. — Надеюсь, что гэнки, то есть органики, схватят этих жестоких, сумасшедших убийц, и правосудие воздаст им должное.
— Спасибо, гражданка, — поблагодарил интервьюер.
Мужское лицо сменило Клойд.
Дункан дал команду экрану вернуть запись изображения и задержать на экране лицо женщины. Он записал идентификационный номер Клойд в блокнот, лежавший на кофейном столике возле дивана. Затем Дункан вызвал на экран справочник жителей башни и выписал ее адрес.
— Она несомненно маскируется. Зритель должен верить, что она обожает правительство и смертельно ненавидит нас.
— Ты уверена, что она прикидывается?
Всего лишь несколько недель назад, когда Дункан, падре Кэбтэб и Сник вышли из иммиграционного центра, направляясь в Башни Комплекса Ла Бреа, к ним подошла женщина. Казалось, она намеревалась что-то сказать им. Вместо слов женщина сунула в руку Дункана записку и незаметно удалилась.
В записке для них содержалась инструкция встретиться с неизвестным в 9 часов вечера в Спортере — ближайшей таверне вблизи их квартир на двадцатом уровне западного блока башни. Неизвестный сам найдет их.
Клойд являлась связной подрывной группы, позднее получившей название Старый Койот — СК. СК выдала всем троим идентификационные карты и позаботилась о квартирах. Больше они Клойд не видели. До сегодняшнего дня.
Ее адрес: улица Трипитака, 12-й уровень. Профессия: систематизатор информации — исследователь, работает на неполном рабочем дне без контракта; имеет разрешение служить в любом неправительственном учреждении. НСП 0,5. (Это означает — наполовину субсидируемом правительством).
— Она живет в секции вииди, — сказала Сник.
— Калифорнийцы сказали бы — в секции блони.
— Слабаки… моллюски… — протянула она с неприязнью в голосе.
— Привет. Они же просто люди, предпочитающие не работать все время, чтобы иметь его для личных интересов, — успокаивал ее Дункан.
— Паразиты! А что станет, если каждый захочет работать от случая к случаю или вовсе бездельничать?
— Так поступают очень немногие. Забудь об этом. У нас есть заботы поважнее.
Заметив в справочнике сразу после Донны имя Барри Гарднера Клойда, Дункан выписал и его. Барри был мужем Донны, они жили в ее квартире. Он работал, когда это было так, официантом в высококлассном ресторане, постоянно посещавшемся высокими правительственными чиновниками и специалистами. Хотя Барри, как и Донна, числился человеком религиозным, ему разрешалось служить в ресторане, поскольку заведение было частным.
— Неплохой источник сведений для подпольщиков, — заметил Дункан. Выпивка и закуска развязывают язык.
— Вряд ли он кому-нибудь передает услышанное. — Сник с пренебрежением относилась к организации, к которой она и Дункан принадлежали совсем недавно. Он не упрекал ее за это: СК пыталась уничтожить их, полагая, что они стали опасными для нее. Если бы им удалось глубже проникнуть в организацию, приблизиться к ее руководителю, они сумели бы лучше использовать возможности СК — так считал Дункан. Иммерман-Ананда создал группу, именовавшую себя среди прочих названий КУКОЛКОЙ и Старым Койотом. Но дедушка был мертв. Значит кто-то другой возглавил ее. Разве что СК распалась, когда не стало лидера. Но ведь Иммерман не являлся местным шефом, следовательно, тот, прежний, должно быть, и возглавляет группу.
Существовал только один путь узнать истину.
Указывая на планы 125-го и 12-го уровней на большом настенном экране, Дункан излагал Сник свой замысел.
— Тот лифт ограниченного доступа, которым мы поднимались вместе с Лэйрдом и Кингсли, расположен слева от двери в квартиру. Направо полно общественных лифтов. Поднимаемся на двенадцатый уровень. Оказываемся недалеко от Площади Голубой Луны. Идем по восьмирядной улице к четырем блокам, затем сворачиваем на улицу Трипитака. Придется миновать четыре угла с уличными мониторами.
— И кучей гэнков, разыскивающих нас, — вставила Сник. — Да, но ничего страшного. Они наверняка считают, что мы еще прячемся в лесах. — Сник усмехнулась. — Ты непременно должен съесть яблоко, чтобы узнать, не отравлено ли оно. Или сунуть яблоко кому-то другому, чтобы он откусил его вместо тебя.
Наплечные сумки были упакованы. Уже подхватив свою, Дункан начал отключать экраны.
— Погоди-ка! Я хочу взглянуть на это.
— Болтовня на двадцать восьмом канале? — спросила Сник.
— Да.
Рассказывалось об убийстве Ананды.
9
— Чего я не понимаю, между прочим, так это каким образом предполагаемым преступникам удалось попасть в квартиру Мирового Советника? — сказал криминалист, профессор из Башни Университета. — В тех кратких сообщениях, которые мне довелось видеть, я, однако, не заметил признаков того, что в апартаменты проникали силой, если не считать повреждений входной двери органиками, когда они прибыли по звонку человека, назвавшего себя Кэрдом. И как могли, между прочим, три человека, хотя и хорошо вооруженные, убить всех тоже не безоружных охранников?
Кроме того, откуда предполагаемые преступники узнали, что Советник в квартире? Если верить сообщениям и тому, что мне поведали органики, квартира Мирового Советника не числилась в адресной книге города. Никто не знал, что у Советника есть здесь квартира. Кроме того…
Ведущий сказал:
— Извините, профессор Шинн. Давайте поочередно. Майор Хафиз, ответьте, пожалуйста, на первый вопрос: как преступники попали в квартиру Советника?
Майор Хафиз:
— Я не могу ответить в данное время, но я уверен…
Профессор Шинн:
— А как сумели предполагаемые преступники отменить все предохраняющие электронные схемы защиты и передать эти телевизионные послания?
Ведущий:
— Пожалуйста, профессор Шинн, не перебивайте.
— Как здорово, что есть люди, которые не проглатывают целиком все, что власти подсовывают им. Может, таких, как Шинн, станет больше, проговорил Дункан.
Пока еще правительство разрешает гражданам свободно обсуждать действия его и Сник. Но, если оно действительно запретит широкий обмен мнениями — слишком многие задают вопросы типа профессорских — поднимется волна протестов. Более того, оскорбленные граждане задумаются, почему правительство лишает их конституционных прав.
Правительство встретится с серьезными неприятностями, но он, Дункан, увы, не переполняется сочувствием.
Облаченные в форму, они вышли тем же путем, каким попали сюда, и закрыли за собой люк. Солнце щедро светило. Спутники будут фиксировать их движение, пока они не окажутся во входном строении. Затем заботу на себя примут мониторы — фиксировать каждый шаг на лестнице, в холлах, на улицах.
Про запас — пока органики не получат приказ просмотреть записи, сделанные по всему Западному Побережью. Однако ж сил на такое просто не хватит, а начнут, конечно, с пустынь и лесов. Когда же до гэнков дойдет, что разыскиваемая пара была в башне, придется просматривать ленты, снятые в этом районе. Но будет поздно.
Во входном строении они опять переоделись — в ход пошли на сей раз другие парики, шляпы, плащи. В квартире Ананды в изобилии имелись и костюмы и парики — и его самого и его «придворных». Одетая совсем по-другому пара спустилась на десятый уровень. Здесь они вышли и окунулись в движущийся послеполуденный поток.
За исключением верхнего и нижнего уровней башни, остальные были распланированы одинаково во всем их полумильном диаметре. Если смотреть сверху, каждый из ста двадцати трех уровней походил на мишень лучника. Яблоко мишени — огромная центральная площадь. Пешеходные дорожки — круги. Четыре прямых авеню, отходящие от периметра, прорезали круги и встречались на центральной площади. И прямые и кольцевые автострады пересекали площади поменьше — здесь располагались склады, магазины, гимнастические залы, катки, кегельбаны, театры с настоящими «живыми» актерами, местные таверны и ратуши.
Путники по лестнице вышли на пересечении восьмирядной улицы оживленной магистрали — кольцу внешнего периметра, и Блю Мун Стрит, которая рассекала башню с запада на восток. Они двигались по тротуару, заполненному пешеходами. Улица кишела велосипедистами, электромотоциклами и электромобилями. Мимо проехала патрульная машина органиков; двое внутри внимательно разглядывали прохожих через большие восьмиугольные темные очки. Дункан и Сник шли не торопясь, стараясь незаметно прикрывать себя поближе к стене, примериваясь к шагу других пешеходов.
Гэнкам и в голову не могло прийти, что они не заметили преступную пару. Небесно-голубое перекрытие над десятым уровнем пестрело ленивыми белыми облаками. Изображение солнца медленно плыло над ними. Его положение согласовывалось с тем, настоящим, солнцем над башней. На всех уровнях, кроме верхнего и нижнего, днем красовалось солнце, ночью — луна (если луна и впрямь светила на земных небесах). Оптический обман убеждал, что солнце находится в правильном положении в «небе», стояли ли вы в восточном или западном конце улицы или на центральной площади. Движение воздуха всегда составляло три мили в час, а температура — 75 градусов по Фаренгейту.
Обрывки разговоров в потоке прохожих долетали до Дункана и Сник.
— …говорят, Ананда был похож на халифа Гарун аль-Рашида [арабский халиф с 786 г. нашей эры (763?-809); фигурирует в сказках «Тысячи и одной ночи»; переодевшись нищим, он бродил по Багдаду, чтобы узнать, что говорят о нем подданные], он запросто ходил среди граждан Лос-Анджелеса как будто такой же, как мы… переодетый… хотел узнать, что думает обычный человек… кто такой, черт возьми, этот Гарун-аль Рашид?
— Ты никогда не видел сериала «Тысячи и одной ночи?» Где ты провел всю свою жизнь?
— …Гэнки не отвечают на некоторые вопросы. Они уклоняются от них.
— …Если они действительно утаивают от нас этот ФЗС, им придется дорого заплатить за это и…
— …Многих это приведет в замешательство. Если он говорят правду, за что же его обвинять?
— …Парень врет. Всего два миллиарда? Откуда он взял такую чушь?
— …Прямо восхищаюсь ими. Ты когда-нибудь слышал, чтобы кому-то так долго удавалось дурачить органиков?
— …В семь раз дольше? Если это так, надо провести лабораторные испытания ФЗС. Потом правительству не удастся морочить нам голову.
— …Мразь, настоящая вонючая мразь. Этих убийц следует засадить навсегда — и никакого телевидения чтоб не было, и…
Шествуя словно пара порядочных граждан, вышедших на прогулку, беглецы добрались до площади. Здесь они оказались в большом универмаге и вошли в дверь, над которой светилась надпись: Комната отдыха. Сейчас здесь находилось несколько мужчин и женщин. Дункан и Сник заняли отдельные кабины и переоделись. Покинула магазин уже другая пара… Миновав несколько блоков, они оказались у общественных лифтов. В кабине без попутчиков они поднялись на двенадцатый уровень. Обитатели одного уровня редко посещали другой.
На двенадцатом уровне они также разыскали магазин и повторили свой маскарад. Несколькими минутами позже пара была уже на пересечении улиц Семи Мудрецов и Викенфорд. Здесь они свернули направо. Мониторы на верху десятифутовых столбов с регуляторами уличного движения, которые торчали на каждом углу, имели две камеры, направленные одна к другой под правыми углами. Поэтому приборы не сопоставили свои видеопортреты Дункана и Сник с теми, которыми владеют компьютеры в центре. Случись такое, гэнки давно бы окружили преступников.
А может, у гэнков приказ следовать за ними на определенном расстоянии в надежде схватить их сообщников. Вряд ли. Слишком велико было бы искушение тотчас вцепиться в неуловимых преступников и доставить их в ближайший участок или в какое-то другое место. Эти двое ускользают как ртуть — сквозь пальцы, уж с ними-то ухо надо держать востро. Еще четыре перекрестка — и четыре сдвоенных монитора на каждом. Они дали небольшой крюк и вышли к нужному месту. Район был жилой, но народу на тротуарах хватало. Многие возбужденно разговаривали, яростно жестикулируя, кое-кто потрясал распечатками. Дункан и Сник, стараясь не привлекать внимания, незаметно проскользнули мимо, направляясь к апартаментам Клойдов. В конце концов, у них может быть здесь деловая встреча. Внешние дисплеи на стенах квартир почти сливались в один сплошной экран. Дункан остановился, словно любуясь этой картиной. По тому, что жители хотели видеть на уличных экранах, легко было судить об их психологии. Многоцветные быстро сменяющиеся образы и абстрактные фигуры, казалось, тяготеют к религиозной тематике. На заднем плане сверкала молния и нависло мрачное грозовое облако; за ним выглядывало сияющее солнце. Облако разрасталось и вот уже закрыло стену, устремляясь на зрителя, ослабляя образы. Потом удары молний стали столь частыми и яркими, что фигуры вновь осветились, а затем исчезли во мраке вновь.
Одной из фигур был Будда, обыкновенный сидящий монгольский Будда, который, взмывая ввысь, превращался в красивого индийского принца Сиддхартха [Шакьямуни (мудрец по имени шакья); Сиддхартха — его собственное имя, Гаутама — родовое имя; в буддийской мифологии — последний земной будда, проповедовавший дхарму (закон, моральным правопорядок, добродетель), в основе которой буддийское вероучение]. Он сталкивается и сливается с ангелом, светлокожим и крылатым, затем превращается в вытянутое тело с крыльями, сделавшимися вспышками молний. Изо рта его выскакивает темнокожая женщина, похожая на азиатскую индианку; теперь из ее уст стремительно появился человек, обросший бородой и усами, похожий на Христа. С его губ слетело арабское — Магомет? — изверглось от американских индейцев из древних лесов — Гайавата? [вождь племени могавков, проводивший политику примирения индийских племен; герой одноименной поэмы Г.Лонгфелло (1855 г.)] — уста исторгли койота, который выплюнул существо получеловека, полукойота — Старика Койота из американского мифа? — который изверг огромного белого кролика — Овассо, принадлежавшего к индейскому из племени индейцев Оджибвэй. И дальше: его большой рот вышвырнул гигантского черного [у западноафриканских народов Ананси — паук — мифологический персонаж, трикстер (от англ. trickster — хитрец, ловкач); выступает также как культурный герой: с ним связывают появление солнца и др. ] паука Ананси.
Казалось, эти метаморфозы бесконечны, но вот возник ребенок, охваченный пламенем. Затем весь цикл с Буддой повторился.