— Это еще почему?
— Все на тебе неказистое.
— Обижаете, господин боцман.
— Поверишь, нет…
— Поверю, господин адмирал!
— Куда хватила! А звучит красиво, так меня еще не называли.
— Так вы к нам не первым пришли?
— Нет, конечно, я так промышляю, развлекаюсь, высматриваю квартиры, где мужчин нет, да и навещаю.
— Вы так по девушкам и ходите?
— Хожу, где покормят, где развлекут, не без этого.
— И сколько у вас женщин в месяц бывает?
— Ни одной.
— Поподробнее! Вы вторгаетесь в квартиру к женщине, ее не грабите, не насилуете. Зачем она вам? — удивилась Алла.
— Смотрю, какие женщины все разные. Вот вас двое, а как вы не похожи.
— Я лучше.
— Ты убогая.
— Это еще почему?
— Вторая девушка ушла готовить, а ты пять минут плясала, все брюки пыталась застегнуть, впихивала себя в узкие брюки.
— Я вам не понравилась.
— А ты мне не нужна.
— Это еще почему?
— Мне никто не нужен.
— Вы больной?
— Не знаю.
— Здоровый не будет заставлять женщину приседать.
— Привык командовать, а теперь не кем.
— Простите, а что с вашей ногой?
— Так, шальная пуля.
— Почему она не гнется? Ее нет? У вас протез?
— Чего прилипла? Не скажу.
— Покажите, я врач. Ортопед, между прочим.
— Так бы и сказала. Так это ты меня лечить не хотела? Не припомнишь меня?
— Не помню вас, у меня много пациентов, и я никого из них не лечила, потому что я не врач.
— Долго я тебя выслеживал, долго. Когда я тебя увидел первый раз, решил, что ты мне сможешь помочь с ногой.
— Пришли бы в больницу, или ко мне домой, а то к подруге притащились, если я на врача похожа.
— Вы действительно на врачиху похожи. Я вас раньше видел, хотел на испуг взять.
— Вам это удалось. Не стыдно?
— Ты меня не стыди, ты ногу посмотри.
Монстр стал расстегивать брюки. Алла напряглась, много она видела ног на пляже, но этот человек вызывал у нее смешанные чувства. Брюки упали на пол. Одна нога была обычная, волосатая, вторая… Алла потеряла сознанье.
Скрип. Стук. Скрип. Стук.
Приковылял монстр на кухню. Лиана посмотрела на монстра без брюк, и упала вместе с тарелкой, в глазах у нее поплыло.
Очнулись девушки. Посмотрели друг на друга. Монстра рядом не было. Скрип не слышался. Они встали, на цыпочках обошли квартиру. Пусто. Дверь в квартиру закрыта. На кухне все было чисто, посуда помыта, кастрюли пустые. Лиана решила проверить кошелек в сумке. Кошелек был пуст, пусто было в кошельке Аллы. Лиана пошла к сейфу в шкафу. Модный сейф зиял пустотой своей пасти.
— Вот и стук, скрип, — сказала в сердцах Лиана.
— Наживешь. Живы и хорошо.
— Лиана, я одна из твоего подъезда не пойду, проводи до дороги.
— Уговорила, провожу.
Подруги вышли на улицу, вздохнули прохладный, вечерний воздух. Алла подняла руку. Третья машина подъехала, остановилась. На них смотрел монстр, его пронзительные, черные глаза впивались в глаза девушек.
— Обе садитесь! — зычно крикнул монстр.
Девушки сели на заднее сиденье машины. Между шофером и подругами медленно поползло вверх стекло. Девушки пожали друг другу руки, начинающие нервно вибрировать от элементарного страха. На боковых стеклах медленно поднялись темные стекла, не пропускающие свет. Девушки оказались в движущейся машине, в полной темноте. Заднее стекло было наглухо закрыто темной тканью. Легкие подруг почувствовали, что вдыхать им нечего. Неожиданно вверху над ними открылась крыша. Крупные звезды заглянули в машину. Машина резко остановилась. В люке крыши появилось лицо с тяжелым взглядом.
— Как себя чувствуете, подружки? — спросил ехидно монстр.
— Хорошо, господин адмирал, — ответила Алла.
— Мы приехали на мою дачу.
— У боцмана есть дача? — спросила Лиана.
— Есть, кое-что, как у слона.
— У вас нога больная, как вы на крышу залезли? — спросила Алла.
— Без вашей помощи.
Двери машины открылись. Девушки оказались в лесу перед красной кирпичной стеной. Дверь отъехала в сторону.
Скрип. Стук. Скрип. Стук.
Рядом с ними шел монстр. Во дворе дачи стоял большой круглый стол. Вокруг стола сидели десять женщин.
— Женщины, вашему полку прибыло! Есть еще две девушки. Теперь вас двенадцать человек. Живите дружно. Приглашайте нас к столу.
Монстр сел на стул типа трона, перед ним по кругу сидело двенадцать женщин.
Тринадцать тарелок стояло на столе. Две женщины подали пищу на стол. Оживления за столом не наблюдалось. Чувствовался всеобщий дамский страх.
— Встать! Сесть! Встать! Сесть! — крикнул монстр, и приступил к принятию пищи.
Женщины выполнили его команду, взяли ложки в руки. Острых вилок и ножей на столе не было. Вся посуда была из чистого алюминия.
Лиана невольно оглядела постройки из красного кирпича. Ей было и грустно, и любопытно.
— В моем ведомстве тринадцать комнат, всем по одной. Столовая — на улице, кухня, перед вами. Продуктов закуплено на тринадцать дней, тринадцать дней двери гарнизона не будут открываться. На вашей работе вас не уволят, вы все в отпуске на две недели. Вас двенадцать — я один. Стены ограды под током. Разойтись!
На столе перед каждой девушкой лежала памятка, на ней стоял номер комнаты, был написан распорядок дня, но обязанности девушек расписаны не были. Девушки вышли из-за стола. Две дамы стали собирать грязную посуду. Одной из них была Лиана. Она не понимала, что это все реальность, а не шутка, или шутка и реальность, что одно и то же. Лиана приняла единственной мудрое решение, быть ближе к кухне, готовить, убирать, мыть посуду, молчать и слушать.
"Слух даруй всем, а голос лишь немногим", — вспомнила она слова Шекспира.
На первое утро одно место осталось пустым. Лиана готовила еду на 13 человек. Алюминиевый прибор остался пустым, девушка не пришла на обед, на ужин. Что это была за девушка, Лиана не успела запомнить, теперь она пыталась всех запомнить, кто, где сидит, в какую комнату идет. Второй день был дождливым. Монстр к столу не вышел. Два места за столом были свободны. Десять девушек ели под дождем. Кое-кто чихал, одежда на них была та, в которой их сюда привезли.
Алла шепотом подбивала на бунт, она звала посмотреть те комнаты, из которых никто не вышел. Лиана решила выжить сама, и на бунт не соглашалась. В свободное время она подметала двор. Алла нашла себе приятельниц, и они бурно обсуждали ситуацию. Третий день слепил солнечными лучами. Тепло обволокло девушек с ног до головы. Они разморились, и думали, где бы помыться.
Скрип. Стук. Скрип. Стук.
К Лиане подошел монстр, посмотрел ей в глаза и ушел.
Скрип. Стук. Скрип. Стук.
Так прошло пять дней. На шестой день за столом не появилась Алла. Сердце у Лианы упало. Спрашивать у монстра было бессмысленно. За столом было тихо. Он даже не командовал. Еды становилось меньше, она исчезала на глазах. Лиана решила готовить экономней, с учетом, выбывающих каждый день, девушек.
На восьмой вечер в ее комнате послышались шаги.
Скрип. Стук. Скрип. Стук.
Лиана притихла, прятаться было негде, рядом с комнатой находился совмещенный санузел, но без окон, без ванны. В комнате стояла кровать и больше ничего. Зашел монстр, тихо подошел к Лиане. Скрипа больше не было слышно. Лиана лежала и смотрела на монстра…
Его тяжелый взгляд, неожиданно подобрел.
— Лиана… Ты жить хочешь? Ты не боишься моей ноги?
— Я ее не видела, одну видела, вторую нет.
— Ты не спрашиваешь, где семь женщин? Моя совесть чиста.
— Они живы?
— Дома у себя.
— Остальные в страхе или знают, что их отпустили?
— Нет, остальные ничего не знают.
— У меня есть выбор?
— Выбор есть всегда! Ты можешь уйти домой, или можешь остаться со мной.
— Девушки все семь ушли домой?
— Хочешь пройти их дорогой?
— Не знаю, через улицу они не проходили.
— И ты на этот двор уже не выйдешь, метла тебе больше не поможет, ты за нее держалась.
— Да, вы правы. Что мне делать?
— Два варианта: полюбить меня или уйти домой.
— Что они выбирали? Они с вами спали?
— Нет. Все ушли домой. Я их не чувствовал. Через них ток не шел, ток идет по стене, по проводам, а они были не влюблены в меня, даже под страхом смерти. Я тебя чувствую.
— А Алла?
— Врач, что ли? Думал, что с ней у меня получиться, но, я ее не захотел, она ушла.
— Из жизни, или домой?
— Для меня это одно и то же.
— Они приведут сюда милицию!
— Нет, никто не приведет.
Внезапно комната окунулась в кромешную тьму. До руки Лианы дошло легкое, трепетное прикосновение. Она непроизвольно подтянулась к этой руке. Вспыхнул свет. Рядом лежала серая мышка. Монстра не было. Лиана осмотрела комнату, ни одной двери она не обнаружила. Четыре ровных стены. Она крикнула, но звук потонул в мягкой ткани стен. Кровать резко дернулась. Лиана провалилась в очередную темноту. Она резко вскочила на ноги, почувствовала в одной ноге сильную боль и ладонь у локтя.
— Лиана…
— Это, все еще вы?! — скрипя зубами от боли, проговорила Лиана, гладя в жуткие глаза монстра.
— Я, негодный.
— Что вы себе позволяете!!? Зачем вы издеваетесь над женщинами?
— Развлекаюсь.
— Мстите? За, что?
— За боль свою.
— Вас можно вылечить?
— Нет.
— Вы кто?
— Надеюсь, что мужчина.
— У вас были женщины?
— Ни одной.
— Вам лет сорок!
— Я не знаю, что с ними делать, вот собрал гарем, посмотрел на всех и отпустил.
— А, вы — евнух!
— Не знаю.
Они стояли в подвальной комнате с красными кирпичными стенами, тусклый свет горел в одном углу. Монстр сел на черный кожаный диван. Лиана, прихрамывая, последовала за ним.
— Все девушки пытались со мной что-то сделать, но я не понял, чего они хотели, я всех выпустил в ту дверь, — и он показал дверь напротив дивана.
— Вы нормальный человек?
— Я — монстр. Я пытаюсь вспомнить, зачем мужчине нужна женщина и не могу.
— Откуда у вас эта красная крепость?
— Это дача, но не моя. Я здесь сторож.
— Я могу уйти?
— Дверь открыта…
Дома Лиана позвонила Алле, та быстро взяла трубку.
— Алла, как ты?
— С возвращением, Лиана! Забудем приключение, как страшный сон. Пережили, проехали, — сказала Алла и в сердцах бросила трубку.
Космический ветер носил над головой темные облака пепла. Леденящий холод пронизывал сквозь одежду. Синее небо между облаками казалось чужим и незнакомым. Лиана шла по старой асфальтированной дороге, расположенной среди лесных деревьев. Странная, темная белка перебежала ей дорогу. Девушка приостановилась. В ее голове пронеслась мысль о черной кошке, переходящей дорогу. Темная белка по идее к кошке не относилась, значит, можно было идти дальше. Белка быстро побежала вверх по коре сосны и исчезла в ее ветвях.
Асфальтированная дорога повернула в сторону. Лиана шагнула к пустырю, покрытому старой, высохшей травой такой высокой, что в ней вполне могли спрятаться собаки. Девушка знала эту особенность тропы, проходящей через пустырь. Стоило пройти по такой тропе метров сто, как из сухой травы появлялись две собаки: одна светлая, вторая черная. Попытки прикормить собак успехом не увенчались. Светлая собака пропускала дальше. Черная собака опускала лапы на плечи и не давала пройти. Лиана просмотрела пустырь, и невольно отметила силуэты лежащих в западне собак. Ничего ей не оставалось, как пойти окружной дорогой. Собаки на асфальтированные дороги, по которым люди ходили значительно чаще, не выходили.
Лиана прошла мимо цветущих желтых цветочков мать и мачехи. Порывы ветра бодрили и заставляли прибавлять скорость. Вскоре она открыла стеклянную дверь, вошла в помещение спортклуба. После холодного ветра ей захотелось войти в теплый ветер вертикального солярия. Она уцепилась за верхние поручни, и окунулась в потоки: воздуха из вентилятора, света из ламп, музыки с дисков. Постояв минут десять среди трех благ цивилизации, девушка пошла на беговую дорожку, на которой чаще всего бегали тонкие, звонкие и прозрачные девушки. Полные, мощные дамы предпочитали плавать, тогда над поверхностью воды были видны только их шапочки.
Подруга Лианы, Алла в спортивный клуб никогда не ходила. Она от природы была стройной девушкой, спорт ее не привлекал, или необходимости у нее в нем не было. Спорт их разъединял, а соединяли разговоры о девичьих проблемах и работа. Девушки вместе учились в художественном училище, вместе пришли на фабрику художественного промысла. Их сердца были свободны для любви, и только небольшие влюбленности омрачали, или согревали их души. В холодный, весенний день у них появилась мысль съездить в отпуск в южную часть страны и погреться на солнышке в Анисовке, сняв комнату у сердобольной женщины. Адрес ее Лиана узнала у одной дамы в спортивном клубе, которую почему то все называли леди Алина.
Леди Алина внешне была нормальной, симпатичной женщиной, выросшей в полной семье. Отец ее любил одни цветы — тигровые лилии. На его дачном участке из года в год на одной прямой линии росли только тигровые лилии. Остальные цветы на их фоне изображали массовку. Тигровые лилии на высоких устойчивых ножках, распускали свои желто — оранжевые лепестки с темными точками, и тычинками — пестиками внутри цветка. На ножках внутри цветка были расположены темно — коричневые, пятнадцати миллиметровые полоски, обладающие свойством — мазать носы.
Мама леди Алины и после смерти отца оставила тигровые лилии на том же святом для них месте. Однажды мать приехала на дачу, а там все было не на месте: дверь сорвана с петель, вещи из домика вынесены и в виде узла лежали в кустах смородины. Она давно пришла к мнению, что на даче дверь лучше не закрывать на замок. Поэтому она сделала крючок из проволоки и просто закрывала дверь от ветра, а от людей лучше не закрывать дачную дверь. На даче никто не ночевал, сюда приезжали на световой, водный день. Воду давали три раза в неделю, три раза в неделю на дачах было много людей, в остальные дни здесь хозяйничали неизвестные люди.
Соседи с соседнего участка постоянно просили мать Алины продать им участок для разведения цветов. После смерти ее отца просьбы стали более настойчивые и соседи из добрых соседей стали превращаться в соседей врагов. На углу участка, в метре от соседского участка, была сделана артезианская скважина. Подкачав насос можно было получить холодную, полезную воду с большой глубины. Соседи пользовались их водой постоянно.
Годы шли, и хозяйкой дачи была уже одна мать леди Алины, больше родственников рядом с ней не было, а Алина в это время жила в южной области, в поселке Анисовка. Пожилая, незащищенная женщина с каждым днем все с большей опаской приезжала на свою дачу. Дача ее кормила. Здесь росли кусты малины, крыжовника, смородины. Было два дерева груши, восемь яблонь, три сливы. Вдоль забора всегда рос горох и бобы. На солнечных местах постоянно спела клубника. Плодовый оазис с великолепной землей, которая появилась на месте песка, за долгие годы труда садоводов, трудно было продать добровольно.
Соседи уже много раз посчитали, какой доход можно получать от продажи цветов с участка, эти расчеты им спать не давали. У соседей участок был менее ухожен, руки у них был не те, да и умения не хватала для больших урожаев, а зависти было, хоть отбавляй. Мать Алины стали пугать на даче, и делать вид, что на ней кто-то без нее бывает. Ее решили заставить продать земельный участок вместе с домиком и деревьями.
Леди Алина иногда вспоминала, как пил ее отец, большой любитель тигровых лилий. На кухне размером в пять квадратных метров, стол для приема пищи совмещал в себе функции стола и тумбочки. В нем стояли сыпучие продукты в пластмассовых банках. Справа от стола, на полу, всегда стояла бутылка красного вина. Отец, после трудовых подвигов на даче, приезжал домой и с устатку принимал сто грамм красного вина, после этого у него была любимая фраза 'А я пойду'… Красное вино приглушало боль в мышцах после физической работе на даче.