— Работать, — жестко приказал командор, не дожидаясь, пока негустая толпа уезжающих скроется за поворотом. — Как было намечено, повторяем вчерашнюю программу, стараясь не отклоняться.
Но упрямый Водяной к повторениям был не склонен.
Канистра с форафилами лежала на пирсе строго на том же месте, Гюрг вылез на крышу ангара и, поглядывая на низкую тучу, время от времени осведомлялся, как там в шестнадцатом квадрате — но ни в нем, ни в одном другом никаких феноменов не появлялось.
Прошло минут сорок.
— Что-то я замерз, — подал голос командор, присаживаясь на край крыши и свешивая ноги. — Братцы, давайте припоминать, все ли мы сегодня сделали так, как вчера?
— Начнем с того, что вчера я выкупалась, а сегодня — нет, — отозвалась первой Варвара, обосновавшаяся, как накануне, на вышке.
— Спасибо, братец!
Все беззлобно рассмеялись. Ей очень нравилась эта манера стратегов в критические минуты не напрягаться и не метаться, колко и злобно понося все, что под руку попадет, как это обычно было у Сусанина, а настраиваться на доброжелательный, даже неторопливый лад.
— Туман представлял собой более клейкую субстанцию — помните, как он налипал на стены и деревья? — поежился Норд.
— Ригведас минут тридцать пять занимался акробатикой.
Надо же, заметили! Это Джанг-гиббончик.
— После завтрака растащили все печенье и сухари, а сегодня оставили на столе. Кстати, сегодняшний шум за завтраком в децибелах раз в шесть мощнее вчерашнего — за счет хохота.
— Во-первых, еще до завтрака начали прогреваться моторы, а минут тридцать тому назад к перевалу ушла колонна… — Это Шэд.
— Хватит, — сказал Гюрг. — Существенными считаю только первое и последнее замечания.
— А в-четвертых — туча, — подал голос из капонира кто-то, кого Варвара еще не научилась отличать, так молчалив он обычно был. — Вчера она появилась только к вечеру.
По-видимому, Кит. Девушка высунулась в окошко, поглядела вверх: действительно, туча, нисколько не изменив своих очертаний, висела над пляжем, как невероятных размеров бурдюк. Похоже только, что за ночь она стала еще массивнее и темнее, словно состояла не из воды, а из самого низкопробного мазута.
— Ну и вымя, — сказал Хай. — Командор, тебе там не страшно одному?
— Спасибо за идею! Норд, Ага, вылезайте-ка сюда, моей скромной и, по-видимому, неаппетитной персоны сегодня нашему Водяному мало.
— А может, я?.. — слабо пискнула Варвара.
— Давайте, — легко согласился Гюрг.
Она скатилась с метеовышки, бегом пересекла пляж, краем глаза отметив, что аполин нет как нет, забежала в телятник и начала карабкаться по винтовой лесенке вверх, под потолок, с которого свисали ненужные теперь светильники, тали, кормораздаточные шланги и прочее добро. Вода, в которой совсем недавно неуклюже плюхались потешные «зелененькие», была чиста и безжизненна той ужасающей безликостью условного математического бассейна, из которого в одну вытекает, а в две втекает. Девушка добралась до недавно прорубленного в потолке люка, подтянулась и вылезла на крышу.
Норд и Ага уже устроились возле командора, один в позе лотоса, другой — крокодила. Варвара помялась — жаль было присаживаться, наверняка сзади пятно останется, стирай потом штаны.
— Устраивайтесь, — подвинулся Ага, — и не бойтесь: к нашему грязь не пристает. Мы тут надолго, Гюрг?
— Выжидаем тридцать минут. Затем попробуем форсированные методы.
Варвара невольно подняла на него расширившиеся от ужаса глаза.
— А что вас удивляет, Барб? Перед нами тупая, агрессивная ржавая машина. Во многом уже виноватая. Мы не позволили бы себе неделикатности даже по отношению к крошечной землеройке, но здесь… — он кивнул в сторону рыжих островов, и незавершенная фраза, повисшая в воздухе, была красноречивей всяких слов.
— Мы вообще очень деликатные люди, — проговорил Ага, явно настраиваясь на эпический лад, — вы разве этого не заметили, Барб?
Он перекатился с живота на спину, чтобы освободить руки для жестикуляции:
— И мы всегда были деликатны. С пеленок. И вот с такими землеройками. И вот с этакими колибрями. И во-от с такусенькими головастиками… светло-зелеными, если мне не изменяет память, а, Георгий Юрьевич?
Варвара даже зажмурилась, ожидая взрыва командорского гнева, но Гюрг в ответ только засмеялся, тихо и счастливо, как бывает в тех случаях, когда припоминается милое безоблачное детство:
— Память твоя, Яшка, тебя погубит…
Это было разрешение на текущие тридцать минут чувствовать себя как бы в отпуске. Ага все понял правильно.
— Так вот, Варенька, прилетаем мы на Камшилку, никакой тогда стратегической разведки не было и в помине, а порскали по Галактике такие трехместные прыгуны-подпространственники, сейчас уж их списали. Всех забот — куда можно сесть, там всевозможные пробы снимать.
— Информационные сливки, — вставил Гюрг.
— Это точно. Так вот, на одном таком прыгуне командором был достославный Реджинальд Бруст…
— Жутко звучит, — поежилась Варвара, — почти Реджинальд фон де Беф.
— Не знаком, — развел руками Ага. — Ну, а команда — ваши покорные… Камшилка, надо сказать, к себе располагала с первого взгляда, потому как атмосфера у нее прямо пузырилась от кислорода, да и вся она состояла из сплошных берегов, как кружева — из дырок. Флора была налицо, фауна подразумевалась. Но хотелось сапиенсов.
— Ну, постройки-то мы углядели еще с орбиты, — заметил Гюрг. — Четко распланированные поселки, все сплошь на побережье, каждая улица соединена каналом с лагуной. Домики глиняные; как потом выяснилось, совершенно пустые…
— Вы его не слушайте, Варенька, наш командор вне служебных обязанностей — совершеннейшая зануда… Так вот. Ничего разумного на суше мы не обнаружили, и я решил для очистки совести глянуть на дно. Теплынь там необыкновенная, плывешь сто метров, двести, триста — а под тобой все песочек и по горлышко, ну прямо лягушатник, — расписывал Ага, забыв про все форафилы.
— Там сейчас детский курорт, — вставил Норд.
— А кто детишек пасет, знаешь? А, то-то же. Но тогда меня страшно раздражали головастики — никакой живности в воде, только они, толкутся вокруг, мельтешат. У меня были пакеты для проб, вот я и набрал в него на всякий случай немного воды вместе с одним экземпляром. Вылез на берег, благо кораблик наш тут же, на песчаной косе, и чтобы не очень задерживать работы…
— Слушайте его больше, Барб, так он и заботился о темпах работ. Лентяем был, лентяем и остался. Ласты не снимал, так и трюхал по берегу, а до корабля добирался — и головой нырял прямо в аварийный люк, потому как до кают-компании, где у нас была развернута лаборатория, от него рукой подать.
— Для вас же старался, бока обдирал! — не стерпел Агенобарб.
— И когда из люка вылезал, обязательно воду проливал, — командор был педантичен и безжалостен. — Такое болото в кают-компании развел!
— Положим, я в тот раз еще из аварийного люка не выполз, а мешок тебе передал, забыл? Ты головастика достал, на стеклышко положил да как заорешь!
— Да уж, какой только нечисти мы не насмотрелись на дальних планетах, и в микроскоп, и так, один к одному…
— Вот-вот, в микроскоп глядючи, ты и вылил всю воду на пол, собственноручно! — уел-таки командор Ага.
— Ну, а… — не выдержала Варвара.
— Под микроскопом? — отозвался Гюрг. — Ах да, под микроскопом… Дело в том, что на предметном стеклышке сидела прелестная светло-зеленая сирена ростом много меньше Дюймовочки. Уклеечный хвостик под себя подвернула и, как положено микро-Лорелее, занимается своей прической.
— Знаешь, — перебил его Ага, — все-таки справедливее было бы назвать ее моим именем — «сирена Новикова…».
— Яша, не гонись за славой, в моем отряде она тебя сама найдет. Тогда, если ты помнишь, нас больше занимало, как бы это диво не отдало концы у нас на суше.
— Неужели на камбузе не нашлось ничего похожего на аквариум? — Варвара даже ладошками всплеснула от негодования.
— До камбуза надо было еще добраться, мы для скорости опять ввинтились в аварийный люк, и туда это сошло гладко, а вот когда обратно лезли с какой-то пластмассовой супницей — вы понимаете, Барб, что на корабле стеклянная посуда не приживается, она вообще противопоказана космическим маневрам, — то Яшка, естественно, застрял, половину воды пролил, и пока я его пропихивал — прошло не меньше четверти часа.
— Удрала? — с неожиданной надеждой спросила девушка.
— Ну, куда же ей деться, когда мы своими бренными телами люк перекрывали… Все было хуже. Потому что на краю стола лежала вторая сирена, гораздо крупнее — от изумрудных ресниц до кончика хвоста было чуть меньше метра. Тут Яша как заверещит восторженно: «Ах, молодчина, вот это мамаша — к нам на корабль приползла за своим маленьким!»
— Чтобы быть точным, — отпарировал Ага, — то ты сам первый крикнул: «Не раздави маленького!» Да и как не напугаться: сидит наша русалочка на столе, кудри свесила, микроскоп валяется на полу, а она так скорбно рассматривает лужицу на столе, словно ищет кого-то.
— Тут и мы — на четвереньки, лбами сшибаемся, по лужам шлепаем, а у самих — ледяные мурашки по всей спине, потому как маленького нет нигде… Все обыскали!
— И тогда у будущего командора, — подхватил Ага, — зародилось страшное подозрение…
— А ваш-то командор где был? Реджинальд Вурст?
— Бруст. В машинном отсеке. Мы его кликнули сразу же, но пока активную робу снимешь, пока отмоешься… Надо было справляться своими силами. А тут еще Гюрг аж побелел — не иначе, говорит, как эта зеленая дура свою малышку жабьим пузом придавила. Давай, говорит, ее в койку…
— Точно, а ты стоишь и трясешься — укусит…
— Что, такой хищный вид был?
— Какое там! Валялась, как сфинкс, в иллюминатор глазела. Я, естественно, говорю — пардон, мадам, вынужден переместить вас в связи с необходимостью осмотра занимаемой вами площади… А мадам и не поднять. Под сотню килограммов, да и в размерах мы, как я вижу, ошиблись — добрый человеческий рост.
— Не преувеличивай, — сказал Гюрг. — Когда ты ее на койку свалил, в ней метра полтора было, не больше. А потом мы стояли и смотрели на нее, как ошалелые, уже оба догадались, а вслух сказать боимся…
— А потом хвост у нее так покачался, покачался — и шлеп об пол! Я как проснулся: можешь не верить, говорю, но это — одна и та же особь, и она растет! — Ага явно тяготел к монологу.
— Это я тебе сказал, а ты отвечаешь — быть того не может, это ж сапиенс, а не поганка! — командор предпочитал дуэт.
— Ну, кто там насчет сапиенса, а кто насчет поганки — это не важно, а главное то, что ты вдруг как заорешь: «Яшка, она ж теперь обратно в люк не пролезет!!!»
— И ты бы заорал, если бы первый до этого додумался. Сапиенс не сапиенс, а не резать же это добро автогеном!
— Да-а-а… — задумчиво протянул Ага, словно перед его глазами снова встала камшилская русалка. — Какой уж там люк. Бедра — что у вашей стеллеровой коровы, бюст — радиатор грузовика, глаза — что космодромный прожектор…
— Э-э, Андерсен, полегче! Оставайся в рамках правдоподобия. Потому что нам действительно стало страшно — не закачивать же кают-компанию водой, — да и где гарантия, что это даст обратный результат? Словом, мы так и стояли бы в полной прострации, если бы в этот миг не появился Реджинальд. Ситуацию он оценил мгновенно — а скорее всего, следил за нами еще из дезактивационной, по каналу внутренней связи…
— А потому, не теряя ни минуты, — перебил его Ага, прилагая все усилия, чтобы последнее слово осталось за ним, — уперся он руками в бока да как гаркнет своим командирским басом: «А ну, горе-десантники, совсем голову потеряли! Слушай мою команду…»
— Время! — совершенно другим, официальным голосом скомандовал Гюрг, одним упругим движением поднимаясь на ноги. — Все по местам. Барб, останетесь здесь. Сигнал общей тревоги, всем укрыться, движение прекратить.
Конурка была много меньше, чем у метеорологов, вдобавок вся заставлена совершенно незнакомой аппаратурой. Варвара присела перед вертикальным экраном, разрезанным пополам зыбкой чертой, — работал подводный датчик. И над, и под водой было пусто. Почему нет аполин? Сами ушли или…
— Пускаем форафилы!
Варвара привстала и вытянула шею — на консольном экране вытянулась знакомая красная полоска, нешибко побежала от берега. Гюрг, оттопырив локти, колдовал над пультом — полоска принялась выписывать вчерашние кренделя, но никаких янтарных феноменов это не вызвало.
— Давай-ка их в шестнадцатый квадрат, — предложил Норд.
— Теряем время. Помнишь направление желтых змей — точно на пирс? Ложные атаки?
Он сделал резкое движение — вероятно, что-то перестроил в программе, только красная полоска вытянулась в стремительное копье и полетела по поверхности моря, нацеливаясь точно в ржавое основание ближайшего островка. Когда до берега оставалось каких-нибудь пять метров, она изогнулась, не снижая скорости обошла островок и устремилась к следующему.
Там картина повторилась, и атакующее острие нацелилось на третий остров. И тут…
До ржавых торчков, покрывающих крошечный пятачок суши, оставалось еще добрых сто метров, когда раздался рев. Он шел сверху, словно какое-то чудище с храпом, разевая необъятную пасть, устремилось прямо к пирсу. Надвинулась темнота — непроницаемый купол силовой защиты прикрыл все три здания биолаборатории, впрочем, как и все остальные здания поселка. Теперь за происходящим можно было наблюдать только на немногочисленных экранах, большей частью — инфракрасных, поэтому Варвара не сразу поняла, что происходит.
Издалека это напоминало смерч, готовый вот-вот обрушиться на третий островок; он рождался на нижней оконечности тягостно провисшей тучи, далее упирался в море монолитной колонной, и только в самом низу его окружал какой-то темный вал.
— Рассредотачивай!.. — крикнул Ага, но Гюрг и без него что-то переключал, заслонив собой пультовую доску, и Варвара вдруг почувствовала какую-то яростную вспышку досады оттого, что она ничегошеньки не понимала и не могла помочь.
— Рассредоточенье максимальное… — пробормотал Гюрг. — Да ведь не унимается… Бьет в центр… Фиксировать до мельчайших подробностей!
Замечание было излишним: фиксаторы работали автоматически, снимая изображение каждого из сорока квадратов, условно разграничивших все побережье.
— Двинулась, — с восторженным изумлением прошептал Норд, — силища-то какая!
И только тут девушка поняла, что это — она, которая двинулась. Это была колонна воды. Стремительно рушащийся столб. Вертикально падающая струя — вероятно, не менее двадцати метров в диаметре. И нигде ничего похожего никогда не наблюдалось.
Впрочем, как и многое, происходившее на Степаниде.
Кто-то включил звуковой датчик, и тесное помещение заполнилось немолчным грохотом воды, набирающей невероятную мощь за добрых полторы тысячи метров своего падения. Удар, несомненно, был нацелен на красную стрелу, в действительности отнюдь не угрожавшую островку и всему тому, что под ним, вероятно, скрывалось, но вот послушные приказу форафилы разбежались кто куда на несколько сотен метров, а яростный водопад продолжал сверлить морскую поверхность, словно пытаясь достигнуть дна. Тугой водяной вал кипел вокруг основания этого водопада, и концентрические волны, разбегаясь во все стороны, уже достигали побережья и захлестывали пирс, выбивая из-под него лодки, садки для скатов и прочее лабораторное имущество.
— И прямехонько… — констатировал Ага. — Да, точненько на нас.
Водяной столб двигался. Это было непредставимо, это тем более было необъяснимо, но ревущий водопад надвигался по безукоризненной, неумолимой прямой точно на корпус биолаборатории. И похоже, набирал скорость.
— Мощностей на защите хватит? — подал голос с метеовышки невозмутимый Эрбо.
— Проверим, — коротко ответил командор.
— А все-таки глянем-ка на поселок, — буркнул Ага, начавший проявлять нервозность. На его экране поплыли улочки, очерченные рядами полукруглых белых шатров, — можно было подумать, что это громадные грибы дождевики. Каждое здание имело индивидуальную защиту, но вот деревья и кусты, ничем не прикрытые, выглядели как-то особенно беззащитно и обреченно.