Графский титул Карлос пожаловал себе сам, и никто, кроме него, не принимал его всерьез. Происхождение Армандо было весьма туманным, и даже подлинность его имени вызывала сомнения. В зависимости от настроения он объявлял себя то испанцем, то итальянцем, то португальцем, то сыном грека и румынки, а однажды даже заявил, что его мать была египтянкой. «Очевидно, ты являешься прямым потомком Клеопатры», — пошутил один из членов его интернациональной компании (настоящий граф). «Разумеется, caro, — отозвался Карлос с ослепительной улыбкой. — Со стороны Ромео». Претендовавшие на достоверную информацию утверждали, что его родители были цыганами, и что он родился в крытой телеге на обочине убогой албанской дороги. Это вполне могло быть правдой, однако не влияло на отношение к нему женщин. Они целыми рядами падали под натиском его чар, как оловянные солдатики. Карлос держал порох сухим из чисто практических соображений, не тратя его на искренние эмоции. Женщины были его профессией. Другой работой он не занимался ни один день за всю свою жизнь.
Первый раз Карлос женился в возрасте девятнадцати лет на вдове нефтяного магната из Оклахомы, которая была ровно втрое старше его и испытывала алчность к молодым самцам, что весьма его забавляло. Через два года она бросила Карлоса ради красивого юноши из Афин. «Выходное пособие» было более чем солидным, и Карлос провел безумный год, тратя его.
Второй его женой была состоятельная датская баронесса с лицом горгульи, чьим главным развлечением было причесывать черные вьющиеся волосы супруга, как если бы он был куклой. Четырех месяцев лежания на диванах с ощущением жутких пальцев, ползающих по его голове, хватило Карлосу с избытком — он соблазнил секретаршу жены, устроил так, чтобы его застали на месте преступления, и дерзко настоял на «выходном пособии».
После очередного года бурной жизни Карлос вновь начал оглядываться по сторонам.
Связь с аппетитной шестнадцатилетней дочкой сенатора Соединенных Штатов, проводящей лето в Альпах, привела к скандалу с участием высокооплачиваемого подпольного швейцарского акушера (от которого Карлос получил пятнадцать процентов гонорара) и сенаторскому чеку на огромную сумму в качестве платы за молчание с угрозой судебного иска в случае нарушения договора.
Проходили годы, а вместе с ними и парад жен — богатых, глупых и достаточно старых, чтобы годиться Карлосу в матери: дамы из нью-йоркского высшего света, которая развелась с мужем-банкиром, чтобы выйти замуж за Карлоса (этот союз распался после скандала во время ночной вечеринки на вилле жены в Ньюпорте, обошедшегося ей в сотню тысяч долларов и ставшего достоянием бульварных газет); старой девы-алкоголички из фешенебельного Бэк-Бей, чьи предки высадились на Плимутской скале; венгерской графини, умирающей от туберкулеза (она не оставила Карлосу ничего, кроме замка, окруженного рвом со стоячей водой, поскольку он успел растратить состояние супруги до ее кончины); пожилой красавицы евроазиатского происхождения, которую Карлос буквально продал богатому турку, подлинной целью которого (как и Карлоса) являлась ее достигшая брачного возраста дочь; вдовы чикагского мясоконсервного промышленника, которая в с сопровождении фотографа застала Карлоса в постели ее горничной и вышвырнула его вон без единого цента, предъявив, к удивлению Карлоса, фотографии в суде, несмотря на присутствие прессы.
Последний развод привел его к финансовым затруднениям, которые были в самом разгаре, когда он встретил Джи-Джи Гилд.
Глори была все еще привлекательна и куда моложе всех предыдущих жен Карлоса, но для него самым важным вопросом было, достаточно ли она богата. Праздная жизнь начинала оставлять следы на его смуглой атлетической плоти — по крайней мере, так ему казалось при изучении себя в зеркале. Пожилые и старые дамы, которые, подобно его первой жене, жадно стремились лакать из источника мужской юности, могли скоро заметить изменения вкуса воды в этом источнике в лице графа Армандо. Когда этот день наступит, коровам понадобится пастбище позеленее.
Армандо решил, что на данном этапе своей жизни он не может позволить себе ошибки. Тайком он осуществил проверку финансов Глори Гилд, которая не посрамила бы опытного агента организации по предоставлению кредитов. Результаты ободрили его, и он устремился вперед к победе.
Это было нелегко, хотя Глори оказалась достаточно восприимчивой. Она стала совсем одинокой, а отражение в зеркале все сильнее ее беспокоило. Учитывая все это, появление молодого человека типа Карлоса Армандо выглядело неизбежным. Поскольку до нее доходили слухи о нем, Глори обратилась в надежное агентство с целью проверки его прошлого. Ее подозрения подтвердились, и она твердо решила не идти тем путем, которым шли ее глупые предшественницы.
— Мне нравится твое общество, — сказала Глори Карлосу в ответ на предложение брака, — а тебе нужны мои деньги, верно? Ну, я выйду за тебя замуж при одном условии.
— Должны ли мы говорить об этом в такое время, дорогая моя? — осведомился Карлос, целуя ей руки.
— Условие таково: ты подпишешь добрачное соглашение, по которому заранее отказываешься от любой доли моего состояния.
Карлос издал негодующий возглас.
— Даже от одной трети наследства, которую закон гарантирует вдовцу, — сухо добавила Глори. — Я посоветовалась со своим поверенным, и он сказал, что подобный контракт в этом штате будет абсолютно законным, в случае если тебе придет в голову разорвать его впоследствии.
— Как же плохо ты обо мне думаешь, bonita, — заныл Карлос, — если ставишь такое несправедливое условие. Я ведь предлагаю тебе всего себя.
— Это немало, — промолвила Глори, ласково ероша ему волосы (он вовремя удержался, чтобы не отпрянуть). — Поэтому я придумала то, что юристы называют quid pro quo.
— А что это такое, сокровище мое? — спросил Карлос, как будто не знал этого.
— Зуб за зуб.
— Понятно. Ты имеешь в виду срок действия договора? — У Карлоса была острая интуиция во всем, что касалось женщин.
— Вот именно, беби. Дай мне минимум пять лет замужней жизни, и я разорву контракт. Я расследовала твое прошлое, Карлос, и выяснила, что самый долгий срок, который ты проводил с одной женщиной, был менее двух лет. Мой срок — пять лет, после которых ты вступишь в обычные законные права моего мужа.
Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.
— Я безумно влюблен в тебя, — сказал Карлос, — но любовь — это еще не все. Ты согласна?
— Безусловно, — отозвалась Глори.
В результате Карлос подписал добрачное соглашение, и их связали не вполне священные брачные узы.
Глава 4
— Я встретила Карлоса в Истхэмптоне, — продолжала Роберта Уэст, — когда выступала летом в репертуарном театре. Это было в конце сезона, и он вместе с Глори прошел за кулисы. Старик директор поднял невероятную суету при виде Глори, но для меня она была не более чем именем, — она ушла на покой, когда я была еще девочкой, — и я видела перед собой только толстую женщину с крашеными волосами, выглядевшую как стареющая Брунгильда из второразрядной оперной труппы и цепляющуюся за руку молодого человека, годившегося ей в сыновья. Но Карлос показался миловидным, и мне, очевидно, льстило его одобрение. В его голосе есть что-то, — мрачно добавила она, — что безотказно действует на женщин. Они понимают, что он сплошная фальшивка, но для них это не имеет значения. Дело не в том, что говорит Карлос, а в том, как он это говорит… Полагаю, я кажусь вам доверчивой дурой.
Оба мужчины благоразумно промолчали.
— После истечения моего летнего ангажемента я и суток не провела в Нью-Йорке, когда Карлос мне позвонил. Не знаю, каким образом ему удалось раздобыть мой номер, — он был новым и еще не фигурировал в справочнике. Карлос чего только не наплел мне: и о том, как его впечатлил мой талант, и о том, что он может поспособствовать моей карьере, предложив это обсудить. И я попалась на эту старейшую уловку в шоу-бизнесе, отлично зная, что напрашиваюсь на неприятности… Самое забавное, что он действительно устроил мне прослушивание и роль в какой-то пьесе, идущей, разумеется, не на Бродвее. До сих пор не знаю, как ему это удалось, если не принимать во внимание, что режиссером была женщина. Мужчины не питали к Карлосу ничего, кроме презрения или зависти, но женщины не могли противиться его чарам. Полагаю, режиссер не являлась исключением, хоть и была старой перечницей, похожей на циркулярную пилу. Но он уговорил ее, как и меня.
Девушка с рыжевато-каштановыми волосами прикрыла глаза, потом достала из сумочки сигарету. Гарри Берк подскочил к ней с зажигалкой. Она улыбнулась ему поверх язычка пламени, но как будто не видела его.
— Карлос продолжал встречаться со мной — он обладал упорством, против которого невозможно устоять, как бы вы ни были осторожны… Я влюбилась в него. По-своему он очень красив, и, когда обращает внимание на какую-нибудь женщину, ей кажется, что она единственная женщина в мире. Она понимает, что во всем его теле нет ни единой честной косточки, что он проделывал те же трюки с сотнями женщин, но это ее не заботит… Я влюбилась в Карлоса, и он уверял меня, что может стать счастливым, только женившись на мне.
— Насколько вы обеспечены финансово, мисс Уэст? — спросил Эллери.
Девушка засмеялась.
— У меня есть маленький доход с траста и случайные заработки тут и там. Это меня и одурачило, — с горечью сказала она. — Ведь Карлос всегда женился только на деньгах. Я начала думать, что, может быть, на сей раз его чувства искренни. Как же наивна я была! Я понятия не имела, что у него на уме, пока однажды вечером, чуть более семи месяцев тому назад…
По какой-то причине Глори отправилась в свой коттедж в Ньютауне, и Карлос воспользовался случаем повидать Роберту. На сей раз он продемонстрировал свои истинные намерения.
Роберта знала о его добрачном соглашении с женой, и что пятилетний срок уже истек — к тому времени Карлос и Глори были женаты пять с половиной лет. По словам Карлоса, Глори выполнила свое обещание и порвала контракт, поэтому теперь, если с ней что-нибудь случится, он унаследует по крайней мере одну треть ее состояния по праву вдовца или еще больше, если она упомянула его в своем завещании, в чем он не был уверен.
Сначала, по словам Роберты, она не понимала, куда он клонит.
— Как могло прийти такое в голову любому нормальному человеку? Я честно ответила ему, что понятия не имею, о чем он говорит. С его женой что-то не так? Она неизлечимо больна? У нее рак? «Глори здорова, как корова, — ответил Карлос. — Dios! Она переживет нас обоих». — «Значит, ты имеешь в виду развод?» — спросила я. «Развод? Глори не даст мне ни цента, если я предложу развод!» — «Карлос, я не понимаю…» — «Конечно, не понимаешь, palomilla mia. Ты еще ребенок! Но послушай меня, и я объясню тебе, как мы можем избавиться от этой коровы, пожениться и наслаждаться молоком из ее вымени».
И Карлос спокойно, словно пересказывая сюжет романа, изложил Роберте свой план. Глори стоит на пути, значит, ее нужно устранить. Но мужа заподозрят в первую очередь, если у него не будет железного алиби, то есть в момент убийства он должен находиться в другом месте. Это можно устроить тысячью способами. Тогда кто же устранит Глори? Кто, как не она, Роберта, которая также выигрывает от ее смерти? Теперь она понимает?
— Теперь я все понимала, — продолжала Роберта. — Своим насмешливым голосом, словно говоря о прогулке в парке, он предлагал мне убить его жену, чтобы мы могли пожениться и жить на кровавые деньги. Я была в таком ужасе, что с минуту не могла вымолвить ни слова. Очевидно, Карлос принял мое молчание за согласие и попытался заняться со мной любовью. Это мигом разрушило все чары. Я оттолкнула его с такой силой, что он пошатнулся. Разговор происходил в квартире Глори и Карлоса, и я выбежала оттуда, как будто за мной гнался сам дьявол. Впрочем, он и был дьяволом. Как только мне могло казаться, что я влюблена в это чудовище! У меня по коже бегали мурашки, и я могла думать лишь о том, чтобы оказаться подальше от него. Я приехала домой в такси и всю ночь металась по комнате, дрожа как осиновый лист.
Карлос позвонил ей на следующий день, продолжала девушка. Она велела ему больше никогда ей не звонить и не пытаться с ней увидеться и положила трубку.
— Чертов ублюдок! — пробормотал Гарри Берк. Он выглядел так, словно сам был готов совершить убийство.
— Вам повезло, что вы остались целой и невредимой, — заметил Эллери. — Подобные типы, сталкиваясь с препятствием, могут быть ужасно грубыми. Но мне не все понятно, мисс Уэст. Если это произошло больше семи месяцев тому назад, почему вы молчали так долго? И почему теперь возникла такая срочность?
Девушка казалась озадаченной.
— Срочность? Что вы имеете в виду, мистер Квин? Я думала…
— Очевидно, я забегаю вперед, — улыбнулся Эллери. — Ваша история еще не окончена?
— Разумеется. — Она переводила взгляд с него на Берка. — Или вы мне не верите? Что касается того, почему я молчала все это время… я не знаю. Все это было настолько страшным, что казалось кошмарным сном. Мысль обратиться в полицию или к кому-то вроде вас никогда не приходила мне в голову. Во-первых, я твердила себе, что Карлос не мог действительно иметь это в виду. А во-вторых… — ее светлая кожа порозовела, — это означало бы, что наша связь будет фигурировать во всех газетах. Так как Карлос больше не звонил и не появлялся, я выбросила это из головы — во всяком случае, пыталась выбросить. Пока мне об этом не напомнили позавчера. Какой сегодня день?.. Да, это было позавчера — в среду вечером.
— 30 декабря? — резко осведомился Гарри Берк.
Эллери удивленно посмотрел на него.
— Да. Карлос позвонил мне. Как я сказала, я не слышала о нем с прошлой весны.
— И что хотел этот подонок? — прорычал Берк.
— Он заявил, что должен меня видеть. Я сказала то же, что несколько месяцев назад, и положила трубку. Через полчаса в дверь позвонили, и когда я открыла ее, то увидела Карлоса. Я попыталась захлопнуть дверь перед его носом, но он просунул ногу внутрь. Карлос говорил так громко, что я испугалась, как бы не выбежали соседи, и впустила его.
— Что ему было нужно? — спросил Эллери.
— Тогда я не могла этого понять. Он не пытался снова сделать это фантастическое предложение и говорил о разных пустяках — о пьесах на Бродвее, о том, чем они с Глори недавно занимались, и так далее. Я просила его уйти, но он продолжал разглагольствовать. Карлос не был пьян — он никогда не пьет так много, чтобы потерять голову; по крайней мере, я его таким не видела. Мне казалось, будто Карлос тянет время, так как он то и дело смотрел на часы.
— О! — одновременно произнесли Эллери и Гарри Берк. Но если голос Эллери был задумчивым, то в тоне Берка ощущалось дурное предчувствие, что снова удивило Эллери.
Роберта Уэст склонилась вперед.
— Около полуночи я наконец избавилась от Карлоса. Вернее, он сам внезапно решил уйти. Помню, Карлос опять взглянул на часы и произнес: «Уже полночь, Роберта. Я должен идти». Как будто он куда-то опаздывал. Я все поняла только потом, поэтому пришла сюда, мистер Квин! Он использовал меня!
— Похоже на то, — согласился Эллери. — Но для чего?
— Разве вы не знаете?
— Не знаю что, мисс Уэст?
— Что Глори Гилд Армандо была убита в среду вечером?