— Этот простой, и невыразительный мир утомляет меня, — воскликнула почти в отчаянии Бринхилд. — Мы, сонм богов, были созданы для войны, а не для пустого проживания. Наши жизни ржавеют и гниют здесь, вдали, без радости сражения.
Она сделала презрительный жест.
— Но нам без пользы оставить нашу долину для Внешнего мира. До сих пор, ручной и позорный мир правит там, в Нортленде, сотни их лет.
Фаллон слушал в углубляющемся замешательстве и тревоге. Так это скрывалась невероятная действительность за старыми легендами о норвежских богах, их бессмертии и сверхчеловеческих полномочиях в природе?
Это было достаточно логично и его ошеломленное сознание это допускало.
Представить, что эта секретная долина в северной дикой местности была действительно ошибкой или слабым местом в пространственно-временном континууме, из чего в перспективе следовало, что время здесь могло видеться снаружи как сто дней, хотя было всего лишь одним днем здесь.
Из этого также следовало, что это место могло быть центром огромных естественных сил, чье власть была покорена правителями их сонма богов.
Но это было и тем, что встревожило Фаллона, так как если это было верно, то тогда часы, которые он уже провел в этой долине, составили недели или месяцы во Внешнем мире!
К этому времени, сражение за Нарвик уже давно состоялось. Его план предоставить жизненно-важную информацию командованию был теперь безнадежно устаревшим и бесполезным.
Фаллон услышал, как Виктор Хейзинг заговорил с принцессой сонма богов.
Молодой нацистский офицер казался охваченным волнением.
— Принцесса, не все отдаленные народы являются ручными и мягкими, — начал Хейзинг. — Мои собственные немецкие люди, которые являются вам кровными родственниками, норвежцам, отклоняют мягкие уговоры о мире в пользу строгих идеалов. — Голос нациста зазвенел с металлом фанатизма. — У нас есть лидер, самый великий во Внешнем мире. Он вернул миру войну, хотя трусливые южные и западные нации умоляли о мире. Он создал из нас расу воинов, которые шагают к завоеванию всего мира.
Хейзинг наклонился вперед, его глаза пылали.
— Вы, сонм богов, могли бы присоединиться к нам в этом могущественном сражении, принцесса. К сражению, которое завоюет весь мир, так как непосредственно вы, северная раса, такая же, как и мы. Если вы присоединитесь к нам, то ваши возможности над естественными силами природы склонят мягкие народы мира перед нами!
Фаллон был ошеломлен. Нацист, когда понял, что эта долина является центром космической естественной силы, решил, так или иначе, использовать в своих целях познания дочери Тора.
С характерным оппортунизмом, Хейзинг стремился завербовать необъяснимую власть этого оружия на сторону легионов Гитлера! Он предложил союз принцессе сонма богов, что означало, без сомнения, использование ее полномочий как инструмента для завоевания стран.
Глаза Бринхилд вспыхнули, когда она слушала.
— Приятно слышать, что один из расы Внешнего мира остался твердым и воинственным!
И вожди сонма богов стали внезапно напряженными, с жестоким волнением.
— Принцесса Бринхилд, я одобряю план этого человека! — воскликнул Тиалфи, дикий свет теперь заиграл на его угрюмом лице. — С тобой и твоими возможностями, ведущими нас и последовавшими ордами его немецкой расы, мы смогли бы захватить весь мир!
— По крайней мере, это означало бы сражение и снова действие, вместо того, чтобы гнить далеко в этой долине, — пробормотал высокий капитан сонма богов Хеймдалл.
Потрясенный Фаллон перебил их.
— Вы вообще понимаете, что этот немец предлагает вам? — закричал он, обращаясь к дочери Тора. — Он присоединит вас к лидеру, руки которого красны от крови вырезанных наций. Его раса без повода напала на безобидные народы.
Бринхилд посмотрела вниз на американца с выражением презрения.
— Я думала, что ты воин, чужеземец. Ты так говоришь, что как будто бы война ужасна.
— Она действительно ужасна, — объявил Фаллон от глубины чувств, его переполнявших. — Война должна закончиться навсегда, когда мои люди победят немецкую расу.
Дочь Тора и вожди сонма богов уставились на него с холодом и резким презрением, как если бы он сказал что-то позорное.
— Норны, немец говорил правду, когда сказал, что другие отдаленные расы выродились! — воскликнул презрительно Тиалфи. — Этот «товарищ» пригоден только быть рабом.
— Мои люди не придерживаются таких трусливых верований, — вставил Хейзинг гордо. — Мы возвеличиваем войну и воина превыше всего остального. — Он нетерпеливо переспросил у Бринхилд. — Вы присоединитесь к нам, принцесса?
Присоединитесь ли Вы с вашими возможностями к единственной истинной расе воинов Внешнего мира?
— Я скажу! Мы присоединимся к этим немцам, — объявил Тиалфи, и быстрый хор согласия донесся от многих вождей сонма богов.
— Я напоминаю тебе снова, что это я управляю сонмом богов, — попрекнула Бринхилд сына Локи.
Хелверсон, до сих пор просто стоявший возле Фаллона, изумлено слушал взволнованное обсуждение. Теперь, в первый раз, большой норвежец заговорил своим грохочущим голосом, обращаясь к девушке на мраморном кресле.
— Вы ведь не присоединитесь к немцам? — спросил он недоверчиво. — Ведь вы — сонм богов, древние герои-боги нашей норвежской расы. И немцы — наши враги.
Хейзинг торопливо вмешался:
— Мы не враги норвежским людям, — стал отрицать он. — Как я вам сказал, мы стоим только на их защите от трусливых западных наций, которые обманывают их в соответствии со своими эгоистичными целями. — Нацист быстро добавил Бринхилд, — однажды вы, сонм богов, появились бы и присоединились к нам, а все северные народы последовали бы за нами. Поскольку ваши имена имеют древнюю власть в сердцах севера.
Фаллон знал, что нацист был прав в этом своем последнем заявлении. Появление сонма богов, древней легенды, непосредственно во главе с дочерью Тора, склонил бы старые скандинавские верования на сторону немцев.
Прежде чем американец смог изобличить остальную ложь Хейзинга, Бринхилд встала на ноги. Ее синие глаза вдумчиво размышляли, когда она смотрела вниз на них.
— Боги сонма! Решение относительно этого вопроса не должно быть поспешным, — сказала она им. — Прежде, чем я решу, я соберу совещание всех вождей наших людей. Позовите их сегодня вечером сюда, на совет.
Тиалфи указал на нациста.
— С твоего разрешения, этот человек побудет сегодня со мной. Я желаю услышать больше про его план.
Бринхилд коротко кивнула.
— Но приведи его на совет в Валгаллу сегодня вечером.
В следующий момент ее глаза остановились на темном, отчаянном лице Фаллона.
— Присмотрите за этим человеком и его товарищем, чтобы они не совершили никакой попытки оставить долину, — приказала она. — Я делаю тебя ответственным за них, Тир.
Ее тонкая фигура исчезла через занавешенный дверной проем около возвышения.
Белая рысь тихо направилась в ее сторону.
Хейзинг пошел с Тиалфи, глядя назад, на американца, с тайным триумфом. Фаллон потянул за рукав Хелверсона.
— Я не могу понять, — произнес норвежец, его массивное беспокойное лицо казалось озадаченным. — Они — старые боги моего народа. Естественно, они не должны присоединиться к захватчикам, которые теперь опустошают нашу землю?
— Они не примкнут к нацистам, если я могу помешать этому, — сказал Фаллон. — Нелс, мы должны остановить это, так или иначе! Мой Бог, та девушка может управлять молнией и непосредственно силами природы! Если нацисты овладеют ее возможностями…
Ужасные варианты развивались в его сознании. И все они содержали бедствие для Союзников. Такое бедствие не придет от простого дополнения нескольких тысяч жестоких воинов нацистских легионов. И дело даже не в том, что появление легендарного сонма богов, как союзников Оси, могло бы суеверно-благотворно повлиять на северные народы, которые последовали бы за Гитлером.
Реальная угроза была в тех огромных и таинственных возможностях Бринхилд. Эта уникальная ошибка в пространственно-временном континууме была центром космических сил, неизвестных Внешнему миру. Управляя долиной сонма богов, можно узнать, как овладеть теми силами. Если Германия узнает об этом, их ученые были бы в состоянии изобрести оружие, которое уничтожило бы армии демократических государств.
— Хейзинг не должен убедить Бринхилд присоединиться к нацистам! — проговорил Фаллон лихорадочно. — Они будут использовать ее и ее воинов как инструменты. И как только узнают тайну ее возможностей, оставят ее в стороне.
Хелверсон застонал:
— Но как мы можем остановить это? Они ведь сонм богов и жаждут войны и сражений. Они соблазнятся обещаниям немца.
— Они — раса викингов со столетними воинственными традициями в прошлом, — согласился Фаллон. — Они думают, что война является мужественной и замечательной.
— Мне показалось, что дочь Тора симпатизирует тебе, Фаллон, — произнес с сомнением норвежец. — Я видел, что ты заинтересовал ее. Возможно, если она полюбила бы тебя, то ее можно направить против предложения Хейзинга?
— Не будь дураком, — парировал американец. — Она и вся остальная часть ее людей теперь думают, что я трус, поскольку я сказал, что ненавижу войну. Мы должны найти более лучший план, который обломает нациста…
Он прервался. Вождь Тир приближался к ним, когда большой зал Валгаллы почти опустел за исключением их.
Тир имел полувыражение отвращения на твердом, седом лице.
— Теперь вы в моих руках, и я буду вас охранять, — прорычал он. — Позвольте мне дать вам справедливое предупреждение — при малейшей попытке убежать, вы будете убиты.
— Это достаточно ясно, — согласился Фаллон. — Но Вы не обязаны содержать нас в той камере снова, не так ли?
Тир пожал широкими плечами.
— Я могу сопроводить вас понаблюдать за нашими воинами на их играх, если вы пожелаете. Или, возможно, даже вид дружественный борьбы вызовет отвращение у такого любителя мира как непосредственно Вы?
Фаллон усмехнулся, но ответил равномерно.
— Мы пойдем с Вами.
Когда они сопровождали закованного в броню вождя сонма богов вниз, к длинному каменному залу, американец задал вопрос ему.
— Тиалфи очень близкий товарищ принцессы Бринхилд?
Тир смотрел на него насмешливо.
— Он надеется стать ее женихом. Хотя я не знаю, почему это должно Вас интересовать, чужеземец.
Фаллон встревожился от этой информации. Он понимал, что сумрачнолицый Тиалфи благоволит предложению Хейзинга. И если человек при этом близок к дочери Тора, он, конечно, повлияет на ее планы.
Ситуация казалась все больше безнадежной, но американец отказался от капитуляции. Так или иначе, сказал он себе в отчаянии, должен найтись путь, чтобы победить злую схему нациста.
Они появились у массивных ворот замка Валгаллы в холодный день. Оглядываясь назад вверх, он был поражен, что цитадель явно сморщилась на утесе скалы, который возвышался далеко наверху.
Хелверсон посмотрел озадаченно на серое небо.
— Я не могу понять, почему есть день и ночь в этой долине, — пробормотал он.
— Если время здесь в сто раз быстрее чем снаружи, то должен быть дневной свет и ночь каждые несколько минут.
— Ты забываешь, что это полуночная солнечная страна, раскинулась далеко на севере от Северного полярного круга, — напомнил ему Фаллон. — День и ночь снаружи — тянутся долгие месяцы. Здесь же они только долгие часы.
— Тогда прошли уже месяцы с тех пор, как мы ступили сюда, — встревожился норвежец. — Что случилось с моей страной с тех пор?
Всадники скакали далеко внизу по долине к другим отдаленным замкам, раскинувшимся по узким дорогам через темный лес.
— Они едут, чтобы вызвать всех наших вождей на совет сегодня вечером, — разъяснил Тир. — Ниорд, Браги, Хермод и все остальные будут здесь.
Седой капитан последовал вперед к маленькому естественному амфитеатру возле замка Валгаллы, в котором собралась толпа. Высокие воины-викинги, гибкие девушки-валькирии в блестящих платьях, старые женщины в длинных белых льняных платьях, даже дети — все прибыли сюда, чтобы понаблюдать за играми.
Фаллон был удивлен характером соревнований. Воины сонма богов сражались с тупыми боевыми топорами, но те оставались все еще очень опасными для черепов.
Они боролись неистово, с множеством падений, бессмысленным избиением одним другого. Мечи и щиты были в крови обоих соперников от серьезных ран.
Толпа дико ликовала.
— У вашего сонма богов грубые спортивные состязания, — прокомментировал с изумлением американец. — Я думаю, вы поубиваете друг друга в этих играх.
— Время от времени человека убивают, но не часто, — ответил небрежно Тир. — Многих ранят, но волшебство Бринхилд исцеляет их.
Он добавил недовольно:
— Но мы утомлены этой ложной борьбой. Это все пустое. Иногда мы охотимся в лесах наших областей. И мы будем рады, если Бринхилд направит нас, чтобы снова испытать настоящую войну!
Соседний вождь Хеймдалл иронически пригласил Фаллона:
— Не хотите присоединиться к соревнованию на мечах, чужестранец?
Рев оскорбительного смеха раздался со всего сонма богов. Фаллон покраснел, осознавая, что теперь жесткие, воинственные мужчины думают о нем.
Он поднялся на ноги, чтобы принять шутливое приглашение и доказать то, что он никакой не трус. Он достаточно помнил фехтовальных приемов с военно-кадетских дней, чтобы сделать, по крайней мере, показательное выступление.
Но внезапное вдохновение озарило его мозг. Это была идея, которую он искал, чтобы победить планы Виктора Хейзинга. Она могла бы сработать, и если он это сделает, то это сорвало бы планы нациста.
Фаллон снова присел, медленно и неохотно. Он очень не хотел делать так, но собирался осуществить свою идею сегодня вечером.
— Я думал, что Вы дважды подумаете, перед тем как пойдете на игры, — сказал ему зло Хеймдалл.
Тир повернулся и впился взглядом в американца.
— Норны, Вы действительно любите мир. Тот, кто называет себя немцем, был прав о мягкости вашей расы.
Фаллон не рискнул ответить. Но позже, на пути назад к замку, когда они чувствовали отвращение охраны, он нашел шанс прошептать Хелверсону.
— У меня есть идея, как сломать дьявольские планы Хейзинга, — проговорил он быстро. — Если нацист будет сегодня вечером, то его расчет не оправдается.
Темнота опустилась мягко и медленно вниз, на долину Асгарда. Было странным думать, что замедленные сумерки здесь — долгие месяцы арктической ночи у стран снаружи.
Факелы вспыхнули в залах и проходах Валгаллы. К настоящему времени вожди сонма богов постоянно приезжали из дальних замков внизу долины. Каждый приводил с собой свиту взволнованных воинов.
Тир провел Фаллона и норвежца в зал Большого совета. В красном свете факелов, были собраны сотни вождей сонма богов. Тиалфи также там присутствовал, возле возвышения трона, и Виктор Хейзинг был с ним.
— Уважение принцессе! — проревел крик жестоких глоток, когда вошла Бринхилд и стала перед ними у возвышения. Гордость и осознание власти блестели в ее синих глазах, когда она стояла перед ними. Белая рысь присела около нее, мягко скуля.
Прежде, чем она или кто-либо еще смогли заговорить, Фаллон стал претворять свою отчаянную идею в действие. Он предпринял шаги к возвышению и громко произнес:
— Принцесса Бринхилд, услышьте меня прежде, чем ваш совет откроется! — провозгласил он. Фаллон указал на Виктора Хейзинга. — Этот человек сказал, что я лгу, когда говорил Вам, что его лидер и цели являются злыми. А я утверждаю, что он лжет. Это кровная месть между нами, и все должно разрешиться по традициям викингов.
Его голос возвысился громче.
— Я требую право воина уладить эту вражду здесь и сейчас. По традиции, Вы обязаны дать мечи мне и моему врагу, и позволить нам сражаться до смерти!
Глава V
Штормовое колдовство
Это была отчаянная попытка Фаллона. Он смутно помнил ту древнюю викинговскую традицию — прилюдный поединок для разрешения личной вражды воина. И он увидел в этом опасный шанс предотвращения злых планов Хейзинга, оборвав жизнь нациста.
Он отдавал отчет, насколько опасным являлся этот шанс, так как полностью понимал, что Хейзинг, как наиболее подготовленный немецкий офицер его класса, вероятнее всего обладает высоким навыком сражения с саблей, чем собственная слабая практика Фаллона.