— Не понимаю.
— У нее нет времени для мужчин.
— Теперь понимаю, — сказал Эллери, хотя не был в этом уверен. — Чем она зарабатывает на жизнь?
— Прибыв в Штаты, она заняла должность секретаря — насколько я понимаю, в вашем городе тогда был спрос на молодых и хорошеньких английских секретарш. Но этого хватало только на то, чтобы удерживать душу в теле. По словам Лоретт, она мечтала о шоу-бизнесе. У нее хороший голос по поп-стандартам и весьма индивидуальная манера.
— Как у Глори? — неожиданно спросил Эллери.
— Как мне сказали, очень похоже, хотя я не силен в поп-музыке. Я состою в хоровом обществе, где исполняют оратории Генделя и Мендельсона.
— Наследственность, — пробормотал Эллери.
— О чем вы?
— Очевидно, это в крови. Думаю, Глори была бы довольна. Девушке удалось куда-нибудь устроиться?
— Да. Она участвовала в нескольких коммерческих радиопередачах. Это побудило ее оставить секретарскую работу и посвятить все время пению. Лоретт несколько раз выступала в третьесортных ночных клубах, насколько я понял, почти ничего не заработав. Но она независимая девушка — не хнычет и не жалуется. Я не мог не восхищаться ее смелостью.
— А почему она приехала в Соединенные Штаты?
— Разве не здесь делают деньги? Посмотрите на «Битлз».
— Смотрите на них сами.
— Нет уж, спасибо… Она очень практичная девушка.
— Значит, Лоретт не собиралась разыскивать свою знаменитую тетушку?
— Конечно нет! Она хочет добиться всего самостоятельно.
— И она не делала никаких попыток отыскать свою единственную родственницу?
— Лоретт говорила мне, что понятия не имела, где живет Глори Гилд — в Нью-Йорке или на острове в Паго-Паго. Нет, это явное совпадение.
— Не такое уж совпадение. Где еще могла жить Глори Гилд? И куда еще могла прибыть девушка, решившая занять место на эстраде? Вы присутствовали при их встрече?
— Да. Но свести их друг с другом было нелегко. Я рассказал Лоретт, почему разыскивал ее, и тут же столкнулся с другой проблемой — убедить ее посетить миссис Армандо.
— И когда все это происходило?
— Я нашел Лоретт только во второй половине дня 30-го числа — в среду, — повел ее обедать и большую часть вечера уговаривал пойти со мной к Глори. Она не испытывала никаких чувств к тете — эта женщина была для нее всего лишь именем в детские годы, а после гибели родителей, на которую Глори никак не прореагировала, имя начало стираться из памяти. Ведь Лоретт попала в приют совсем юной.
— Она кажется обиженной пренебрежением тети.
— Вовсе нет. Лоретт Спанье — замечательная девушка. Она сказала, что не понимает, почему тете вдруг пришло в голову разыскивать ее после стольких лет. Все, чего ей хотелось, — это чтобы ее оставили в покое и позволили жить своей жизнью. Откровенно говоря, я тоже не понимал, почему миссис Армандо внезапно захотела увидеть племянницу, поэтому мне пришлось изобретать убедительные аргументы.
Эллери засмеялся.
— Так вот о чем вы перешептывались с папой. — Внезапно он стал серьезным. — В котором часу вы с девушкой явились в квартиру Глори в среду вечером, Гарри?
— Приблизительно без четверти одиннадцать. — Трубка Берка погасла, и он огляделся по сторонам в поисках места, куда можно было вытряхнуть остаток табака. Но пепельница в такси отсутствовала, и он сунул трубку в карман. — Ситуация сложилась неловкая. От Лоретт не было никакой помощи — в конце концов, Глори была для нее абсолютно посторонней. Миссис Армандо так неубедительно объясняла девушке, почему не искала ее до сих пор, что я почувствовал себя лишним и удалился. Свою задачу я выполнил. Миссис Армандо проводила меня до двери, выдала мне чек — я заранее предупредил ее по телефону о нашем приходе, и она приготовила чек, — я ушел около пяти минут двенадцатого, поехал в аэропорт, улетел в Лондон в час ночи, но тут же вылетел обратно, получив телеграмму инспектора Квина.
— Значит, вы оставили Лоретт Спанье наедине с Глори Гилд, — уточнил Эллери. — А Глори застрелили без десяти двенадцать.
— Насколько я понимаю, Лоретт сказала, что тоже вскоре ушла, — ответил Берк. — Ваш отец говорил мне, что ее расспрашивали и что показания Лоретт вроде бы освобождают ее от подозрений. Но сегодня с ней должны побеседовать снова, так что можете присутствовать и сами сделать выводы.
Глава 10
— Кого хотите повидать сегодня, мистер Квин? — осведомился служащий морга.
— Глори Гилд Армандо, Луи.
— Вот она. — Он выдвинул большой ящик с телом и поднял крышку. — На нее большой спрос.
Глори смотрелась непривлекательно даже для трупа. Жирное тело было почти бесформенным; потемневшие ввалившиеся щеки под растрепанными светлыми волосами выглядели отекшими и распухшими.
— Sic transit Глори, — пробормотал Эллери. — Можете поверить, что когда-то она была секс-бомбой, вызывающей страстные мечты?
— С трудом, — ответил Гарри Берк. — Не вижу в ее лице ничего примечательного, Эллери, кроме одутловатости. Ни шрамов, ни родимых пятен.
— Значит, она имела в виду не свое лицо.
— А разве кто-то утверждал, что ее?
— Кто знает. Как говорил поэт: «Лицо, что может многое поведать. Как много лиц в одном лице таится!» Но он также сказал: «Бывают лица вроде книг, где нет ни строчки, кроме, может, даты».
— Какой поэт?
— Лонгфелло.
— О!
— «Гиперион».
— Какое облегчение! — саркастически усмехнулся Берк. — Ну, на этом лице не написано ничего, кроме тучности.
— Не знаю… Спасибо, Луи. Пошли, Гарри.
— Куда теперь? — осведомился шотландец, когда они вышли.
— В офис медэксперта. Мне пришла в голову еще одна мысль.
— Надеюсь, без поэтической цитаты?
— Постараюсь припомнить какую-нибудь не из наших местных бардов.
Они застали дока Праути за ленчем у собственного письменного стола. Заслуженный ветеран сдвинул потрепанную шляпу на затылок и корчил гримасы сандвичу.
— А, Эллери! Опять помидоры и салат-латук. Господи, я сто раз говорил жене, что человек моей профессии не обязательно должен быть вегетарианцем! Что теперь у тебя на уме?
— Дело Армандо. Это Гарри Берк, доктор Праути. — Медэксперт хрюкнул, продолжая жевать. — Кажется, вы уже сделали вскрытие?
— Да. Разве ты не видел заключение?
— Еще нет. Что-нибудь обнаружили?
— Смерть от огнестрельных ранений. А ты чего ожидал?
— Не ожидал, а надеялся.
— «Ох уж это распространенное убеждение в том, что всякие шероховатости «сгладятся»!» — пробормотал Берк.
— Что-что? — переспросил Эллери.
— Диккенс, — объяснил Гарри. — Чарлз.
Док Праути уставился на обоих.
— Вы заглядывали ей в рот, док?
Теперь на них уставился Берк.
— Конечно, заглядывал. Это стандартная процедура при поисках отравления. Вообще-то ничто не указывало на яд, — добавил Праути. — Но я образец добросовестного медика.
— И что вы там нашли?
— То, что ожидал. Ничего.
— Ни клочка бумаги?
— Конечно нет!
— Идея не сработала, — сказал Эллери Берку, когда они вышли.
— Я ничего не понимаю, — пожаловался Берк.
— Это достаточно просто. Лицо — рот. Я подумал, что Глори написала слово «лицо» как указатель заглянуть ей в рот, где она спрятала более конкретное сообщение, вроде имени убийцы. Увы, это не так.
Все, что мог сделать шотландец, это покачать головой.
Глава 11
Они заехали в любимый ресторанчик Эллери, где съели пару бифштексов — Берк, к ужасу Эллери, велел прожарить свой бифштекс насквозь, — а затем вернулись в квартиру Квинов поспать несколько часов. Прежде чем свалиться от усталости, Эллери позвонил отцу в Главное полицейское управление, где старик, по его словам, просматривал дневники и прочие бумаги.
— Когда ты собираешься допрашивать Лоретт Спанье, папа?
— В пять.
— Где?
— А что?
— Я хочу присутствовать.
— Я просил ее прийти в управление.
— Вызови и Армандо, ладно?
— По какой-нибудь особой причине? — осведомился старик после паузы.
— Я просто хочу понаблюдать за ними, когда они окажутся вместе. Ведь они якобы ни разу не встречались.
— Лоретт Спанье и Армандо? — В голосе инспектора слышалось удивление. — Да у нее еще молоко на губах не обсохло. Еще недавно она жила в английском сиротском приюте.
— По словам Роберты Уэст, Армандо падок на любых девиц, у которых хоть что-нибудь торчит под свитером. Лоретт соответствует этому требованию?
— О да.
— Тогда вызови Армандо.
— Ладно.
— Кстати, ты еще не интересовался женщинами из богатого прошлого Армандо?
— Уже начал, — мрачно отозвался инспектор.
— Я спрашиваю по той причине, что женщина, которой Армандо поручил грязную работу, может оказаться одной из тех, которых он знал раньше и, возможно, бросил. Таких у него легионы. Это может быть даже одна из бывших жен.
— Я уже об этом подумал, сынок.
Но если между Карлосом Армандо и Лоретт Спанье что-то было, они скрывали это, как актеры, которым хорошо заплатили. Армандо казался озадаченным вызовом в офис инспектора Квина, а Лоретт, бросив на него быстрый взгляд из-под невыщипанных бровей, полностью его игнорировала. Эллери подумал, что для наивной девушки это была весьма проницательная оценка, но потом приписал ее инстинкту, часто свойственному даже самым юным представительницам слабого пола. Что касается Армандо, то его взгляд тестировал Лоретт, как зонд дантиста. Под свитером у нее действительно имелось немало.
В Лоретт не было ничего от сухощавых англичанок, чей облик она могла унаследовать от лестерширского папаши. Светловолосая и полногрудая, она скорее походила на скандинавку, явившуюся в кабинет инспектора прямо со шведского корабля. В среднем возрасте ей, очевидно, предстояло вести тяжелую битву с чрезмерным весом, которую ее тетя безнадежно проиграла. У нее было лицо ангелочка с маленьким прямым носом, ярко-голубыми глазами, алыми губами и кожей светлой, как попка младенца. Сложенные бантиком губки добавляли сексуальный штрих к детскому лицу, напоминая мужчинам о том, что она женщина (впрочем, об этом не менее ярко говорила ее фигура). Армандо пожирал ее глазами, улыбаясь от удовольствия.
Сам Армандо оказался не таким, как ожидал увидеть Эллери. Он не обладал грацией ящерицы, и волосы его не были напомаженными, как у патентованного жиголо. У него была мускулистая, даже приземистая фигура, и двигался он несколько неуклюже. Черные, жесткие и курчавые волосы придавали ему почти негритянский облик, а загорелая едва ли не дочерна под кварцевыми лампами кожа усиливала это впечатление. Пару смышленых черных глаз наполовину прикрывали длинные, как у женщины, ресницы. Только пухлый рот создавал впечатление слабости и бесхарактерности. Эллери не мог понять, что в нем находят женщины. Он возненавидел этого типа с первого взгляда и быстро осознал причину своей ненависти. Каждая пора на коже Армандо буквально излучала сексуальную самоуверенность, что, возможно, и привлекало к нему прекрасный пол.
Инспектор Квин представил друг другу присутствующих. Армандо удостоил Эллери и Берка ленивым «Buon giorno», проворковав это, как зобатый голубь. Лоретт крепко и серьезно пожала руку Эллери и улыбнулась Гарри Берку, словно осветив тусклое помещение. После этого все сели. Эллери занял стул в углу, откуда мог наблюдать, не привлекая внимания.
— Я пригласил вас сюда, мистер Армандо, — начал инспектор, — поскольку дело касается вашей жены, и мне кажется, вы вправе знать, что происходит. Кстати, вам было известно, что миссис Армандо разыскивала свою племянницу?
— Между Джи-Джи и мною не было никаких тайн, — ответил Карлос. — Она все мне рассказала.
Эллери в этом сомневался. Армандо явно импровизировал на ходу.
— И как вы к этому относились?
— Я? — Армандо поджал пухлые губы. — Я был опечален. У меня нет родственников, кроме двух дядей за железным занавесом, да и они, вероятно, уже умерли. — Его влажные глаза скользнули по Лоретт. — Мисс Спанье заслуживает глубочайших соболезнований. Найти такую, как Джи-Джи, и потерять ее в один и тот же вечер настолько ужасно, что лучше об этом не говорить.
Лоретт с любопытством посмотрела на него. Белые зубы Карлоса сверкали в улыбке, подчеркивающей, словно знаки препинания, по-южному цветистые обороты речи, в то время как глаза говорили на универсальном языке. Понимала ли она, что он собой представляет? Эллери не был в этом уверен.
Инспектор Квин повернулся к девушке:
— Мистер Берк привел вас в квартиру миссис Армандо в среду вечером без четверти одиннадцать. Она была дома одна. Мистер Берк пробыл с вами до начала двенадцатого. Расскажите мне как можно подробнее, что происходило после его ухода.
— Пока я была там, не происходило ничего, инспектор Квин, — с упреком отозвалась Лоретт.
Старик продемонстрировал зубные протезы в виноватой улыбке.
— Я имею в виду, о чем вы говорили с вашей тетей?
— Она хотела, чтобы я переехала жить к ней и мистеру Армандо. Я поблагодарила ее за любезность, но отказалась, объяснив, что дорожу своей независимостью. Понимаете, я провела большую часть жизни, живя с другими людьми — в приюте трудно рассчитывать на уединение. Я попыталась объяснить миссис Армандо… тете Глори, что впервые в жизни наслаждаюсь одиночеством. Кроме того, я ее совсем не знала. Это было все равно что переехать к чужому человеку. Думаю, она была обижена, но что другое я могла сказать? Ведь это правда.
— Конечно, — кивнул инспектор. — А о чем еще вы разговаривали, мисс Спанье?
— Миссис Армандо продолжала настаивать. Я даже почувствовала себя неловко. — Лоретт подняла свои изумительные голубые глаза. — Мне казалось, она зашла слишком далеко. Тетя Глори утверждала, что у нее много связей в шоу-бизнесе, что она в состоянии помочь моей театральной карьере и так далее. Честно говоря, я не понимала, как это связано с нашим совместным проживанием, — если она хотела помочь мне, то почему не могла сделать это без всяких условий? Она приманивала меня морковкой, как ослицу. Мне это не понравилось.
— И вы ей это сказали?
— Нет, это было бы грубо. Я не хотела отплачивать ей таким образом. Я просто ответила, что предпочитаю сама строить свою карьеру, как, насколько я понимала, делала и она, и что я не верю в чью-то поддержку, если речь идет об искусстве. Либо у вас есть талант, который рано или поздно поможет вам добиться успеха, либо его нет, и тогда любая поддержка бесполезна. Я действительно так считаю.
— Не сомневаюсь. И уверен, что вы правы, — сказал инспектор. «Хитрый старый лицемер!» — с восхищением подумал Эллери. Посмотрев на Берка, он увидел, что шотландец с трудом сдерживает усмешку. — В этом заключалась суть вашего разговора с миссис Армандо?
— Да.
— В котором часу вы ушли из квартиры вашей тети?
— Думаю, около половины двенадцатого.
— Она вас проводила?
— Да, до лифта.
— А она говорила, что хочет повидаться с вами снова?
— Да. Она просила позвонить ей на будущей неделе, чтобы сходить со мной на ленч в ресторан «Сарди». Я ответила, что постараюсь, хотя ничего не обещала, и ушла.
— Оставив ее одну — живую и невредимую?
— Разумеется.
— Когда вы спустились, в вестибюле кто-нибудь был?
— Нет.