Начало княжения Владимира, сына Всеволодова. Владимир Мономах сел в Киеве в воскресенье. Встретили же его митрополит Никифор с епископами и со всеми киевлянами с честью великой. Сел он на столе отца своего и дедов своих, и все люди рады были, и мятеж улегся. Когда же узнали половцы о смерти Святополка, то собрались и пришли к Выру. Владимир же, собрав сыновей своих и племянников, пошел к Выру и соединился с Олегом, половцы же бежали. В том же году посадил <Владимир> сына своего Святослава в Переяславле, а Вячеслава в Смоленске. В тот же год скончалась игуменья Лазарева монастыря, жившая как святая, месяца сентября в 14-й день, прожив шестьдесят лет в чернечьстве, а всего от рождения 92 года. В том же году взял Владимир за сына своего Романа дочь Володаря месяца сентября в 11 день. В том же году Мстислав заложил каменную церковь святого Николы на княжеском дворе у торговища в Новгороде. В том же году посадил <Владимир> сына своего Ярополка в Переяславле. В том же году поставили епископа Даниила в Юрьеве, а в Белгороде — Никиту.
В год 6622 (1114). Скончался Святослав, сын Владимиров, месяца марта в 16-й день, и погребен был в Переяславле в церкви святого Михаила; там ведь отец дал ему стол, выведя из Смоленска. В тот же год Мстислав заложил <городскую стену> в Новгороде больше прежней. В том же году заложены были каменные стены на насыпи в Ладоге посадником Павлом при князе Мстиславе.
Когда я пришел в Ладогу, поведали мне ладожане, что здесь бывает: «Когда находит туча великая, то отыскивают дети наши шарики стеклянные, и маленькие и крупные, проверченные, а другие подле Волхова собирают, которые выплескивает вода», их же и я взял более ста, и все различные. Когда я дивился этому, они сказали мне: «Это не удивительно, бывает же и такое: мужи старые ходили за Югру и за Самоядь, так видели сами в северных странах: спустится туча, и из той тучи выпадут белки молоденькие, будто только что родившиеся, и вырастают и расходятся по земле. А в другой раз бывает другая туча, и из нее выпадают олени маленькие, и вырастают, и расходятся по земле». Этому у меня есть свидетель — посадник ладожский Павел и все ладожане.
Если же кто этому не верит, пусть почитает Хронограф. «В царствовании Прова, во время дождя из огромной тучи вместе с водой многой попадала пшеница, которой, собрав ее, заполнили большие закрома. Так же при Аврелиане серебряные крупинки упали, а в Африке три камня упали громадных». И после потопа и после разделения языков «начал царствовать сначала Местром, из рода Хама, после него Ермия, затем Феоста», которого и Сварогом называли египтяне. «Когда царствовал этот Феост в Египте, в годы правления его упали клещи с неба, и начали ковать оружие, а до того палицами и камнями бились. Тот же Феоста закон издал о том, чтобы женщины выходили замуж за одного мужчину и вели себя воздержанно, а кто впадет в прелюбодеяние, тех казнить повелевал. Поэтому и прозвали его бог Сварог». «Прежде же женщины сходились с кем хотели, точно скот. Когда женщина рождала ребенка, она отдавала его тому, кто ей был люб: “Это твое дитя”. Тот же, устроив празднество, брал себе ребенка. Феост же этот обычай уничтожил и повелел одному мужчине иметь одну жену и женщине за одного мужа выходить, если же кто преступит этот закон, да ввергнут его в печь огненную». Того ради прозвали его Сварогом и чтили его египтяне. И после него царствовал сын его, по имени Солнце, которого называют Даждьбогом, 7 тысяч и 400 и семьдесят дней, что составляет двадцать с половиной лет. Не умели ведь египтяне иначе считать: одни по луне считали, а другие днями годы считали; число двенадцать месяцев узнали потом, когда начали люди дань давать царям. Солнце царь, сын Сварогов, иначе Даждьбог, был могучим мужем. Услышав от кого-то о некоей богатой и родовитой египтянке и о человеке некоем, восхотевшем сойтись с ней, искал ее, желая схватить. Не хотел он закон отца своего Сварога нарушить. Взяв с собой нескольких мужей и узнав час, в который она прелюбодействует, ночью застиг ее и не нашел мужа с ней, а ее застал лежащей с другим мужчиной, которого она возжелала. Схватил ее, подверг пытке и послал водить ее по земле египетской на позор, а того прелюбодея обезглавил. И настало непорочное житье по всей египетской земле, и все восхваляли его. Но мы не будем продолжать рассказ, а скажем вместе с Давидом: «Все, что пожелал, сотворил Господь на небе и на земле, в море, во всех безднах, возводя облака от края земли». Это и была последняя земля, о которой мы сказали ранее.
В год 6623 (1115), индикта 8. Собрались братья, русские князья, Владимир, именуемый Мономахом, сын Всеволодов, и Давыд Святославич, и Олег, брат его, и решили перенести мощи Бориса и Глеба, ибо возвели им церковь каменную, в похвалу и в честь им и для погребения тел их. Сначала они освятили церковь каменную мая в 1-й день, в субботу, наутро же 2-го дня перенесли святых. И собралось множество, пришли люди отовсюду, митрополит Никифор со всеми епископами: с Феоктистом черниговским, с Лазарем переяславским, с попом Никитою белгородским и с Даниилом юрьевским, и с игуменами: с Прохором печерским и Сильвестром святого Михаила, и Савва святого Спаса, и Григорий святого Андрея, Петр кловский и прочие игумены. И освятили церковь каменную. И, отпев им обедню, все обедали у Олега и пили, и было все устроено наилучшим образом, и кормили нищих и странников в течение трех дней. И вот наутро <2 мая> митрополит, епископы, игумены облачились в святительские ризы, и зажгли свечи и кадила благовонные, и пришли к ракам святых, и взяли раку Борисову и поставили ее на сани, и поволокли их за веревки князья и бояре. Впереди шли чернецы со свечами, за ними попы, игумены и епископы перед самою ракою, а князья с ракою шли между оградами. И трудно было везти из-за множества народа: поломали ограду, а иные облепили городские стены и заборола, так что страшно было видеть такое множество народа. И повелел Владимир, нарезав на куски паволоки и шерстяные ткани, разбрасывать народу, а также беличьи шкурки, другим же <велел> бросать серебряные монеты напиравшим людям, и легко внесли раку в церковь, поставили ее посреди церкви, и пошли за Глебом. Таким же способом и его привезли и поставили рядом с братом. И заспорили Владимир, Давыд и Олег: Владимир хотел раки поставить посреди церкви и терем серебряный возвести над ними, а Давыд и Олег хотели поставить их под сводом, «где отец мой указал», на правой стороне, где и было подготовлено для них место. И сказали митрополит и епископы: «Бросьте жребий, и где угодно будет мученикам, там их и поставим». И все согласились. И положил Владимир свой жребий, а Давыд и Олег свой на святую трапезу, и вынулся жребий Давыда и Олега. И поставили их под свод тот, на правой стороне, где и теперь лежат. Принесены же были святые мученики 2 мая из деревянной церкви в каменную в Вышгороде. Они же — похвала князьям нашим и заступники земли Русской, ибо славу мира этого они попрали, а Христа возлюбили, по стопам его возжелали шествовать, овцы Христовы добрые, которые не воспротивились, когда влекли их на заклание, не бежали от насильственной смерти. Потому и воцарились с Христом в вечной радости и дар исцеления приняли от Спаса нашего Иисуса Христа, щедро оделяя им больных, с верою приходящих в святой храм их, поборников отечества своего. Князья же и бояре и все люди праздновали три дня и воздали хвалу Богу и святым мученикам. И затем разъехались каждый восвояси. Владимир же оковал раки серебром и золотом и украсил гробы их, также и своды оковал серебром и золотом, и поклоняются им люди, прося прощения грехов.
В том же году было знамение: погибло солнце и стало как месяц, про который невежды говорят — объеденное солнце. В том же году скончался Олег Святославич в первый день августа, а во второй был погребен у святого Спаса, у гроба отца своего Святослава. В том же году <Владимир> построил мост через Днепр.
В год 6624 (1116). Ходил Владимир войной на Глеба, ибо Глеб воевал с дреговичами, Случеск сжег и не раскаялся в этом и не подчинялся, но все более перечил Владимиру, укоряя его. Владимир же, надеясь на Бога и на правду, пошел к Минску с сыновьями своими и с Давыдом Святославичем и с Ольговичами. И взял Вячеслав Оршу и Копысу, а Давыд с Ярополком взяли Друцк штурмом. А сам Владимир пошел к Минску, и затворился Глеб в городе. Владимир же стал сооружать возле лагеря своего осадную башню (?) против городских стен. Глеб же, увидев это, устрашился и стал слать к Владимиру послов с мольбами <о мире>. Владимир же пожалел о том, что проливается кровь в дни Великого поста и заключил с ним мир. Глеб же, выйдя из города с детьми и с дружиной, поклонился Владимиру, и начали переговоры о мире, и обещался Глеб во всем слушаться Владимира. Владимир же, заключив с Глебом мир и наставив его обо всем, дал ему Минск, а сам вернулся в Киев. Ярополк же срубил город Желди для жителей Друцка, которых он взял в плен. В том же году Мстислав Владимирович ходил на чудь с новгородцами и псковичами и взял их город, называемый Медвежья голова, и погостов захватили бесчисленное множество, и возвратились домой с большим полоном. В том же году ходил царевич Леон, зять Владимира, на царя Алексея, и сдались ему несколько дунайских городов, и в городе Дерестре хитростью убили его два подосланные царем сарацина августа месяца в 15-й день. В тот же год князь великий Владимир послал Ивана Войтишича и посажал посадников по Дунаю. В том же году послал Владимир сына своего Ярополка, а Давыд сына своего Всеволода на Дон, и взяли они три города: Сугров, Шарукан и Балин. Тогда же Ярополк привел себе жену очень красивую, пленив дочь ясского князя. В том же году и монахиня Предслава, дочь Святослава, скончалась. В том же году ходил Вячеслав на Дунай с Фомой Ратиборичем и, прийдя к Дерестру, не достигли ничего и вернулись обратно. В том же году бились с половцами, и с торками, и с печенегами у Дона, и секлись два дня и две ночи, и пришли на Русь к Владимиру торки и печенеги. В том же году скончался Роман Всеславич. В том же году скончался Мстислав, внук Игорев. В том же году Владимир выдал дочь свою Агафью за Всеволодка.
В год 6625 (1117). Привел Владимир Мстислава из Новгорода, и дал ему отец Белгород, а в Новгороде сел Мстиславич, сын его, внук Владимиров. В том же году ходил Владимир на Ярослава к <городу> Владимиру с Давыдом и Ольговичами, и Володарем и Васильком, и осадили они его во Владимире, и стояли дней шестьдесят, и заключили мир с Ярославом. Ярослав же покорился и ударил челом дяде своему Владимиру, Владимир же дал наказ ему обо всем, повелев ему приходить к себе, «когда тя позову». И так мирно разошлись восвояси.
Тогда же приходили половцы к болгарам, и выслал им князь болгарский питье с отравой, и, выпив, Аепа и другие князья половецкие все умерли. В том же году скончался Лазарь, епископ переяславский, сентября 6-го. В том же году пришли беловежцы на Русь. В тот же год взял Владимир за Андрея внучку Тугорканову. В тот же год тряслась земля 26 сентября. В том же году Владимир вывел Глеба из Минска. И церковь заложил на Альте мученикам. Владимир же послал сына Романа во Владимир княжить. В том же году умер царь Алексей, и воцарился сын его Иоанн.
Житие Феодосия Печерского
ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНААГО ОТЬЦА НАШЕГО ФЕОДОСИЯ, ИГУМЕНА ПЕЧЕРЬСКАГО
Градъ есть отстоя отъ Кыева, града стольнааго, 50 попьрищь, именемъ Васильевъ. Въ томь беста родителя святаго въ вере крьстияньстеи живуща и всячьскыимь благочьстиемь украшена. Родиста же блаженаго детища сего, таче въ осмыи дьнь принесоста и къ святителю божию, яко же обычаи есть крьстияномъ, да имя детищю нарекуть. Прозвутеръ же, видевъ детища и сьрьдьчныма очима прозьря, еже о немь, яко хощеть измлада богу датися, Феодосиемь того нарицаеть. Таче же, яко и минуша 40 дьнии детищю, крьщениемь того освятиша. Отроча же ростяше, кърмимъ родителема своима, и благодать божия съ нимь, и духъ снятыи измлада въселися въ нь.
Къто исповевсть милосьрьдие божие! Се бо не избьра отъ премудрыхъ философъ, ни отъ властелинъ градъ пастуха и учителя инокыимъ, нъ — да о семь прославиться имя господне — яко грубъ сы и невежа премудреи философъ явися…
Мы же пакы поидемъ на прьвое исповедание святааго сего отрока. Растыи убо телъмь и душею влекомъ на любъвь божию, и хожаше по вся дьни въ цьркъвь божию, послушая божьствьныхъ книгъ съ всемь въниманиемь. Еще же и къ детьмъ играющимъ не приближашеся, яко же обычаи есть унымъ, нъ и гнушашеся играмъ ихъ. Одежа же его бе худа и сплатана. О семь же многашьды родителема его нудящема и облещися въ одежю чисту и на игры съ детьми изити. Онъ же о семь не послушааше ею, нъ паче изволи быти яко единъ от убогыхъ. Къ симъ же и датися веля на учение божьствьныхъ книгъ единому от учитель; яко же и створи. И въскоре извыче вся граматикия, и яко же всемъ чюдитися о премудрости и разуме детища и о скоромь его учении. Покорение же его и повиновение къто исповесть, еже сътяжа въ учении своемь не тъкмо же къ учителю своему, нъ и къ всемъ учащимъся съ нимъ?
Въ то же время отьць его житию коньць приятъ. Сущю же тъгда божьствьному Феодосию 13 летъ. Оттоле же начатъ на труды паче подвижьнеи бывати, яко же исходити ему съ рабы на село и делати съ всякыимь съмерениемь. Мати же его оставляше и, не велящи ему тако творити, моляше и иакы облачитися въ одежю светьлу и тако исходити ему съ съвьрьстьникы своими на игры. Глаголаше бо ему, яко, тако ходя, укоризну себе и роду своему твориши. Оному о томь не послушающю ея, и яко же многашьды еи отъ великыя ярости разгневатися на нь и бити и, бе бо и телъмь крепъка и сильна, яко же и мужь. Аще бо и кто не видевъ ея, ти слышааше ю беседующю, то начьняше мынети мужа ю суща.
Къ симъ же пакы божьствьныи уноша мысляаше, како и кымь образъмь спасеться. Таче слыша пакы о святыхъ местехъ, иде же господь нашь Иисусъ Христосъ плътию походи, и жадаше тамо походити и поклонитися имъ. И моляшеся богу, глаголя: «Господи мои, Иисусъ Христе! Услыши молитву мою исъподоби мя съходити въ святая твоя места и съ радостию поклонитися имъ». И тако многашьды молящюся ему, и се приидоша страньници въ градъ тъ, иже ивидевъ я божьствьныи уноша, и радъ бывъ, текъ, поклонися имъ, и любьзно целова я, и въпроси я, отъкуду суть и камо идуть. Онемъ же рекъшемъ, яко отъ святыхъ местъ есмъ и, аще богу велящю, хощемъ въспять уже ити. Святыи же моляше я, да и поимуть въ следъ себе и съпутьника и сътворять съ собою. Они же обе-щашася пояти и съ собою и допровадити и до святыхъ местъ. Таче се слышавъ, блаженыи Феодосии, еже обещашася ему, радъ бывъ, иде въ домъ свои. И егда хотяху страньнии отъити, възвестиша уноши свои отходъ. Онъ же, въставъ нощию и не ведущю никому же, таи изиде из дому своего, не имыи у себе ничсо же, разве одежа, въ ней же хожаше, и та же худа. И тако изыде въ следъ страньныхъ. Благыи же богъ не попусти ему отъити отъ страны сея, его же и-щрева матерьня и пастуха быти въ стране сей словесныхъ овьць назнамена, да не пастуху убо отъшьдъшю, опустееть пажить, тоже богъ благослови, и тьрние и вълчьць въздрастеть на неи, и стадо разидеться.
О трьхъ убо дьньхъ уведевъши мати его, яко съ страньныими отъиде, и абие погъна въ следъ его, тъкъмо единого сына своего поимъши, иже бе мьнии блаженааго Феодосия. Таче же, яко гънаста путь мъногъ, ти тако пристигъша, яста и, и отъ ярости же и гнева мати его имъши и за власы, и поврьже и на земли, и своима ногама пъхашети и, и, страньныя же много коривъши, възвратися въ домъ свои, яко никоего зълодея ведущи съвязана. Тольми же гневъмь одрьжима, яко и въ домъ ей пришьдъши, бити и, дондеже изнеможе. И по сихъ же, въведъши и въ храмъ, и ту привяза и, затворьши, и тако отъиде. Божьствьныи же уноша вься си съ радостию приимаше и, бога моля, благодаряше о вьсехъ сихъ. Таче пришедъши мати его по двою дьнию отреши и и подасть же ему ясти, еще же гневъмь одьржима сущи, възложи на нозе его железа, ти тако повеле ему ходити, блюдущи, да не пакы отъбежить отъ нея. Тако же сътвори, дьни мъногы ходя. По томь же пакы, умилосьрьдивъшися на нь, нача съ мольбою увещавати и, да не отъбежить отъ нея, любляше бо и зело паче инехъ и того ради не тьрпяше безъ него. Оному же обещавъшюся ей не отъити отъ нея, съня железа съ ногу его, повелевъши же ему по воли творити, еже хощеть. Блаженыи же Феодосии на прьвыи подвигъ възвратися и хожаше въ цьркъвь божию по вся дьни. Ти видяше, яко многашьды лишаеме сущи литургии, проскурьнааго ради непечения, жаляшеси о томь зело и умысли же самъ своимь съмерениемь отълучитися на то дело. Еже и сътвори: начатъ бо пещи проскуры и продаяти, и еже аще прибудяше ему къ цене, то дадяше нищимъ. Ценою же пакы купяше жито и, своима рукама измълъ, пакы проскуры творяше. Се же тако богу изволивъшю, да проскуры чисты приноситься въ цьркъвь божию отъ непорочьнаго и несквьрньнааго отрока. Сице же пребысть двенадесяте лете или боле творя. Вьси же съврьстьнии отроци его, ругающеся ему, укаряхути и о таковемь деле, и то же врагу научающю я. Блаженыи же вься си съ радостию приимаше, съ мълчаниемь и съ съмерениемь.