— Да просто человек, с которым я должна была здесь встретиться, не смог прийти. А я не настолько люблю китайскую пищу, чтобы сидеть здесь одной.
— Ну, во-первых, вы не одна. А во-вторых — могу я узнать имя этого мерзавца?
— Какого?
— Того, который имел наглость заставить вас ждать, а потом еще и посмел не прийти?
— Так, один знакомый. Вы его не знаете.
— Думаю, я немного потерял. Ну что ж… выпьем, что ли, по рюмашке? За встречу!
— Это виски?
— Ода. Напиток богов!
Бондаренко наполнил рюмки. Они чокнулись и выпили.
— Ну и как вы поживаете? — поинтересовался Феликс. — После столь блистательного пути!
— Нормально. У меня свой маленький бизнес. Продаю антиквариат.
— Да ну! Стало быть, путь к вершине и связанные с ним трудности были не напрасны? Нашли своего престарелого принца-миллионэра?
— Нашла.
— И где он сейчас?
— В гробу. Я вдова.
— О! — Бондаренко неопределенно покачал головой. — Послушайте… Кажется, между нами тогда произошло небольшое недоразумение?
— Кто старое помянет…
— Да-да, вы правы. И все же я бы хотел искупить свою вину. Послушайте, Вика, а что, если нам переместиться отсюда ко мне домой, а? Вы же не любите китайскую кухню. А я вас накормлю настоящим русским ужином. Икорка, осетрина, салаты — все как полагается.
— Сами, что ли, приготовите?
— Зачем? Закажу в одном хорошем ресторане. Его владелец — мой старый друг. К тому же он должен мне энную сумму денег, так что будет рад удружить. Ну так как?
— Мне нравится здесь, — ответила красавица. — Только закажите мне вина. И еще…
— Что?
Красавица передернула плечами:
— Не могли бы вы принести мне платок из гардероба? Мне что-то зябко.
— Сейчас попрошу официантку…
— А самому слабо? — лукаво прищурилась красавица.
Бондаренко улыбнулся и погрозил ей пальцем:
— Ага-а. Значит, это испытание на рыцарство? Я готов его пройти, если вы согласитесь после ресторана погулять со мной по ночной Москве.
— Что ж, я не против.
— В таком случае лечу! Давайте номерок!
Бондаренко встал из-за стола, взял номерок и направился в гардероб.
Вернувшись, он собственноручно закутал девушку в платок и заказал бутылку вина:
— Ну как? Справился я с ролью рыцаря?
— На пять с плюсом.
Феликс улыбнулся:
— А вы стали еще красивее, с тех пор как мы…
— Вы мне льстите. Годы никого не красят.
— Да ладно вам. Не так уж много времени прошло. Тогда вы были совсем еще девочкой. А сейчас — настоящая олимпийская богиня! У вас даже осанка изменилась. Помнится, раньше вы немного сутулились… как будто все время чего-то смущались.
— Годы меня выпрямили.
— Ода!
Они продолжили беседовать — легко и непринужденно, словно не было этой разлуки длиной в несколько лет. Однако минут через пять красавица извинилась и, взяв сумочку, направилась в дамскую комнату.
— Только поторопитесь. А не то я умру от скуки, — игриво сказал ей Феликс.
— Умрете. Но не от скуки, — загадочно ответила девушка и странно улыбнулась.
Феликсу стало немного не по себе от этой улыбки. Однако, будучи мужчиной многоопытным и самоуверенным, он приписал это странное замечание тем неистовым эротическим упражнениям, которые ждали его и девушку в ближайшие часы.
«Однако, та еще штучка!» — с удовольствием подумал он.
Девушка ушла. Чтобы сократить минуты ожидания, Бондаренко плеснул себе в стакан виски и залпом выпил. Внезапно у него закружилась голова, ему стало душно. Медленным, неверным движением Феликс расстегнул ворот рубашки и тряхнул головой, прогоняя навалившуюся дремоту.
— Ч-черт… И выпил вроде немного, — удивленно проговорил он. Затем замер на секунду, тупо глядя на стакан, и, покачнувшись, ткнулся лицом в стол.
Когда спустя несколько минут официантка подошла к столику осведомиться о дальнейших заказах, Феликс Савельевич был уже мертв.
На салфетке, которую он сжимал в пальцах, было написано шариковой ручкой: «Бондаренко».
Слово было перечеркнуто жирной синей линией.
12
Галя Романова так пристально прсмотрела на официантку-казашку, что та поежилась под ее взглядом.
— Хорошо, — сказала Галя. — А теперь расскажите, как выглядела эта девушка.
Официантка наморщила лоб:
— Ну как… Красивая… Молодая…
— Опишите ее внешность. Блондинка или брюнетка?
И вновь официантка погрузилась в размышления.
— Блондинка, — выдала наконец она. — Вот только… Понимаете, мне показалось, что это был парик.
Галя оторвалась от блокнота, в который записывала приметы, и спросила:
— С чего вы так решили?
— Понимаете, до того как сюда устроиться, я в Лужниках работала, париками торговала. Стольким женщинам примерять помогала, что с первого взгляда отличаю — парик это или настоящие волосы. У нее-то паричок был очень хороший. У нас такие редко появлялись. Спросом потому что не пользовались — из-за дороговизны.
— Значит, она была в парике. А что вы скажете о лице?
— Ну она была в темных очках. Вот носик хороший такой… аккуратный. И овал лица замечательный. А ростом она сантиметров на десять повыше меня будет. Прямо как манекенщица или королева красоты какая-нибудь. Вот вроде как у вас. Хотя… — Официантка пожала плечами. — Может, это из-за каблуков?
— Значит, рост у нее метр семьдесят пять — метр восемьдесят. Так? — подытожила Галина.
— Так, — кивнула официантка.
— Нос прямой, — продолжала писать Галя. — Лицо… худощавое?
— Скорее да, чем нет.
Галя Романова педантично вписала приметы в блокнот. Затем спросила:
— Какие-нибудь особые приметы можете назвать? Родинка на щеке? Шрам?
— От аппендицита? — прыснула в кулак официантка, но, натолкнувшись на суровый взгляд Романовой, согнала улыбку с губ. — Да нет, не было у нее никаких родинок. Вот разве что…
Галя прищурилась:
— Что?
— Мне показалось, что она немного близорукая. Она меню к самым глазам подносила. Вот так. — Официантка показала.
Галя вписала в блокнот: «Возможно, носит очки». Потом спросила:
— А как они общались? Как старые знакомые или как будто только что познакомились?
Официантка задумалась.
— Вы знаете, сначала мне показалось, что он ее просто клеит. А потом… Потом я вроде бы краем уха слышала, как они прошлое вспоминали. «А помните то, а помните это». Что-то в этом роде.
— Гм… — сказала Галя и задумчиво почесала авторучкой переносицу.
«На проститутку непохожа. Да и бумажник у Бондаренко остался в кармане. Значит, не кража и не ки-далово. Искать нужно среди знакомых. Причем среди тех, с кем Бондаренко давно не виделся».
— Простите, можно спросить? — робко заговорила официантка.
— Спрашивайте.
— А чем она его… отравила?
— Похоже на клофелин.
— Но ведь от него только засыпают!
Галя усмехнулась:
— А вы откуда знаете?
Официантка потупила взгляд:
— Так по телевизору часто об этом говорят. В программе «Криминал».
— Поменьше смотрите телевизор, — сказала Галя. И, смилостивившись, добавила: — А вообще, все зависит от дозы.
— Понятно, — кивнула официантка. — А как вы думаете, за что она его?
— Мало ли.
Официантка вновь кивнула:
— Это верно. У нормальной женщины есть тысяча поводов, чтобы убить мужика!
— Например?
— Например, предательство. Или подлость. Например, если он ее использовал, а потом бросил. Я бы сама за такое убила!
— Поменьше смотрите телевизор, — повторила Галя. — Ладно, мне пора. Если вспомните что-нибудь еще — звоните.
Она протянула официантке визитку и поднялась из-за стола.
13
Шагая по асфальтовой дорожке к психиатрической клинике, где проходила курс лечения Инга Лаврова, Светлана Перова перечисляла в уме список жертв, проходящих по ее делу. Список этот получался внушительным. Если все эти люди — жертвы одного и того же «мстителя», то надо признать, что «мститель» действует с большим размахом!
В комнате для свиданий было довольно уютно. Два мягких кресла, небольшой диванчик, круглый журнальный столик. На стенах — фотообои, изображающие лесной пейзаж. Под потолком — горшки с какими-то вьющимися растениями.
Когда Инга Лаврова вошла в комнату, Светлана чуть не подскочила от изумления. От пресловутой. красоты Инги почти ничего не осталось. Темные волосы ее были растрепаны, глаза стали тусклыми и словно выцвели. Лицо осунулось и побледнело. Вокруг рта пролегли две глубокие морщины. При виде этих морщин у Светланы дрогнуло сердце.
Поздоровавшись с девушкой, Светлана мягко спросила:
— Инга, как вы себя чувствует?
— А как бы вы себя чувствовали, если бы вас упекли в дурдом? — ответила девушка вопросом на вопрос.
— Скверно.
— Вот именно!
Инга нервно пригладила волосы.
— Послушайте… — начала Светлана. — Чисто по-женски я вас понимаю. Правда. Как знать, может, на вашем месте я сама бы отрезала этому козлу его хозяйство.
— Правда? — недоверчиво поинтересовалась Инга.
Светлана вспомнила бывшего начальника, бабника и алкаша Маслова, который заслал ее в Генпрокуратуру, и абсолютно искренне сказала:
— Правда. Кроме того, я понимаю, что вы действовали в состоянии аффекта. У всех бывают в жизни га-кие минуты. Я обещаю сделать всё, чтобы судьи проявили к вам снисхождение.
— Вы меня и правда понимаете! — сказала Инга. Недоверие в ее глазах сменилось доброжелательностью. — А вы можете мне помочь?
— В меру своих сил. Но для этого нужно доказать, что Лисин — подонок. И что ему за его проделки следовало отрезать… м-м… то, что вы ему отрезали.
— Как же я это докажу?
— У нас есть подозрение, что Лисин использовал девушек в своих целях. Обещал им золотые горы, а потом избавлялся от них, как от использованных вещей.
— Это правда! — горячо воскликнула Инга. — Со мной так и получилось.
— Нужны факты, иначе мы ничего не докажем, — с искренним сожалением продолжила Светлана. — Нам нужно знать всю подноготную жизни Лисина. Начиная с того — как и где вы с ним познакомились. И кто вас свел.
В глазах Инги мелькнуло подозрение.
— Если я этого не узнаю, я не смогу выстроить картину происшествия. И не смогу вам помочь, — поспешила заверить Светлана.
— А что ему будет? — спросила вдруг Инга.
— Кому? — не поняла Светлана.
— Тому, кто нас свел?
Светлана поправила очки и веско сказала:
— Ничего. Ведь он же не совершил ничего противозаконного.
— Да? Ну тогда я расскажу. Он позвонил мне и пригласил встретиться в кафе. Сказал, что знает мои проблемы и готов помочь. Я приехала. Он заказал кофе и рассказал, что у него есть приятель, который тоже нуждается в помощи. Что у него тоже не все в порядке с нервами. И что он тоже очень… одинок.
— Это он про Лисина говорил?
Инга кивнула:
— Да.
— Как его звали?
— Этого человека?
— Да.
— Иван Иваныч. Так он представился. Фамилию он не назвал, да я и не спрашивала.
— Иван Иваныч… — задумчиво повторила Светлана. — Значит, этот Иван Иваныч знал, что вы лечились в психиатрической клинике?
Инга кивнула:
— Нуда, знал. Он сказал, что у всех свои странности. И что эти странности делают людей одинокими.
— А он не объяснил, откуда про вас знает?
— Объяснил. Сказал, что у него знакомый работает в клинике, где я лежала. И что этот знакомый рассказал ему про меня.
— А вам все это не показалось подозрительным?
Инга удивленно посмотрела на Светлану:
— Нет. А что тут такого?
— Да нет, ничего. И что было дальше?
— Дальше Иван Иваныч спросил, не хочу ли-я познакомиться с его приятелем? Я сказала: почему бы и нет. Тогда он сказал: приходите в ресторан в семь часов вечера, мой приятель как раз там будет. И что его зовут Вадик Лисин. Я согласилась. Иван Иваныч предупредил, чтобы я ничего не рассказывала Вадику о нем.
— Почему?
— Как — почему? Чтобы Вадик не закомплексован. Мужчины ведь очень чутко к этому относятся. Им нравится думать, что девушки знакомятся с ними только из-за их неотразимой красоты! Если бы он узнал, что нас специально свели, он бы обиделся.
— Понятно, — кивнула Светлана. — Что было дальше?
— Дальше я пришла в ресторан и села неподалеку от Вадика. Он на меня клюнул. — Инга лучезарно улыбнулась. — Это было несложно. Если захочу, я могу соблазнить любого мужика.
— Охотно верю, — усмехнулась Светлана и, слегка порозовев, поправила очки.
— Ну вот, — продолжила Инга. — Мы познакомились. А потом начали встречаться. А чем все кончилось — вы знаете.
Некоторое время девушки сидели молча. Светлана размышляла над словами Инги, пытаясь понять — что здесь правда, а что выдумка. Инга грустно смотрела в окно. Наконец Перова спросила;
— Вы больше не виделись с Иваном Иванычем?
Инга уныло покачала головой:
— Нет. Я о нем совсем забыла. Знаете, когда женщина влюблена, она обо всем на свете забывает.
Инга вздохнула и вновь, еще более печально, посмотрела в окно. Ее тонкие, длинные пальцы нервно перебирали край больничного халата.
Светлана глянула на нее с сожалением.
— А вы сможете описать Ивана Ивановича?
Инга перевела взгляд на Светлану и наморщила свой невысокий, чистый лобик.
— Я уже плохо помню. Тем более после той дряни, которой меня здесь колют. Кстати, вы не могли бы сказать врачам, чтобы не назначали мне аминазин? Я после этих уколов теряю человеческий вид.
— Хорошо. Я поговорю с ними. Так как выглядел Иван Иваныч?
— Ну… Невысокий… Пониже меня. Вот где-то с вас ростом. Волосы вроде бы черные. Да, и еще. У него чубчик был седой. Вот прямо здесь… — Инга провела пальцем по своим волосам. — Такая белая полоска.
— А он не говорил, где работает?
Инга тряхнула головой:
— Нет. Да я и не спрашивала.
— Ясно. Ну что ж, Ийга, выздоравливайте. Если будут хорошие новости, я вам сообщу
14
Артур выглядел именно так, как Светлана себе представляла. Высокий, красивый, широкоплечий. (Правда, выглядел моложе своих семнадцати.) Не зря Кравцова положила на него глаз. А то, что он держался по-юношески неуверенно, так это только придавало ему шарма.
— Артур, я знаю, что ты бывал в гостях у Кравцовой, — сразу взяла быка за рога Светлана.
Парень неприветливо прищурился:
— Кто это вам сказал?
— Ребята слышали, как она приглашала тебя к себе.
— Ну так что? Мало ли кто кого приглашает!
В словах Артура звучал вызов. «Он сильно озлоблен, — поняла Светлана. — Наверное, считает всех взрослых лжецами и негодяями». Немного помолчав, она заговорила снова, на этот раз сильно смягчив тон:
— И еще я знаю, что случилось с Дашей. Вы ведь с ней дружите?
Артур опустил взгляд и угрюмо посмотрел на свои сжатые в кулаки кисти.
— Меня к ней не пускают, — пробурчал он.
Светлана кивнула:
— Да, я в курсе.
— Я ни в чем не виноват, — еще угрюмее проговорил Артур. И мрачно добавил: — Ни в чем.
— Я верю. — Светлана положила руку ему на плечо и повторила: — Я верю тебе, Артур. Вы оба оказались жертвами обстоятельств. Так бывает в жизни.
Он поднял взгляд и недоверчиво посмотрел на Светлану:
— Вы можете поговорить с матерью Даши? Объясните ей, что я не причинял ей зла. Ее мать… — Внезапно в его глазах вспыхнула лютая злоба. Он хрустнул суставами пальцев. — Если хотите знать, она во всем виновата! Это она заставляла Дашу ходить в студию. Почему она меня не пускает?!
Светлана вздохнула:
— Видишь ли… Мама Даши считает, что разговоры о студии могут повредить дочери. Она хочет, чтобы Даша побыстрее забыла обо всем, что с ней случилось. Она даже заявление из милиции забрала.
— Стерва, — процедил сквозь зубы Артур.
— Зря ты так. Я поговорю с Еленой Аркадьевной. Я объясню ей, что ты тут ни при чем. Ведь ты спас ее дочь. Именно тебе Даша обязана жизнью. Думаю, я смогу ее убедить.