Хандра. Кажется, это состояние называется именно так. Какое, однако, точное звучание у этого слова. Даже иностранец, услышав его, мгновенно поймет, что речь идет о чем-то унылом и бесперспективном. Отвратительное слово. Более неблагозвучное — еще поискать надо. Я хандрю. Звучит еще хуже.
Но как бы ни звучало это слово, оно как нельзя лучше характеризовало мое нынешнее состояние. Я, безусловно, хандрил — неподвижно валялся на диване, без интереса изучал географию потолка и думал о том, какой был бы кайф не думать ни о чем. Впрочем, желанием это не было, так как на то, чтобы чего-то пожелать, сил у меня сейчас не было. Потому что хандра. Можно даже сказать, что я этого и не думал — скорее мысли думались сами, без какого-либо вмешательства с моей стороны.
Наверное, следовало бы возненавидеть это состояние, но ненависть — слишком сильное чувство, так что увольте. Никаких особых причин у хандры не было. Она просто пришла и все тут. И я сник, и потерял ко всему интерес, и от эмоций моих стал исходить кислый запах. Именно так и сказал мне Диджей — эй, твои эмоции кисло пахнут! Диджей иногда бывает очень меток в определениях. Оно и понятно — для него эмоции это пища, а кислятину он недолюбливает. Поэтому он, будучи лишенным какого-либо понятия о такте, спросил меня, не хочу ли я удалиться вместе со своими кислыми эмоциями в другую комнату, чтобы дать ему возможность спокойно посмотреть по видику мультики. Мне было плевать, и я ушел в спальню, где сейчас и валяюсь на диване, без интереса изучая географию потолка и думая о том, какой был бы кайф не думать ни о чем.
Главная проблема — мне все не интересно. Утром еще что-то было интересно, а теперь уже нет. Какие-то дела совсем недавно казались важными, а сейчас они же не то что важными, и делами-то не кажутся.
Может, меня расшевелит любимая музыка? Преодолев несколько земных притяжений, я совершил подвиг — поднялся с дивана, доковылял до стойки с дисками и поставил старый добрый Пинк Флойд. Потом вернулся обратно, распластался, и стал убеждать себя, что классная музыка вот-вот выведет меня из хандры. Или, точнее, хандру из меня.
Не получалось. А когда Роджер Уотерс спел "сияй, сумасшедший бриллиант", настроение еще больше испортилось. Прости, Роджер, но никак не засиять мне сейчас. Да и какой из меня на фиг бриллиант! В лучшем случае, валун. "Лежи, сумасшедший валун" — вот так было бы вернее.
Вообще, хорошая музыка сама по себе является источником радости. Но сейчас чего-то не срабатывало. К тому же я вспомнил, что Уотерс с Гилмором давным-давно поссорились, и ждать новых шедевров от Пинк Флойд бессмысленно. Я ощутил нешуточную обиду. Какого черта?! Почему кто-то там ссорится, а страдать из-за этого мне?! Как раз сейчас мне необходим новый альбом пинков для восстановления душевного равновесия, но они, видите ли, поругались! Вот это, я считаю, бессовестный эгоизм! Если бы не было так невыносимо лень, я встал бы и в знак протеста выключил диск. Хотя нет, это слишком сурово. Сделал бы тише. Чуть-чуть.
Так, хватит! Я решительно отдал себе приказ немедленно встать и заняться хоть чем-нибудь. Отдавать самому себе приказы — занятие мало к чему обязывающее. Такой приказ можно проигнорировать с воздушной легкостью. Но я решил отнестись к нему всерьез. В конце концов, куда это годится — позволять эмоциям кисло пахнуть. Мне даже на мгновение показалось, что в комнате и правда стоит запах кислятины.
Осталось только придумать, чем именно заняться. Срочных дел, вроде, нет. И вообще, чтобы прогнать апатию, надо не делами заниматься, а чем-нибудь себя потешить. Сделать какую-нибудь глупость.
Так, решено, займусь глупостями. Чем-нибудь этаким… Ну, например, можно использовать свои связи в потустороннем мире и что-нибудь отмочить.
Представитель потустороннего мира в лице Диджея сидел в соседней комнате и смотрел мультики. Вот взгляните в соседнюю комнату. Видите? Нет? Мультики видите, а Диджея нет? Ну и правильно, так как Диджей — брауни. Не настоящий, конечно. Просто я сам так называю этих существ. А собственного названия у них нет. Так вот, брауни людскому глазу не видны. Я являюсь исключением из правил. Не исключено, что эта способность означает, что на меня возложена какая-то очень важная миссия. Что-нибудь типа спасения вселенной. Но думать о миссиях мне сейчас не хотелось. А хотелось делать глупости.
К примеру, мы с Диджеем можем махнуть в Англию и помирить Уотерса с Гилмором, используя разные приемы из нашего арсенала — типа "надписи на стене", "голоса свыше" и так далее. Музыканты помирятся и запишут новый шедевр, которым мы с Диджеем будем наслаждаться. Хорошая идея, только для ее осуществления надо иметь деньги на поездку в Англию и потратить кучу энергии, чтобы все это провернуть. И потом, мне почему-то кажется, что Диджей ни бум-бум по-английски. С "голосами свыше" можно облажаться. Сначала надо научить его английскому, и не исключено, что он будет всячески увиливать. Другими словами, это получается вовсе не глупость, а самая что ни на есть миссия. А мне нужна глупость, причем здесь и сейчас!
Я встал, проковылял в салон и сел рядом с Диджеем. Тот покосился на меня с неодобрением — видимо, мои эмоции все еще были кислыми. О, а может мне усыновить Диджея? Стать, так сказать, его опекуном. Нет. Глупость глупостью, но если я попытаюсь усыновить бесплотного, для всех, кроме меня, невидимого брауни, я сам рискую попасть под опеку. Под весьма назойливую опеку в доме с желтыми стенами и суровыми опекунами в белых халатах. Лучше придумать что-нибудь менее радикальное. Я снова глянул на своего приятеля, увлеченного мультиками.
— Диджей, а как размножаются брауни? — задал я ему давно мучивший меня вопрос.
— Зачем??? — изумленно воззрился на меня Диджей.
Мне сразу расхотелось продолжать расспросы. Действительно, вопрос был дурацкий. Во-первых, брауни друг друга терпеть не могут, а во-вторых, если бы они еще и размножались, то страшно подумать, что стало бы с нашим миром. Но откуда-то же они взялись!
— Но откуда-то же вы взялись!
Диджей нехотя отвлекся от мультика и промямлил в ответ:
— Откуда-то взялись… Это точно. Но я не помню, откуда именно. Давно это было…
— Насколько давно? — полюбопытствовал я.
— Ну, я себя помню, пожалуй, лет пятьсот, — ответил Диджей и повернулся обратно к экрану.
Ничего себе! А я его усыновить собирался. Лет пятьсот… И не скажешь. По поведению он сущий ребенок. Видать, жизнь вне человеческой цивилизации не дает брауни взрослеть. Везучие! Я вот, например, ужасно хотел бы вернуться в детство. Нет, в детство это чересчур. Лучше в юность. Во времена выпускного класса. Когда детство еще не прошло окончательно, но при этом сексуальные фантазии уже сменились на сексуальный реализм. Да, выпускной класс — самое оно. Эх…
На меня вдруг нахлынула острейшая ностальгия. Вернуться во времени невозможно, но можно вспомнить. У меня же есть куча фоток с той поры. Раз в голову пока ничего путного не приходит, то почему бы не полистать свои школьные фотоальбомы. Только вспомнить бы, куда я их засунул.
После непродолжительных занятий археологией на территории собственной квартиры, я нашел фотографии времен выпускного класса на шкафу, предварительно скинув с него на пол кучу разных журналов.
Снимков из этого периода моей жизни оказалось просто тьма-тьмущая. Даже странно… Почему их так много? Ответ нашелся очень быстро. Именно в выпускном классе я был по уши влюблен в прекрасную одноклассницу по имени Рита и старался фотографировать ее как можно больше. Извел кучу пленок… Непростая это штука — любовь! Но Рита была очень фотогенична, и рассматривать сейчас, по прошествии нескольких лет, ее фотографии было сплошным удовольствием. Не зря она хотела стать актрисой, у нее были все задатки. Но она ею так и не стала…
Я все больше погружался в воспоминания о той поре… А ведь я так и не признался Рите в любви, хотя в этом возрасте былая стеснительность уже почти прошла. Но дело вовсе не в стеснительности. Просто я был настолько уверен в безответности своего чувства, что не хотел допустить того момента, когда мне пришлось бы услышать из уст красавицы отказ. К тому же у нее там кто-то был… Я ужасно ему завидовал. Но его она отшила перед выпускными экзаменами, чем сильно меня порадовала. Правда, и после этого я не сомневался в отказе. Так и не признался ей в любви. А потом мы закончили школу, наши пути разошлись, и больше я ее не видел.
Время от времени до меня доходила всякая информация о ней. Похоже, жизнь у нее складывалась не очень… Неудачно вышла замуж, развелась, постоянно не везло с работой, потом ходили еще какие-то слухи о долгах, которые ей не удавалось погасить. В общем, карта ей не шла. Я пару раз собирался ей позвонить, даже добыл у общих знакомых ее нынешний телефон, но так и не позвонил. Даже не знаю, почему. Наверно, мне просто нечего было ей сказать, тем более, что та школьная влюбленность прошла.
А что, если позвонить ей сейчас? Позвонить и признаться, что я был в нее влюблен. А что, чем не та самая глупость, которая мне как раз необходима! Только это слишком просто. Надо еще чего-нибудь придумать. И тут мне пришла в голову идея. Вот она — желанная Глупость, искомая Чушь. Все, что мне нужно, это ножницы, клей и немного воображения. И все это у меня есть!
Через пару часов кропотливого труда передо мной лежал обновленный фотоальбом. Я перелистал его и остался доволен — глупость обещала быть занимательной. Главное, чтобы Рита оказалась дома и включилась в игру.
Я пошел в салон и решительно выключил видео. Диджей попытался возмутиться, но я этого не позволил, сунув ему под нос фотоальбом.
— Диджей! — патетически воскликнул я. — Признайся, ты готов помочь другу?
Диджей настороженно на меня поглядел и сказал:
— Ну, я готов помочь другу… в принципе.
— Тогда твой час настал! От тебя требуется совсем немного.
— Не нравится мне что-то слово "требуется", — поморщился Диджей. — И этот блеск в твоих глазах мне не нравится. Когда у тебя так горят глаза, мы обычно попадаем в неприятности.
— Не мы попадаем, а я попадаю, — возразил я. — Что тебе, духу бесплотному, до человеческих неприятностей.
— Ну да, ты попадаешь, — кивнул брауни. — А я тебя из них вытаскиваю. Так что не все так просто…
— Да ладно тебе ворчать! То, что я сейчас затеял, не грозит никакими неприятностями. Так, маленькая глупость. Поверь, мне это очень нужно… А то мои эмоции грозят совсем протухнуть. Тебе тухлятина нравится?
— Не нравится, — ответил Диджей. — Но фраза "маленькая глупость" мне тоже не нравится.
— Почему? Вполне невинная фраза.
— Была бы невинная, если бы исходила не от тебя. Ладно, говори, чего от меня надо.
— Да пустячок! Вот этот фотоальбом надо подкинуть под одну дверь.
— Где? — деловито поинтересовался Диджей.
Я объяснил. Брауни помрачнел.
— Значит, я должен полететь в такую даль, чтобы оставить там под дверью вот эту штуковину?
— Да ладно, не такая уж даль.
Диджей неодобрительно посмотрел на фотоальбом.
— Но оно же тяжелое! — страдальчески произнес он. — Почему ты сам не отвезешь?
Теперь пришла моя очередь ужаснуться.
— Сам?! В городском транспорте?! Ты что, забыл, как я тебя в метро водил?
Диджей содрогнулся. При воспоминании о метро у него начинался брауниевский аналог человеческой тошноты. Вся эта мешанина из самых разных, в основном отрицательных, эмоций произвела на него самое удручающее впечатление. Как на помойке, сказал он тогда. Понятно, почему я никогда не видел в метро ни одного брауни. Кому же захочется добровольно селиться на помойке!
— И потом, есть еще причина, — добавил я. — Тебе надо заглянуть в квартиру, чтобы убедиться, что хозяйка дома, и что она одна. Если это не так, то не оставляй альбом под дверью, а принеси его обратно.
— Что-о-о?! — возмутился Диджей. — Я что, буду эту тяжесть туда-сюда таскать через весь город?!
— Что, неужели настолько тяжело?
— Ну, вообще-то, нет.
— Так чего же ты мне голову морочишь?!
— А на всякий случай. Чтобы не получилось, что я тебя балую.
— Так, — я решительно протянул альбом Диджею. — Тебе пора.
— Хо-хо! Но тогда я смотрю мультики весь вечер!
И он вылетел в окно.
— Лети повыше! — крикнул я ему вслед. — Чтобы альбом снизу не видели!
— Не учи ученого! — донеслось в ответ. — Ты бы еще меня в полтергейст играть поучил!
Диджей возвратился через полчаса и доложил об успешном выполнении задания — Рита дома одна, сверток с фотоальбомом оставлен под дверью. Я открыл записную книжку, сел за телефон и набрал номер. Диджей уселся напротив и с любопытством на меня уставился.
К телефону долго никто не подходил. Я уже начал беспокоиться, когда в трубке наконец раздался щелчок, и я услышал Риту.
— Алло, — ее голос показался безжизненным, и мне почему-то вспомнился я сам, валявшийся в апатии на диване несколько часов назад.
— Привет, Ритка! Узнаешь?
Она мгновение помолчала, а потом ответила:
— Узнаю… Вот так неожиданность! Какими судьбами?
— Да так, просто подумал, а не позвонить ли старой подруге.
— Старой?
— В смысле, школьной. Не отвлекаю?
— Ну… допустим, нет. У тебя ко мне какое-то дело?
— Да нет, я же говорю — просто так позвонил, узнать как твои дела!
— Просто?
— Абсолютно! Не веришь? Вот смотри — как твои дела?
— Да так… как-то… А твои?
— Да как-то… так…
Рита усмехнулась:
— Какая содержательная у нас беседа. Это все?
— Нет.
— Что еще?
— Сейчас скажу. Только храбрости наберусь.
— Это становится интересным. Так-так?
— Рита!
— Да?
— Ты слушаешь?
— Вся внимание.
— Помнишь выпускной класс?
— Конечно!
— Я тогда был безумно в тебя влюблен! — выпалил я решительно.
— Тоже мне новость! — фыркнула Рита.
— То есть? Ты что, знала?
— Да только слепой бы этого не заметил!
— Вот черт! А я думал, что хорошо свои чувства скрывал.
— Не-а, не очень.
— Вот черт! — снова сказал я.
— А почему ты только сейчас решил признаться?
— Ну, тогда я стеснялся…
— А сейчас?
— Сейчас перестал.
— И что, до сих пор влюблен?
— Э-э-э… ну как тебе сказать…
— Никак. Все ясно. Очень глупо.
— Что глупо?
— Что тогда стеснялся.
— Совсем не глупо! — возразил я. — Я не то что стеснялся — я ни на секунду не верил, что у тебя могут быть ко мне какие-то чувства!
— Еще глупее. Ты ведь даже выяснить не пытался! А вдруг у тебя была надежда!
— Да? И что, была?
— А сейчас уже не знаю. Тогда надо было пробовать.
— Вот черт! Но у тебя же тогда был этот… как его… мачо такой…
— "Этот как его мачо такой" был у меня недолго. И потом, за любовь надо бороться! Эх ты!
Ничего себе! Похоже, она обиделась.
— Слушай, — сказал я. — А если бы я тогда в выпускном классе признался тебе в любви и предложил выйти за меня замуж… Можно ли предположить, что ты бы согласилась? Чисто гипотетически, разумеется.
— Ну, — она немного помедлила с ответом. — Гипотетически, думаю, можно.
— Вот черт!
— Ты повторяешься.
— Извини.
— Но какое это сейчас имеет значение? Я не люблю сослагательного наклонения.
— Не торопись! Разве тебе не любопытно, как могла бы сложиться наша жизнь в этом случае?
— Почему? Любопытно.
— Тогда выгляни за дверь. Там для тебя подарок.
— Какой еще подарок? — насторожилась Рита. — И когда это он успел оказаться за моей дверью? Ты откуда звонишь вообще?
— Из дома я звоню. А когда и как подарок попал под твою дверь — это мое ноу хау. Тайна сия велика есть. Впрочем, если тебе подарки ни к чему, забудь.