Брэден плотно сжал губы, ничего не отвечая.
– Это вы были хохочущим человеком? – спросил Гарделла.
– Нет!
– Вы знаете, кто это был?
Брэден бросил взгляд на Питера. То, что он увидел в напряженном лице Питера, видимо, заставило его почувствовать себя не очень уютно.
– Пожалуйста! Не надо отвечать! – тихо сказал ему Питер.
Гарделла мечтательно улыбнулся.
– Что-то мне слишком быстро ужасно захотелось пить, – сказал он и облокотился пухлыми ручками на подлокотники, собираясь встать.
– Подождите! – сорвавшимся голосом крикнул Брэден. – Мы не совершили никакого преступления. Вы сами, Гарделла, спровоцировали нас на это избиение своим незаконным задержанием!
– Говорите, говорите, – вежливо поощрил его Гарделла.
У Брэдена вырвался длинный судорожный вздох.
– Терпеть не могу пустозвонов и снобов, – сказал он, – а Стайлс самый типичный из них. Этакий фальшивый интеллектуал либерального типа. Вы можете этого и не знать, толстяк, потому что сомневаюсь, читаете ли вы что-нибудь, кроме односложных слов.
– Беспричинные оскорбления тоже вызывают во мне острую жажду, – продолжая улыбаться, сообщил ему Гарделла.
– Мир полон таких типов, как Стайлс, – продолжал Брэден. – Если вы читали его статьи, вы знаете, что они набиты всякой чепухой о простом человеке, об общих правах вне зависимости от расы, вероисповедания или уровня развития, разной слюнявой болтовней о демократии и обществе, где должны уважаться законы, и о том, куда, к черту, катится общественная мораль. И всякой другой высокопарной чушью. Обычно кретины, которые пускают по этому поводу слюни, имеют достаточно денег на жизнь и не имеют своих проблем. Кого волнует вся эта дребедень, когда завтра кто-нибудь нажмет кнопку и мы все умрем? На самом деле в жизни вовсе нет никакой радости и света, никто их не ощущает. Одни только пустобрехи болтают об этом. Некоторые из нас имеют голову жить так, как нам нравится, и не пытаются ни на что претендовать. Волк жрет волка. И к черту всякие сладкие разговорчики.
– Ваша болтовня довела меня до дикой жажды, – сказал Гарделла. – Я спросил вас, знаете ли вы, кто был тот хохочущий человек прошлой ночью. Может, вы перейдете к ответу, вместо того чтобы читать лекцию, как в Юнион-сквере?
Брэден сокрушенно покрутил головой, как будто отчаялся объяснить что-то неразумному ребенку.
– Да, я знаю, кто это был, – сказал он. – Я только пытался объяснить вам, почему это произошло.
– Сначала назовите имя, – сказал Гарделла.
– Мой друг Дэн Митчелл, – сказал Брэден.
Я вспомнил, что Митчелл был второй женатый парень из их компании.
– Когда-то он был актером на радио. Занимался пародиями. По совпадению, он оказался здесь вчера, когда приехал Стайлс. Мы сидели в баре и оттуда увидели Стайлса у регистратуры. Его история известна всем. О ней писали в газетах чуть ли не весь год – как его столкнул с горной дороги какой-то тип, который смеялся, как Ричард Вайдмарк. Понимаете, мы не сразу это придумали. Когда бар закрылся, мы все перебрались в хижину Митчеллов продолжить вечер. У нас завязался бурный разговор насчет Стайлса и ему подобных, и Митч задумал сыграть с ним шутку. Поэтому он вышел, остановился под окном Стайлса и стал хохотать, подражая Вайдмарку. Конечно, минут через пять Стайлс, Трэнтер и тот ночной сторож выскочили на улицу. Представляете, какой смех? Стайлс все время твердил, что узнает этот смех, если услышит его еще раз. Ну и конечно, он его услышал. Он так легко в это поверил, что не стоило особо и трудиться. И так же легко попался и сегодня, когда у нас были другие причины выманить его на улицу. А теперь, прежде чем вы что-то скажете, Гарделла, можете проверить все про нас. Никто из нас не был здесь в прошлом году во время случая со Стайлсом. Мы сыграли с ним эту шутку прошлой ночью, потому что он всегда так чертовски уверен в себе. Сегодня мы решили достать его для другой цели. Он сделал из меня дурака у всех на глазах и должен был поплатиться за это.
Я посмотрел на Питера. Он застыл, как каменная статуя. Думаю, он, как и я, не сомневался, что Брэден говорит правду про этот смех. Это был трюк, зловещая выходка, и Питер полностью попался на их крючок. Он был так уверен, что слышал смех того подлинного негодяя, что убедил почти всех, кроме несчастного Мортона Льюиса, что хохочущий человек – наш убийца, тот, которого он ищет. Его слабое место, его личная рана сделали его легкой добычей подлой проделки.
Гарделла не проявил ни удивления, ни каких-либо иных чувств.
– Значит, вы провели ночь, разыгрывая шутки, – сказал он. – Если я не смеюсь над ними, это потому, что у меня примитивное чувство юмора. В конце концов, мне придется предоставить Стайлсу действовать, как ему заблагорассудится. Ты такой ценный образец пресмыкающегося, сынок! – Он рассмеялся своей шутке. – Ну а теперь серьезно. Две девушки были заколоты ножом в двадцати ярдах от коттеджа Митчеллов, пока вы там хохотали до упаду над одноногим человеком. Вас было там семеро. Вы не спали. Насколько я понимаю, свет был включен. Не слишком ли рискованная обстановка для убийцы, а?
– Пожалуй. – Брэден отступил на шаг назад. – И вбейте себе в голову, толстяк. Мы всемером были вместе с того момента, когда закрылся бар, до того, как Стайлс выбежал из отеля искать своего хохочущего приятеля. У нас у всех есть алиби друг на друга на время убийства.
– С вашей стороны будет благоразумнее больше не называть меня толстяком, – сказал Гарделла. – Я разрешаю только своим друзьям обсуждать размеры моей талии. И позвольте мне заявить вам, что ни одному из вас я даже под присягой не поверю, да и суд, думаю, тоже. Но я все равно спрашиваю вас: вы видели кого-нибудь, кто направлялся к шестому коттеджу после закрытия бара?
– Нет.
– А мы знаем, что кое-кто туда приходил, – сказал Гарделла. – Это Марта Тауэрс и двое парней, которые ее провожали.
– Мы их не слышали и не видели, – сказал Брэден.
– И позже тоже никого не видели и не слышали?
– Нет, никого.
– Никаких криков о помощи? Я спрашиваю вас, хотя знаю, что вы не протянули бы руку и своей тонущей матери.
– Мы ничего не слышали и не видели. С этим нам не повезло.
– Не повезло, потому что вы оказались лишены удовольствия видеть, как кто-то заколол этих девушек? – спросил Гарделла неожиданно жестким тоном. Он резко встал. – Пока это все, – объявил он.
– Вы намерены поверить ему? – спросил я.
– На данный момент, – сказал Гарделла. – Пожалуйста, позовите Гоуэна.
Ярость прорвалась во мне, не давая промолчать.
– Вы совсем ничего не спросили у него об убийстве Льюиса, о нападении на Лауру! – возразил я.
– Я слишком хорошо знаю нашего приятеля, чтобы задавать ему эти вопросы, – сказал Гарделла. – Он не пошел на риск оказаться избитым в случае, если бы отказался рассказать нам о том, какой он ловкий шутник. Но он не станет отвечать на другие вопросы, если у него на них есть положительный ответ. Однако в любом случае мы еще вернемся к его допросу, чтобы вытянуть из него все, что он знает. А пока не пригласите ли Гоуэна?
Брэдена увели, и мы втроем остались наедине. Гарделла что-то записывал в блокноте. Питер подошел к окну и застыл там спиной к нам, вперив взгляд в темноту.
– Не стоит так расстраиваться, друг мой, – сказал Гарделла, не поднимая головы. – Полагаю, любое подражание хохоту Вайдмарка в этом «Смертельном поцелуе» звучало бы похоже. Вы не слышали его уже целый год. Вас оказалось легко провести. Может, это убедит вас в ненадежности свидетелей вообще. Я видел, как абсолютно честный человек при опознании преступника из числа полицейских указал на совершенно невиновного копа. Двое свидетелей, которые видели одно и то же, которые описывают это совершенно по-разному, – старый, всем известный пример. Люди, которые слышали какие-то звуки во время преступления, слышат разное. – Он поднял на меня глаза. – Я не спрашивал его о Льюисе и Лауре Причард, потому что я знаю – они ни при чем, – сказал он. – Помните, все семеро пытались прорваться сквозь блокпост? Полицейские привели их обратно в «Логово». Мы с Льюисом разговаривали здесь, когда их доставили. После этого они были под наблюдением. Все семеро сидели в баре, когда Льюис столкнулся с убийцей. Может, я стараюсь как-то облегчить себе работу, но все же надеюсь, нам нужно искать одного, а не целых трех убийц.
Телефон на столе зазвонил, и Гарделла рявкнул в трубку:
– Да? Это вас, Стайлс, междугородная.
Питер подошел к телефону и взял трубку.
– А, привет, Фрэнк, – сказал он. Он долго слушал, и морщинки вокруг его губ прорезались резче. Наконец он очень тихо сказал: – Спасибо, – и положил трубку.
Он застыл на месте, ладонями опершись на стол.
– Это был мой босс из Нью-Йорка, Фрэнк Девери, – сказал он. – Частный детектив, которого он пустил по следу Джейн Причард, кое-что выяснил. Последние три месяца Джейн часто видели с одним женатым мужчиной средних лет. Его личность установлена.
– Не говорите, дайте я отгадаю, – сказал Гарделла. Он откинулся на спинку стула, прикрыв глаза припухшими веками. – Макс Лэндберг!
Медленно кивнув в подтверждение, Питер пораженно уставился на него.
Глава 3
– Это дело учит распознавать неверные ноты, – сказал Гарделла, – как дирижер оркестра слышит, что третья скрипка где-то сфальшивила. Сегодня вечером я услышал это фальшивую ноту, но был слишком занят, чтобы подумать над этим.
Я не понял, о чем он говорит, но Питер согласно кивнул.
– Это когда я спросил у Хедды, не напоминает ли ей кого-нибудь сорокалетний женатый мужчина, – сказал он.
– Верно. Она ответила, что это может быть любой из наших гостей, которых с этими признаками наберется человек двадцать или тридцать. – Гарделла достал новую сигару. – Затем она коснулась фальшивой ноты. Она засмеялась и сказала: «Это может быть даже Макс!» Она пыталась выяснить, думаем ли мы о нем. Возможно, она также прощупывала нас, когда вы сказали, что убийцей может быть жена этого человека. «Имеете в виду меня?» – спросила она, все еще стараясь улыбаться. Я услышал здесь какой-то намек, ту самую фальшивинку, но поздно все сообразил. – Он протянул руку к телефону. – Пригласите Макса и Хедду зайти к нам через минуту, – попросил он кого-то.
Я видел, как Питер закуривал, и его руки нервно вздрагивали.
– Вы были совершенно правы насчет меня, Гарделла, – сказал он. – Мне нужно было отстраниться и предоставить вам вести это дело. Я допустил, чтобы меня поймали на удочку с этим хохотом. Я отказывался трезво взглянуть на Макса, даже подумать не мог, что он может быть знакомым с Джейн, потому что он – мой друг. Я даже не использовал того, что узнал о Джейн Причард и что могло бы мне помочь.
– А что такого вы узнали? – спросил я.
– Девушка была по-своему откровенна со мной. Она действительно ждала человека своей судьбы. Он был женат, что оказалось для нее тяжелым испытанием, но она могла оправдать себя, если он убедил ее в своей неудачной семейной жизни. Но отправиться в какое-то место, где он должен быть со своей женой, было абсолютно не в ее характере. Значит, она совершенно потеряла голову, сказал я себе. Но допустим, что единственное место, где она могла встретиться с ним в эти выходные или в другое время в ближайшем будущем, пусть даже просто поговорить с ним, было место, где будет обязательно находиться и его жена, – а именно «Дарлбрук»? Потому что он вынужден находиться в «Дарлбруке»! Кто еще вынужден здесь находиться, кроме Макса? Это должно было быть ясно, но не мне. Ведь Макс – мой друг! Я не позволил себе даже размышлять на эту тему.
– Ну, моим другом он не является, а я тоже только-только начал задумываться, – признался Гарделла.
Он снял трубку и попросил прийти Гоуэна и полицейского, который умеет стенографировать.
Когда в комнате появились держащиеся за руки Макс и Хедда, мне остро захотелось оказаться где-нибудь в другом месте. Они были и моими друзьями. Я полюбил их за те несколько последних недель, которые провел здесь по работе.
– С тобой все в порядке, Питер? – спросил Макс. – Ты что-нибудь вытянул из Брэдена?
– Не в порядке, – тусклым голосом сказал Питер. – Я совсем не в порядке.
Макс кинул на меня быстрый взгляд, затем резко повернулся к Гарделле. Он выглядел измученным на протяжении всего дня, вспомнил я, но это казалось оправданным всеми проблемами, которые свалились на него. Сейчас его обычно розовощекое здоровое лицо осунулось, кожа посерела.
– Как вы узнали? – спросил он. – Разве Брэдену это известно?
– Мы наняли частного детектива в Нью-Йорке, который проверил связи Джейн, – сказал Питер. – Он обнаружил тебя. – Он взглянул на побледневшую напряженную Хедду. – Мне очень жаль.
Затем вошли Гоуэн и второй полицейский.
– Желаете все сами рассказать нам или предпочитаете, чтобы мы вас допросили? – спросил Гарделла и указал второму полицейскому занять место за столом рядом с собой.
Макс беспомощно посмотрел на жену:
– Здесь нечего много рассказывать.
– Трое убитых и пострадавшая девушка – по-моему, этого достаточно! – сказал Гарделла.
– Господи, да я не имею к этому никакого отношения! – закричал Макс.
На какое-то время в комнате наступила мертвая тишина. Никто не двигался и не говорил. Мы все неотрывно смотрели на Макса. Даже полицейский замер на полпути к письменному столу.
– Послушайте, – отчаянно заговорил Макс, – давайте сразу объяснимся по поводу этих преступлений! Я не совершал ни одного из них! Не имею к ним абсолютно никакого отношения!
– День был очень длинным, – сказал Гарделла. – Расскажите все, Макс, как хотите, только говорите.
В первый раз он не сумел скрыть признаков переутомления. Ему хотелось, чтобы Макс не слишком все усложнял.
– Думаю, один раз каждый мужчина поступает как дурак, – сказал Макс.
– Хорошо, если только один раз, – не удержался Питер.
– Ты, конечно, прав, но мой случай был тяжелым. Я пытался объяснить все Хедде, но это звучало совершенно бессмысленно, даже для меня, когда я попытался выразить все словами.
– Попробуйте объяснить нам, – сказал Гарделла, чертя закорючки в своем блокноте.
– Я встретил Джейн около четырех месяцев назад, – тусклым голосом начал Макс. – Я был по делам в Нью-Йорке и зашел в какой-то бар выпить. По чистой случайности я столкнулся с Мартой Тауэрс, которая часто бывала в этом баре. Она была с друзьями, в числе которых находилась и Джейн, и пригласила меня присоединиться к ним. Я, конечно, согласился. Я оказался за столом рядом с Джейн. – Он тяжело вздохнул. – Я мог бы долго рассказывать об этом, мог бы попытаться оправдать свое поведение, но не вижу в этом смысла. Эта девушка… она была совершенно особенной. Она была такой жизнерадостной, такой искренней, такой настоящей. Я не знаю, что там за таинство происходит между людьми, когда их толкает друг к другу. Я пригласил ее поужинать, и она согласилась. Она говорила о себе, о своей семье, о своих планах на будущее. Бог свидетель, в тот вечер я не думал ни о чем, кроме удовольствия находиться в обществе такой юной, необыкновенно очаровательной девушки. Любому мужчине это было бы приятно. Думаю, и ты это почувствовал, Питер, вчера вечером.
Он взглянул на Питера, ожидая его подтверждения, но Питер стоял к нему спиной.
– Вы должны понять кое-что, – чуть ли не с мольбой продолжал Макс. – В моем положении мне каждый день приходится общаться с красивыми женщинами. Ради интересов дела я всегда поддерживаю с ними отношения легкого флирта. И Хедда это понимает. Я никогда – клянусь! – не заходил дальше такого, скажем, производственного флирта, с тех пор как женился на Хедде. И в тот вечер, когда познакомился с Джейн, тоже не собирался развивать наши отношения. После ужина мы пошли куда-то развлечься, и это хорошо у нас получилось. Около двух часов ночи я проводил ее домой, и она пригласила меня съесть яичницу и выпить кофе. Ах, если бы я просто попрощался с ней, вместо того чтобы подняться… – Он сокрушенно повертел головой. – Но я поднялся. И здесь я понял сразу же, что в ее глазах оказался человеком, которого она ждала всю свою жизнь. Это было так лестно и возбуждающе, что я… я… ну, я буквально бросился на нее! Вы бы мне не поверили, если бы я сказал, что мне казалось просто невежливым не поступить так. То есть когда она призналась мне, что все время сдерживала себя, чтобы отдаться только своему истинному избраннику. Приключение, так сказать, на одну ночь ее не интересовало. Но оно ее еще как интересовало, я это знаю, я почувствовал это! Ну а поскольку в ту ночь перед моим носом захлопнули дверь, меня тоже охватил внезапный азарт. Она согласилась поужинать со мной на следующий вечер.