Адриана закусила губы, вспоминая тех, кого она потеряла. Свою первую и единственную любовь – Николаса, и своего сына.
"Нет, – сказала она, – сила мне нужна. Но, как я уже сказала, мне разонравился источник, который мне эту силу дает. Что вы, обитатели невидимого мира, замышляете?"
"Чего ты хочешь?"
"Ответа на мой последний вопрос".
"Не сейчас. Чего еще ты желаешь?"
"Мне нужен мой сын. Кто-то из вас украл его, и я хочу его вернуть. Мне нужны знания и сила, но не та, за которую я полностью буду обязана вам".
Серафим сложил крылья.
"Ты твердишь одно и то же. Что с того, что этой силой ты обязана мне? Я, в свою очередь, обязан Богу, в конечном счете ты не мне – Ему обязана. Тебя и такое положение вещей не устраивает? Ты думаешь, что ты начало и конец всему сущему, альфа и омега бытия? Какие же вы, люди, тщеславные существа, а ты – самая напыщенная и самодовольная из них".
"Зачем же ты пожаловал ко мне?" – спросила Адриана, стараясь не показать, как неприятны ей его слова, как у нее перехватило дыхание от нанесенного ей оскорбления и обиды.
"Я твой союзник, Адриана. И если тебя волнует судьба людей на земле, то я нужен тебе. Malfaiteurs, как ты их называешь, уже приступили к завершающей стадии в реализации своего плана. Они уверены, что нашли верное решение всех своих проблем".
"Мне неизвестно, в чем состоят их проблемы. Может быть, ты мне объяснишь?"
"Думаю, тебе известно, что они хотят искоренить на земле род человеческий".
"Но почему?"
"Их мучат ревность и зависть, кроме того, вы постоянно возмущаете их покой".
"Этого объяснения недостаточно".
"Тот, кого вы называете Богом, вначале создал нас. Затем Он сотворил мир, но поскольку Он безграничен, а мир по определению ограничен, то Он из него удалился. Если Бог вернется в мир, то он своим присутствием разрушит его. Поэтому он призвал нас, malakim, войти в этот мир и осуществлять здесь Его волю. Вступив в этот мир, некоторые из нас поняли, что они свободны в выборе либо следовать воле Бога, либо нет. По велению Бога мы создали человечество, после чего некоторые из нас провозгласили себя богами. Богу это не понравилось, мы полагаем, Он не в силах что-либо изменить в сложившейся ситуации, не разрушив мира. Но миропорядок держится на гармонии и управляется законом. И все же извне Он кое-что может "исправить" в этом мире, и Он делает это. Бог изменил закон настолько, что лишил моих собратьев большей части изначально дарованной нам силы, поэтому в материальном мире мы превратились в тени.
Это разозлило тех, кто мнил себя богами, но со временем большинство смирилось с новым положением вещей. А затем ваши философы посредством изобретений и экспериментов начали бесцеремонно вторгаться в царство эфира. Это не могло не раздражать malfaiteurs, которые и без того чувствовали себя оскорбленными. Как реагировали бы люди, если бы их подрастающие дети носились по всем комнатам, громыхали цимбалами, трубили в трубы, портили воздух и испражнялись бы прямо на пол? И тогда malfaiteurs начали действовать, используя ту силу, что у них осталась. Они убивали наиболее активных философов, разжигали войны. В первое время это не представляло никаких трудностей, выдающиеся философы рождались не часто, достаточно было их убить, после чего требовались столетия, чтобы подобные им народились вновь. Но сейчас вас, философов, развелось столько, что malfaiteurs поняли: убивать вас – все равно что сдерживать приливы в океане. И тогда они решили осушить сам океан".
"Я уже слышала подобную сказку из человеческих уст, – заметила Адриана. – Но никто из malakim не удосужился начать со мной разговор на эту тему".
"Те, что служат тебе, не способны на это, подобно тому, как необразованный крестьянин не может вести разговор об исчислениях. Я же отличаюсь от них, по вашим меркам, меня можно назвать философом. – Серафим помолчал. – Ты сомневаешься в правдивости моих слов?"
Адриана пожала плечами:
"Я сомневаюсь во всех утверждениях, которые не имеют доказательств, а в последнее время я стала особенно недоверчива. Но предположим, что я поверила всему тому, что ты сейчас рассказал мне. Какое научное открытие сделали malfaiteurs, что побудило их к открытой войне с нами?"
"Сами они ничего не открывают, они просто умело направляют вас, людей. Ньютон создал связь, посредством которой мы с большей активностью начали участвовать в событиях вашего мира. Ты эту связь еще больше усовершенствовала. А сейчас твой коллега Сведенборг создал машины тьмы".
"Что это за машины? Я никогда о них не слышала".
"Всего несколько человек знают о них. Они позволяют нам в полную силу развернуться в вашем мире. Машины требуют доработки, но сам факт их появления говорит о конце вашего мира, если только не восторжествует моя партия. Хотя наши шансы невелики, нас мало".
"Разве мы, подрастающие дети, не досаждаем твоей партии тем, что шумим и пакостим в вашем доме?"
"Досаждаете. Но Бог создал этот мир не для нас, а для вас. Если мы поможем вам уцелеть, то и у нас появится надежда, что. Он нас простит, позволит нам перейти в вечность за пределами Вселенной, туда, где мы и были сотворены и должны пребывать".
"Ты хочешь сказать, что предпочитаешь служить Небесам, чем властвовать в аду?"
"Да", – ответил серафим без тени иронии.
"Полагаю, что английская элегия более не увлекает ни ангелов, ни французов", – заметила Адриана.
"Мне непонятен смысл твоих слов".
"Это не важно. Вернемся к машинам тьмы. Что они собой представляют? Как они работают?"
"Точно не знаю, Знаю только одно: в это каким-то образом вовлечен твой сын. Он ключ".
12
Законодательное собрание
Франклин и Роберт босиком бежали по улицам Чарльз-Тауна, вместе с ними бежала и ночь, испугавшись поднимавшегося над горизонтом алого шара солнца.
– Кажется, у нас за спиной остался только один преследователь, – взглянув на компас, свистящим шепотом сообщил Роберт. – Твой exorcister не может успокоить его навечно?
Франклин отрицательно мотнул головой:
– Катализатора больше не осталось.
Он бросил взгляд по сторонам, и у него возникло острое чувство dejа vu.
– Где это мы?
Улица вдруг оборвалась, упершись в берег канала. Здесь были привязаны две лодки. Мерцали огни в крошечном домишке на противоположном берегу. Где-то лаяла собака. В воздухе витал особый запах – смесь соли, специй и гниющих отбросов.
– Это Малая Венеция, – сказал Роберт.
– О, черт!
В домишке на том берегу с шумом распахнулась дверь.
– Chi е? А?
– Это Бенджамин Франклин, – шипящим шепотом сообщил Роберт. – Ему нужна ваша помощь!
– Что такое? – Свет фонаря ударил им прямо в глаза.
– Робин, я…
Вообще-то итальянцы католики. Что, если он на стороне Джеймса?
– А… Ну давайте, синьоры, перебирайтесь сюда!
Возникла пауза, а затем перед ними со скрипом опустилась широкая доска, своего рода перекидной мостик. Роберт, не раздумывая, ступил на него. Франклин не с такой уверенностью, но все же последовал за ним.
Подходя к противоположному берегу, он смог рассмотреть их благодетеля – мужчину средних лет, со смуглым продолговатым лицом, в ночной сорочке.
– Вы узнаете меня, мистер Франклин? Я Паоло Форсетти. Мы вместе сражались в Венеции.
Франклин внимательно вглядывался в его лицо:
– Я не…
– Да, не помните. Ну, это и понятно. У вас было тогда столько важных дел. Кто-то гонится за вами?
– Похоже на то Роберт, дай мне свой крафтпистоль и эгиду.
– Зачем?
– Я хочу сложить их в лодку, а лодку пустить по каналу.
– Зачем? Мы же тогда будем совершенно беззащитными.
– Возможно. Но наше магическое снаряжение излучает запах, который ведет нашего преследователя. И если он сюда пожалует, нас не спасет никакое оружие.
Они поспешно сложили магическое снаряжение в лодку и с помощью Паоло обрубили концы, позволив лодке свободно плыть по течению. Затем, пригнувшись, вошли в дом и оказались в маленькой, но чисто прибранной комнате.
– Сэр, пожалуйста, закройте полностью задвижку алхимического фонаря, – попросил Франклин Паоло.
– Ну конечно.
Стало темно, но зато в тусклом свете занимавшегося утра можно было различить канал и часть улицы. Прошло несколько минут, и тут Франклин выдохнул:
– Смотрите.
Нечто похожее на гигантскую стеклянную линзу плыло по воздуху в их направлении. Паоло пробормотал что-то по-итальянски, не то слова молитвы, не то проклятия. Приблизившись к воде, линза остановилась, словно в растерянности, затем двинулась вслед за лодкой.
И только тут Бен облегченно вздохнул. То же сделали и Паоло с Робертом.
– Grazie, господин Форсетти, – сказал Франклин.
– Что это было, мистер Франклин? – Голос Форсетти звучал не столько испуганно, сколько зло. – Ифрит какой или дьявол? Я-то думал, что вся эта нечисть осталась в Старом Свете. Это там ведьмам и колдунам живется вольготно, я от них-то сюда и сбежал. Вот уж восемь лет, как я обосновался в Америке и ничего подобного здесь не видел. И вот тебе на. Что это было?
– Это наш новый король привез с собой. Боюсь, у него много подобных штучек припасено.
Паоло сурово сдвинул брови:
– И что мы теперь будем с этим делать?
Франклин улыбнулся, ему понравилось слово "мы". Ход мыслей итальянца вселял надежду и вместе с тем напомнил ему, почему он так болезненно относится к вопросу, есть ли в колониях король или нет. Венецианцы прибыли в Чарльз-Таун вместе с торговыми кораблями. Они поселились в заболоченной южной части города, и постепенно здесь образовалась процветающая итальянская колония. В Малой Венеции можно было легко забыть, где ты на самом деле находишься, здесь можно было разгуливать целый день, так и не услышав английской речи. Это действительно был маленький уголок Италии.
Но итальянцы сразу же становились американцами, как только им что-то угрожало.
По крайней мере, Паоло своим примером это продемонстрировал. Франклин готов был жизнью поклясться, что остальные преобразятся подобным же образом, невзирая на то, кто посягает на их мир и покой – католики, пресвитериане или язычники.
– Пока ничего, господин Форсетти. Хотя в самое ближайшее время я хочу встретиться с вами. А вы до той поры, не поднимая шума, расскажите о виденном сегодня соседям, но только тем, кому доверяете. Не нужно, чтобы королю Джеймсу раньше времени стало известно о том, что я видел одну из его игрушек. Вы меня понимаете?
– Ну конечно же, – ответил итальянец. – Я счастлив, что вы удостоили меня честью и заглянули в мой дом.
– Буду рад видеть вас в своем доме. Приходите, когда пожелаете.
– Благодарю вас, сэр.
– Это я вас должен благодарить. Но сейчас нам пора идти.
– Храни вас Аллах.
И тут Франклин вспомнил, где он видел Паоло, и еще вспомнил, что не все итальянцы католики.
– Иншалла, – ответил Франклин.
Именно Паоло, командир небольшого отряда янычар, много лет назад научил его этому слову.
Шлепая по дороге босиком, Франклин сказал Роберту:
– Мне совсем не нравятся ни король, ни его подводные корабли.
Когда Франклин вернулся домой, Вольтер не спал, читал при свете алхимического фонаря. Увидев Бена, он удивленно вскинул брови.
– Доброе утро, сэр, – сказал француз.
Франклин устало опустился в кресло и кивнул в ответ.
– Должен заметить, ваш обед у нового короля изрядно затянулся.
Франклин подавил накатившую злость, вызванную неуместной колкостью француза, и снова кивнул.
– О, кажется, вам пришлось подарить ему свои башмаки и кафтан? А вы, сэр, убеждали меня, что англичане и колонисты всей душой любят свободу и независимость.
Франклин поднялся, подошел к небольшому шкафу и открыл створку. Когда он повернулся к Вольтеру, в руке он держал крафтпистоль. Лицо француза некоторое время сохраняло веселое выражение, которое сошло с него только тогда, когда Франклин вновь уселся в кресло, продолжая держать наведенный на него крафтпистоль.
– Послушай, – сказал он, – если тебе не нравятся мои шуточки, ты так и скажи.
– Дело не в твоих шуточках, Вольтер, хотя я должен признаться, они мне не по душе. Я хочу знать, кому ты служишь. Я был знаком с тобой короткое время, и было это очень давно. А сейчас я чувствую, что не доверяю тебе.
– Да, это понятно, – сказал Вольтер. – Ты с ранней юности отличался склонностью доверять таким людям, как, например, Василиса…
– Ты тоже ей доверял.
– Доверял? Нет, я просто оказал всем плохую услугу тем, что недооценил ее способности. Но, согласись, она нас обоих оставила в дураках. Кстати, ты не знаешь, где она сейчас и что с ней стало?
– Не знаю, – буркнул Франклин. – Это ты симпатизировал московитам, поэтому скорее ты мне можешь о ней рассказать.
Вольтер вздохнул:
– Я уже поведал тебе свою историю. До меня дошли слухи, что в Америку отправляется корабль, и я решил перебраться сюда, где, похоже, люди не совсем утратили остатки здравого смысла. Я не подчиняюсь вашему королю и не состою на службе у русского царя. Если ты и этим моим словам не веришь, то я искренне не понимаю, что еще я могу сказать.
– Ты знал о флотилии московитов?
Вольтер развел руками:
– Я же говорил тебе, я слышал разговоры о каких-то кораблях, но ни одного из них не видел. Вначале я недоумевал, как мог Джеймс рискнуть пересечь океан на одном парусном судне и почему его благодетели не предоставили ему воздушный корабль? Я стал сомневаться, действительно ли русский царь поддерживает его. Но ты хочешь сказать, что корабли все-таки существуют? Ты видел их?
Франклин минуту-другую внимательно изучал лицо Вольтера, затем опустил крафтпистоль.
– Бог тебе судья, если ты лжешь, – проговорил он. – Вот что я тебе скажу, так, для сведения. Правительства европейских стран – это многоглавый дракон: отрубил головы, и дракон мертв. В Америке все не так.
– Как это надо понимать?
– А так, друг мой. Если тебя прислали сюда убить меня, то это мало что изменит. Дела и без меня будут идти своим ходом.
– Какие дела?
Франклин покачал головой:
– Скоро сам все узнаешь, а я пошел спать. – Но на лестнице он неожиданно остановился. – Вольтер, мне хочется верить тому, что ты рассказал. У тебя здесь есть будущее. Мы нуждаемся в твоем остром уме и добропорядочности, которой, верю, ты обладаешь. Но пока мои подозрения не развеялись, я не разрешаю тебе покидать мой дом. Пожалуйста, отнесись к этому с пониманием, и если это причиняет тебе неудобства, то вини в этом не меня.
– В таком случае я прямо сейчас уйду.
– Не получится, – ответил Франклин. – Если выйдешь, мои агенты обязательно будут тебя сопровождать: вдруг ты раскроешь себя как шпиона. Твое положение от этого не станет более комфортным.
– Так теперь я не смогу свободно перемещаться по городу?
– Только со мной или в сопровождении тех людей, которых я сам назначу. Но обещаю, что это ненадолго. Когда мы полностью убедимся в твоей лояльности, ты получишь полную независимость.
Вольтер посмотрел на Франклина долгим, пристальным взглядом и вздохнул:
– Независимость и свобода не одно и то же. Что из них мне достанется, если я выберу твою сторону?
– Либо все, либо ничего, – ответил Франклин и пошел наверх.
К радости Бена, наступивший день прошел без неприятных неожиданностей. С утра он работал в лаборатории, затем состоялась сходка членов Тайного союза. Они вновь подвергли допросу Улера, но тот ничего нового к тому, что Франклин уже знал о подводных кораблях, добавить не смог.