Степанов сел на скрипучий стул рядом с книжным шкафом, где от былых времён осталось собрание сочинений Ленина. Тома стояли не по очереди, некоторые – корешками внутрь.
Степанов предложил изложить дело по существу. Хозяин тяжёлой ладонью огладил бугристую лысину.
Вкратце, история была такова. Два месяца назад в колонию поступил Ахмедов Сергей Владимирович по кличке – Странник. На совести его было убийство трёх сотрудников прокуратуры. Ахмедов сразу назвался воровским авторитетом и потребовал соответствующего отношения: камеру на двоих со спокойным осуждённым, телевизор, улучшенное питание, освобождение от работ. Не зная, кто Странник на самом деле, чтобы избежать агитации против администрации и прямого нарушения режима, новому «пассажиру» пошли навстречу.
Хозяин, Кум и Опер лично встретились с Ахмедовым. Его попытались задобрить, угостили чаем, передали блок «мальборо». Ахмедов обещал сотрудничать с администрацией, не предпринимать ни каких не согласованных действий, колеблющих установленный порядок, особенно в дни крупных государственных праздников. Слово сдержали: поместили в камеру, без телевизора, но на двоих, врач выписал справку, освобождающую от работ, что у Странника туберкулёз и назначил улучшенное питание.
Поначалу Ахмедов вёл себя смирно. Вокруг него сгруппировалась «семья» из других осуждённых с крупными сроками, «шерсти», или блатарей. На специальной «стрелке» Странник договорился о разделе сфер влияния с главным авторитетом зоны – паханом Гордеем. Но так как в «семью» Странника перетекли осуждённые из других «семей», появились недовольные. Зона строгая и авторитетов было пять. Оттекшие мужики несли посылки и передачи теперь Страннику, обещавшему защиту за позволение « справедливо» распределять продукты, т.е. часть оставлять себе и «шерсти».
Особенно недовольны Странником стали кавказские группировки, простые уголовники и участника бандформирований. Из-за фамилии Странника Ахмедов, его считали нерусским и отток в его «семью» шёл как раз из кавказских сообществ. Недруги распустили слух, что Странник не вор, а лишь выдаёт себя за вора в законе, для понтов, получения привилегий. Верные люди посчитали слух клеветой пущенной кавказцами. Вскоре тюремная почта принесла подтверждение, Странник никогда не признавался вором в Самарканде, как говорил. Он назвал город подальше, надеясь , что не проверят. На самом деле он сотрудник прокуратуры из Ейска, застреливший в пылу конфликта коллег…
- Но вы то проверили?.. Ахмедов сотрудник ейской прокуратуры или вор в законе? – перебил Степанов.
Хозяин посмотрел на Опера.
- Мы сделали запрос, - поспешно сообщил Опер.
- А дело Ахмедова? Что написано в деле? – нетерпеливо направлял беседу Степанов.
- Дело утеряно при пересылке, - доложил Зам. – Часть документов восстановлена, другие – ещё нет. Ждём с почтой.
- Выходит, зэковские ксивы быстрее доходят, чем мы можем подтвердить личность и уголовные статьи Ахмедова.
- Ахмедов прибыл из Красноярска, а там в пересыльной тюрьме бунт случился из-за задержки в распределении осужденных по колониям, - вступился магаданский полковник. – Товарищ Степанов, вы в столице не могли не слышать? Осужденные сломали перекрытия, стены, объединили четыре камеры. Сожгли архив…
- Надолго была задержка с распределением?
- На два – три года…Действительно, сейчас мы со всей определённостью не можем утверждать, вор ли в законе Ахмедов или сотрудник провинциальной прокуратуры. Судя по тому, что его отправили не на милицейский спец, а к Воронину, - магаданский мент кивнул на Хозяина, - Ахмедов – банальный уголовник. Хотя повторяю, на сто процентов не можем гарантировать.
Степанов крякнул:
- В системе Главного Управления Исполнения Наказаний работаете, а не в гарантийной мастерской!
Дверь кабинета начальника приоткрылась. Заглянула толстая злая баба, против природы старавшаяся по- доброму улыбнуться. По взглядам, которыми обменялись Хозяин и она, Степанов догадался, это жена начальника колонии.
- Обед стынет, - сладко сказала женщина.
Дальнейший разговор продолжили в гостевом доме, от которого Степанов столь мужественно уклонялся.
Стол украшали миски с икрой: белой, красной, чёрной, жёлтой. Жирные ломти кеты, белорыбицы, оленины и строганины лежали на плоских тарелках. Не подавались привычные первые и вторые блюда. Недостаток компенсировался водкой сибирских сортов с видами городов и даже фамилиями губернаторов ближайших краев, областей и автономий.
Выпили за встречу, за службу, за «органы», лично – за Хозяина, за Степанова, чтобы проверка Пятнадцатой была объективной, за то – чтобы, дай Бог, не последняя. Присутствующие пили до капли, пригубливала лишь инспекторша.
Дальше Степанов узнал то, к чему его готовили: не признававшие Странника вором в законе устроили на стройке драку…
- Какую такую стройку? – поперхнулся бужениной Степанов.
Сотрудникам ли ГУИНа не знать, что привлечение к строительным работам особо опасных преступников, вещь недопустимая. Строительный инструмент в их руках легко превращается в оружие.
Зам пояснил, косясь на полковника, магаданское руководство потребовало расширить зону для дополнительного размещения четырёх отрядов. Под это дело и начали возводить новое здание. Средства, как всегда, ограничены, вольнонаёмных рабочих под предлагаемые оклады не очень-то заманишь, вот и приняли решение строить корпус силами осужденных.
«Синие», или шерсть, по понятиям работать не стали. Вкалывало мужичьё: осужденные с тяжёлыми статьями, где суд, однако, принял во внимание смягчающие обстоятельства, возраст, семейное положение, искреннее раскаяние, элемент халатности, неосторожности или аффекта в совершённом преступлении. Для отмазки, дело обычное, «синих» утвердили бригадирами, каптёрщиками, на другие непыльные должности.
Кусок встал Степанову поперёк горла. Сцену зэковской разборки Опер обрисовал так ярко, словно она прошла перед глазами.
10
ТЁРКА
Погода в тот апрель стояла для Севера непривычно тёплая. Отодвинув утренний морозец, днём пригревало приятное весеннее солнышко. Противный северо-восточный ветер сыграл шутку, ослабил хватку.
Странник вышел на стройку не для того, чтобы работать, а чтобы развеяться после душной камеры. На глаза надвинута новенькая кепка, на ногах крепкие прошитые кирзовые ботинки, с утра начищенные до блеска шестёрками; свежая не синяя, но чёрная куртка с фамилией, отутюженные в стрелку штаны; солнцезащитные очки – капли. Ворот куртки расстёгнут, виден крест; зубах – сигарета с фильтром, руки в карманах. Не «пассажир», а красавец.
Чечены, присматривавшие за своими, клавшими кирпичи, зашушукались. Короткие яростные взгляды недоброжелателей окутывали Странника облаком. Не замечая, он разрывал его движением, походка летящая – ноги в развалку, грудь вперёд. Странник неторопливо беседовал с окружавшими его «танками». По приставной лестнице без перил он поднялся на крышу верхнего блока. Вертухаи молча пропустили его.
Наверху Странник твёрдо встал, задымил очередной сигаретиной. Властно окинул пространство. Широко открывалась зона: шесть бараков, лазарет, кухня со столовой, помещение для воспитательной работы, оно же – клуб. Снег подтаял, прогулочная площадка смотрелась грязновато. Зато за стеной зоны лежал талый наст, сквозь него пробивалась сухая прошлогодняя трава , а дальше – скованная льдом речка, небезызвестная Колыма.
С соседнего, тоже строившегося зеками барака, Страннику закричали, - замахали рукой. Он приветливо ответил, узнав авторитетного узбека, уважавшего Странника, раз тот провозгласил себя вором, признанным в Самарканде.
Позади Странника проявились грузные шаги. На площадку вышли десятка полтора чечен и кормившихся с ними. На плохом русском маленький юркий пожилой чечен сходу бросил Страннику предьяву, где располагает он ксивой с пересылки, что тот не вор. « Зачем врать?» - повторял чечен к месту и нет, сверля Странника чёрными мышиными глазками, но, не выдерживая его взгляда. Глаз чечен не отводил, от напряжения они слезились.
« Где ксива?» - спокойно спросил Странник. Ксивы с собой не было, но чечены упрямо загалдели, что она есть. «Нет базара», - сказал Странник, и, повернувшись хотел уйти. Его пропустили, ворча в спину, де, если он не вор, а просто блатной, то и войти надо в готовую «семью», а не делать новые, растаскивая людей, обескровливая землячество, провоцируя конфликты. Если чечены говорили такими словами, они сошли бы за профессоров Грозненского университета. Слова были другие, больше междометий. Смысл тот.
Затылком Странник услышал щёлкнувший нож. Он обернулся. Чечены поднимали с площадки обломки кирпичей и арматурины. С ножом стоял кидавший предъявы. «Танки» Странника рассыпались веером, заняв оборону.
Пожилой чечен выстрелил в Странника выскакивающим ножом. Тот смог уклониться, схватил лист железа и пошёл с ним на чечена. Кавказец не заменжевался, выпустил обойму лезвий. Странник ударил его по голове, обернул железным листом, как одеялом, повалили, прыгнул сверху. Он ходил, топча ногами по упавшему чечену. Железо грохотало. Не знал он, жив чечен или мёртв.
Другие кавказцы кинулись выручать своего шишку. На понтах парни летели , без головы. Странник раскидывал их ударами ног. Если доставал, бил кулаком в подбородок, в глаз, по печени. Специальной подготовки он не имел. Драться учился он в школе, на улицах, на танцах. « Странник, сзади!» - услыхал он вопль «танка». Уклониться не успел. По-подлому нож проколол мясо предплечья. Рана потом зарубцевалась, но мешала долго. На нём, вообще, заживало как на собаке.
Разозлённый полученной раной, Странник заметил шишковавшего чечена, высунувшегося из-под листа железа. Моментально, не задумываясь, он дал ему носком прошитого тюремного ботинка в висок. Чечен вздрогнул и обмяк. Этот чечен станет первым трупом, который на него «повесят» в зоне.
Занятый собственной обороной, Странник не смотрел по сторонам. Но пацаны его мочились отчаянно. Чечены по жизни жилистее и изворотливее славян. Умеют держаться вместе, а не забиваются по углам, моя хата с краю. На «строгаче», да и в любой зоне, несчастье объединяет. Славяне тоже держатся слитно, особенно краснодарские и уральские. Странник «крышевал» полукровок, узкоглазых, мордатых, называвшихся русскими, а там пойди – узнай.
Пацаны стучали чеченам так, что выбитые зубы летели со свистом. Они подхватили арматурины, орудовали ими, ставя блоки и нанося удары. Чечены штырями рубили сверху по головам и плечам, странниковы тыкали в живот и грудь. Стальные ломы скрещивались в воздухе, разбрасывая искры.
Братан около Странника вдруг плетью опустил руку, чечен рубанул ему штыковой лопатой по плечу. Странник слева подхватил арматурину, расколол черенок лопаты и снизу вверх выровнял напавшего по шее. Тот забулькал кровью и кашей из языка и зубов во рту, упал на колени. Это был второй труп , записанный на Странника.
Вертухаи всполошились, наконец заметив драку. Раздались свистки. На верхний этаж стройки контролёры бежали, срывая с поясов дубинки. Сражавшиеся вошли в раж, мусоров не замечали. По спинам «козырей» зашлёпала резина.
Странник показал старшине ладони. Он, мол, завязал. Его «танки» отодвинулись к лестнице. Чечены не успокаивались, покрикивали. Маленький глазастый указывал на окровавленный череп пожилого кавказского вора. « Брат! Брат!» - вопил он, согнувшись над трупом. Если Странник замочил в натуре его родного брата, он должен ответить по закону кровной мести.
Поляна разборки была зрелищем не для слабонервных. Среди кирпичей и обломков строительного мусора корчились раненые и агонирующие. Поперёк тел валялись арматура, кирпич. Между - выбитые костяки, отстрелянные футляры ножей с коряво торчащими пружинами.
Хозяин пил чай у ДПНК, когда пыхнул кипич. Он побежал в зону с дежурным контролёрами. Были и Опер и Кум. Магаданский полковник ещё не приехал. Против инструкции – в зону со стволом не входить, отряд был вооружён.
О тёрке знала уже вся зона. Отряд контролёров встречали криками из форточек бараков и с соседней стройки: « Козлы опущенные!» и похлеще. «Кипич! Кипич!» - орала зона, призывая к восстанию.
Хозяин поднялся на крышу стройки под занавес разборки. Запал схлынул, и противоборствующие стороны уже размежевали мусора. Кто прав, кто виноват, кто первым начал – выяснить не представлялось возможным. Каждый из бойцов станет обвинять врагов.
Маленький чечен внезапно дёрнулся и « чёрная» шобла с удесятеренной энергией бросилась на блатарей Странника. Куски бетона и металла ударили по ментам, едва долетая до людей Странника. Мусора накрылись щитами. Кирпич стучал по каскам, как крупный град в грозу. Чечены сыпанули из корыта цементом. На миг ничего сделало невидным из взвеси набившегося в глаза порошка. Дыхалки забились. Инстинктивно парни побежали в сторону на свежак.
Чечены сбили мусоров и снова прыгнули на «козырей». Потом выяснится, кто-то шепнул чеченам, де мусора при разборке полётов станут за Странника … Пошла круговерть. Мусоров месили с козырями .
Сержантик на корачках ползал в кирпичах и плакал. Чечены кидали бетон, замазывая противникам лица, лишая зрения. Понятно, странниковские не остались в долгу. Напряжение достигло предела, когда прозвучал выстрел из «макарова». Стрелял Хозяин. Мусора поддержали его автоматными очередями в воздух.
Блатари остановились. Против лома нет приёма. Раздельно Чеченов, раздельно странниковых «козырей» повели вниз. Руки за спину. Напоследок Странник не удержался, пнул ботинком под дыхло корчившемуся чечену, подвывавшему предъявам пожилого, с кого кипич начался. В ответ ему дали меж лопаток прикладом.
Под взбунтовавших Чеченов освободили камеры в изоляторе. Странника и его людей поместили в 1-ий отряд, считавшийся нечто вроде приёмника. Там мусора имели обыкновении чистить перья, проще говоря., костылять новоприбывшим, чтобы не сомневались, не на курорт приехали.
Кипич обрастал шелухой. Осуждённые пустили слух, что и после увода дравшихся, на крыше стройки звучали выстрелы… Рассказывавший историю захмелевший Опер опасливо покосился на Хозяина. Так или иначе, разборка кончилась тремя трупами. Два кавказца умерли наверху, на крыше. Третий кончался следующей ночью в лазарете.
Вечер и ночь зона бурлила. Осуждённых с трудом развели по баракам, выводить же на ужин вообще не отважились. Еду развали по камерам. Уголовные заводилы, требовали всеобщего кипича. В двери камер стучали изнутри, бросали пустые миски, грядушками от кроватей расколотили окна, себе же делая холодно. Чай заваривали и пили в наглую, не обращая внимания на вытянутые лица оперов и контролёров , заглядывавшие в глазки.
Разборка без конца перетиралась. Чётче делились мнения за Странника и против. Искали победы, но не правды. Зона разделилась на славянский и другой мир. Никто не вспоминал, что у самого Странника фамилия была Ахмедов и кровей намешано – перемешано.
Опасаясь реализации угроз авторитетов, сторонники Странника требовали наказать кавказцев, а те – наоборот. Хозяин вызвонил Магадан, прося поддержки людьми и разрешения в случае чего применить самые действенные меры. Весь личный состав Хозяин поднял и разместил на КПП и вышках, выдав боевые комплекты.
Вместо помощи к Хозяину прилетел Магаданский полковник - контролёр по исполнению наказаний. Ждали и московского инспектора.