- А Таис? – робко поинтересовалась Анжелика. Смущение её было вызвано тем, что такой человека, как Даниэль – могущественный магнат – оценил её - не знания, но образ мышления. – Она далеко не глупа, и к тому же красива, как бразильская ночь.
- Таис прекрасна, я согласен. Она грациозна, артистична, воздушна; мне с ней легко. А ты заставляешь меня думать. Это мне больше по душе.
Анжелика так и не поняла, что означали слова Даниэля. Она снова погрузилась в раздумья, на этот раз более обширные и не затрагивающие, разве что, происхождения Вселенной. Перед ней начинала открываться настоящая Америка, а не её парадная витрина. Требовались колоссальные усилия души и разума, чтобы примирить противоречия, вызванные увиденным дома и здесь, в гостях. Анжелика пробуждалась от спячки.
Глава 18. «Подарки для Кристиана»
За завтраком те, кто искупался накануне в водах Тихого океана, выглядели бодро и свежо. Более того, Эмилио уговорил Таис проснуться пораньше и повторить рейд. В это утро он свозил её на Лонг-Бич, и они успели вернуться до того, как обнаружилось их отсутствие. И всё же, как бы благотворно ни влияла океаническая вода, лучше всех и вид, и настроение были у Микио. Вопросов ему никто не задавал, но все с удивлением отмечали про себя, что такого Микио они ещё не знали. С самого начала поездки он вёл себя сдержанно и даже немного по-деловому, как на официальном приёме, а сегодня вдруг к ним спустился весёлый, раскованный азиат. Его благодушное, бесшабашное настроение передалось даже Кристиану, который с утра безуспешно пытался забыть, что у него сегодня день рождения.
- Микио, ты словно испил неведомого нам эликсира, - заметил он, разделываясь с яичницей и беконом, - от твоего облика исходит такое умиротворение, что даже я попал под его влияние.
- Не вижу причин, Кристиан, по которым ты не можешь быть умиротворённым, - взглянул на него Даниэль, - сегодня, между прочим, я собираюсь загрузить тебя работой. Норманн Майлер в Нью-Йорке ждёт первых писем о нашем путешествии. Подготовь ему, пожалуйста, то, что может пойти в печать, и сразу же отошли. Мне кажется, материала набралось предостаточно.
Кристиан не стал возражать. Если ему дают работу, значит, о дне рождения не помнят. Кто же будет обременять человека в такой день? Поэтому после завтрака он остался у себя в номере и принялся разбирать исписанные листы бумаги, а затем набивать на компьютере. Часам к восьми всё было закончено, Кристиан отправил файлы и дождался сообщения о получении. Оставшись один, он вдруг вспомнил, что время и обеда, и ужина давно миновало, а его почему-то не позвали. Кристиан покинул свой номер и постучался к Даниэлю. Сделать это ему пришлось несколько раз, но никто так и не открыл. Кристиан подошёл к номеру Эмилио. Тот же результат. Остальные двери, к которым он приближался, оказались запертыми. Спустившись в холл, Кристиан обратился за помощью к администратору:
- Не подскажете, любезный, куда подевались мои спутники? Неужели уехали без меня?
Тот ответил вежливо:
- Они не покидали гостиницу, мистер. Загляните в конференц-зал. Нэнси! – окликнул он горничную. - Проводи господина Манеля.
Кристиан пребывал в недоумении. Что его компаньоны забыли в конференц-зале?
Нэнси показала ему нужную дверь и поспешила по своим горничным делам, а Кристиан осторожно вошёл в помещение. В зале горел приглушённый свет, выхватывая из центра сооружение, напоминавшее театральную сцену. Казалось, конференц-холл плавно переходил в подиум и сливался с ним в едином пространстве. Были и декорации, и рампы, и подобие занавеса – Кристиан сделал несколько шагов, чтобы разглядеть получше, и обнаружил перед сценой ряд кресел, которые занимали зрители – его компаньоны. Он тихо позвал их. Его услышал только Даниэль. Развернувшись, он приложил к губам палец и жестом пригласил занять кресло рядом с собой. Как только Кристиан сделал это, занавес медленно раздвинулся и вся сцена озарилась ярким светом. Перед семью зрителями развернулось анатомическое представление: люди в костюмах, изображающих внутренние органы человека, разыграли целую жизнь, наполненную своими интригами и событиями. Между сердцем и мозгом развернулась настоящая борьба за право называться главным органом, а почки, печень, лёгкие и желудок попеременно переходили от одного к другому, пытаясь выяснить, где же истина. Костюмы были великолепны, диалоги забавны, игра актёров – выше всяких похвал, а сюжет увлекателен. Кристиан с головой ушёл в него, хотя время от времени его так и подмывало выкрикнуть с места, что физиологическая работа сердца представлена не совсем правильно, а многие функции мозга показаны чересчур примитивно. Но он снова увлекался и прощал автору этого фарса неточности и ляпы. Ведь профессионалом среди всех присутствующих был только он, Кристиан Манель. Через час представление закончилось монологом Господина Мозга:
- Я устал, друзья. Сердце качает кровь, а мне нужно думать. Много думать. И вот что мне пришло в центральный отдел: есть только один человек, который может разрешить наш спор. Кому, как не хирургу, это под силу? Я уповаю на Вас, Кристиан Манель – раскройте все мои тайны и убедите человечество в моей первозначительной важности относительно других органов, в частности, сердца. В день рождения хочется пожелать Вам профессиональных успехов и побед над болезнями, травмами и несчастными случаями. Люди нуждаются в Ваших чутких руках, умной голове и добром сердце. Пусть чаша человеческой благодарности никогда не иссякнет для Вас!
Вспыхнул свет, и под аккомпанемент Курта, мигом севшего за рояль, друзья Даниэля вместе с «анатомической» труппой спели «Happy birthday to you, Christian».
Сердце знаменитого хирурга было тронуто. Ему напомнили о том, что он прежде всего – врач, и в этом качестве необходим миру. Сам Кристиан мало задумывался над этим, но после талантливо разыгранного представления и с душой исполненной песни сознание его вдруг прониклось важностью того, чем он обладает. Перед глазами пронеслись операции сотен пациентов – жизни, исправленные и возвращённые им, Кристианом Манелем. Каким же важным делом является для человека состояться в профессиональном плане! Глаза Кристиана увлажнились, когда он по очереди обнял своих друзей; слова благодарности застряли в горле, но лицо его светилось радостью и признательностью.
- Боже, ребята, как вы растрогали меня! – наконец, удалось произнести ему. – Я чувствую себя счастливым человеком.
- Это ещё не всё, - сказал Даниэль, - мы приготовили для тебя подарки. Позволь нам выполнить сие приятное действо.
Он первым вручил свой present – тяжеленную книгу в синем переплёте с золотым тиснением.
- «Удивительные операции»! – воскликнул Кристиан, с трепетом принимая тяжеловесный том. – Я её уже несколько лет не могу найти в продаже! Куда только не обращался, запросы делал... Она должны была стать моей настольной книгой, и как замечательно, что это случилось в день рождения!
Анжелика тоже преподнесла книгу, но она была художественной.
- Кристиан, - немного волнуясь, произнесла она, - я так признательна тебе за тот путь, который ты прокладываешь мне в мире литературы! Мне хотелось отблагодарить тем же.
- Мне остаётся лишь догадываться, откуда ты узнала, что мой любимый писатель – Стендаль, - с умилением глядя на Анжелику, сказал Кристиан, - я рад, что у нас с тобой есть общий интерес. Спасибо, моя девочка!
Таис вручила огромную корзину, начинённую парфюмерно-косметической продукцией из нескольких десятков наименований. Тут были и пена для бритья, и гель для душа, и дезодорант, пенки, крема, шампуни – всё, что требуется для ухода за лицом и телом.
- Твой подарок, милая Таис, вогнал меня в краску, - признался Кристиан, - ведь именно он дал мне понять, что вы видите во мне мужчину и, полагаю, хотите, чтобы этот мужчина оставался привлекательным. Ума не приложу только, что делать с принадлежностями для бритья – я ношу усы и бороду с незапамятных времён и пока в моих планах нет расставаться с ними. Возможно, наличие этих ароматных пенок и кремов заставит меня пересмотреть своё пристрастие к волосяному покрову на лице.
Настал черёд Эмилио. Он немного потоптался, не решаясь извлечь свой подарок из небольшой коробки, и сделал это только тогда, когда Курт подбодрил его:
- Ну же, Эмилио! У Кристиана отличное чувство юмора. Он по достоинству оценит твой подарок.
Эмилио извлёк на свет куклу. Росту в ней была одна восьмая от человека, но выглядела она натурально: волосы, кожа, лицо – всё как будто настоящее.
- Что это? – настороженно спросил Кристиан, не решаясь взять куклу в руки и чувствуя какой-то подвох.
- Пациент, - невинно ответил Эмилио, - я тут подумал, Кристиан, может, ты его вылечишь.
С этими словами он раздвинул «кожу» на животе куклы и оголил её внутренности.
- Так это же абсолютная копия человека! – воскликнул Кристиан и вслед за тем расхохотался. Насмеявшись до слёз, он снова принялся разглядывать новоявленного «пациента», и снова не сдержал громкого смеха. Эмилио млел, наблюдая за ним. Его подарок был всего лишь забавен, но сколько веселья вызвал у друга! В подобном настроении Эмилио не видел Кристиана с момента его развода с Элизабет.
- Кристиан, что же в этой кукле смешного? – не вытерпела Таис.
- Милая моя бразильянка, ты совершенно не знакома с анатомией. Но, может быть, ты слышала о людях, которые, читая медицинский справочник, находят у себя все описываемые болезни из-за того, что, как им кажется, симптомы соответствуют? Так вот, перед тобой настоящий образчик этой мании. Посмотри: у него язва желудка, почечная недостаточность, цирроз печени, пневмония, рак кишечника, геморрой, цистит, аппендицит, воспаление поджелудочной железы, невралгия и спайки. Он и впрямь болен всеми болезнями, существующими в мире!
- А ты ещё не вскрыл черепную коробку, - подсказал Эмилио.
- Клянусь, он слеп, глух и нем! – хохотнув, сказал хирург.
- Насчёт немоты ты преувеличиваешь, - с этими словами Эмилио нажал прикрытую волосами кнопочку и кукла заскрипела не то женским, не то мужским голосом: «Вылечите меня, доктор!»
Её слова вызвали общий смех, но Кристиан вдруг стал серьёзным.
- А ведь это мысль, - задумчиво произнёс он, разглядывая куклу более пристально, - когда у меня будет свободное время, я поразмышляю над тем, можно ли реально помочь такому человеку.
- Правда, Кристиан, существуют ли на свете такие люди? Ну, с подобным набором заболеваний?
- Существуют, - ответил вместо хирурга Микио, - только они представляют интерес не для врачей, а для патологоанатомов.
- Что ж, у меня не такой забавный подарок, зато практичный, - Курт решился продолжить церемонию вручения.
Он подарил Кристиану ручку и некую доску с двигающейся планкой. Достоинства ручки оценили все – она была сделана из прочного и долговечного материала, герметична, способна писать в любом положении и при любой температуре, то есть не плавясь и не замерзая, и к тому же имела подсветку стержня – на тот случай, если записывать придётся в темноте. А вот доска озадачила.
- Это достижение науки, - взялся объяснить Курт, - вы знаете, что при движении, например, в поезде, писать очень неудобно – текст получается неровный, потому что рука прыгает, находясь в диссонансе с движением колёс. Так вот, это приспособление позволяет писать ровно. Вы вставляете сюда ручку и планка двигает её в такт движению, - продемонстрировал он, - правда, читать написанное не совсем удобно, потому что договорившись с колёсами, рукам теряет синхронность с глазами. Но это уже, как говорится, издержки научной мысли.
- Полезное изобретение, - согласился Кристиан, - ведь я веду летопись путешествия, а нам придётся много времени проводить в пути – поезде, яхте, машине. Теперь я могу вести свои записи при любых обстоятельствах. Спасибо, Курт!
Последним был Микио. Он водрузил на стол странный объект: в серебряные пластины, снабжённые хитрыми приспособлениями, были вставлены стеклянные капельки-линзы с невероятно коротким фокусным расстоянием.
- Да это же микроскоп Лёвенгука! - воскликнул поражённый Кристиан. - Где тебе удалось приобрести его, Микио? В моей коллекции медицинских раритетов ему – самое место! – Потом, сообразив, что для остальных сей предмет связан с чем-то туманным и непонятным, хирург принялся увлечённо рассказывать. – Антон Ван Лёвенгук – дилетант, самоучка, но потрясающий наблюдатель и кропотливый исследователь – триста лет назад обрушил на учёную Европу столь невероятное количество таких сообщений, что и числу их, и тому, о чём в них говорилось, просто трудно было поверить.
Это он открыл капиллярное кровообращение, и открыл, что кровь не просто красная однородная жидкость, а взвесь особых круглых телец. Это он сообщил миру, что сперма состоит из хвостатых живчиков – сперматозоидов. Это он первым увидел клетки различных тканей животных и сумел различить и отметить даже детали их строения. И, наконец, это он обнаружил «крохотных зверюшек» - инфузорий и жгутиковых, одноклеточных простейших. А главное – бактерии! Микробиологи двадцатого века просто понять не могли, как он сумел их различить. Ведь тогда не было тех устройств, благодаря которым современная медицина может наблюдать микроорганизмы. Антон Ван Лёвенгук первым проник в мир микробов и увидел там столько, что наука потратила десятилетия на усвоение его открытий.
Помог ему в этом микроскоп, который он сделал своими руками, и который вы имеете честь лицезреть сейчас на этом столе. В общей сложности Лёвенгук изготовил двести микроскопов, но сохранилось всего восемь приборов, которые разобрали музеи. А теперь один из них – в моей коллекции. Невероятно!
Таис недоверчиво покосилась на микроскоп.
- Он сделал свои открытия благодаря вот этому?
- Да! – с гордостью подтвердил Кристиан. – Его линзы увеличивали до 275 раз и с их помощью были различимы объекты размером до 1, 4 микрона, причём с минимумом искажений. Чтобы развеять ваши сомнения, давайте заглянем в микроскоп и увидим то, что видели триста лет назад глаза Лёвенгука, человека, без чьих открытий невозможно было бы развитие хирургии.
Кристиан огляделся в поисках подходящего для исследования объекта.
- Что требуется, я принесу! – вызвался Курт.
- Узнай у горничных, где можно взять стоялую воду. Подойдёт и та, которой они поливают цветы.
Курт обернулся мигом. Он принёс полстакана воды: капля её была помещена под оптический прицел. Потом свет потушили и Кристиан направил сбоку луч от подсветки подаренной ему ручки. Глядеть в микроскоп было неудобно – объект вплотную к линзе, линза вплотную к глазу, и некуда было девать нос, - но, изловчившись, как когда-то Антон Ван Лёвенгук, каждый прильнул к прибору и увидел крохотные фигурки, которые «быстро носились туда и сюда, подобно тучам летающих в беспорядке комаров и мушек». Зрелище было настолько удивительным и захватывающим, что друзья по нескольку раз возвращались к нему, нетерпеливо ожидая своей очереди и возмущаясь, если кто-то задерживался у окуляра дольше оговорённого. В эти минуты они были подобны детям, и Кристиан, с волнением наблюдая за ними, испытывал сладкое чувство сопричастности.
От избытка впечатлений пробудился голод. Как и положено в день рожденья, был праздничный ужин в ресторане гостиницы, а потом там же Таис спела несколько песен на английском, португальском и французском языках. Курт виртуозно аккомпанировал – дуэт привёл всех в восторг и снова вызвал слёзы у Кристиана. «Как она артистична! – думал он, глядя словно сквозь туман на прекрасную бразильянку. – Такими голосами наделяют только ангелов. Она и впрямь ангел!.. Курт играет превосходно. Кажется, у него в жилах течёт кровь одного из известных композиторов. Удивительный юноша, каким бы горячим и вспыльчивым он ни был! А разве было сегодня что-нибудь, что оставило бы меня равнодушным? Столько слёз я пролил за этот вечер, даже перед самим собой неудобно».
То были слёзы радости. Вечером новой причиной для них послужил звонок дочерей. Они наперебой поздравляли его, а потом сказали, что бывшие пациенты прислали кучу подарков.