— Тронный зал! Значит, я нахожусь во дворце моего славного друга Ли Уи!
У каждого выхода стояли вооруженные часовые. Но никто не узнавал француженку, переодетую в гвардейца королевского войска, к тому же волосы закрывали ей лицо. Девушка шла вперед не останавливаясь, чувствуя себя как дома, не ломая себе голову над тем, почему она оказалась здесь, каким опасностям подвергается и думая только об одном: «Теперь пора уходить отсюда как можно дальше и как можно скорее».
Ей в голову пришла оригинальная мысль, настоящая находка. Она походила на все идеи, которые осеняли ее время от времени. Все, что придумывала Фрикет, влекло за собой новые приключения.
В Корее символом власти и могущества является зонтик. Чиновнику низшего ранга полагается скромный маленький зонтик, который едва-едва защищает от солнца. По мере продвижения по службе зонтик становится все больше и больше, прибавляя своему владельцу почестей и уважения. Зонт короля огромен и напоминает круглые тенты, под которыми прячутся от дождя на ярмарках уличные зазывалы. Француженке это было хорошо известно. Зная особенности здешних нравов, она не стала колебаться, а спокойно влезла на трон, сняла зонтик, сложила его, взвалила себе на плечо и совершенно хладнокровно, с высоко поднятой головой и с пикой наперевес, гордо направилась к большим воротам. При виде символа королевской власти, еще внушавшей страх и уважение, стража отдала честь, как будто здесь был сам король. Фрикет торжественно проследовала за ворота. За ней шествовал целый эскорт. Вскоре беглянка оказалась на ровной площадке, где постоянно стоял наготове один из королевских паланкинов с двадцатью носильщиками. Королевский зонтик, безусловно, не мог передвигаться пешком, и Фрикет, устроив его в паланкине, уселась рядом. «Теперь бежать, но куда? — думала отважная путешественница. — О, я знаю: к отцу Шарпантье». Она крикнула главному носильщику китайское имя миссионера, и процессия понеслась по городским улицам.
Священник, обеспокоенный участью Фрикет, недавно вернулся к себе из дворца и уже вновь собирался уходить, чтобы забить тревогу и позвать на помощь, как вдруг увидел королевский кортеж. Из паланкина проворно сошел офицер, взял священный символ королевской власти и направился к дому старика. Когда они оказались наедине, офицер протянул руку и сказал:
— Добрый день, господин кюре… Надеюсь, вы в добром здравии и у вас все хорошо?
Священник остолбенел от изумления:
— Как, это вы, мадемуазель Фрикет, дорогая, вы живы! Надо же… в таком костюме!.. Слава Богу, вы спаслись! А я-то здесь с ума сходил от тревоги за вас!..
Тронутая волнением старшего друга, девушка взяла его за руки и рассказала в нескольких словах о своем странном приключении. Тот прервал ее:
— Дитя мое, не теряйте ни минуты, бегите! Скройтесь в Чемульпо… Только там вы будете в безопасности.
— Вы поедете со мной?..
— Нет, я остаюсь… Я не брошу своих сыновей во Христе.
— Даже того Иуду, который предал вас, а меня чуть было не убил?
— Бог ему судья, а я его прощаю.
— Они же убьют вас!
— На все воля Божья!
— Тогда последнее: что с королем?
— Он едва избежал смерти этой ночью. Его спасло то, что он принял меры предосторожности: приказал положить в свою постель другого человека, одетого по-королевски. И несчастный был зарезан в постели.
— А мой приятель Ли?
— Жив и невредим и находится в безопасности. Он в буддийском монастыре, куда никто не может проникнуть.
— Передайте ему от меня привет и поцелуйте.
— Конечно, дитя мое. Но вам надо ехать!.. Я боюсь, что обман ваш скоро откроется.
— Прощайте, святой отец!
— Прощайте, дитя мое!
Старик и девушка в последний раз пожали друг другу руки, и Фрикет, по-прежнему надежно замаскированная своим военным обмундированием, поднялась в паланкин. Носильщики тронулись с места, помчались бегом и вскоре оказались перед Южными воротами.
Королевский приказ все еще оставался в силе. Никто не мог ни выйти, ни войти в Сеул. Однако символ королевской власти, представленный девушкой, оказался сильнее всех запретов. Король, бесспорно, и без зонтика сохраняет могущество, но и зонтик без короля тоже кое-что значит. И Фрикет, обладая столь драгоценным предметом, получила всевозможные привилегии. Она распоряжалась чиновниками и солдатами, приказывала носильщикам и видела, как люди становятся на колени вдоль дороги, когда видят их процессию. Вот так, с необыкновенной быстротой и минуя преграды, француженка добралась до порта Чемульпо, бывшего под властью японцев. Ей удалось спастись!
ГЛАВА 11
Удивление. — И снова зонтик. — Участь идола. — Перед Порт-Артуром. — Сражения. — Новые успехи японцев. — Капитуляция. — Почта из Франции. — Война на Мадагаскаре. — Телеграмма. — Отъезд.
Прибытие Фрикет с таким сопровождением вызвало некоторое волнение, и первые увидевшие ее японцы были просто поражены. Вначале девушку приняли за настоящего офицера, а королевский зонтик объяснили тем, что якобы Ли Уи прислал сюда своего посланника. Встретившие ее младшие офицеры не понимали французского, поэтому гостью отвели к генералу, который был на военном корабле, отплывавшем в Порт-Артур. Проучившись два года в военной школе в Сен-Сире в качестве иностранного курсанта, генерал прекрасно говорил по-французски.
Недоразумение быстро объяснилось. Узнав, кем была молодая француженка, он спросил, чем может быть полезен.
— Мне хотелось бы доехать до Порт-Артура и вновь вернуться к своим обязанностям сестры милосердия и корреспондентки.
— Нет ничего проще, мадемуазель. Этот корабль отправляется завтра, на нем будет наше войско, вместе с ним поедете и вы. Согласны?
— Конечно… Огромное спасибо. А сейчас не разрешите ли мне отправиться в город, чтобы подобрать какую-нибудь одежду, которая более соответствовала бы моему внешнему виду и полу?
— Конечно, вы можете отправляться сейчас же, — с улыбкой ответил генерал. — Хочу только предупредить вас, что в Чемульпо очень много всяких авантюристов, вы у меня в гостях, я беспокоюсь о вашей безопасности, и потому дам в сопровождение несколько солдат.
Весьма довольная таким оборотом событий, Фрикет поблагодарила гостеприимного хозяина, попрощалась и удалилась, по-прежнему не расставаясь с зонтиком, которому она, впрочем, не находила больше применения. Однако, как мы увидим, он еще ей пригодится. А случилось вот что.
Женщина в сопровождении японского патруля пугала лавочников, и они не спешили выставлять перед ней свои товары. Зато при виде зонтика они начинали вести себя совсем иначе: лавки открывались, и все их богатое содержимое вытаскивалось наружу проворными руками приказчиков. На свет появлялись груды белья и кружев, горы туфель, огромное количество китайских платьев экзотической расцветки, причудливых и изящных.
Фрикет совсем не нужно было столько всего. За недостатком же времени, хотя она была и не прочь порыться во всей этой красоте, девушка отобрала только необходимые вещи и положила их в сундук из камфорного дерева, источавший неповторимый аромат; говорят, в нем никогда не заводится моль. Затем, как честный покупатель, она захотела заплатить за покупки. Но ее ожидал сюрприз: торговцы махали руками, что-то быстро говорили и отказывались от золота, серебра, меди, от любых денег!
Девушка не сдавалась и пыталась всучить им плату. Безуспешно: хозяева лавок приходили в ярость, показывая на зонтик и на собственную шею. Тогда ей все стало ясно. Король имел обыкновение присваивать себе все, что ему нравилось, не испытывая никаких угрызений совести. И если торговец просил заплатить, это расценивали как преступление, за которое виновный мог поплатиться жизнью.
Между тем злосчастный зонт надоел Фрикет, он был уже совершенно бесполезен. Сначала она решила отослать его королю. Но так как это была все же очень любопытная вещь, предпочла оставить его у себя, завернула в шелковую бумагу, уложила в длинный ящик и отослала на борт корабля вместе с сундуком из камфорного дерева.
Генерал любезно предоставил ей офицерскую каюту, где француженка наконец-то смогла избавиться от своего военного обмундирования и надеть женский костюм. Королевский зонт очень мешал: на военных кораблях каждый сантиметр учитывается очень тщательно. Ее каюта, бывшая чуть больше телефонной будки, была заставлена так, что едва можно было повернуться.
«Что же мне, в конце концов, делать с этим дурацким зонтом?» — думала с досадой Фрикет.
Она поразмыслила, затем хлопнула себя по лбу и рассмеялась:
— Придумала!.. Я придумала! Отличная идея.
Девушка приказала принести кисточку, тушь и надписала на крышке ящика крупными буквами:
Господину Леону Девезу, директору «Журнала путешествий»,
12, улица Сен-Жозеф, Париж.
После этого взяла лист белой бумаги и вывела на нем следующее:
«Дорогой господин директор,
Посылаю Вам зонтик корейского короля. Это одна из интереснейших находок, сделанных мной во время путешествия. Надеюсь, он украсит редакцию Вашей газеты.
Она осведомилась у генерала, может ли почтовое ведомство Японии переслать во Францию ее письмо и посылку.
— Нет ничего проще, мадемуазель. Почта отправляется в Японию каждую неделю, а оттуда теплоходом «Мессажри» — во Францию.
Перестав беспокоиться о судьбе священного предмета, девушка распаковала вещи и стала спокойно дожидаться отправления.
На следующий день на рассвете корабль снялся с якоря и благодаря мощности двигателя доплыл до Порт-Артура менее чем за восемнадцать часов.
Насчет Порт-Артура необходимо сделать уточнение. Сам город и его окрестности, которые все еще удерживали китайцы, являлись совершенно неприступными. Повсюду были видны насыпи и редуты, откуда стреляли пушки. Над всем этим постоянно висело пороховое облако, которое накрывало собой море, непрестанно раздавались разрывы снарядов.
Тридцать первого января японцы вновь одержали победу. Кольцо, сжимавшее многострадальный город, становилось все теснее. Назавтра бои продолжались и на суше, и на море. В два часа ночи начался настоящий поединок между китайской и японской артиллерией, который закончился только в девять часов, когда китайцы отступили, бросив половину батарей и фортов.
В общем наступлении участвовал и флот, и Фрикет с палубы крейсера было прекрасно видно, как шло сражение. Она ощущала себя журналисткой, так как, к счастью, японцам пока не требовались ее медицинские познания. У моряков не было потерь: ни убитых, ни раненых. Эта военная операция походила больше на маневры, чем на настоящий бой.
Затем наступило трехдневное затишье. Третьего февраля война возобновилась с новой силой: японцы, направив против врага захваченные батареи, подвергли бомбардировке город и корабли, приютившиеся под его стенами. Чтобы японский флот не смог подойти к городу, китайцы заполнили бухту джонками, но их противники спустили на воду шлюпки и высадили морской десант, который уничтожил все очаги сопротивления.
Конечно, Фрикет с большим удовольствием пошла бы вместе с отважными моряками в атаку. Но желание ее было невыполнимо из-за множества преград, и физических и нравственных. Да, для женщины не оказалось места в этой суровой и жестокой борьбе, которую вели между собой смелые воины. Юная француженка поняла это и примирилась со своей участью. К тому же стоял страшный холод, минус пятнадцать, и она весьма охотно оставалась в своей каюте с паровым отоплением.
Четвертого февраля японцы засыпали бомбами китайский флот и парализовали его. Ночью они проникли в порт и потопили три крейсера, броненосец и грузовой корабль. Седьмого числа пали последние китайские редуты; они перешли к победителям. В тот же день одиннадцать китайских торпедистов предприняли отчаянную попытку прорваться в открытое море. Это удалось только трем катерам, а восемь остальных были оттеснены к берегу и захвачены пехотой!..
Это был конец. Девятого и одиннадцатого февраля остатки китайского флота, которые по-прежнему подвергались бомбардировкам, были погребены в волнах. Двенадцатого февраля Порт-Артур, лишившийся защиты и на суше и на море, объявил о своей капитуляции.
Отметим делающий честь китайцам факт: адмирал Цинь и капитаны Лю и Шань, командовавшие островными фортами, не перенесли горечи поражения и покончили жизнь самоубийством.
В то время как сухопутные войска продолжали массированное наступление в Маньчжурии, флот, находившийся перед Порт-Артуром, получил неделю передышки.
Двадцать первого февраля пришла почта из Европы. Фрикет жадно набросилась на газеты, в которых были новости из Франции. Подумать только, она ничего не получала с родины почти три месяца! Маленькая заметка из последних новостей одного из номеров «Времени» заставила ее вздрогнуть:
«Франция только что объявила войну Мадагаскару».
Она схватила следующий номер и с волнением прочла текст французского заявления, который приводился в одной из статей. Девушка пробегала глазами строчки, удивляясь, переживая и уже думая о будущих сражениях. Газета была напечатана два с половиной месяца тому назад.
«Наши доблестные солдаты снова идут на войну… Снова убитые… матери будут оплакивать своих несчастных сыновей, которые вновь будут страдать и погибать… Да, слава дается дорогой ценой!.. Мадагаскар! Только бы он не стал для нас новым Тонкином… новой могилой для наших солдат!»
Девушка продолжала изучать газеты, которые были разложены по числам.
— Война уже началась — произнесла она вдруг. — Тринадцатого декабря прошлого года наши войска высадились в Таматаве. Было наступление, бомбардировка… Теперь там развевается наш трехцветный флаг!.. Но что же я сижу здесь, я, француженка, и наблюдаю за тем, как убивают друг друга эти желтокожие!.. Мне надо быть там, где я смогу принести много пользы… Уехать… как можно скорее… если получится, сейчас же…
Не теряя ни минуты, Фрикет отправила слугу к генералу спросить, сможет ли он принять ее по очень срочному делу. Через пять минут она уже была у знаменитого военачальника, имя которого знают теперь во всем мире. Он тоже разбирал со своими секретарями объемистую почту. Серьезное, почти торжественное лицо Фрикет поразило его.
— Генерал, — сказала она ему без всяких предисловий, — вы были так добры ко мне, можете ли вы помочь мне еще раз?
— Мадемуазель, я сделаю для вас все, что в моих силах.
— Разрешите мне выехать в Японию с первым же поездом!
— Вы покидаете нас?
— Из-за одного дела, срочного, даже священного… Я, как вы знаете, француженка, и я люблю свою родину… Мне надо вернуться во Францию, и как можно скорее.
— Я догадываюсь о причине… война на Мадагаскаре…
— Вы тоже знаете?..
— Я только что прочел об этом и одобряю ваш поступок. В тот момент, когда льется кровь, родина-мать нуждается в лучших и преданных людях. Отправляйтесь, мы будем счастливы помочь вам выполнить свой долг.
— Благодарю от всего сердца, генерал. Я вам очень признательна.
— Не стоит, это мы у вас в долгу за вашу самоотверженность в лечении раненых… Но я вижу, вам не терпится отправиться в дорогу… Хочу успокоить немного ваше нетерпение прекрасной новостью… Через два дня в Хиросиму отправится поезд с больными и ранеными… Я немедленно распоряжусь, чтобы вам дали на нем одно из лучших мест…