Во-первых, Россия – при продолжении сегодняшней политики – еще долгие годы не будет являться страной с развитой экономикой, производящей готовые изделия и услуги, что является неотъемлемым свойством экономики развитых стран. Она, не концентрируя силы на диверсификации промышленности, будет гипертрофированно развивать нефте– и газодобычу, их экспорт, металлургию, энергетику. Такая структура хозяйства в целом соответствует больше потребностям тех стран, куда направляются потоки сырья и полуфабрикатов, то есть глобальный рынок. Изменяя эту структуру хозяйства, одновременно важно бесконфликтное выстраивание внешнеэкономических связей как в отношениях с ближними союзниками по СНГ, так и с Европой и другими потребителями российского сырья (особенно жидкого топлива и газа), в том числе Китаем, значение которого для России будет неуклонно возрастать с точки зрения экономического сотрудничества.
Во-вторых, в силу особой сложности положения России в мире особую роль приобретает искусство экономической дипломатии. Это – особого рода дипломатия, сочетающая в себе и политику, и экономику, и превосходное знание реального положения своей страны и ее возможностей, и интересов оппонента и т.д. Поэтому важную роль играют также кадры специалистов, занимающиеся внешнеэкономической дипломатией, а также руководители крупных государственных энергетических и сырьевых компаний.
В полной мере неготовность осуществления этой сложнейшей «игры» была с очевидностью проиллюстрирована российским истеблишментом в связи с «переговорами» по нефтегазовым вопросам – как с участниками СНГ (Украина, Грузия, Белоруссия), так и с ЕС. В результате был разрушен устойчивый имидж страны, которая с 70-х гг., даже в условиях самого пика «холодной войны», показала себя надежным поставщиком стратегического сырья, неукоснительно соблюдая заключенные в этой области соглашения (несмотря даже на «поправку» Вэника-Джексона, принятую американским конгрессом в 1974 г. под предлогом запрета еврейской эмиграции в СССР). Потеря доверия в международных экономических отношениях – это огромный ущерб, который порою превышает ту мнимую выгоду, которую получает страна, добиваясь формального успеха.
Очевидно и то, что узкое видение национальных интересов, которое в данном случае замыкалось на задаче «наказать» сопредельные страны, апеллируя к «рыночным отношениям», в конечном счете определенно обернулось в начало новых политических осложнений России с Западом, которые не сулили ничего хорошего для российского общества. Хорошо, что Владимир Путин сумел занять сдержанную позицию и обострения отношений Россия – Запад в его сложных формах не произошло. Но недоверие к российской политике возросло. Здесь, как мне представляется, и находится ключ к пониманию того, почему США стали на путь развертывания элементов ПРО в Восточной и Центральной Европе. Российской стороне явно не хватило политико-дипломатического искусства, а демонстрация силы в переговорах с ближайшими соседями (Украиной, Белоруссией) в вопросах газовых поставок, бессмысленные утверждения о некоем «конфликте хозяйствующих субъектов» (излюбленный термин высокопоставленных сановников) усилили это глубокое недоверие к российской внешней политике в целом. При этом наблюдалась наивная вера в то, что личные, вроде бы «дружеские» отношения российских лидеров с Бушем и Обамой, Саркози и Берлускони – это уже гарантия «снятия» проблемных вопросов. Это, конечно, не так и не может быть таковым в странах, в которых имеются и другие мощные центры силы – парламенты, деловые круги, политические партии, общественные мнения и т.д. Пример этого – чуть ли не двадцатилетние переговоры по вопросу вступления России в ВТО. В конце концов оказалось, что окончательно этот вопрос должен решать... Тбилиси. Такую «загогулину» (выражение Ельцина) Кремль не мог себе представить даже гипотетически, а следовало бы. Найти, искать (и находить!) формулу восстановления какого-то определенного уровня политико-экономических (да и торговых тоже) отношений с Грузией. Мы – соседи, а умные соседи в конце концов должны прийти к согласию.
Россия – не великая держава
Дискуссии относительно того, является ли Россия «великой державой», возникли после падения СССР – одной из двух супердержав XX в. В СССР такого рода обсуждений не было – никто и нигде, ни в самой стране, ни за ее пределами, со времени окончания Второй мировой войны – не сомневался в том, что СССР – великая держава, равная по своей военной мощи США. Эти две державы обычно называли «супердержавами», в отличие от традиционных «великих держав», к которым исторически относили Соединенное Королевство и Францию (а в разные периоды предыдущих эпох Испанию, Португалию, Австро-Венгрию, Германию, Японию, Российскую империю, Османскую Турцию).
Сегодня Россия не имеет соответствующего экономического и политического веса в современном мире и далеко отстает по этим показателем не только от США, оставшихся в статусе единственной супердержавы XXI в., но и десятка других государств. Вхождение России в клуб «G-8» самых богатых и влиятельных стран мира – это, конечно, важно, но не следует при этом забывать об одной серьезной стороне вопроса, которая часто остается вне внимания отечественной аналитики. Я имею в виду то, что все члены, за исключением России, – очень богатые страны.
Россия, с ее бедным народом – это анахронизм G-8. Таким образом, Россия – единственная страна, которая входит в «клуб» избранных не по экономическому показателю, а по военно-стратегическому, что не делает ее фактически равноправным участником «Клуба больших и богатых». Как оказалось, даже очень богатая казна не означает благосостояние народа, а наличие ракетно-ядерного комплекса не делает страну автоматически великой державой. Современные интерпретации великой державы все более перемещаются в плоскость экономической, социальной, научно-технической областей, растущей роли государства в международных отношениях, международной гуманитарной и культурной деятельности и помощи слаборазвитым странам.
Постоянные сообщения прессы о том, что «мы – на четвертом», «мы – на третьем» месте в мире по величине золотовалютных запасов, – в то время как большая часть населения едва сводит концы с концами, – просто раздражают население. Человеку важно не это, а то, сколько денег у него в кошельке. Поэтому, чтобы ликвидировать явную неадекватность России (бедная страна в клубе богатых), сохранить пребывание в этом почетном «клубе» избранных, быть причастным к обсуждению мировых проблем и влиять на глобальные решения, России необходимо в предстоящие несколько лет достичь в материальном плане, по крайней мере, средних показателей «новой десятки» членов Евросоюза. Это означает необходимость роста заработной платы и пенсий в предстоящие ближайшие годы в 2–3 раза. Здесь – реальная задача для отечественного истеблишмента – правящей бюрократии и деловой элиты. А что касается общих рассуждений на темы «удвоение ВВП», «дефицит-профицит бюджета», «величина золотовалютных запасов» – все эти абстракции мало волнуют граждан, озабоченных ежедневными заботами и проблемами, непрерывно создаваемыми самой властью (вместо их решения).
К этой же «теме» непосредственно примыкает вопрос о статусе России в системе современных государств, в частности, является ли она великой державой? Сохранила ли Россия этот статус, бесспорным обладателем которого являлся СССР, после его падения? Одновременно возникает и вопрос: что такое «великая держава», в чем смысл и содержание этого понятия? Другой вопрос: почему такое повышенное внимание в политических дискуссиях уделяется данному вопросу?
Здесь сразу следует отметить, ностальгия по утерянным международным позициям, вместе с гибелью СССР, – это, очевидно, вполне объяснимое и понятное чувство для огромного числа бывших граждан СССР, ныне живущих в 15 самостоятельных государствах. В России, несомненно, таких большинство. Эти люди за 70 лет существования Советского Союза привыкли к доминированию своей страны в мировой политике, для них был привычным образ своей страны как великой державы, оказывающей громадное влияние на всемирные политические и экономические отношения, на весь ход мировой истории в XX столетии. При этом это понятие редко использовалось в политическом лексиконе. И, странное дело, когда эта великая держава распалась и от нее остался лишь миф, а сама Россия едва не рассыпалась под ударами ельцинистов, – повсюду раздаются утверждения о России как о «великой державе».
Отметим, что в научной литературе не существует точного описания понятия «великой державы». С древности «великими» назывались мощные империи, когда полководцы-завоеватели вели успешные войны и подчиняли себе все новые страны, произрастая военной и экономической мощью. Такими были египетские, персидские, китайские, арабские, монгольские, греческие и римские государства-империи; в средние века – европейские, в XVIII – XIX вв. – Франция и Великобритания по праву назывались великими державами; в некоторые периоды – также Россия (в эпоху Петра Великого, последние два десятилетия правления Екатерины II, а также в период после победы над Наполеоном и вплоть до поражения России в Крымской войне). Определяющим признаком «великой державы» в тот период был фактор военно-политического доминирования. Геополитическая ситуация стала более определенной с появлением у ограниченного числа стран (США, СССР, Франция и Англия) атомной бомбы – их и стали называть «великими», а среди «великих» – США и СССР – «супердержавами». Такой подход был в некотором смысле общим вплоть до того периода, когда обладателями бомбы стали Китай, Израиль, Индия и Пакистан. Стало очевидным, что далеко не все эти страны могут даже формально называться «великими» – несмотря на наличие у них такого важного показателя, как обладание атомным оружием.
Существует также термин «супердержава» – до распада СССР в мире существовали две такие страны – Америка и Советский Союз; ныне – только США (отсюда концепция «однополосного мира», предполагающая абсолютное доминирование США в мировой политике). Второй супердержавой стремительно становится Китай.
В то же время на протяжении всей второй половины XX столетия происходило изменение внутреннего содержания в понимании «великая держава», хотя повторим – точного описания этих изменений также не было осуществлено. Изменения в практическом осмыслении понятия «великой державы» происходили с точки зрения эволюции общего статута стран, входящих в ядерный клуб, т.е. приблизительного выявления реального влияния той или иной страны на динамику международных политических прогрессов, а иногда – воздействия на внезапно складывающуюся конфликтную, военно-политическую ситуацию в разных регионах мира. Политический вес страны чаще всего проявлялся в такие ответственные кризисные моменты. И вес СССР всякий раз оказывался настолько весомым, что он уравновешивал вес другой супердержавы – США, не говоря уже о других, достаточно влиятельных игроках в международных отношениях. И каждая из двух супердержав контролировала свою клиентуру в регионах развивающегося мира. Это уже после развала СССР эта клиентура «ушла» даже из-под контроля США, стала разрушительным и самостоятельным фактором международных отношений.
Ситуация в глобальном мире кардинально изменилась после исчезновения СССР. Россия, как правопреемница СССР, получила в свое распоряжение ракетно-атомный потенциал, но не статус великой державы.
Признаки сверхдержавы. На основе реальной оценки всей совокупности факторов, мне представляется, что современное понятие «великая держава» требует описания страны в следующих ее свойствах (чертах, признаках, компонентах):
1) наличие ракетно-ядерного оружия;
2) мощный экономический потенциал, позволяющий стране выполнять глобальные функции присутствия на всех континентах;
3) высокий жизненный уровень населения (средний уровень, свойственный наиболее развитым странам, входящим в ОЭСР);
4) высокий уровень культурного, образовательного и научного развития страны;
5) внутренняя стабильность в стране, исключающая возможность крупных и постоянных вооруженных и иных социальных конфликтов, в том числе межэтнического свойства (поскольку предполагается такая ступень развития национальной общности – внутренней интеграции, – в которой как бы « растворяются» все частные националитеты);
6) уровень помощи бедным странам, соответствующий, как минимум, средним показателям помощи, которую оказывают развитые страны; это создает одновременно эффект «присутствия» в разных регионах мира (о чем говорилось в п. 2);
7) уровень и характер внутренней демократии, когда власть реально зависит от населения, а не население от власти;
8) численность населения;
9) территориальная протяженность страны, наличие природных богатств;
10) международное языковое распространение.
Из приведенных десяти свойств (признаки, компоненты), присущих супержавам, всеми ими в своей совокупности обладают на всем протяжении после Второй мировой войны только США; девятью свойствами обладал Советский Союз (исключая высокий уровень жизни населения).
Отметим при этом, что СССР с хрущевской эпохи – как это было нами показано – не был тоталитарным государством, хотя он был далек от современного понимания демократии. Но та, социалистическая демократия, с позиций интересов народа, безусловно, была на порядок выше ельцинской демократии «для избранных».
Из всех десяти приведенных признаков суперержавы современная Россия в полной мере обладает лишь тремя из них: ракетно-ядерным потенциалом, территорией, населением и в какой-то мере, фактором языкового распространения, который, однако, быстро исчезает – в мире спадает интерес к языку страны, которая потеряла свое величие и не оказывает существенного влияния на глобальные политические и экономические процессы.
Россия – региональная держава в Северной Азии и Восточной Европе
Десятилетнее правление ельцинистов привело к плачевному результату – Россия превратилась в слабое региональное государство, и хотя произошло определенное его укрепление за годы экономического роста в период правления Путина, но это укрепление имеет весьма противоречивый характер, и оно не настолько существенно, чтобы существенно влиять на общемировой политический и экономический процесс.
Таким образом, на мой взгляд, неверно утверждение «Россия – великая держава». Это – лозунг, и вовсе не показатель патриотизма или отсутствия такового у тех, кто отрицает это утверждение; этот вопрос следует ставить логично и рационально.
Другой вопрос: может ли Россия стать великой державой в современных условиях, когда она потеряла более трети территории, которая ей принадлежала на протяжении последних 200 лет, 50% населения от населения СССР, 60% промышленно-экономического потенциала от уровня 1990 г.? И это при том, что «ельцинские контрреформы» отбросили жизненный уровень населения к середине 60-х гг. XX в. – С моей точки зрения, эта вполне достижимая цель в обозримом будущем, но для этого те реальные финансовые возможности, которыми ныне обладает страна, должны быть в дальнейшем использованы более рационально (чем в прошедшее десятилетие) – для развития экономики, расширения внутреннего рынка, производства товаров и услуг для населения, создания инфраструктуры, роста благосостояния населения и др. Все эти важные цели осуществляются весьма слабо и поэтому огромные возможности страны не реализуются в конкретные результаты. А еще точнее – они обогащают всего лишь супербогатых людей из большого бизнеса и высшее и среднее чиновничество из системы большого государства.
Далее, может ли считаться страна великой, если ее население живет в нужде и тревоге? Может ли быть великой страна, если ее достижения в области науки, образования и культуры, доставшиеся от предыдущего поколения, быстро исчезают? По-видимому, нет. Пример разрыва между «великим государством» и вечно нуждающимся населением в классической форме предоставил современной цивилизации Советский Союз. Это иллюстрация того, чем завершается разрыв между величием государства и нищетой населения.
С точки зрения формальных признаков, описанных выше, единственной сверхдержавой (синоним великой державы) в XXI в. являются США. Второй супердержавой, по-видимому, становится Китай. Он заменит в этой роли СССР. И вряд ли стоит рассматривать это обстоятельство как негативное явление. Скорее всего, новая конфигурация мира придаст большую устойчивость в глобальном равновесии. Но очевидно и то, что в современных условиях ни одна сверхдержава не в состоянии контролировать спонтанное развитие мировых процессов, в том числе тех из них, которые имеют разрушительный аспект. Это наглядно было продемонстрировано атакой 11 сентября 2001 г. на Соединенные Штаты группой террористов, что обозначило новую веху в развитии Мира, выявив коренной порок этого этапа – органическую нестабильность, высокий уровень глобальной политической напряженности и рисков и неспособность великих держав воздействовать на эти новые угрозы, даже в случае использования объединенной военной мощи держав. Это хорошо иллюстрируется ситуациями в Афганистане и Ираке.