6
Я буквально выбился из сил из-за чрезмерных разъездов по стране. Приходил доктор губернатора Тилдена, и, хотя он не прописал мне ничего целительного, я чувствую себя несколько лучше — явно вследствие вынужденного безделья здесь, в прекраснейшем номере отеля «Делаван-хаус» в Олбани.
Сегодня 27 июня; лежа в постели, я пописываю эти заметки. Съезд демократической партии открывается без меня в Сент-Луисе.
Джейми был очень расстроен, когда я заявил ему, что, во-первых, я не имею ни малейшего намерения ехать во Фремонт, штат Огайо, интервьюировать Резерфорда Б. Хейса, который, как сообщает сегодняшняя газета, пятидесяти трех лет от роду, ростом пять футов восемь дюймов и весит сто семьдесят фунтов; тут губернатор явно принимает желаемое за действительное: судя по фотографии, он должен весить не менее двухсот фунтов; у него длинная седая борода, орлиный нос и горящие глаза. У меня нет никакой охоты с ним встречаться, как нет и малейшего желания — об этом я твердо сказал Джейми в баре «Хофман-хаус» — ехать в Сент-Луис.
— Но, Чарли, вы так красочно описали Цинциннати.
— И не зря. А в Сент-Луисе будет сплошная тоска. Тилдена выдвинут при первой же баллотировке. — Я стал невероятно самоуверен в своих политических прогнозах — результат, как я понимаю, отличных оценок, каких удостоились мои корреспонденции из Вашингтона и Цинциннати; что же касается моего стиля, то, все время твержу я Джейми, он прямо зависит от гонорара, который мне платят. В последнее время мой стиль как бы обрел крылья.
— Я готов на компромисс, мой мальчик. Я поеду в Олбани и напишу, как губернатор Тилден воспринял выдвижение своей кандидатуры.
— Воспринял? Что может воспринимать дохлая рыба? — Джейми опрокинул в глотку третий бокал «адской смеси». — Вам нужно было писать об индейцах, Чарли. Мое чутье меня не обмануло.
— Я тоже не обманулся, вернувшись прямо в Нью-Йорк. Я не собираюсь терять скальп, даже во имя «Геральд». — Наш разговор состоялся в тот день, когда все газеты страны в жутких подробностях сообщили об уничтожении индейцами племени сиу почти двухсот американских солдат в местечке Литтл-Биг-Хорн на Дальнем Западе. Среди убитых — герой (со стороны северян) Гражданской войны генерал Джордж А. Кастер, чья книга «Моя жизнь в прериях» пользовалась год или два назад немалым успехом.
Как обычно, винят генерала Гранта — я чуть не написал «беднягу генерала Гранта» — за курс сокращения военных расходов, который проводил в военном министерстве Белнэп. Так или иначе, все разговоры только о победителе при Литл-Биг-Хорн, вожде племени сиу по имени Сидящий Бык, и его соратнике, вожде по имени Дождь-в-Лицо, которые вырезали сердце молодого солдата федеральных войск и съели его.
— Жаль, что ты не уговорил Марка Твена написать об индейцах.
— Я так и не попробовал. Черт возьми! А ведь стоило бы! И он бы поехал. Великий боже, какую историю я мог получить, если б он только согласился!
— А заодно стал бы главным героем этой истории. «Скальп Марка Твена» — я словно вижу этот заголовок перед глазами. От Сидящего Быка, специального корреспондента «Геральд». Какой истории ты лишил нас, Джейми!
В тот же день я отправился в Олбани; обедал с двумя помощниками Тилдена (Биглоу сейчас в Сент-Луисе); еще когда подавали первое, я начал задыхаться, мертвенно побледнел и был уложен в постель, где сейчас и нахожусь. Все ко мне удивительно внимательны. Завтра, когда в Сент-Луисе начнется голосование, я надеюсь быть рядом с губернатором, чтобы вместе с ним дожидаться известий.
7
Наступил и миновал нескончаемо долгий решающий день. Кажется, я чувствую себя нормально. Дышится по крайней мере легко. Правда, я нетвердо стою на ногах, а предметы иногда загадочно и отвратительно двоятся перед глазами. Тилден очень интересуется симптомами моих недугов; это весьма лестно, если учесть, что для него значил минувший день.
В полдень я приехал в резиденцию губернатора на Игл-стрит. Дом удобный, хотя и мрачный; его мог построить себе какой-нибудь удалившийся на покой торговец шерстью. С тех пор как я был здесь сорок лет назад, Олбани сильно изменился. Повсюду возводят новые дома в «готическом» стиле, а старые очаровательные голландские особняки постепенно сносят.
Меня провели в гостиную, хотя, думается мне, слово «салон» больше отвечало бы вкусам бывшего торговца шерстью. Со мной поздоровалась сестра губернатора, миссис Уильям Т. Пелтон, урожденная Мери Тилден. Они с мужем живут вместе с губернатором.
— Этот милый дом, — сказала она мне, — мой муж подыскал для брата, после того как его выбрали губернатором. Поверите ли, здесь так и не построили губернаторской резиденции. Поэтому бедные губернаторы вынуждены сами искать себе жилье. Это, конечно, недорого, — добавила она; очевидно, мой вопрос подразумевался, хотя я его и не задал. Миссис Пелтон — приятная женщина, лицом очень похожа на Тилдена, с той только разницей, что оно здоровое и румяное, а не болезненно-серое, как у брата. — Садитесь. Губернатор сейчас работает с мистером Картером; это известный в городе адвокат. Они себя не щадят, но скоро спустятся к обеду. Вы знакомы с мистером Грином?
Грин приблизился своей обычной решительной походкой. На сей раз моя протянутая для рукопожатия рука была такой вялой, что на его лице промелькнуло даже отвращение, зато мои хрупкие старые кости остались целы.
— Мистер Скайлер, ваши статьи в «Геральд» произвели на нас очень сильное впечатление.
— Вы очень добры. — Увы, его похвалы были прерваны появлением посыльного из Капитолия штата — первого из доброй сотни гонцов за этот день. Грин прочитал записку, поблагодарил мальчика и отправил его обратно.
— Из Сент-Луиса? — Попытки миссис Пелтон копировать хладнокровие своего брата с течением времени становились все менее и менее убедительными. Она была крайне возбуждена и не могла этого скрыть.
— Пока ничего интересного, — сказал Грин. Он повернулся ко мне: — Мы установили специальную телеграфную линию из Сент-Луиса прямо в Капитолий, в кабинет губернатора. Но, как видите, он проводит этот день дома.
— Как бы я хотела, чтобы он позволил мне дежурить у телеграфа. — Миссис Пелтон нервно вздрогнула: служанка разбила тарелку.
— Я удивлен, что в такой день губернатор занимается юриспруденцией.
Грин ответил мне очень медленно и торжественносерьезно, словно боялся, что я могу неправильно его понять:
— У него нет выбора, мистер Скайлер. Речь идет об очень сложном судебном иске, в котором фигурирует имя губернатора. Это гражданский иск технического характера, он восходит к тем дням, когда Тилден активно занимался адвокатской практикой. Дело ведет Картер, однако ему требуется помощь губернатора, его советы; нужно, чтобы губернатор припомнил детали. — Грин продолжал объяснять, и, пока он говорил, я тайком изучал свой пульс; он был слегка учащенным.
Появились Тилден и Картер. Губернатор выглядел не более усталым, чем обычно. Он держался легко и непринужденно и ничем не выдавал волнения, как это то и дело позволяли себе мы. Грин за столом покусывал костяшки пальцев, когда тарелка была пуста, миссис Пелтон объяснялась с прислугой, а Картер все восторгался:
— У губернатора просто поразительная память. Прошло столько лет, а он помнит все подробности дела. Это уму непостижимо!
Главное действующее лицо драмы вело себя по своему обыкновению. Тилден жевал печенье, пил чай, глотал таблетки, пытался изо всех сил сдерживать икоту и расспрашивал меня о здоровье. Однако на сей раз этот столь занимательный предмет меня не интересовал. Как и все, я хотел знать, что происходит в Сент-Луисе.
— Вчера, рассказывают, день прошел очень живо. — Тилден был в веселом расположении духа. — «Честный» Джон Келли прибыл туда со ста пятьюдесятью ребятами из Таммани с целью нанести мне поражение.
— Этот злодей просто сошел с ума, — откликнулся лояльный Грин.
— Сомневаюсь, чтобы он мог нам повредить. — Тилден только моргнул, когда за его спиной раздался звон очередной разбитой тарелки. Служанка сконфуженно убежала. Миссис Пелтон тяжело вздохнула.
— Но ведь вы и Келли, — вступил я в разговор, — когда-то были союзниками.
Холодные глаза рыбы за стеклом аквариума обратились в мою сторону.
— Верно, Келли поддерживал меня, когда я баллотировался в губернаторы, но…
— Но его требования! — Грин ответил вместо патрона. — Он хотел стольких людей пристроить к должности. Всяческих уголовников.
— Ну, вряд ли уголовников. По крайней мере, — причудливо изогнутая верхняя губа Тилдена изогнулась чуточку сильнее в едва заметной улыбке, — их следует считать невиновными, пока не доказано обратное. Оглядываясь назад, я теперь понимаю, что в один прекрасный день наши пути должны были разойтись. Но меня поражает его озлобленность.
— Вы знаете, что он прибыл в Сент-Луис со знаменем, на котором написано: «Тилден не сможет победить в штате Нью-Йорк!» — Грин куснул кулак, а потом булку.
— Я сумею победить в штате Нью-Йорк, — мягко ответил Тилден; лицо его было суровым. — Если мою кандидатуру выдвинут, разумеется, — добавил он, усмехнувшись. — Знаете ли, мистер Скайлер, наш общий друг президент Ван Бюрен любил повторять, что он не знал человека менее честолюбивого, чем я.
— Не зря его нарекли «маленьким волшебником».
— Вы хотите сказать, что его волшебная палочка коснулась меня и я стал тем, кем являюсь сегодня? — Он бросил на меня веселый взгляд. — Но расскажите нам про генерала Хейса, мистер Скайлер. Все-таки вы прибыли сюда прямо из логова республиканцев.
— Я знаю о нем не больше, чем написано в моих статьях, а это совсем немного.
— Мы бы предпочли отъявленного республиканского злодея вроде Блейна, — печально сказал Тилден. — Генерал Хейс производит впечатление честного человека.
— Но он не сторонник реформ, — с неизменной партийной лояльностью сказал Грин.
— Конечно. На выборах этого года будет только один кандидат, выступающий за реформы. — Тилден проглотил таблетку. — Очень любопытно, что Хейс вроде бы отрекается от генерала Гранта. Это очень умно, вы не находите? Он сказал, что ни в коем случае не будет добиваться переизбрания. Если его выберут, конечно.
— Уверена, этого не случится! — Миссис Пелтон более не могла сдерживаться. — А что сейчас происходит в Сент-Луисе?
Грин посмотрел на часы.
— Ничего. На съезде перерыв до двух. Затем, когда начнется голосование…
— Мы с мистером Картером побродим пока по юридическим лабиринтам, — сказал Тилден, вставая. Они с Картером удалились, а мы с Грином направились в отвратительное здание Капитолия и провели остаток дня в губернаторском кабинете, читая на непрерывно бегущей ленте строчки сообщений из Сент-Луиса.
Наконец вечером началось голосование. Чтобы победить, Тилдену нужно получить 492 голоса. В первом туре он набрал 404,5 голоса. Губернатор Иллинойса Хендрикс получил 140,5 голоса, еще около ста голосов распределились между пятью претендентами.
Я сидел рядом с Грином. В маленькой записной книжке он отмечал результаты голосования по штатам.
— Он победит? — В конце концов, Блейн тоже лидировал, пока голоса «любимчиков» не начали под него подкоп. То же самое могло случиться и с Тилденом.
Но Грин был спокоен.
— Он победит сейчас. Во втором туре. — Так мы просидели в изысканно обставленном кабинете до половины десятого вечера, уставившись на бумажную ленту с нескончаемым потоком цифр.
Все решилось во втором туре. Поступили первые итоги: Тилден — 508, Хендрикс — 75… И мы с Грином, вне себя от восторга, помчались на Игл-стрит, чтобы поздравить кандидата в президенты от демократической партии.
Грин хотел доставить новость первым, но кто-то уже известил губернатора. Тилден стоял в гостиной с чашкой чая в левой руке, а доброжелатели пожимали его правую руку.
Во время этой сцены я был рядом с адвокатом Картером, и он рассказал, что, когда в начале вечера они закончили работу, губернатор сказал ему: «Давайте покатаемся».
— Я спросил: «А вы не боитесь, что вас не будет дома, когда из Сент-Луиса поступят результаты?» И он ответил: «Мы узнаем результат точно в половине десятого». Это что-то сверхъестественное, не правда ли? Он сам повез меня кататься по городу, и должен сказать, я начал бояться за свою жизнь. Лощадь оказалась резвая, а губернатору хоть бы что. Он все говорил о том, что предстоит сделать следующему президенту, а я сидел, готовый в любой момент выпрыгнуть, если лощадь понесет. Когда мы вернулись и стало известно, что его кандидатуру выдвинули ровно в половине десятого, как он и предсказал, он проронил только: «Что вы говорите?!»
Комната наполнялась людьми; кто-то рассказал, что Капитолий штата сияет огнями иллюминации, играет духовой оркестр и что толпы народа хотят видеть «следующего президента». Поэтому Тилден и его окружение в нескольких экипажах отправились в Капитолий.
Я сидел напротив Тилдена, и впервые он произвел на меня внушительное впечатление. Еще за обедом я спросил его, почему он не вступил в республиканскую партию, коль скоро политически у него нет разногласий с людьми типа Брайанта и Адамса. Кто-то прервал наш разговор, и он так и не сумел мне ответить… или не захотел, подумалось мне тогда. Но сейчас, без напоминания с моей стороны, Тилден вернулся к этому предмету, хотя голос его слышался все хуже и хуже из-за нараставших звуков оркестра у входа в Капитолий.
— Я никогда не был республиканцем, мистер Скайлер, потому что джентльмены, которых вы только что упомянули, при всех своих достоинствах заинтересованы только в одном, а именно: в принятии специальных законов для сохранения своих состояний. Я знаю. Я когда-то работал на них в качестве адвоката. Я знаю также, что им неведомо сочувствие к народу этой страны, у которого нет денег и который благодаря генералу Гранту и его дружкам голоден и не имеет крыши над головой. Я всегда считал, что только как демократ, продолжающий дело Джефферсона и Джексона, а также нашего общего друга Ван Бюрена, я смогу восстановить попранную справедливость, потому что сейчас, в данный момент истории, только наша партия способна хотя бы в небольшой мере откликнуться на те идеи, которые витают в воздухе. Вот почему я хочу зажечь в большинстве нашего народа стремление к реформам. И надеюсь преуспеть в этом. Проиграть теперь было бы жестоко и просто немыслимо.
На меня сильное впечатление произвели не только его слова, но и ясность его мысли, и то, что он не забыл начатый разговор. Под звуки оркестра и приветственные крики толпы, под треск фейерверка он, только что выдвинутый кандидатом в президенты, счел возможным ответить мне, причем ответить обстоятельно и даже страстно, что было нехарактерно для этой холодной натуры.
Неужели, спрашивал я себя, в год Столетия Соединенные Штаты получили наконец великого лидера? Я почти убежден, что это так, и только если обитатели страны не окажутся еще глупее, чем они кажутся на первый взгляд, то я не вижу, каким образом Сэмюел Тилден не будет избран на волне реформ девятнадцатым президентом Соединенных Штатов Америки.
Глава десятая
1
В счастливом блаженстве я провел весь июль, растворившись без остатка в ослепительном сиянии моря. Мир маленьких человечков, стремящихся к власти, кажется мне удивительно далеким. Мне снятся совершенно другие сны, посещают иные грезы среди ароматов цветущих роз и пионов и запаха соленых морских брызг.
Праздные дни набегают чередой, как атлантические волны на ньюпортский пляж цвета львиной шкуры. О, дайте мне остаться здесь навсегда, на этих восхитительных влажно-зеленых лугах (в крайнем случае — даже под ними), в тени задумчивых старых деревьев, и пусть сладкий голос Уорда Макаллистера вечно нашептывает мне очередной рецепт черепахи, которую готовит на жаровне его чернокожий слуга — или по-балтиморски, или по-трентонски (с добавлением сливок и масла).