Второе. Значительное развитие кооперативной собственности должно стать одним из приоритетных направлений политики. Кооперативное движение объединяет миллионы мелких товаропроизводителей, торговцев, ремесленников, крестьянские хозяйства и т. д. Здесь в первую очередь может развиться мощная платформа мелкого частного предпринимательства, как основа новой экономической системы, своего рода ее платформа. Эта платформа во всех развитых странах является базисным элементом всей экономической системы капиталистического рынка. Эту роль она, несомненно, должна была выполнять в наших условиях, имея свою «нишу» в создающейся рыночной экономике (среди других форм и разновидностей собственности).
Третье. Были намечены широкие законодательные действия (начавшие осуществляться), включая те, которые обеспечивали приватизацию прежде всего в сфере производства продовольствия, торговли, легкой промышленности, сфере услуг банковской деятельности. Такая политика, приведенная в действие, могла достаточно быстро создать смешанный сектор экономики как своего рода «каркас» формирующегося рынка.
Четвертое. Этот «каркас» сектора смешанной экономики предполагалось дополнить соответствующими финансово-банковским институтами. В этих целях был создан Банк России на базе российского отделения Банка СССР, который тогда возглавлялся Геращенко. Помнится, меня пригласил Михаил Горбачев к себе для «разборки» ситуации с российским Центральным банком. Здесь же находился Геращенко. Горбачев потребовал отказаться от создания Банка России, пригрозив, что «подпишет указ, ликвидирующий всю эту вашу затею»… Похоже, он все еще не понимал, что в рыночной экономике невозможно что-либо сделать на базе единственного союзного банка. Разговор с Президентом СССР был трудный, но я сумел посеять какие-то сомнения в его мыслях – наш Банк я отстоял. Тогда же мы форсированно завершили создание другого, Внешторгбанка, решение о котором было принято (тоже по моей инициативе еще в ходе работы 1-го съезда народных депутатов в мае – июне 1990 г.). Оба эти банка должны были создать разветвленную систему кредитного обеспечения создающегося сектора конкурентной смешанной экономики в России. Такие подходы разделял премьер России Иван Силаев. К кооперативному сектору тогда нами был «привязан» мощный «Агропромбанк», который возглавлялся талантливым и очень порядочным Лихачевым, обезопасив его от «наскоков» правительственных чиновников (это уже после 1991 года, при «плохише» Гайдаре).
Пятое. Был разработан проект постановления Верховного Совета России, отменяющий монополию внешней торговли (на территории России). Этот документ имел текущей задачей ликвидацию дефицита продовольствия и товаров народного потребления, что могло бы создать «временный лаг», позволяющий более или менее свободно осуществить качественные экономические преобразования без угрозы возникновения социальных конфликтов. Вопрос прорабатывался Силаевым с союзными властями, поскольку все внешнеторговые предприятия входили в систему централизованного управления через Министерство внешней торговли СССР. Он был принят осенью 1991 г. Силаев уже давно был изгнан из правительства России. Таким образом, у руководства был уже основательно проработанный план экономического реформирования России, еще в первой половине 1991 г. – задолго до прихода контрреформаторов, после августовской победы. Кстати, никто не знал того, какие позиции занимали эти люди в трагических событиях.
Начало конфронтации по оси «Ельцин – Горбачев»
Меня сильно беспокоил конфронтационный стиль, сложившийся между руководством СССР и России. Часто встречаясь с Николаем Ивановичем Рыжковым, я приходил к выводу, что с ним можно было договориться по многим вопросам, о чем я высказался в разговоре с Ельциным. Он был недоволен моим мнением, но ничего определенного не сказал, да и его мнение по этому поводу меня не очень беспокоило. Однако Силаеву Ельцин высказал свои «соображения» – нечто типа того, что вот, дескать, вы с Хасбулатовым налаживаете связи с Рыжковым, не спрашивая моего мнения. Я только рассмеялся, услышав это, но Силаев был встревожен.
А между тем давление на Горбачева и Рыжкова усиливалось по всем направлениям, с одной стороны – резко выступали руководители союзных республик, с другой – партийные функционеры, с третьей – демократы и особенно жестко – группа народных депутатов СССР, которых поддерживала пресса (МДК). Обвинения были стандартными – Горбачев и Рыжков «отступают» под натиском партийной бюрократии. Реальные факты и анализ существующих проблем сочетались с вымыслами, но были и основательные аргументы, в частности упреки в медлительности реформаторских действий.
Выждав подходящий момент, я зашел к Горбачеву, сказал, что меня тревожит общая ситуация, не считаю позитивной роль «оппозиции», которую нам, российским руководителям, приходится играть. Полагаю, что президенту страны надо вырваться вперед в плане серьезных инициатив в деле существенного продвижения реформы. Для этого я посоветовал сделать ударение на следующих двух моментах политики.
Первый момент — отодвинуть проблему Союзного договора на неопределенное время.
Второй момент — предложить экономическую реформу – намного радикальнее по сравнению с «самыми радикальными» их вариантами, в том числе «программой 500 дней». Центральная идея при этом – денационализация (приватизация) экономики на базе полного признания частной собственности. Этим самым Президент СССР выбьет почву из-под ног самых радикальных критиков, вернет доверие широких масс.
Третье — немедленно следует принять Указ президента, отменяющий государственную монополию на внешнюю торговлю – это даст возможность начать импорт продовольствия – только таким способом мы можем решить проблему ликвидации нехватки продуктов питания. Это предоставит дополнительное время для тщательной подготовки закона и иных мероприятий по приватизации.
Горбачев внимательно слушал. Потом говорит: «Идея хорошая, я думал над ней. Но, Руслан, что скажет рабочий класс? – «Горбачев вводит капитализм!» – Яне могу на это пойти!»
Я. Ленин на это пошел – у него дела были посложнее. Дэн Сяопин пошел – результаты видит весь мир. Я могу помочь подготовить доклад для вашего выступления по TV. А насчет рабочего класса, Михаил Сергеевич, Вы заблуждаетесь, – рабочий класс давно говорит: пусть Горбачев вводит или социализм, или капитализм – нам надо кормить семьи, пусть даст работу, заработную плату, возможность покупать то, что нам нужно для жизни. Вы начали перестройку, дали демократию – Вам надо и завершать это дело. Решайтесь, Михаил Сергеевич!
Горбачев. Я подумаю, но я не Ленин, Руслан… Спасибо…
Вскоре в результате жесткой критики на Президентском совете правительство Рыжкова ушло в отставку. Главой нового правительства стал Валентин Павлов. Ждать каких-то серьезных шагов в направлении улучшения дел уже не стоило… Вскоре мы на сессии Верховного Совета России приняли постановление «О внешнеэкономической деятельности», в котором была отменена государственная монополия на внешнюю торговлю на территории Российской Федерации, предоставлены гарантии иностранным предпринимателям, установлены иные льготы.
Все это дало определенный эффект в плане ликвидации острого продовольственного дефицита уже в первом квартале 1992 г. Так была отменена действовавшая более 65 лет государственная монополия внешней торговли.
Глава 4
ПРОТИВОСТОЯНИЕ ПО ОСИ «ГОРБАЧЕВ-ЕЛЬЦИН»
Истоки, причины
Начало конфликтов между союзными и российскими властями завязано, несомненно, в области личных отношений между Горбачевым и Ельциным. Ельцин был унизительно изгнан Горбачевым с вершины политического Олимпа – Политбюро ЦК КПСС, снят с должности первого секретаря московского городского комитета КПСС и секретаря ЦК КПСС и назначен заместителем председателя государственного комитета по строительству (в должности министра СССР). Тогда это расценивалось как величайшее унижение для руководителя ранга Ельцина.
Никто и предполагать не мог в то «тоталитарное время», что Ельцин, установив свою единоличную власть, вскоре установит такую «демократию», расстреляет своих парламентских оппонентов, а меня, своего наиболее преданного сторонника, буквально спасавшего его от не политической смерти, бросит в тюрьму КГБ «Лефортово». А после освобождения не предложит никакой работы, и даже в трудоустройстве членов семьи, в том числе детей, «будут проблемы». А Чубайс будет хвататься тем, что «Хасбулатов обратился к Ельцину с просьбой позволить ему (то есть мне) пользоваться Центральной кремлевской больницей (ЦКБ)». Могу сообщить, что в настоящее время, когда я пишу эту книгу, я не прикреплен ни к ЦКБ, ни к какой-либо другой больнице в Москве, – так же как и моя семья. Но это произошло позже, спустя всего лишь несколько лет.
А в тот период чувство справедливости довлело в обществе, казалось, что всякое обиженное властью лицо – это борец за справедливость и защитник народа. Поэтому Ельцина жалели, сочувствовали ему, критиковали Горбачева за «гонения» Ельцина.
В 1989 г. Ельцин был избран народным депутатом СССР – так он снова вернулся в большую политику, вопреки обещанию Горбачева не «пускать его, Ельцина, в политику». Это произошло благодаря горбачевской же политике демократизации. Он также был избран депутатом России и Председателем Верховного Совета России – о чем я писал выше. Горбачев при этом сделал все, чтобы не допустить его избрания на этот пост, но уже действовало демократическое право – и Горбачев являлся его пленником. Победа Ельцина была одновременно сильнейшим поражением Горбачева – результатом его же демократических преобразований – что делает честь этому реформатору.
Принятие Первым съездом народных депутатов России «Декларации о суверенитете РСФСР» необычайно взволновало и обеспокоило Горбачева и всю союзную бюрократию, усмотревших в ней покушение на свою власть – с этой даты следует вести отсчет началу противостояния Кремля с российским руководством. В основе этой Декларации, однако, была реально существующая проблема, суть которой заключалась в предельной концентрации экономических полномочий в руках союзного центра и почти полная правовая невозможность союзных республик воздействовать на экономические процессы в них. Соответственно, союзные республики были лишены правовых инструментов для проведения более или менее самостоятельного курса в экономической сфере. Именно против такого порядка с требованиями большей экономической самостоятельности выступали первоначально лидеры Литвы, Латвии и Эстонии еще на Первом съезде народных депутатов СССР в 1989 г. Если бы Горбачев более мудро и вдумчиво подошел к этим их требованиям, возможно, ситуация во взаимоотношениях между Кремлем и столицами прибалтийских республик не обострилась бы до крайностей в скором времени.
Таким образом, характер наших противоречий с союзным центром во многом был обусловлен традиционно централизаторским подходом к управлению народным хозяйством СССР, действующим со сталинской эпохи. В новых условиях этот наш реформаторский подход самым тесным образом стал переплетаться с отчетливым субъективным фактором – нездоровыми личными отношениями между двумя лидерами, Горбачевым и Ельциным. Я часто усматривал несправедливость, допускаемую Горбачевым в отношении Ельцина, и защищал его от нападок, в том числе в публичных выступлениях, через СМИ и т. д. Западному читателю, который привык к тому, что их лидеров постоянно критикуют, в том числе соперники, а также нашей молодежи, выросшей в новых условиях, надо знать, что в СССР, в обстановке строгой партийной цензуры, «большие начальники» не привыкли к тому, что их публично критикуют. Поэтому и Горбачев, и Ельцин относились крайне болезненно к публичной критике их действий. Но, высказывая критические замечания в отношении друг друга, они сами же и давали поводы СМИ для разного рода публикаций, в том числе иронического свойства. Все это усиливало их взаимное раздражение, что не могло не сказаться на отношениях в целом по оси «союзный центр – российское руководство». Поэтому часто все то, что осуществлялось по линии как российского парламента, так и правительства России, на союзном уровне воспринималось как действия, якобы наносящие «ущерб» СССР, его политике.
Говоря о причинах, которые привели к обострению отношений российского руководства и союзного центра в январе-феврале 1991 г., следует помнить нашу позицию относительно вильнюсских событий в январе, а также заявление Ельцина 19 февраля с требованием к Горбачеву о его отставке. Напомню, январь – февраль 1991 г. – это время, насыщенное важнейшими драматическими событиями во внутренней жизни СССР. Когда мы с Ельциным узнали о том, что в Литву введены войска, мы встретились (дело было в Архангельском, где мы жили по соседству), выехали за пределы поселка и провели небольшой обмен мнениями на тему «как нам действовать в этой обстановке». Занимать позицию умалчивания, как это делают лидеры других союзных республик, мы полагали для себя безнравственным, невозможным. Вначале было решено лететь вдвоем в Таллинн, потом приняли иную тактику – я остаюсь в Москве, готовлю заявление Верховного Совета по событиям в Таллинне, а Ельцин летит в эту республику и действует, имея мандат Верховного Совета.
Как показали события, это было правильное решение. Ельцин осудил применение войск в Литве, призвал к мирному диалогу Кремля с балтийскими республиками, заключил Договоры о дружбе и сотрудничестве России с Литвой и Эстонией. Это была мощная моральная поддержка для народов этих республик, испытывающих в тот период чрезмерное психологическое давление со стороны союзного центра. Тогда же, 19 февраля, Ельцин сделал резкое заявление, призвав к отставке Горбачева. Терпение Кремля окончательно лопнуло – было принято решение отстранить Ельцина от власти в Российской Федерации. Был приведен в действие соответствующий план – задача Кремлю не представлялась особенно сложной. Не учли, как признавались сами эти первые «путчисты», только одного – «фактора Хасбулатова» (как, впрочем, и в августе 1991 г.).
Кремлевский заговор против Ельцина – «шестерка»
Тактика Кремля была разработана с ударением на то, что личная поддержка российскими депутатами Ельцина всегда была минимальной, а его шокирующие выступления последнего времени («России нужны свои вооруженные силы», «Горбачеву нужно уйти в отставку», поддержка «сепаратистов» в Прибалтике и пр.) увеличили количество депутатов – противников Ельцина. Это был довольно правильный анализ. Поэтому разработчики плана устранения Ельцина решили осуществить классический «парламентский переворот». Группа влиятельных депутатов-коммунистов (фракция Рыбкина) подготовила «заявление», которое озвучивается на сессии Верховного Совета, требует срочно созвать Внеочередной съезд народных депутатов с одним вопросом: «О Председателе Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельцине». Собравшийся съезд оперативно снимает Ельцина с должности Председателя Верховного Совета. В этих целях ЦК КПСС и ЦК Компартии России мобилизовали все свои силы для успешного проведения этой «операции» по свержению Ельцина.
Уже после того как я сорвал этот «великолепный замысел» всех этих могущественных сил, представители мировой прессы задавали мне вопросы: «Объясните, что это было – заговор, попытка путча, инспирированная Кремлем? Кто в нем участвовал? Как вам – одному – удалось его предотвратить, когда, казалось, нет никаких шансов? Какую роль играл в этом заговоре против Ельцина президент Горбачев?» и т. д. При этом все аналитики были согласны в том, что только благодаря мне удалось спасти Ельцина от позорного изгнания с должности Председателя Верховного Совета России.
А началось осуществление парламентского переворота следующим образом. Ровно в 10 утра 27 февраля 1991 г. я занял ставшее привычным председательское место. (Ельцин давно перестал вести заседания парламента. А на этот раз он находился в Калининграде.) Я открыл начало работы Верховного Совета. Слева от меня – Светлана Горячева, заместитель Ельцина; справа – Борис Исаев – тоже заместитель председателя. В президиуме еще четверо, руководители палат – Владимир Исаков и Рамазан Абдулатипов и их заместители – Александр Вешняков и Виталий Сыроватко. Я начал согласовывать повестку рабочего дня, как вдруг Горячева попросила слова. Ну, как отказать в выступлении одному из заместителей председателя Ельцина? – хотя это была несколько странная просьба. Взойдя на трибуну, Горячева начинает зачитывать заявление, сделанное от имени шести руководителей Верховного Совета – то есть всего президиума, если исключить меня. В этом «заявлении» была осуществлена тщательная подборка всех деструктивных действий и выступлений Председателя Верховного Совета Ельцина, которые якобы «ведут к развалу СССР, нагнетанию напряженности в межнациональных отношениях» и т. д. Роль Ельцина оценивалась как провокационная деятельность, стремление усилить противоречия между союзным центром и республиками. Одновременно он обвинялся в том, что не выполняет свои прямые обязанности Председателя Верховного Совета, не контролирует деятельность правительства России, не помогает ему в решении вопросов, которые требуют внимания председателя, и т. д. Отмечу: многие обвинения, в общем-то, были справедливы. Но создалась ситуация, когда надо было спасать своего председателя от унизительного изгнания с высокой государственной должности с мотивировкой «провокатор, бездельник». Для чего, в таком случае, нужны такие «первые заместители», каким являюсь я? Так лихорадочно мелькали мысли в моей голове.