И работает всегда быстро. Закажешь, а уже наутро все готово. А ведь работает без помощниц, день-деньской на приемке, без выходных и сменщиц, все ждет кого-то, ждет в углу. А ткет и шьет видимо по ночам. Немыслимо, но других объяснений не нахожу.
Кстати ещё – когда я хотел было навязаться на их вечернее чаепитие, «у камелька», где эта женщина давала желающим уроки кройки и шитья, получил мягкий, но жесткий отказ. Мужчинам нельзя, дело женское. Пришлось уйти ни с чем».
«P.S. Да, фамилию её совсем вылетело из головы спросить! Зовут вроде Арина».
3.
«3 июня, среда. Эфирные капли помогли! Таня поправилась за ночь, повеселела. Но нездоровое возбуждение. Пытался не пустить её на кружок, на их бабские посиделки. Ушла. Пришла за полночь, возбужденно смеялась, шутила. Спросил, что там было. Говорит, учила плести кружева, настоящий батист. Все в восторге. Спросил, обсуждали ли смерть Г. Раздраженно посмотрела на меня, как на надоедливую муху. Пытался давить на гниль, взбесилась, сказала, не надо мне этого негатива, несла ересь про позитивное мышление. Чувство, что это какая-то секта. Такое видел у адептов сайентологии, сетевого маркетинга. Сказал про сетевой. Она – «мы – сетевики, но другие, наша сеть – прочнее». И хихикнула. Думаю, зря настоял на том, чтобы вернуться туда. Играю её здоровьем, но что делать? Как иначе узнать, черт возьми!
Результат – отказалась от секса со мной, хотя желание во мне было дикое. Сказала, устала, голова болит. Врет. Явно врет!»
«6 июня, суббота. Все было по-прежнему, пока не повис в ванной новый кандидат на бессмертие. На этот раз, бывший гэбэшник Орлов. Черт возьми, у него же был наградной «макаров»! Зачем вешаться так извращенно, да ещё и в голом виде?! Пуля в рот – и порядок! Ведь офицер уходит только от пули. Неужели это странное и страшное удовольствие так сильно, что перекрывает боль и страх, и, главное, позор?
Кира говорил, помню, что повешение в средние века – позорная казнь для воров, гос. пр. [государственных преступников?], бомжей. Заменила распятие, которое после принятия хр-ва стало не комильфо. Благородных казнили мечом или топором, так пошло с др. Рима. Позже – расстрел. Кончали самоубийством также – сначала кинжал и яд, потом – пуля. Петля – последнее дело, для подонков.
Блин, как мне не хватает беседы с ним! Он бы точно здесь разобрался, но пока рано, чувствую, рано. Вот будет что-то существенное, отзвонюсь, из-под земли достану.
Орлов конечно алкаш ещё тот, бутылку коньяка выжирал за день, но – теперь уже не верю в это. Общался с ним за день – пьян, весел, доволен жизнью. Хохмил про старые времена. Никогда бы не подумал, что закончит так.
Жена-старуха жрет из холодильника сырое мясо, шипит, прыгает на всех, царапается. Один путь – в дурку.
А Таня так и не дает. Дура. Желание просто сатанинское, по ночам не могу спать. Пойду снимать».
4.
«7 июня, воскресенье. Блаженствую! До съема дело не дошло, в кафе в центре встретил ЕЁ! Боже, что за женщина! Впрочем, к теме дневника вроде это никак не относится, но – удивительное дело – не могу не писать, т.к. рассказать некому.
К интиму – нормально. Чудесное кружевное белье! Неужели и она – клиентка г-жи А.? Поразительная притягательность! Чтобы я с другой прям всю ночь не спал! Да не в жизнь! Раз-два и готов. А тут… Желание не то что не проходит, а нарастает с каждым разом. И долго с ней так – всю ночь подряд и ещё нет. Тело болит, словно катком прокатили, он – тоже, а туда же. Но и – блаженство. Она знает и умеет такое, что нигде и ни у кого. Дьявол, а не женщина. Таня на (непечатное слово) не нужна. Пусть подавится своей обидой! Попросит – уйду без разговоров. К НЕЙ! Она не против, но просит не доводить до крайности, подумать. А что тут думать? Да и нечем – мозг высох от двух бессонных ночей».
«13 июня, суббота. Вся неделя – один сладостный ад. Не могу без НЕЁ. Работа валится к чертям, кое-как взял отпуск. Странно, что не уволили. Сказал шефу, готовлю сенсацию. Выписал служебный отпуск. Дни и ночи – у НЕЙ, в ЕЁ сетях. Умираю, но не сдаюсь. Жалко каждой минуты, прошедшей без НЕЁ, пропали, потрачены впустую. По телу, по жилам словно яд какой, желание все возрастает. Иногда думаю, лучше умереть, чем мучиться дальше. Говорил с НЕЙ об этом, ОНА – «влюбился, дурак». Может, и в самом деле так?
Ах, да, преставился новенький, Лужницкий, крупный чинуша из свиты мэра М. «Органы» в бешенстве, особенно когда увидели, как его благоверная лазает по деревьям и играет в «тарзана». В дурку.
Меня вызвал Н. – тот ещё тип. Я ему сказал кое-что, он настаивал продолжать. Сулил охрану, оружие. Решил провести обыск своими средствами».
«15 июня, понедельник. Два дня без НЕЁ – просто адская мука. Высыхаю на глазах. Смс-ки – «говорил, люблю, а теперь избегаешь». Сердце разрывается, снится по ночам, зовет. Луна-девушка, руки – лучи. А Тане пофиг, есть я или нет. Жру все равно в ресторане – зачем она мне?
Но дело есть дело. В субботу ночью залез в лавку А. Никого нет, но не покидало ощущение, что видят. Может, камеры наблюдения? Н. обещал, попадешься на взломе - отмажем. Странный скрип, будто колесо какое вертится, мягко, ловко. Стук – машинки? Ничего и никого. Лишь лунный свет и тишина. С фонариком обшарил все, вроде ничего п. [подозрительного?]. Да, нашел журнал посетителей.
ВОТ ЭТО НАХОДКА!!!!!! Все посетители, в хрон. порядке. Первая – Лаврова, потом – Осинского баба, третья – итак все ясно. Значит, следующий по списку будет Карц. Я сфоткал «список Шиндлера» - и ноги. Можем захватить убийцу с поличным на следующей жертве. Маньяки они такие, от накатанного не отступают. Западня готова.
Да, ещё. На стене заметил знак – что-то вроде нагромождения линий, а в центре жирная точка и восемь линий. Надо поговорить с Кирой – явно оккультная символика. Говорил же – СЕКТА! Блин, забыл её сфоткать».
«16 июня, вторник. Наш инспектор Сосиськин (пальцы у него как сосиски, а энкать надоело, пусть будет Сосиськиным) доволен. А мне хочется плюнуть ему в р. Но выхода нет – надо спасать Карца. Его не жаль, надо остановить маньяков. Мало ли, сегодня Карц, а завтра - полезный для общества человек или – Я? А что – ведь и моя Танюха её клиентка! Пропади пропадом это кружевное белье, эти чертовы чулки и трусы!
Сосиськин решил устроить западню. Потихоньку, ненавязчиво обрабатывают Карца. Мол, не оставаться одному. Установили в его доме тревожку. Взяли под наблюдение. По уговору, я приду в пятницу и буду на стреме».
«20 июня, суббота. Мне стыдно. В четверг сломался и улетел к своей бестии. Она мне устроила настоящий трэш. Черт, а не мажет ли она себе … (непечатное слово) каким-то наркотиком? Я был с ней весь четверг и всю пятницу. Насилу вырвался в субботу. Карц сдох.
Сосиськин в гневе. Я соврал про дела, но он не поверил. «Бл…н», говорит. Я в защитную стойку – а ваши тревожки, наблюдатели в кустах? Тот аж побелел. Удалось все-таки вызнать – естес-нно, тревожку Карц не нажимал, наблюдатели, черт их дери, заснули – ОБА! Продрали зенки, а тот уже болтается голышом.
Да, забыл сказать, при всех трупах – пауки. Сначала не обратил внимания, а потом – откуда в таких доминах, в которых пылинку сдувают, пауки? А С. не глуп – пауки, грит, важно, это почерк убийцы. Говорит, был такой маньяк, который тараканов пихал в рот жертвам. Звали Таракан. Ну а тут, судя по всему, Паук. Причем везде разные. На первом был – обыкновенный паучок, погуглил – так и зовется – домашний. На втором – крестовик и т.д. Вещдоки – в ментуру, бабу – в дурдом».
«22 июня, понедельник. Надо что-то делать. Взглянул в этот проклятый список, моя очередь – через одного. Страхово. Не по-детски. Таня тоже затужила, опять депрессняк. Опять хочет выйти из игры, опять не даю. Слишком поздно. Либо мы схватим Паука с поличным, либо сдохнем все. Другого не дано. Решил дать себе слово всерьез заняться делом, в пятницу быть на посту. Следующий – Кардашьян. Сосиська пробует его уговорить смотаться в М. Под надзор. Тот – как-то странно упирается, грит, в пятницу важная встреча. С кем? Со шлюхой? Кардашьян – профессиональный сутенер, организует нужным людям элитный отдых. Придется постоять со свечкой, как в анекдоте».
«27 июня, суббота. Все зря, все жертвы – в унитаз. Адски тяжело было вырваться из липких лапок Богини. Но сила воли не знает границ. В пятницу был на месте. Естесно, старый хрен не рад. Но Сосиська надавил. Играли в покер, пили виски. Он рассказывал недурные анекдоты. Курили анашу и смеялись как черти. За воротами - машина с группой захвата. Знали бы, чем мы тут балуемся!
Ближе к полуночи, часов в одиннадцать, старый козел занервничал. Поглядывает на часы, не смеется. Говорит, важная встреча. Я, напрямик, не уйду. Руки его дрожат как от ломки, сует баксы. Умоляет.
Я – нет. Затем стал проситься в ванную, не … (непечатное слово) ли? Не пускаю. Говорю, помоешься завтра. Потом говорит, в сортир. Я хочу пойти с ним, он – «дурак что ли или голубой?». Ну, пришлось оставить его в покое. Тут позвонила ОНА. Зовет к себе, говорит, жить без меня не может, скандалит. Я…
В общем, пока то да се, старый козел уже висит на рее, точнее, на батарее. А я даже ничего не слышал! На члене – огромный волосатый паук. Мать моя женщина! Глаза смотрят куда-то в вентиляционную отдушину. Пипец».
«28 июня, воскресенье. Инспектор Сосиськин ревет и мечет. Я – «не бузи, я следующий, мне в пору бузить». Подействовало. Он напрямик мне говорит, давай отвезем тебя на закрытую дачу под охрано й или на Лубянку. В спецкамеру с круглосуточным наблюдением. Признаюсь, едва не согласился, НО – а как же ОНА? Ведь я повешусь там без НЕЁ, хотя и с НЕЙ – тоже! Западня. Я – в западне. Эх, Кира, Кира, ты мне нужен!
Я – напрямик. Баба, мол, есть, не могу. Он – мы можем забрать тебя от неё в четверг, сутки протянешь – а сам смотрит как на дурака – не нарк ли? Я сказал, подумаю. Думаю до сих пор».
«30 июня, вторник. Я все ей рассказал, о с/б, об инспекторе, обо всем. Попросил её руки и сердца. Она оценила эту шутку. Сказала, что принять мое предложение согласна, но с одним условием, чтобы я взял ЕЁ к себе, всю жизнь мечтала съездить на Рубль. Я – нет проблем, довезу. Она – не, я сама доберусь, важные дела в городе. Сказала, должен её ждать дома, в полдвенадцатого будет здесь, а потом пойдем тусоваться. Я оторопел. Теперь мне все ясно».
«3 июля, пятница. Знаю, что иду туда, откуда нет возврата. Но не могу иначе. Не могу-у-у-у-у!
Все эти дни как свинья в луже провалялся у НЕЁ. Придумала новую игру (и раньше были, и интересные, но не хотел писать, а тут важно). Привязывает к железной кровати бельевой веревкой и – понеслось. Потом игру усложнила – накидывает петлю, садится сверху и постепенно затягивает. Фантастические ощущения! Словно с небес лечу прямо в преисподнюю, без парашюта. Вчера ночью чуть не задушила. Отпустила в последний момент, но это того стоило.
Когда проснулся, точнее, очнулся, заметил, что она что-то рисует. Когда отошла – спер, посмотрел. Рисунок точь-в-точь такой же, как у костюмерши. Вот она где собака зарыта!
Когда лежали, спросил про пауков. Кстати, раньше не упоминал, но во вторник, когда все стало ясно, в чулане у неё нашел огромную коллекцию этих тварей. Она любит их кормить – маленьких – мухами, больших волосатых – сырым мясом. Говорит, обожает их. Пауки – самые совершенные существа в природе, верх совершенства. Жаль, Киры не было, она его обставила по части лекций. И про паутину, которую, будь она толщиной в палец, не разорвать даже локомотиву на полном ходу, и про искусство гармонии, и про терпение и быстроту реакции. Сказала и ещё – про брачные игры. Самка всегда пожирает самца после спаривания. Я похолодел. Говорю, а может самец спастись. Она – в двух случаях, если самец крупнее или такого же размера что и самка (что встречается редко, у небольшого количества видов), или если он хоть мал, да удал (что ещё реже). Иногда, говорит, паучиха может спариться с пятью-семью пауками по очереди и всех их сожрать. Ведь она даже сытая запасает мясцо впрок. Чудо природы, мать её!
Я возмущен. Почему так?! Зачем жрать, зачем самому идти на обед! Она – самец знает, на что идет, он отдает жизнь за наслаждение. По её мнению, «вполне эквивалентный обмен», так и выразилась! А самка… Отдается, чтобы вкусно пообедать. Это логично. Логично! Черта с два! Убью и убегу.
Не смог убить. Во-первых, эта стерва никогда не спит, во-вторых, не дает мне продохнуть. Сил уже нет.
Когда заходил в ванную, чтоб хоть там передохнуть от НЕЁ, перевести дух, поймал себя на том, что не могу оторвать взгляда от веревки и от батареи. Хочется раз отмучиться и навеки избавиться от НЕЁ, ЕЁ адских ласк без удовлетворения. Но есть ещё одно – почему-то мне кажется, что в этом – есть подлинное наслаждение. Я уже писал о том, что когда она душила меня, я был на седьмом небе или точнее в седьмом круге ада, а то и там и там одновременно. А что если не прерывать ЭТО, каково – а? Вкусить, таскать, запретный плод до конца?
Уныло посмотрел на свой. Красный, измочаленный… Сколько можно мучиться! Нет сил! Нет больше!
Тут дверь открылась и она сказала: «Ты готов. Уходи. Мне надо приготовиться к таинству брака». Какому? В ЗАГС что ли пойдем? Она – сам поймешь потом. Но наших уз уже не разорвать будет никому. И никогда.
И я ушел».
5.
Дневник оборвался. Я закончил читать, но никак не мог оторвать глаз от монитора, от белого фона в месте обрыва текста. И подумал о том, что белые страницы так и зовут, так и влекут написать новый текст, продолжить дневник ушедшего в небытие Алексея. И также отчетливо я осознал, что продолжу писать этот дневник я. Но окажусь ли я в петле или сумею ускользнуть/победить самку (в отличие от Леши, я кое-что читал о нравах насекомых и пауков и знаю, что бывают случаи сексуального каннибализма наоборот – когда крупный самец пожирает самку, в порядке самообороны, конечно).
Дневник Леши расставил все точки над «i». Я уже ничуть не сомневался в том, кто эта загадочная незнакомка, кто «Арина». Но я также понимал, что никаких прямых улик нет, да и, судя по всему, полиция здесь все равно бессильна. Перед такой поразительной силой гипноза (другого объяснения у меня не было), не устоит никто. Почему-то я понял, что одолеть дьявольскую паучиху можно только один на один, в поединке со смертью – и только так.
Но легко сказать да трудно сделать! Я и сейчас чувствую колоссальное влечение к этой особе. И дорого бы я дал за возможность изведать то, что изведал Алексей!
И в этот момент позвонил телефон. Это была ОНА!
Глава 4. В логове Паука.
1.
Мы встретились с ней в полдень в Сокольниках (после бессонной ночи я спал как сурок). Стояла прежняя несусветная жара. В парке было очень людно – подростки катались на велосипедах, скейтах, роликовых коньках. Влюбленные парочки обнимались, не стесняясь, на скамейках. Из-под тентов призывно звучала зажигательная музыка. Где-то проходили представления.
От вида этого праздника жизни, от безоблачного неба и яркого солнца, все прочитанное и осмысленное вчера казалось бредом сумасшедшего, плодом фантазии больного воображения.
И лишь только одно смущало меня – навязчивое ощущение в ногах и в области таза. Что-то мягкое, воздушное, шелковистое опоясывало эти части тела. При ходьбе я отчетливо ощущал, что это «что-то» мягко касается моей кожи. Когда же я садился на скамейку, мягкие волокна поднимались выше, окутывали грудь. Вспоминая вчерашнюю ночь, я отметил, что если ложиться на кровать, то волокна опутывают плечи, шею и прикасаются к губам. Возникало ощущение, что эти волокна – это поводок для собаки, все время напоминающие о том, что ты – под контролем, ты в сети, ты – в ЗАПАДНЕ.
Она появилась, как и в прошлый раз, совершенно неожиданно. Её мягкие шелковистые лапки игриво закрыли мне глаза, когда я сидел на скамейке.
- Ты всегда появляешься так неожиданно, словно чертик из табакерки? – попробовал пошутить я, хотя мне, по правде говоря, было не до смеха.
- Всегда. Или почти всегда. Но это от меня не зависит, люблю так и все! – хихикнула она и, не спрашивая разрешения, села рядом со мной. – Итак, Кирюфка, что будем делать? У меня зверский аппетит и жуткое желание оторваться по-настоящему! В последнее время было столько работы-ы-ы… - она протяжно зевнула, но в блеске её зубов уже не было ничего хищного. – Целыми ночами не спала!