Л. Толстой.
Полностью публикуется впервые. Отрывки напечатаны в ТЕ 1913, стр. 55 и в Б, III, стр. 68 и 76. На подлиннике надпись синим карандашом рукой Черткова «№ 148 Я. П. 5 авг. 87». Дата эта является спорной. Толстой пишет, что П. И. Бирюков увез в типографию рукопись статьи «О жизни» «вчера», а в Дневнике С. А. Толстой имеется запись от 4 августа: «Вчера вечером повез П. И. Бирюков статью «О жизни» в печать». («Дневники С. А. Толстой 1860—1891». М. 1928, стр. 145.) В виду того, что Чертков мог поставить дату на письме Толстого, лишь вычисляя по его получении, когда оно могло быть послано, письмо предпочтительно датировать на основании записи С. А. Толстой. Письмо является ответом на письма А. К. Чертковой от 25 июля и В. Г. Черткова от 26 июля 1887 г. А. К. Черткова писала, что Владимир Григорьевич не успел написать «с сегодняшней почтой, так как уехал с П. И. Бирюковым в дер. Гирлы к Емельяну Ещенко. Далее она писала: «Пожалели мы, что нет вас с нами, дорогой Л[ев] Н[иколаевич], но мы совершенно хорошо понимаем причину вашего неприезда и совершенно согласны с вами. Точно так же мы вполне согласны с вами относительно длиннот вставок в повести «Ходите в свете», и, конечно, поступим так, как вы находите лучшим. Получили ли вы наш «Цветник» и какое ваше мнение о нем? Боюсь, что изложение многих (новых) вещей плохо, так как большинство их моего переложения, а у меня, и сожалению, плохой язык. Впрочем некоторые из них исправлены Олей Спенглѳр и Димой».
В. Г. Чертков писал: «Дорогой брат Л[ев] Н[иколаевич], разумеется, я понимаю, что вы не могли приехать. Я и не думал, что вы приедете. Только последние дни, не получая письма от П[авла] И[вановича], мы cтали предполагать, что, может быть, вы собираетесь с ним приехать и откладываете выезд со дня на день».... «Как и писала вам Галя, мы, разумеется, сделаем с повестью «Ходите в свете» так, как вы желаете. Вам виднее, и я сам чувствую, что вставки мои слишком многословны и утомительны для читателя. Но я жалею, что некоторые доводы врача останутся, совсем без противовеса, п[отому] ч[то] считаю всю повесть больше рассуждением, чем художественным рассказом, в котором сочувствие читателя привлекается другими путями, не примененными в этой вещи. На некоторые вопросы, как например, о супружеских отношениях, Памфилий отвечает обстоятельным изложением христианских взглядов. То, что он воздерживается от этого в других не менее важных вопросах, оставляет, как мне кажется, пробел там, где чувство читателя не задобрено в пользу Памфилия, вследствие того, что слишком мало его знает и чувствует. Это я вам сказал только потому, что П[авел] Ив[анович] говорит, что вы хотели знать, что я думаю. Но я признаю и этого даже говорить нечего, что вы лучше всё это понимаете, чем я. Во всяком случае повесть эта хорошая и сделает свое дело, несмотря на то, что она не так хорошо исполнена, как вы желали бы. Не надо забывать, что то, чтò для нас так известно и ясно, то для большинства читателей совсем ново и еще непонятно. А потому даже самое слабое и неполное выражение истины очень нужно. Павел Иванович, как всякий, приезжающий от вас, принес с собой свежего, подкрепляющего воздуха. Мне было очень радостно узнать от него о вашей жизни и работе. Бог вам в помощь, дорогой Л[ев] Н[иколаевич], и в том и в другом. Какую чудную статью вы написали! Пожалуйста, присылайте нам корректурные листы, по мере их получения вами, если окажется свободный экземпляр. Если вам нужно чтò переписать поскорее, то присылайте мне. Переписчиков здесь много, и — всё люди одного духа с вами. Если есть у вас какие-нибудь черновые, вам ненужные, то вы бы прислали их сюда. Хоть по ним я пожил бы с вами. Я читаю теперь ваше исследование Евангелия и нахожу в этом большую радость. Я теперь, кажется, освободился от остатков мистических верований и боязни их нарушения. Но не жалею, что так долго избегал их нарушения извне. Я теперь, по крайней море, понимаю состояние людей, воспитанных в мистических представлениях о жизни и соединяющих с этими представлениями то, что для всякого человека выше и святее всего. И я чувствую, как опасно и жестоко начать с разрушения там, где новое содержание еще не выяснилось. Продолжать буду в следующем письме».
1 Александра Андреевна Толстая гостила в Ясной поляне с 25 июля по 4 августа 1887 г. Гр. А. А. Толстая пишет, что Толстой «оставался кроток во всё время моего пребывания в Ясной поляне, хотя прений между нами было не мало». См. «Переписка Л. Н. Толстого стр. А. Л. Толстой» Изд. О-ва Толстовского Музея. Спб. 1911, стр. 33.
2 Рукопись подготовленного к печати для второго издания сборника «Цветник», посланная на просмотр Толстому и возвращенная им с поправками и пометками, по предположению А. К. Чертковой, впоследствии пропала при обыске. См.,, Письмо А. К. Чертковой о «Цветнике»“. — «Толстой. Памятники творчества и жизни», сб. 2, ред. В. Й. Срезневского. М. «Задруга». 1920, стр. 183.
151.
1887 г. Августа 7. Я. П.
На всѣ три вопроса ваши, милый другъ, не могу дать вамъ ясныхъ отвѣтовъ.
Vicar of Wakefield1 прелестная вещь. Винеръ-Джунковская2 теперь кажется, взялась за это. Она человекъ надежный, но не знаю ничего о ней уже давно. Книги масонскія были у меня, но я отдалъ ихъ назадъ Олсуфьевымъ.3 Я возьму ихъ опять зимою. О Буддѣ ничего не знаю, п[отому] ч[то] не знаю ничего про Новоселова.4 Вчера получилъ отъ молодого Островскаго5 письмо, онъ напоминаетъ мнѣ о моемъ проектѣ переводить и сокращать классическія сочиненія всѣхъ вѣковъ и народовъ. Хорошее бы было это дѣло.
Это я вспомнилъ потому, что вы ищете себѣ работу. Работы, особенно вамъ, пропасть, только стоитъ покопаться въ старинѣ. Напишу въ другой разъ, а увидимся — переговоримъ. Пишу наверху въ суетѣ, только чтобы отвѣтить. Цѣлую васъ. Мою любовь передайте друзьямъ нашимъ.
Л. Т.
Напечатано (за исключением последней фразы в ТЕ, 1913, стр. 56). На подлиннике надпись синим карандашом рукой Черткова: «№ 149 Я. П. 7 авг. 87 г. », на основании которой и датируется это письмо.
Ответ на письмо Черткова от 2 августа 1887 года. В этом письме Чертков, отвечая Толстому на его письмо от 21 июля 1887 г., пишет, что вполне согласен с отзывами о рассказах Ф. А. Желтова и С. Т. Семенова и собирается написать последнему и прислать это свое письмо к нему на просмотр Толстого. Далее Чертков пишет:
«Просматривая ваши старые письма, я вспомнил, что, будучи у Олсуфьевых, вы нашли там несколько масонских книжек, о которых мне написали, что следовало бы ими воспользоваться для наших изданий. Где эти книжки теперь? Следовало бы ими заняться. Не можете ли вы мне их доставить? В том же письме вы пишете о Vicar of Wakefield, что следовало бы его издать с значительными выпусками. Взялся ли кто-нибудь за это? Если нет, то я раздобуду русский перевод, если он существует, сокращу его, постараюсь получить разрешение издать и напечатаю. Я жду вашего ответа о Будде. Если никто, более способный к этой работе, чем я, не занимается ею, то мне очень хотелось бы попытаться взяться за нее».
1 Роман Гольдсмита «Векфильдский священник», о котором Толстой писал Черткову 7 января 1887 г., что желательно выпустить эту книгу в издании «Посредник». См. прим. к письму № 126.
2 Еливавета Владимировна Винер (р. 9 июня 1862 г., ум. 16 апр. 1928 г.), была с 1887 года замужем за Н. Ф. Джунковским. О ней Толстой впервые упоминает в письме к С. А. Толстой 2 мая 1886 г. Сообщая о том, что приехала и поселилась в крестьянской избе в деревне Ясная поляна девица «дочь крымских помещиков, воспитывавшаяся в Астраханской гимназии, потом жившая с сестрой в Одессе», Толстой прибавляет, что она, «прочтя «В чем моя вера» в первый раз, говорит, что все ее взгляды теперь изменились, но не решила еще, что ей делать... » «В пользу ее говорит то, что она скромная и вчера вовсе не хотела приходить ко мне, но я просил Файнермана пригласить ее с тем, чтобы понять, что такое и зачем она приехала».
Б. В. Винер приехала из Одессы в Ясную поляну и всё время своего пребывания исполняла усердно все деревенские женские работы. Позднее в течение нескольких лет состояла сотрудницей «Посредника», главным образом, по переводам с английского и французского языков. О ней см. прим. к письму Толстого к ней 1886 г. 20—26 (?) мая, т. 63.
3 См. прим. к письму от 7 января 1887 г. № 126.
4 См. прим. к письмам от 21—23 февраля 1887 г. № 135 и от 4 июля 1887 г. № 148.
5 Михаил Александрович Островский, сын драматурга. В архиве Толстого хранится бездатное письмо М. А. Островского, в котором он пишет Толстому, что, выполняя его предложение, узнавал, нет ли желающих помогать своим трудом изданию народных книжек, переводя и сокращая выбираемые для этой цели произведения. Теперь среди его знакомых находятся люди, готовые делать эту работу безвозмездно, для других же потребуется небольшое вознаграждение. Островский просит Толстого сообщить «насколько подвинулось у вас это дело, сделан ли выбор, когда можно будет приступить к работе». (АТБ)
* 152.
1887 г. Августа 15(?) Я. П.
Получилъ дней пять назадъ ваше письмо о Семеновѣ. Не знаю его адреса (виноватъ). Шлапаковъ былъ коректоромъ у Кушнерева въ типографіи. Тамъ надо узнать. У насъ — завтра будетъ недѣля — живетъ Рѣпииъ и пишетъ мой портретъ и отнимаетъ у меня время, но я радъ и очень полюбилъ его. Вы правы, онъ очень хорошій и серьезный человѣкъ.1 Мы много говорили съ нимъ.2 Онъ очень много подвинулся съ тѣхъ поръ, какъ я не видалъ его. Онъ идетъ своимъ путемъ туда же, куда всѣ, и я боюсь тревожить его. Онъ говоритъ, что вы вѣрно разсердились на него, на что я, разумѣется, только охаю, увѣряя его, что это такъ же вѣроятно, какъ и то, чтобы вы увели у мужика двухъ лошадей. Онъ послѣ завтра уѣзжаетъ въ Петербургъ. Я послѣ своего писанія о жизни ничего еще не началъ и не получилъ еще коректуръ.3 Пишите, пожалуйста. Какъ вы и всѣ ваши?
Цѣлую васъ.
Л. Толстой.
Печатается впервые. На подлиннике синим карандашом рукой Черткова. «№ 150 Я. П. 16 авг. » В письме Толстого есть указание, что завтра будет неделя», как живет в Ясной поляне художник Репин, который «послезавтра» собирается уехать в Петербург. По дневнику С. А. Толстой «художник Репин приехал 9-го, уехал 16-го в ночь». См. «Дневники С. А. Толстой 1860—1891». М. 1928, стр. 145. Сопоставляя эти данные, можно сделать вывод, что письмо не могло быть написано 16-го, а было написано, вероятно, 15-го августа.
Ответ на письмо Черткова от 6 июля 1887 г., в котором Чертков писал, что у него не оказалось адреса писателя С. Т. Семенова, которому он хотел написать по поводу его повести, упомянутой в письме Толстого от 21 июля 1887 г. № 149. Далее Чертков пишет: «Мне это ужасно жаль, и я хочу сделать всё возможное, чтобы отыскать его адрес возможно скорее, потому что мне очень хочется ему написать по поводу ухудшения его рассказов. Вчера мы с Галей были у Спенглеров и там прочли двум крестьянам рассказ «Два брата». В печати он мне еще больше понравился, чем в рукописи, и крестьянам тоже очень понравился. После этого мне еще более захотелось написать Семенову и указать ему на достоинства этою рассказа и на ложный тон его последнего. Я также приготовил посылку с книгами для него, а то он до сих пор не видел в печати своего первого рассказа. Не можете ли мне помочь разыскать его адрес, Л[ев] Н[иколаевич], указав мне, к кому я могу письменно обратиться. В своем письме к вам он просит вас доставить несколько книжек какому-то Шлапакову. Быть может, вы дадите мне указание, как найти адрес этого лица, который, повидимому, друг Семенова и, вероятно, знает его адрес».
1 Толстой, повидимому, имеет в виду отзыв Черткова о И. Б. Репине, содержащийся в письме Черткова к Толстому от 10 мая 1887 г. См. прим. к письму № 145.
2 Может быть прочтено: говоримъ
3 С. А. Толстая 19 авг. 1887 г. писала в своем дневнике: «начали печатать статью, но шрифт не хорош, будут перебирать набор». См. «Дневники С. А. Толстой 1860—1861». М. 1928, стр. 146.
*153.
1887 г. Августа 27. Я. П.
Получилъ ваши письма, милые друзья, въ одинъ день съ длиннымъ письмомъ отъ дорогого П[авла] И[вановича]. И очень это мнѣ радостно часто въ моемъ уединеніи среди людей. Вы, милый другъ В[ладиміръ] Г[ригорьевичъ], попадаетесь на то, [на] что мы всѣ попадаемся: считать тѣхъ людей, к[оторыхъ] мы любимъ и к[оторые] насъ любятъ, въ 100 разъ лучше, чѣмъ они есть — именно такими, какими мы сами хотѣли бы быть. Вы мнѣ пишете про мою умную любовность. Да если бы она была! Только (отъ всей души говорю) иногда вижу возможность такого состоянія и то не для испорченнаго себя и то иногда, а не имѣю и подобія ея. Вижу иногда и желаю такого состоянія духа, при кот[оромъ] не было бы возможности непріятнаго чувства отъ разногласія съ людьми и не было бы самаго разногласія. И по правдѣ сказать — ото самое ставлю не то что идеаломъ — а признакомъ того пути, по к[оторому] мнѣ надо идти для своего исправленія. Ужасно мучительно разногласіе людей, особенно мучительно, п[отому] ч[то] про себя думаешь, что ты не имѣешь своего мнѣнія, а только держишься истины, и вдругъ истина не только непонятна, но оскорбляетъ людей, отталкиваетъ отъ тебя ихъ. Что-то тутъ не такъ. Въ чемъ нибудь виноватъ я. Чѣмъ нибудь я осквернилъ истину. Это ужасно и это мучаетъ меня. — Я живу по старому, только физически сталъ слабъ послѣднее время. Поправляю свою печатающуюся статью, но дѣло идетъ очень медленно. Почти въ одно время съ Катехиз[исомъ] Штундистовъ,1 к[оторый] я вамъ послалъ съ очень полюбившимся мнѣ молодымъ человѣкомъ, и о к[оторомъ], о Катехизисѣ, жду вашего мнѣнія, я получилъ еще изъ Финляндіи отъ начальника тамошнихъ инженеровъ, Генерала Седергольма,2 сочиненіе о христіанскомъ ученіи, совершенно близкое, совпадающее съ нашимъ пониманіемъ и включающее въ себѣ нѣкото[pыя] положенія изъ «Въ чемъ моя вѣра» 5[-й] заповѣди.3 Посылаю вамъ это письмо. — Ну, прощайте, милые друзья.
Передайте мою любовь вашей матери.
Л. Толстой.
Полностью публикуется впервые. Небольшой отрывок напечатан в сборнике «Спелые колосья», вып. 3-й, изд. Элпидина, Женева, 1895 г., стр. 134. На подлиннике надпись черным карандашом рукою Черткова: «. № 151 Я. П. 27 авг. 87», на основании которой и датируется это письмо. Оно является ответом на письмо Черткова от 19 августа и было получено Чертковым не позднее 1 сентября, так как Чертков отвечал на это письмо 2 сентября по пути в Москву. В письме от 19 августа Чертков писал Толстому о своем отношении к H. Л. Озмидову: «Дорогой мой Л[ев] Н[иколаевич], по временам так особенно хочется общения с вами, что вcё остальное, самое, казалось бы, нужное и неотложное отступает на второй план. Сейчас я нахожусь под тяжелым впечатлением письма от Озмидова, последнего из целой серии, которые он мне пишет из Россоши с тех пор, как уехал от нас. Здесь он прожил долго и общение наше было хорошее и спокойное. Но мы с Галей заметили, что у него есть как бы «пунктик» — его собственное учение о жизни, «вечные истины» и проч., вы знаете. «Пунктик» в том смысле, что всякий вопрос он сводит на это, и когда говорит об этом, то особенно воодушевляется, кричит, и малейшее — не то, что бы возражение, но просто замечание, тогда приводит его в какую-то ярость. Заметив это, мы, разумеется, избегали раздражать его и, когда доходили до этого пункта, то давали ему высказываться и меняли разговор».
Далее Чертков, указав, что H. Л. Озмидов считает непогрешимыми свои суждения и слишком сухо относится к людям, пишет Толстому: «Но я думаю, что вам бы следовало ему написать. Может быть, ваша умная сердечность его немного смягчит, а то он в ужасно сухом и жестоком ко всем другим настроении. Притом мнительность его развилась до крайних пределов, и он видит недоброжелательство к себе даже в тех немногих, которые, кроме добра, ему ничего не желают и не оказывают».