Нагнав жертву, Шрам вновь пристроился за Джорни.
...Тысяча пять, шесть, семь, восемь...- одними губами прошептал убийца. Стилет приготовился к удару.
В спину устремились сотни взглядов - отчего стала зудеть спина.
... Тысяча, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать...
Он едва не потерял драгоценные секунды.
... Тысяча двадцать, двадцать один, двадцать два ...
Единственный шанс, другого не будет.
- Папа, папа! - внезапно разнеслось над толпой.
Детский голос. Совсем еще ребенок, может быть лет пять-шесть.
И все вокруг стихло. Шрама словно оглушил гул толпы, и внезапно исчезнув, оставил лишь этот радостный возглас.
... Тысяча сорок, сорок один, сорок два, сорок три...
Глаза нашли девочку и еще несколько ребятишек стоящих рядом с ней. Они все словно цыплята окружали стройную, миловидную женщину, которая держа на руках совсем маленькую кроху, тревожно вглядывалась в толпу.
- Папа, папа!
Джорни заметил детей и помахал рукой.
... Тысяча пятьдесят шесть, пятьдесят семь, пятьдесят восемь...
Они увидели его, и на их лицах возникла довольная улыбка.
Этого Шрам не учел. Семья жертвы была здесь совсем ни к чему.
... Тысяча шестьдесят, шестьдесят один, шестьдесят два...
Тонкое лезвие коснулось шеи Джорни и мягко, словно в расплавленное масло вошло внутрь.
Краем глаза Шрам заметил, как исказилось лицо детей, какой испуг и отчаянье в один миг охватили их. Женщина смотрела на мужа, не веря в реальность произошедшего. Ее лицо сделалось бледно-серым, и из гортани вырвался ужасный, душераздирающий крик. Убийца не слышал его, но сердцем ощущал блуждающую вокруг смерть.
Мир будто специально замер и остановился, заключив странный договор с Кроносом. Секунды растянулись в минуты, и Шрам, негодуя, послал проклятия бессмертным душам. Ему ни к чему были эти сопливые стенания, рев детей и мольбы новоиспеченной вдовы. Работа выполнена. Но как ни утешал себя убийца, выполненная работа не принесла былого удовлетворения.
Поморщившись, Шрам нехотя посмотрел на багряную струйку крови, побежавшую по шеи и плечу Джорни - совершенно незнакомого человека.
- Иди в бездну! - прошипел убийца.
Резкий удар ногой должен был разрушить невыносимое наваждение. Пускай он отступит от плана, изменит собственным принципам, выдаст себя. Все и так уже давным-давно шло в обход рассчитанного плана.
Почти безжизненное тело развернулось на месте - Шрам встретился с лицом жертвы, на котором застыло лишь удивление и обида, что его прекрасная жизнь, оборвалась так внезапно.
Убийца плюнул в лицо Джорни и повторный удар заставил замершее время разбиться в дребезги и побежать с новой силой. Словно фарфоровая ваза, тело несчастного плотника распалось на миллионы крохотных песчинок, которые будто неуловимые слезинки сразу исчезли в лучах яркого солнца.
Последующая чехарда событий стала для убийцы настоящим испытанием стойкости.
Окружавшие Шрама люди очнулись и вонзили в него горящие ненавистью тысячу взглядов. Их лица исказились: лица вытянулись, носы стали крючковатые, а глаза расширись, загоревшись пламенем. Сейчас трудолюбивые плотники больше напомнили мерзких чудовищ, готовых вот-вот наброситься на беспомощную жертву.
Убийца ощутил бешеный ритм сердца. Он ликовал. Никогда в жизни его не обуревал непреодолимый страх, - и никогда в жизни он не находился на пороге собственной смерти.
- Идите в чистилище! - Шрам оттолкнул от себя несколько костлявых рук.
Толпа сжалась вокруг недавнего убийцы, готовая затоптать его или разорвать на части. На земляных лицах появился звериный оскал.
Шрам явно ощутил дыхание смерти. Его он не мог спутать ни с чем. Именно так ловили ртом воздух его бесчисленные жертвы, пытаясь, хоть как-то уцепиться за ускользающую жизнь. Сейчас на их месте оказался тот, кто так легко и непринужденно распоряжался коварной судьбой.
- Оступился!
- Проклят!
- Распорядился!
- Проклят!
-Пари закрутилось! - в унисон шелестели голоса, словно старый дремучий лес.
- Пошли вон! - Шрам ударил ногой нескольких нападавших.
Человеческие фигуры, звякнули, будто разбившийся сервиз и толпу накрыл песочный дождь. Убийцу переполняло внезапное превосходство. Еще никто не мог справиться со Шрамом!
Стилет поразил несколько податливых тел, которые разлетелись в одну секунду.
Гул накрыл округу. Убийца, внезапно ставший жертвой, отчаянно боролся за жизнь, уничтожая на своем пути одного за другим плотника. Кровавое оружие пело свою песню, наслаждаясь каждой новой смертью.
Лица мелькали по кругу. Руки, неестественно вытянулись, превратившись в кривые ветки. И как не изворачивалась жертва, его куртку разорвали в клочья, а на спине и шеи появились несколько кровавых шрамов.
Озверевшие работники дока продолжали нападать, и в какой-то момент Шрам понял, что ему явно не справиться. Силы были на исходе, а уродливые гримасы оживших мертвецов тянулись к нему, клацая зубами и стараясь дотянуться до шеи.
В следующий миг убийца взвыл по-звериному, опустив руки.
В один миг, над ним возникла огромная пасть ужасного чудовища, сверкающего чешуйчатой кожей. Вынырнув из морской пучины, извивающийся змей поглотил пирс, положив конец бесконечной схватке.
Шрам сидел посреди пустой комнаты. Напротив него стояло кожаное кресло бардового цвета, на котором словно судья Тианского правосудия , восседал недавний заказчик.
Незнакомец равнодушно взирал на убийцу, черными, словно чернила глазами.
Осмотревшись, Шрам не обнаружил в комнате ни одного окна, только дощатый пол и стены, будто его запихнули в огромный торговый ящик.
- Как ощущение? - поинтересовался незнакомец.
Ответа не последовало.
Лукавый взгляд заказчика осмотрел Шрама с ног до головы, остановившись на кровавых отметинах.
- Не привычно, не так ли? - перефразировал свой вопрос собеседник.
Убийца, наконец, кивнул и осторожно произнес:
- Кто ты? Зачем все это устроил?
- Ого, сразу два вопроса, - порадовался заказчик. - Я считал: ты более многословен. Клянусь, Серым городом, ты такого раньше не видел?
Не обращая внимания на разговор, Шрам опасливо подошел к стене и коснулся того места, где должно было располагаться окно. Обернувшись, он поинтересовался:
- Почему я это вижу? Трава чун-чун?! Ты подсыпал мне ее в еду?
- Не говори ерунды, - разочаровано поморщился собеседник и отвернулся. С шеи медленно соскользнул шарф, открыв лицо заказчика.
Он почти походил на человека. Почти лишь с той оговоркой, что у него был огромный прямой нос, занимающий чуть ли не половину лица, и напоминал стальной конус древних доспехов.
Шрам видывал и не таких уродцев на ярмарке в Диксиде и устрашающий вид незнакомца ничуть не удивил его.
- Может быть, перестанем играться? - скрипнул зубами убийца. - Если ты не подсыпал мне в еду всякую дрянь и не желал свести меня сума своими фокусами. Объясни, что происходит?!
- Я хотел поблагодарить тебя, Шрам, - простодушно ответил заказчик, не утруждая себя лишними объяснениями.
Поправив шарф, собеседник сверкнул узкими щелочками агатовых глаз.
- Я не ослышался? Поблагодарить?! - не понял убийца.
В подтверждение, заказчик кивнул:
- Не удивляйся, ты помог мне в одном деле. Все получилось идеально, без единой промашки.
- Постой, - остановил его Шрам. - А как же все эти мерзавцы, похожие на живых мертвяков и морской змей!
- А?! Ты вот о чем, - даже не смотря на заслоняющий лицо шарф, убийца понял, что тот улыбнулся. - Это всего-навсего антураж. Слышал такое слово? Ну, так вот - это он и есть. Позволь еще раз поблагодарить тебя за участие. И прощай.
Заказчик ловко щелкнул пальцами, и мир вокруг Шрама в очередной раз изменился.
Он словно угодил в вонючую трясину - ноги увязли в дощатом полу, который мгновенно стал жидким, стены начали закручиваться по спирали, а в нос ударил резкий запах уличных помоев.
Убийца хотел заорать, но быстро понял бессмысленность данного поступка. Медленно погружаясь в зелено-коричневую жижу, Шрам удивлялся собственной наивности и беспечности, с которыми он взялся за подобный заказ. Авантюра обернулась отнюдь не желаемой победой.
Тело практически погрузилось в деревянную трясину. Последний раз, взглянув на стремительно меняющийся мир, он с грустью вздохнул и набрал в грудь побольше воздуха.
Вокруг простирались болотные поля: ни дома без окон, ни равнодушного заказчика. Из топи то и дело вырывались огромные пузыри и быстро лопаясь, изрыгали из себя запах тухлых яиц.
Справа, в паре десятков шагов, стояло засохшее дерево. Его ветки причудливо изогнувшись, были раскинуты в стороны. На одной из веток сидел огромный ворон. Шраму не сразу удалось заметить этого странного гостя. Среди здешней хмурости и призрачной непроницаемой дымке, птица выглядела как неживой экспонат мрачного 'антуража'.
Позабавившись собственными мыслями, убийца цыкнул на неугодного наблюдателя за его позорной смертью. Но птица даже не дернулась, продолжая с интересом смотреть на погружающегося в трясину человека.
- Что, наслаждаешься?! - из последних сил выкрикнул Шрам, назойливой птице.
Ворон молчал.
- Ничего и на этого 'шутника' найдется каратель! - хихикнув, заявил убийца.
На этот раз ворон не остался безучастным. Болотную тишину разрезал резкий голос. Протяжное 'карррррррррааааа' разнеслось по округе.
Жижа ласково булькнула, и Шрам резко погрузился с головой, исчезнув в пустоте бездны.
С этого дня его жизнь изменилась до неузнаваемости. И он уже не знал, живет ли он или просто существует, в этом проклятом злыми и добрыми духами мире.
4
- Я лишь хочу узнать правду, и наказать виновных, - выпятив грудь вперед, авторитетно заявил констебль.
Человек в повязке скорчил надменную мину:
- Не говорите ерунды, мистер ищейка. Не в вашей власти бороться с бессмертными.
- О чем это вы?
- Вам не стоит лезть в запретный мир. Наш мир. Прощайте, мистер сыскарь, - не став больше ничего объяснять, одноглазый повернулся к Джинксу спиной и медленно пошел прочь.
- Я все равно докопаюсь до правды! - крикнул в след Форсберг.
Остановившись, одноглазый не оборачиваясь, прошептал:
- Упокой ваш дух, юноша. Видят бессмертные, я вас предупреждал.
В кабинет постучали и, не услышав ответа, настойчивый посетитель все же решился и открыл дверь. Протяжный скрип заставил констебля вздрогнуть и отогнать прочь навязчивые мысли.
Внезапный посетитель.
Джинкс дернулся - бумаги веером разлетелись в разные стороны.
- Ну-ну, к чему же так нервничать, - старший инспектор Ла Руф, мило улыбнулся.
- Простите, я не ожидал...задумался... слишком много вопросов, - краснея, попытался оправдаться констебль. Он ужасно не любил ошибаться, тем более прилюдно, когда его оплошность может стать предметов чьих-то разговоров. Правда стоило заметить один примечательный факт - его наставник не был болтуном и с житейской непосредственностью, относился к подобным вещам.
- Разве у вас остались дела? - Ла Руфа пробил кашель, и лишь избавившись от напасти, он добавил: - Или вы решили покопаться в прошлом и оживить какую-нибудь таинственную забытую всеми легенду?
- Вовсе нет, - не согласился констебль. - Меня больше интересуют свежие факты. К примеру, вчерашняя смерть возницы, мистера Фрита...
- Ах да, ваш ночной визит, - припомнил Ла Руф. - Что же вас так озаботило в смерти этого несчастного? Насколько я помню, обстоятельства установлены... Причина: сердечный удар. Ни увечий, ни признаков отравления. Что же тогда?
- Мне трудно объяснить...все слишком сложно... - замешкался Джинкс, подбирая с пола бумаги.
- И все же? - не унимался Ла Руф. - Я прямо заинтригован, вашей настойчивостью. Осмелюсь предположить, что ваше внимание привлек какой-то весьма занимательный факт. Прошу вас не тяните...
Глаза старшего инспектора призывно сверкнули, словно у волка желающего настигнуть бедную жертву.
- Ну, я не уверен, смерть мистера Фрита не единственная... Насколько я могу судить по имеющимся фактам, этой ночью произошла еще одна странная трагедия, - произнес констебль и затих.
- И в чем же схожесть? - удивился Ла Руф. - Неужели вы нашли еще одно воронье перо? Или кто-то сообщил вам, о потусторонних обстоятельствах? Демоны? Оборотни? Или что-то другое?
- Не совсем так, - покачал головой Джинкс, продолжая сохранять некое напряжение. - Дело в том, - он немного замялся и повторил. - Дело в том, что эти смерти абсолютно не похожи. И на месте происшествия, я не обнаружил вороньего пера. Но...
- Но что-то вас смущает?
- Без сомнения, - согласился Джинкс. - И в смерти возницы на улице Откровений, и в смерти юного вора в квартале Отрешенных, действительно существует, какая-то неуловимая нить.
- Какая? Потустороннее возмездие?! - с нескрываемой иронии поинтересовался Ла Руф.
Констебль нехотя кивнул, и опустил взор.
Придерживая больную спину, старший инспектор медленно доковылял до стеллажа с толстыми папками и, достав с верхней полки одно из давно забытых дел, зашелестел страницами.
- Бывают случаи, друг мой, когда мы выдаем желаемое за действительное. В ночи часто мерещатся невероятные страхи, в которые мы с легкостью верим и принимаем за чистую монету. Вот пример... - перед лицом констебля возник карандашный набросок ужасного волка, ходящего на задних лапах. Его злобный оскал был чем-то нереальным и занимал практически треть всего рисунка. - Его считали напастью восточных лесов и ежедневно устраивали настоящие облавы на местные лощины. Говорили, что оборотень по приказу темных сил отгрызает головы несчастным крестьянам. И каждый, включая и меня, безоговорочно верили подобным слухам. А на деле, оказалось, что двое душегубов, специально нагоняли страх на здешние края. И оборотень оказался всего лишь шкурой убитого медведя с приделанной к ней головой волка. Обман. Понимаешь?
- Понимаю, - согласился Джинкс.
- А вот еще.
На желтом листе красовался выцветший рисунок двухголового человека изрыгающего огромное пламя.
Кашлянув кулак, Ла Руф продолжил:
- Занятная надо заметить была история. Западную часть города, квартал Чужеземцев поверг в ужас некий двухголовый демон, способный летать и карать пламенем, будто мифический дракон. Но в итоге. Убийцей оказался обычный житель города Рунс, страдающий слабоумием.
- А его невероятные способности? - напомнил констебль.
- А невероятные способности, лишь домыслы и страхи напуганных до смерти горожан. Они сами наделили его такими сверхественными способностями как пламя и крылья. На самом деле, когда мы его поймали, он напоминал жалкого щенка и не мог причинить боль даже старику Фоли, нашему вечному дежурному, которому в обед сто лет.
Вслед за двуглавым злодеем, перед глазами мистера Форсберга возникли примеры некогда ужасных убийц, наводивших страх на весь Прентвиль: люди со свиными головами; худощавый юноша в длинном плаще с острыми клыками, торчащими изо рта; утонченный аристократ с забинтованным лицом, в черных очках.
К тридцатому портрету, Джинкса стало немного мутить, и он вежливо откланявшись, попросил Ла Руфа прекратить подобный экскурс в историю.
- Теперь ты понял, мой мальчик, смысл моих слов ? - подытожил старший инспектор.
- Но ведь в любых правилах существуют исключения, - уклончиво не согласился констебль.