Альманах Бориса Стругацкого
Игра в ящик
Колонка дежурного по номеру
Конечно, все зависит от того, как вы скрепляете текст. Чем он держится.
По-настоящему хороших способов – только два. Первый запатентован в 1913 году в Америке Гидеоном Сундбеком (хотя придуман Уиткомом Джадсоном в 1893-м). Называется – зиппер, или застежка-молния. Слева – причины и следствия, справа – средства и цели (или наоборот), и волшебное устройство ползунок (движок, замок, слайдер) скользит, как по монорельсу, по обоим рядам, вдвигая звенья одного в зазоры между зубьями другого.
Так пишутся умные романы, трактаты. Теория эволюции. Теория прогресса. Главный действователь – т. н. время. Временем считается расстояние от причины до следствия либо от средства до цели. Ползунок ходит в обе стороны. Застегивает и расстегивает. Хотя иногда заедает.
Второй хороший (даже очень хороший, но не каждому подходящий) способ – застежка-липучка, изобретенная в 1948 году одним швейцарским инженером, Жоржем де Местралем. Верней, открытая им, когда он наклонился к свой собаке, чтобы отодрать от ее шерсти приставшую головку репейника.
Тысяча микрокрючков разом входит в тысячу микропетель. Как будто обе стороны (вторая называется – ответная) созданы друг для друга. Сила сцепления огромна. Как бывает иногда, говорят, между двумя людьми. Как это всегда очевидно в настоящих стихах. Как случается и в прозе, но такую прозу трудно читать: она состоит из чистого времени, которое поэтому кажется неподвижным.
Уж такие два ума достались нелепому сапиенсу. Два приема игры с фактами. (Ну и словами.) В обеих стратегиях они группируются по сходству – но иллюзия понимания разная, соответственно и кайф. То ли факты порождают друг друга – тогда смысл идет по вертикали (она же – стрела времени), сапиенса практически не касаясь (и это – свобода). То ли все они вместе – включая факт личного существования наблюдателя – составляют какой-то Факт высшего порядка. Тогда смысл дан сразу и полностью – как осколку от зеркала телескопа (и это – счастье).
Ну вот. А есть тексты на пуговицах. Или сколотые булавками. Связанные тесемками. Очень многие сочинители пользуются ремнем. Кто-то предпочитает подтяжки.
Наши авторы – продвинутые. Тексты «Полдня» – как правило, все на молниях. Только и слышно: вжик да вжик.
Самуил Лурье
1
Истории. Образы. Фантазии
Игра в ящик
Let's imagine
А мы играем не из денег, а лишь бы время проводить.
…товарищ Сталин с трудом поднялся и, ни на кого не глядяпроизнёс с напором: «Нэ так всо это было. Савсэм нэ так…»
Для индусов вполне нормально перепутать порядок правления своих правителей, отправить на пару-сотню лет вперёд или назад какую-нибудь важнейшую битву.
…nihil fit (лат.) – …ничего не происходит.
Князь
Не бойся, Абрам; я твой щит; награда твоя весьма велика.
Щэ́ни дэ́да!
Именно щэ́нидэ́да! Не твою мать! А щэ́нидэ́да! Вышел на крыльцо. Почесал лицо – усмирив тик. Левый глаз. Инсульт сигналит: скоро буду?!
Не дождётесь. Просто нервное. Кто и когда видел, чтобы Князь нервничал?! Никто и никогда.
И не увидит. На Ближней даче – тем паче. Кунцево. Здесь, кроме самого Князя, нет никого. Сацогадод.Если вслух, то вообще.Вообще нет никого.
Мысли, да, на родном. Но вслух только по-русски. Акцент, паузы, повторы – да, Сакартвела неискоренима. Но: язык как средство общения всегда был и остаётся единым для общества и общим для его членов языком.Верный курс! Не какой-то бакинский курскакого-то Марра. Подумаешь, Марр! Профессор! Трижды подумай, профессор, пойдя против Князя! Замарралсяна всю оставшуюсяжизнь!
Ладно, вопросы языкознания – дела давно грядущих дней. А пока, здесь и сейчас: щэ́ни дэ́да! От души, вслух! Если щэ́ни дэ́да не вслух, мысленно, какой тогда в щэ́ни дэ́дасмысл! Даже как-то не по-человечески. А Князю ничто человеческое не чуждо. Вождь, но и отец родной. Вождь-отец. Сердца, превращенные в камень, заставить биться сумел.(А неплохие стихи!) Суров, но справедлив. Накажи, но и пожалей. Бьёт, значит любит. Вот без нужды на глаза Князю лучше не попадаться. Любит, но и бьёт. (Да, это по-русски! И бьёт!)Лучше не попадаться. Князю. На глаза. Без нужды.
С громким щэ́ни дэ́давыдохнул саднящей табачной сажей. Вдохнул лёгкого хвойного морозцу. Чёрно-белая тишина. Чёрное – белое. Шахматы… При чём тут! Ночью все фигуры черны. Деревянные фигуры – кипарисы, кедры, сосны, ёлки, туи. Лес густой. Снег бел, невзирая на ночь. Нетронуто бел и чист. Как он, Князь, и любит.
Лысик, да, молодец. Генерал! Охрану вымуштровал. Вообще нет никого. Будто бы. И на снегу – ни следочка. А ведь под каждой «фигурой» бдит человек Лысика. Сколько тут, считай, понасажено? То есть деревьев. И под каждым… Или не под каждым? Или всё-таки под каждым?
Князю не до умозрительных подсчётов. Начальник охраны – Лысик? Пусть Лысик и ломает свою генеральскую голову, обеспечивая… За необозримым рукотворным лесом – дощатый забор в пять аршин. По всему периметру. Без колючей проволоки поверх, без! Иначе двояко.Чтоб враги народа не покусились на Князя. Или чтоб враги народа тихо ликовали: Князь угодил за «колючку», ага! Не дождётесь! Но тогда и пусть – второй забор, внутренний, в три аршина. Круглосуточный патруль с собаками – по «кольцевой». Условие! Вдруг возжелает Князь меж двух заборов на тройке с бубенцами по «кольцевой» прокатиться? Тогда чтоб ни одна собака на глаза… Безусловное условие.
Или прокатиться по «кольцевой»? С ветерком!
Настроение не то. Не победное. Не то, не то! Кому и когда Князь проигрывал? Никогда. Никому. Покамест.
Что значит покамест?! Никогда! И – никому! Подумаешь, Ерохин! Маэстро! Трижды подумай, маэстро, пойдя против Князя! На всякого мудреца довольно простоты, маэстро! И проста́ты.
И проста́ты. Настроение. Уссаться можно! (Да, это по-русски, щэ́нидэ́да-твоюмать!)
Не уссаться, допу́стим, но поссать. Можно и нужно. Простатит сигналит: скоро буду?! Не дождётесь. Пока робкий сигнальчик. Терпимо. Бог терпел и нам велел. Ну да, ну да. Потом – всемирный потоп. Сразу и вдруг. Кончилось моё терпение! Кто не спрятался – я не виноват. (Понял, маэстро?!)
Или в дом вернуться? А! Нет! Чёрно-белая тишина. Здесь, кроме самого Князя, нет никого. Лучше ведь не попадаться. Князю. На глаза. Без нужды. Особенно если тому приспичило по нужде, по малой.
Шагнул с дорожки, плотно скрипнув крахмальным снегом. Наследил подшитыми валенками (подарок сызранских умельцев!). Встал вплотную к ближайшей туе. (Thuja occidentalis, морозоустойчивая, кустарник, пост № 47). Пошарил в паху. О, нашёл! Ну?
Ыыыъ! Мычаще, натужно. Или всё же простатит?
Вот… ещё наследил. Всего ничего, но окропил.
Какого туя, в конце концов (Thuja occidentalis)! Этот самый охранник (пост № 47) теперь дважды осчастливлен. И профессионально, и социально. Дескать, вот как здорово удалось замаскироваться! И, дескать, вот не поверите, сам Князь меня обоссал, лично! Дважды горд! И детям, и внукам! На всю оставшуюсяжизнь.
Однако вернёмся к нашим абрамам…
Поднялся по ступенькам. Вестибюль. На пороге скинул валенки. Остался в джорабах. Сбросил тулуп. Кинул фуражку на вешалку – справа, с зеркалом. Глянул себе в глаза – оценивающе, пристально. Так себе оценка. Снова тик. День рожденья – грустный праздник? Через неделю – юбилей. Постарел наш друг Ни-ника, сломлен злою сединой. Плечи мощные поникли, стал беспомощным герой.(А неплохие стихи!)
Нет, не дождётесь. Мы ещё повоюем, щэ́ни дэ́да!
Издревле сказано: великий воитель затевает битву, когда победа одержана загодя. Не так ли, Абрам?
* * *
Истинно так, отвечал Абрам на исходе лета, когда идея только возникла. Плодотворная дебютная идея, допу́стим. Твояидея, Абрам. Князь, так и быть, согласился: или так…
И ведь не хорохорился Абам попусту (глупо), не поддакивал боязливо (тем более глупо), искренне верил (вовсе глупее глупого).
– Истинно так, Князь! Подарок к юбилею!
– К юбилею? Сейчас август… Сентябрь, октябрь, ноябрь… Декабрь. Долго запрягаешь, да?
– Так ведь… Маэстро уломать. Канал наладить в обе стороны. Людей подготовить. Разместить группу с комфортом, обеспечить изоляцию.
– Людей? Группу?
– Консультантов. Не надо?
– Почему? Если какая-то польза. Пускай. Тебе видней, ты у нас шахматами командуешь.
– Я бы так не сказал…
– Я сказал.
– Само собой.
– Да-а. Масса проблем у тебя сразу возникает, суета сует. Или откажешься, Абрам? Или так?Пока не поздно.
Поздно. Взялся за гуж.
– А я и не откажусь! Подарок. К юбилею. Ну, плюс-минус ход-другой, сутки-двое. Всё-таки шахматы…
– Молодец. Покамест. Карт-бланш тебе. Долго запрягаешь – быстро едешь, да? Любая проблема решаема, да? Что говорил наш мудрый Старец? Наш мудрый Старец говорил: нет таких крепостей…
– Само собой. Так победим!
– Погоди, Абрам. Верно понял? Такпобедим?
– Само собой.
– Надеюсь. На тебя надеюсь, Абрам. Допустим, и на твоих этих… людей,да? «Могучая кучка», да? Отбор за тобой – с тебя спрос. Допустим, с них тоже. Но чья это будет уже проблема? Это будет уже твоя проблема.
– Само собой. Есть человек – проблема есть, нет человека – проблемы нет!
Тонкаяцитата! Что за Ближний круг, щэ́ни дэ́да! Что за люди! Отсутствие воображения побуждает их быть жестокими. Как только, так сразу: если враг не сдаётся, его уничтожают!
– Уломать, да?
– В смысле, договориться.
– Вот, Абрам! Или так. Лучше так.
– Само собой.
– Что ты заладил! Само собой, само собой! Происходит ли что-нибудь само собой?Нет. Само собойничего не происходит. Что написал наш пламенный Маяк? Наш пламенный Маяк написал: Будущее не придёт само, если не примем мер.Видишь, у него тоже неплохие стихи попадаются! Неплохие стихи, да?
– Он же умер!
– Кто умер?
– Маяк…
– Умер, да?
– Ещё пять лет назад.
– Ну, да. Само собой,умер. За всем не успеваю…
– Застрелился.
– Застрелился? Жалко. Пламенный был… Но слабый. Или, наоборот, сильный? В себя стрелять – это что? Слабость духа? Или, наоборот, сила духа? (Как ты могла, Надя! Ты предала меня!)Хорошо это или плохо?
– Хорошо это или плохо… Думаю, что да!
– Что – да? Вот ты – нарком юстиции, Абрам. И не можешь ответить на такой простой, по сути юридический вопрос.
– Почему? Ответил.
В гляделки с Князем играть – лучше сразу в ящик сыграть. Особенно когда Князь – с хитрецой, с прищуром. Абрам всё-таки молодец. Покамест. Не сморгнул. Ладно. Вернёмся к нашим…
– Ладно. Маяк, допустим, умер. Но его стихи бессмертны. Будущее не придёт само, если не примем мер.
– Понял.
– Повторяю. Не люблю повторять, но повторяю: верно понял, Абрам? Да, есть человек – проблема есть, нет человека – проблемы нет. Если враг не сдаётся, его уничтожают, да. Но! Настоящееуничтожение – когда он сдаётся.Понимаешь? Лучший из лучших – и проиграл! На своём полепроиграл! Ещё раз повторяю, чтобы больше не повторять: вот подарок!
– Да понял я, Князь. Всё я понял!
* * *
Вот тут, Абрам, ты всё испортил, даже если всё понял. Тогда, в августе. Когда только родилась идея сыграть партию Князь против Маэстро.По переписке, само собой.У тебя родилась, Абрам, у тебя. Князь всего лишь, так и быть, согласился: или так…
А ты, Абрам, – всё испортил. Себе испортил.
Само собой,в Ближнем круге один другого обозначает партийной кличкой – ещё со Старца повелось, ещё до Переворота.
Игра. В демократию. Но, само собой,только в Ближнем круге, промеж себя.
Другое дело, какие-то клички ушли в массы, обрели весомость звания, титула. Вот – Старец! Или вот – Князь! Количество – два. И – хватит. Подхвачено массами. Неизбывное уважение. Ныне и присно.
Что же касается остальных из Ближнего круга…
Лысик – генерал? Ежевичка – нарком? Не бывает!
Или Абрам! Абрамчик, в ласковойманере Старца.
Подхваченная массами партийная кличка «Абрамчик»?
О, нет! Промеж себя – да. Но для масс – товарищ Крылатко, нарком юстиции.
Однако товарищ Крылатко и не памятник себе. Ему тоже ничто человеческое не чуждо. Альпинист! Руководитель Всесоюзной шахматной организации! Такой затейник!..
Кстати, товарищ Крылатко, не забыл, кому кличкой обязан? Ещё б забыл! Семьями дружили со Старцем, в шахматишки поигрывали. А счёт личных встреч? Просто играли, венскую эмиграцию коротали, не считали? Это правильно. К Старцу – и счёты! Он же Старец!(Князь – лишь наследник и продолжатель. Скромность, скромность!)
Почему Старец одарил товарища Крылатко кличкой «Абрамчик»? Бог весть! Юмор. Щирый хохол-салоед – и… Абрамчик. Единство и борьба противоположностей.
Юмор, да. Наверное. Старец умел иногда пошутить. Вот и над Князем… Ещё когда тот бежал из Сольвычегодска. Вроде ласковопошутил: о, Князь, о! Слушать приятно, подвох очевиден. Сольвычегодские целебные грязи – руку заодно в ссылке подлечить. Но и толкуй: из грязи в князи. У этих картвелов – что ни холодный сапожник, то князь.
Нюанс. Интонация.
Впрочем, вы пошутили, я тоже посмеялся. Старцаприпаял Старцу как раз Князь. Алаверды. Мол, мудр! Но! И немощен. Сифилитик.
Нюанс. Интонация.
Тогда, в августе, Абрамчик произнёс Князя – по Старцу.Нет? Или Князь неверно истолковал? Может ли Князь истолковать неверно? Нет, Князь не может истолковать неверно.
Ладно-ладно. Не бойся, Абрам; я твой щит; награда твоя весьма велика. Если воитель одерживает победу. Ещё добитвы.
Истинно так, говоришь, руководитель Всесоюзной шахматной организации? Практика – критерий истины, знаешь?
И что показала нам практика? Практика показала нам, что истина… даже не посредине.
* * *
Встал посредине малой столовой. Любимое место. И столовая, и спальня, и кабинет. Ковёр, камин, диван, столик, буфет.
Буфет, так. Посуда, мельхиор с вензелем. Дёрнул ящичек с медикаментами. Папиросы. Вот единственный медикамент! Потому что хочется. Перестал носить при себе. Утренний кашель курильщика, хрипунец. Трубка – отчасти самообман. Только чтоб оттянуть сам процесс. Размять. Вытряхнуть табак на салфетку с монограммой. Собрать в горку. Неспешной щепотью набить трубку. Поискать спичек по карманам… Время вещь необычайно длинная.
Выскреб папиросу из коробки. Примял гильзу поудобней. Чирк спички.
Плотные шторы в малой столовой (да по всем окнам Ближней дачи). Снаружи в три бинокля смотри – ни просвета. А внутри… сказано: лучше не попадаться Князю на глаза. Только если сам позовёт. Не зовёт покамест. Никому не должно видеть, как папиросе в пальцах Князя коряво. Рука сохнет, сохнет рука. И на людях – трубка, сжатая в кулаке.Аккуратно, но сильно. Хватка у Князя – вот! Не ослабла. Не дождётесь.
Папироса всё же вкусней трубки! Только ей коряво…
На диван не сел. Навис над столиком с шахматной доской. У чёрной пешки – лысина, истёртая до желтизны. У белого коня – морда отломана.
Годы, годы. Поигрывал в этишахматишки на постое у Маруськи Кузаковой, поигрывал. С Ванькой-фиолетовым, со Скрябой-каменножопым. (Ни разу не проиграл! Агенты не дадут соврать. Каждому ссыльному – прикреплённый агент. Князю как особо опасному – целых два. Мёрзли, конечно, оба-два. Снаружи топтались, не внутри же. С восьми утра до десяти вечера. Тоже работа, за неё платят. Скамеечку под окно, шторки короткие. Глазели. Не дадут соврать – ни разу не проиграл!)