64 «Сновидения для дикаря являются тем же, чем Библия для нас – источником божественного откровения». (Gatschet. The Klamath Indians of South-Western Oregon, цит. по: Levy-Bruhl, p. 57.)
65 Levy-Bruhl, p. 57.
66 [Предписываемый законом].
67 Soderblom. Das Werden des Gottesglaubens, p. 88ff and 175ff.
68 Я рассматривал эту же проблему с других сторон и иным способом в «Символы трансформации», pars. 253, 680; и в «Психологических типах», par. 326 и раздел 3 (а).
69 Иначе обстоит дело у племен, ведущих примитивный образ жизни, для которых проблема пищи играет гораздо более важную роль.
70 См.: Инстинкт и бессознательное, ниже.
71 The Siouan Indians-A Preliminary Sketch, p. 182; Lovejoy. The Fundamental Concept of the Primitive Philosophy, p. 363.
72 Lovejoy, p. 365.
73 «Some Animistic Beliefs among the Yaos of Central Africa».
74 Tylor. Primitive Culture, II, p. 176, 205. [Рус. пер. – Тейлор Э. Первобытная культура. М., 1939.]
75 Spencer and Gillen, p. 277f., где о churinga в качестве ритуального объекта сообщается следующее: «Туземец имеет смутную и неопределенную, но все еще очень сильную идею, что любой священный объект, такой, например, как churinga, который передавался от поколения к поколению, не только наделен магической силой, вложенной в него, когда он был создан, но и приобретал особого рода действенность от каждого человека, которому он принадлежал. Человек, обладающий такой churinga, как, например, эта змея, будет постоянно потирать его своей рукой, напевая при этом историю churinga об этой змее, и постепенно начнет чувствовать, что между ним и священным объектом существует какая-то особая связь – что особого рода действенность переходит от объекта к нему, а также от него к объекту». Фетиши заряжаются новой силой, если их оставить стоять на несколько недель или месяцев около другого сильного фетиша. Ср.: Pechuel-Loesche, p. 366.
76 Spencer and Gillen, p. 458.
77 «Unknown Mexico».
78 «…Хуичоли, под влиянием закона сопричастия, утверждают тождественность маиса, оленя, hikuli [=мескаль] и перьев, а также классификацию, установленную представителями их племени, основным принципом которой является общее присутствие в этих данностях, или, скорее, циркуляцию между ними мистической силы, имеющей величайшее значение для этого племени». (Levy-Bruhl, p. 128.)
79 Codrington. The Melanesians, p. 118. Seligmann в своей книге: The Melanesians of British New Guinea, столь богатой ценными наблюдениями, говорит о bariaua (p. 446), которая также имеет отношение к понятию mana.
80 Warnecke. Die Religion der Batak.
81 Lovejoy. p. 380f.
82 «Der Ursprung der Religion und Kunst».
83 «Das Wesen des Mana».
84 Ср. рассмотрение мною способа, каким Роберт Майер открыл понятие энергии: Two Essays on Analytical Psychology, pars. 106ff. [Рус. пер. – Юнг К.Г. Психология бессознательного. М., 1996.]
85 Seligmann (p. 640ff.) приводит наблюдения, которые, на мой взгляд, демонстрируют переходы mana в анимистические персонификации. Таковы labuni у народности гелариа в Новой Гвинее. Labuni означает «подача сигналов». Они имеют много общего с динамическими (магическими) влияниями, которые исходят или могут быть посылаемы в качестве сигналов из яичников (?) женщин, рожавших детей. [Вопросительный знак принадлежит Юнгу. – Прим. ред.] Labuni похожи на «теней», они пользуются мостами, чтобы пересекать потоки, превращаются в животных, но в остальном не обладают ни личностью, ни какой-либо поддающейся определению формой. Сходным является понятие ayik, с которым я познакомился, наблюдая жизнь негритянского племени, обитающего на склонах горы Элгон в северной Кении.
Трансцендентная функция
Предварительное замечание
Это эссе было написано в 1916 году. Недавно его обнаружили студенты Института Юнга в Цюрихе, и оно было издано в частном порядке в своей первоначальной, необработанной форме, в переводе на английский язык. Чтобы подготовить рукопись к публикации, я ее переработал, сохранив при этом основные направления мысли и неизбежную ограниченность самого масштаба работы. По прошествии сорока двух лет эта проблема совершенно не утратила своей актуальности, хотя ее изложение по-прежнему нуждается в серьезном улучшении, что может понять каждый, кто знаком с таким материалом. Поэтому данное эссе, со всеми его недочетами, может рассматриваться как исторический документ. Оно может дать читателю определенное представление о тех умственных усилиях, которые были необходимы при первых попытках приложения синтетического подхода к психическим процессам в ходе психоаналитического лечения. Поскольку основное из содержащихся в этом эссе утверждений не утратило своей актуальности и сегодня, оно может стимулировать читателя к более широкому и глубокому пониманию этой проблемы. Сама же проблема созвучна повсеместно задаваемому вопросу: «Как конкретно должен поступить человек, чтобы наладить свои отношения с бессознательным?»
Этим вопросом задается индийская философия и, в особенности, буддизм и дзен-буддизм. В той или иной форме это самый фундаментальный практический вопрос любой религии и философии. Ибо бессознательное – это не какая-то конкретная вещь; оно – само Неведомое, имеющее к нам непосредственное отношение.
Предлагаемый здесь метод «активного воображения» представляет собой наиболее эффективный способ выведения на поверхность того содержимого бессознательного, которое располагается непосредственно под порогом сознания и, в случае более интенсивной активизации, по большей части спонтанно ввергается в сознательный разум. Поэтому данный способ представляет определенную опасность и по возможности не должен применяться без присмотра опытного специалиста. Одной из наименее опасных в этом отношении процедур является та, которая легко сводится к так называемым «свободным ассоциациям» Фрейда, однако при этом маловероятно, что она приведет к положительным результатам: пациент попадает в бесплодное окружение собственных комплексов, из которого ему уже никак не выбраться. Еще одна опасность заключается в том, что на поверхность может подняться подлинное содержимое бессознательного, но пациент может проявить к нему исключительно эстетический интерес и в результате остаться во всепоглощающей фантасмагории, что опять же ни к чему продуктивному его не приведет. Смысл и ценность этих фантазий проявляются только в ходе их интеграции в целостную личность – то есть тогда, когда человек задумывается не только над тем, что они значат, но и над их нравственными содержаниями.
И наконец, третья опасность – которая в определенных обстоятельствах может оказаться очень серьезной – состоит в том, что эти сублиминальные (лежащие по порогом сознания) содержания уже обладают столь сильным энергетическим зарядом, что, будучи высвобожденными с помощью активного воображения, они могут подавить сознательный разум и овладеть личностью. Это дает толчок к появлению состояния, которое – по крайней мере, в его изначальной форме – довольно легко принять за шизофреническое, если, к тому же, «психотический пассаж», демонстрируемый той или иной личностью, не выказывает скорого желания покинуть психологическую сцену. Таким образом, метод активного воображения – это не детская игрушка. Изначальная недооценка бессознательного лишь увеличивает этот риск. С другой стороны, нет никаких сомнений в том, что этот метод является весьма ценным инструментом психотерапевта.
К.Г. Юнг
Кюснахт, июль 1958 / сентябрь 1959 года
131 В термине «трансцендентная функция» нет ничего таинственного или метафизического. Под ним следует понимать психологическую функцию, которую в определенном смысле можно сравнить с математической функцией того же названия, описывающей специфические взаимодействия между реальными и воображаемыми числами. Психологическая «трансцендентная функция» возникает из соединения содержимого бессознательного с содержимым сознания.
132 Опыт аналитической психологии красноречиво свидетельствует о том, что сознание и бессознательное редко приходят к согласию в отношении своих содержаний и их тенденций. Подобное несовпадение не просто случайно или непреднамеренно, оно объясняется тем фактом, что бессознательное стремится компенсировать или дополнить сознание. Мы можем перевернуть эту формулу и сказать, что это сознание дополняет бессознательное. Подобные отношения объясняются следующими причинами:
(1) Сознание обладает порогом интенсивности, которого его содержания еще должны достичь, поэтому все слишком слабые элементы остаются в бессознательном.
(2) По причине того, что функции сознания всегда обладают направленностью, оно навязывает ограничения (которые Фрейд называет цензурой) всему несовместимому с ним материалу, в результате чего этот материал погружается в бессознательное.
(3) Сознание организует текущий процесс адаптации, в то время как бессознательное содержит в себе не только забытый индивидом материал его прошлого, но и все унаследованные поведенческие качества, составляющие структуру разума.
(4) Бессознательное содержит все комбинации фантазий, которые еще не достигли порога интенсивности, но с течением времени и при благоприятных обстоятельствах могут выйти на свет сознания.
133 Это вполне объясняет комплементарную установку бессознательного по отношению к сознанию.
134 Конкретность и направленность сознательного разума являются качествами, которые человеческая раса обрела сравнительно недавно и которые отсутствуют, например, у большей части сохранившихся до наших дней первобытных народов. Эти качества зачастую очень ослаблены у пациента-невротика, который отличается от нормального человека большей подвижностью порога своего сознания; иными словами, у него перегородка между сознанием и бессознательным отличается большей проницаемостью. Психотик же, со своей стороны, испытывает мощное непосредственное давление со стороны бессознательного.
135 Конкретность и направленность сознательного разума являются чрезвычайно важными приобретениями, за которые человечество заплатило очень высокую цену и которые, в свою очередь, сослужили ему большую службу. Без этих качеств были бы невозможны наука, технология и цивилизация, поскольку все они предполагают непрерывность и направленность идущих в сознании процессов. Эти качества абсолютно необходимы как государственному деятелю, врачу или инженеру, так и простому рабочему. Вообще мы можем сказать, что индивид становится бесполезен для общества в той степени, в какой эти качества ослаблены бессознательным. Разумеется, великие художники и прочие творчески одаренные люди являются исключением из этого правила. Преимущество таких индивидов как раз и заключается в проницаемости перегородки, разделяющей сознание и бессознательное. Но в тех профессиях и видах общественной деятельности, которые требуют постоянства и надежности, представители такого человеческого типа мало пригодны.
136 Стало быть, максимально возможные устойчивость и конкретность психического процесса вполне оправданны и даже необходимы, ибо того требуют суровые законы жизни. Но здесь имеется и определенный недостаток: в силу своей направленности сознание отторгает или исключает все те психические элементы, которые представляются ему несовместимыми с ним или действительно являются таковыми, то есть склонны менять направленность к своей выгоде и тем самым вести сознание к нежелательной цели. Но откуда нам знать, что данный психический материал является «несовместимым» по своей сути с установками сознания? Мы делаем такой вывод на основании суждения, которое определяет то направление пути, которое представляется нам желательным и целесообразным. Это суждение характеризуется ограниченностью и предубежденностью, поскольку отдает предпочтение одной конкретной возможности за счет всех остальных. Кроме того, суждение всегда основывается на опыте, то есть на том, что уже известно. Как правило, оно не опирается на что-то новое, еще не изведанное, что, при определенных условиях, могло бы значительно обогатить направленный процесс. Такого быть просто не может по той причине, что содержимое бессознательного исключено из сознания.
137 В результате подобного действия суждения направленный процесс неизбежно становится односторонним, даже если рациональные мысли могут казаться многосторонними и непредвзятыми. Сама рациональность трезвого ума может быть самым худшим из предубеждений, поскольку мы называем разумным то, что нам таковым кажется. Стало быть, то, что нам представляется неразумным, обречено на изгнание по причине своего иррационального характера. Оно может на самом деле быть иррациональным, но с таким же успехом оно может только казаться таковым, поскольку воспринимается с определенной точки зрения.
138 Односторонность есть неизбежная и необходимая характерная черта направленного процесса, поскольку направленность сама по себе предполагает однобокость. Она является одновременно и преимуществом, и недостатком. Даже когда недостаток внешне никак не проявляется, в бессознательном все равно присутствует равносильная противоположная позиция, если, конечно, мы не имеем дело с идеальным случаем, когда все психические компоненты стремятся в одном и том же направлении. Теоретическая вероятность осуществления такого варианта не подлежит сомнению, но на практике это большая редкость. Контрпозиция в бессознательном не представляет собой опасности до тех пор, пока не получает сильный энергетический заряд. Но если, вследствие слишком сильной односторонности, напряжение увеличивается, противоположная тенденция ввергается в сознание, как правило, в тот момент, когда сознанию особенно важно не сбиться с выбранного им направления. Например, оратор оговаривается именно тогда, когда особо опасается сказать какую-нибудь глупость. Такой момент является критическим, потому что ему свойственно высокое напряжение, которое, при уже заряженном бессознательном, легко может привести к «возгоранию» и высвободить содержимое бессознательного.
139 Сегодняшняя цивилизованная жизнь требует концентрированного, направленного функционирования сознания, а это влечет за собой опасность сильной разобщенности с бессознательным. Чем дальше с помощью направленного функционирования мы сможем отойти от бессознательного, тем активнее будет формироваться таящаяся в нем мощная противоположная позиция, и ее возможный прорыв в сознание может иметь крайне нежелательные последствия.
140 Анализ дал нам возможность глубоко изучить воздействие бессознательного. Оно имеет такое значение для нашей повседневной жизни, что, по нашему мнению, неразумно рассчитывать на исключение или бездействие бессознательного после так называемого завершения лечения. Многие пациенты, смутно понимая это, никак не могут решиться на отказ от анализа, хотя и они сами, и аналитик, находят это ощущение зависимости утомительным. Зачастую пациенты боятся идти дальше самостоятельно, потому что они по опыту знают, что бессознательное может снова и снова совершенно неожиданно вмешаться в их жизнь самым непредсказуемым образом.
141 Раньше предполагали, что пациенты смогут вести нормальную жизнь, как только приобретут достаточно практических знаний о самих себе, чтобы понимать свои сновидения. Однако практика показала, что даже профессиональные аналитики, которые, по идее, должны в совершенстве владеть искусством толкования сновидений, зачастую капитулируют перед своими собственными сновидениями и должны обращаться за помощью к коллегам. Если даже тот, кому положено быть экспертом по данному методу, оказывается неспособным дать удовлетворительное толкование своих сновидений, то чего тогда можно ожидать от пациента. Надежды Фрейда на то, что бессознательное может «истощиться», не оправдались. Жизнь сновидений и вторжения из бессознательного – mutatis mutandis – идут своим чередом.