Они о чем - то спорили. Собаки, охранявшие сон малютки, давно проснулись, но даже не попытались подать голос, подчиняясь взгляду женщины. Даже раненный начал проявлять какие-то признаки жизни, видимо услышав сквозь свое бредовое состояние голоса людей.
Вдруг один из мужчин присвистнул, и в холле первого этажа на некоторое время повисла тишина. А потом сказал, чуть понизив голос.
-Я не знаю, как насчет младенца или чьи там еще крики послышались мистеру Грегу, но вот то, что здесь совсем недавно прошел человек, истекающий кровью, это абсолютно точно.
И эти капли крови ведут на второй этаж. Давайте-ка я…
-Нет, Стив, мне все это не нравится. Давай ка я вызову подкрепление, - проговорил голос, принадлежащий второму мужчине.
-Глупости. А если там наверху ничего нет? Сюда примчится куча народу и поднимет нас на смех. Как в прошлый раз. Да и Элли…Элли, что с тобой? К чему ты прислушиваешься?
Я, например, ничего не слышу! Элли…
-Тихо, - послышался женский голос,-Я действительно слышала хныканье младенца!
Но такое…Вот снова! Разве вы не слышите?
-Я не слышу. - сказал мужчина, которого назвали Стивом,-Да чего тут гадать! Давайте поднимемся на второй этаж и все станет ясно. А ты Филл, если решил осторожничать, оставайся здесь. Если что, мы тебе свистнем, и ты помчишься вызывать подкрепление.
Так и поступили. Один из мужчин остался внизу. А женщина с мужчиной начали подниматься по лестнице. Они успели сделать лишь несколько шагов наверх, как ступеньки угрожающе заскрипели, и сверху посыпалась труха.
-Вы как хотите, а я дальше не пойду. Вызывайте бригаду. Пускай они укрепят лестницу, и тогда… - проговорила женщина, спускаясь назад.
-Ну, Элли, от тебя я этого не ожидал! Я еще понимаю, когда Филл осторожничает, но ты…Ну что же, - увидев, что женщина спустилась с лестницы и подошла к Филу, подвел итог Стив-продолжайте дрожать от страха! Я пойду тогда один.Сказав это, Стив резво взбежал еще на несколько ступенек. Казалось, до коридора второго этажа было уже рукой подать, когда лестница вдруг рассыпалась на отдельные дощечки и труху. Перила с правой стороны рухнули, а левые стояли как ни в чем не бывало. Это и спасло Стива. Он держался за балясину и орал дурным голосом, что бы Филл вызвал спасателей. Тех самых спасателей, от чьей помощи он так гордо отказался несколько минут назад. Поднялась суматоха. Стив орал. Элли подбадривала. Филл орал в рацию. И за всем этим шумом никто не услышал, как расплакалась, испугавшись шума, маленькая девочка, лаяли собаки, и стонал пришедший в себя раненный. Впрочем, к тому моменту, как приехали спасатели и сняли смельчака Стива сверху, на втором этаже уже давно было тихо. Когда бригада спасателей, разобравшись с проблемой Стива, добралась до детской, их встретила лишь одна из собак, да еле слышно стонавший раненный. Больше в детской никого не было. Дом опасно скрипел. И поэтому спасатели не стали соваться в остальные комнаты. Завернув раненного в одеяло, которое осталось в кроватке, и прихватив грязную пеленку, они стали спускаться. Собака за ними не пошла. Впрочем, отсутствие собаки обнаружили, уже когда оказались на земле. Один из спасателей вызвался, было, вернуться за собакой, но был остановлен черепицей, которая вдруг посыпалась с крыши. Поднялся ветер.Старый дом начал стонать и опасно раскачиваться. Раненный закричал и начал вырываться из рук спасателей, потом обмяк и потерял сознание. Спасатели махнули рукой и решили убраться по добру по здорову, пока не поздно. И лишь только шум моторов стих вдали, как все успокоилось. Успокоился ветер, перестал раскачиваться дом и в наступившей тишине опять послышался плач младенца и поскуливание собак.
Пути господни неисповедимы и поэтому нет ничего удивительного в том, что не прошло и двух дней, как раненный и прихваченная на всякий случай спасателями пеленка, были опознаны безутешной няней. Жернова правосудия мелят очень медленно, но в этом случае свою роль сыграло то, что семья девочки была не просто богата, а очень богата. Пеленку было очень легко опознать. Даже в том состоянии, в котором ее нашли под кроваткой, она задерживала на себе взгляд. Когда Клаудии было два месяца, был приглашен самый лучший фотохудожник. Результаты его то трудов были нанесены на пеленку, и возле каждой фотографии стояло имя девочки, написанное огромными буквами. Впрочем, так была оформлена не только пеленка, но и все остальное белье девочки. Фантазия богатых людей не имеет границ! Но, к сожалению, дальше опознания пеленки следствие не продвинулось. Раненный был без сознания. А в короткие минуты просветления, нес всякий бред, о собаках, прозрачных женщинах, старых домах.
Возле раненного сидел специальный человек, который записывал все слово в слово, но до сих пор не было никакого упоминания о девочке. Даже в самых туманных бредовых воспоминаниях, раненный не назвал ни одного имени своих погибших сообщников и не упомянул похищенную малютку.С момента похищения минула уже неделя, а результатов все не было. Отец девочки, один и вместе с Филом и Элли, несколько раз съездил в тот дом, но дальше холла первого этажа его исследования не продвинулись. Элли уже сомневалась, что слышала плач ребенка. Однажды, где- то неделю спустя, к старому особняку подъехала женщина. Это была мать девочки. Она ушла тайком из дома, предварительно добавив сиделке в чай снотворное. Полуобезумевшая женщина знала, что если муж узнает, что она была здесь, то он примет все меры, чтобы она уже никогда не вышла из дома одна. В этой семье были свои сложности, которые невозможно было устранить даже очень большими деньгами. Женщина робко вошла в дом и почувствовала, что сейчас упадет. Слишком много сил ей пришлось потратить на то, чтобы выбраться из дома и добраться сюда. Сев на пол и отдышавшись, она огляделась. Дом не дрожал и не осыпался. Все было тихо. Но, тем не менее, доступа на второй этаж по-прежнему не было. Пол был грязным, но Ирен, так звали маму девочки, не проявила никаких эмоций, увидев, что теряя сознание уселась в самую грязь. Наоборот, какая то мысль, связанная с этой грязью, мелькнула в ее мозгу, и она изо всех сил пыталась задержать ее в своем угасающем сознании. Это было очень сложно, мысли метались не останавливаясь и очень хотелось спать. Чувствуя, что глаза ее вот-вот сомкнуться, Ирен начала бить себя по щекам. Очень сильно. На какое-то время это помогло. Она даже смогла подняться и пройти туда, куда почему-то никто до сих пор не догадался сунуться. В подвал. До подвальной двери оставалось всего ничего, когда Ирен поняла, что снова начинает засыпать. И тут она засмеялась! То-то ей показался вкус у чая странным. Она напоила сиделку чаем со снотворным, не зная, что та уже раньше насыпала в ее чашку тот же самый или почти тот же самый порошок! Смех взбодрил ее на какое-то время, она попыталась еще вспомнить о чем-то смешном и приятном, но мысли опять начали путаться. Тогда она начала щипать себя, но так и заснула, чувствуя боль от бесполезных щипков у себя на руках. Пробуждение было тяжелым. Болела голова и очень тошнило. Ирен подумала, что она все еще в клинике. Ее крошка родится еще нескоро, и тошнота будет ее мучить и мучить. Голова раскалывалась так, что было страшно открыть глаза. И было очень холодно. «У меня наверно опять был приступ, - вяло подумала женщина-а это его последствия». Женщина попыталась нащупать и натянуть на себя одеяло, но у нее ничего не вышло. Она удивленно открыла глаза, недоумевая, где медперсонал, который обычно прислушивался и присматривался ко всем ее движениям и желаниям. Она открыла глаза до упора, но ничего не увидела. Было абсолютно темно. Ирен пошарила под собой. Она лежала на кровати. Наверно такая кровать была у родителей Ирен. Правда, вряд ли они спали на ней без матраса. От голых пружин болела спина. По- прежнему ничего не понимая, женщина начала приподниматься. Рука скользнула по плоскому животу, и, мгновенно все вспомнив, женщина закричала от безысходности. Она не в клинике. Ее дочь уже родилась, и ее украли. Неловко повернувшись, она попыталась встать с кровати, но тут же закричала от страшной головной боли. Казалось, что эту боль ничем невозможно потушить, но тут произошло такое, что Ирен тут же забыла о боли, хотя та и не думала никуда отступать! Женщина услышала крик младенца. И не просто какого-то младенца, а именно своего. Этот голосок она никогда бы не спутала ни с каким другим. Кричала ее дочь! Спотыкаясь в темноте, Ирен пошла на голос. Но тут же остановилась. К плачу малышке присоединился лай собак. Женщина боялась и ненавидела собак с самого детства. Больше всего на свете Ирен хотела бы, что бы сейчас, здесь, оказался ее муж и принял бы за нее решение, или ,на худой конец, она не отказалась бы снова заснуть или упасть в обморок. Но мужа рядом не было, и выспалась она замечательно, и, поэтому, надо было что- то делать. Сделав несколько шагов по направлению к кричавшей дочери, Ирен остановилась, а потом опять попятилась назад. Она не могла себя пересилить! Она любила свою девочку, но страх был сильнее любви. Так было всегда и во всем. Любой страх был сильнее любой любви! Женщина решила, что Клаудии ничего не сделается за то время, пока Ирен выберется из дома и позовет кого нибудь на помощь. Люди выгонят мерзких собак, она заберет свою Клаудию, и тогда…Ирен увидела перед собой вспышку и поняла. что уже довольно давно, минут пять, слышит голос. Тихий такой голос. Тихий, но перекрывающий вопли Клаудии и лай собак. Потому что голос звучал у нее в голове. Голос настойчиво убеждал ее ничего не бояться и идти к Клаудии. Он уверял, что как только она найдет в себе силы повернуть снова к дочке, собаки замолчат и вообще уберутся вон. Ирен повернулась. И тут же лай собак стих и кто- то, вероятно они, промчался мимо женщины. Дверь отлетела в сторону, собаки выскочили вон, мелькнул дневной свет, который, впрочем, тут же сменился темнотой, так как дверь автоматически захлопнулась за собаками. Собаки убежали, но Ирен стало еще страшнее. Кроме нее и Клаудии здесь кто - то был еще. И хотя этот кто- то не проявлял враждебности, все равно было страшно! Клаудия успокоилась и начала гукать окликая мать, так, как это умеют делать совсем маленькие дети. Время пошло. Ирен физически чувствовала, как оно течет мимо нее. Наконец, собрав все свои силы, она пошла к Клаудии. Несмотря на то, что в комнате по- прежнему было темно, женщина стала видеть в темноте. Но это виденье не имело ничего общего с обычным зрением. Как будто…Как будто она смотрела через чьи то чужие глаза. Еще несколько шагов, и Клаудия была бы у нее на руках, но в этот момент дверь распахнулась и, хотя свет ослепил Ирен, она знала, кто стоит в дневном проеме. Знала, но упорно делала вид, что ничего не произошло.Протянув руки к тому месту, где еще секунду назад лежала Клаудия и стояла призрачная женщина, Ирен закричала:
-Ну зачем, зачем ты пришел? Я нашла ее! А теперь из- за тебя…
Мужчина побагровел от злости и уже занес руку для удара, но потом, видно вспомнив, что пришел не один, опустил руку и проговорил мягким голосом.
-Ирен, ну что же ты с собой делаешь? Посмотри на себя, на что ты похожа! Пойдем домой, тебе сделают укол, и ты успокоишься!
-Нет, я знаю, что ты сделаешь первым делом, как только мы окажемся наедине! Ты изобьешь меня!
А потом всем скажешь, что у меня был припадок, и я упала!
-Ирен, ну что ты… - начал было говорить мужчина, но женщина перебила его.
-Здесь только что была моя дочь! А ты пришел и испугал ее, но я снова сбегу и найду ее!
Видимо обрадовавшись, что у женщины были явные признаки безумия и жену смело можно отправлять в клинику для душевно больных, мужчина обратился к жене еще более сладким, почти сюсюкающим голосом
-Пойдем, моя дорогая! Тебе не хорошо! Пойдем!
Оглянувшись на то место, где несколько минут назад лежала ее малышка, женщина покорно пошла к мужчине. Ее запал иссяк, и она снова вернулась в свое привычное, покорное состояние.
Мужчина бережно посадил женщину в машину. Попрощался с представителями власти севшими в другую машину и, отойдя чуть в сторону от авто, где сидела его жена, сказал своему помощнику.
-Дом стереть с лица земли. Сегодня же!
Помощник начал лепетать что- то о хозяевах дома, но муж Ирен лишь отмахнулся от него.
-Чепуха. Найди хозяев, купи дом. А потом уничтожь!
Последнее, что видела женщина, отъезжая от дома, это силуэт двух собак, стоящих в дверях. На расстоянии они казались совсем не страшными, и Ирен мысленно попросила их позаботиться о своей девочке. И собаки, кажется, поняли ее, потому что залаяли вослед и дружелюбно завиляли хвостами.
Всю неделю женщина-призрак училась. Училась брать в руки материальные предметы. У нее не очень-то получалось. Вернее, совсем не получалось. Когда - то давно, в своей земной жизни, она была вялым слабовольным существом, вроде Ирен, теперь же, внезапно вынырнув из небытия и не совсем понимая, почему это произошло, она училась. Как это не смешно звучит в отношении не живого человека, но у нее появился смысл жизни! Несколько лет назад молодой мужчина, проживавший по соседству, пытался разобраться в истории заброшенного дома, копался в архивах, в церковной книге, но когда исследования были почти завершены, произошло счастливое событие, молодой человек влюбился. Когда пик влюбленности прошел и дело начало двигаться к свадьбе, юноша спохватился, но записи пропали, то ли служанка выбросила, то ли он сам, куда-то, машинально убрал их, потом, после свадьбы, молодые отправились в свадебное путешествие, потом…Потом было еще много счастливых событий и лишь через два года мужчина решил возобновить исследования, но нужных документов ни в мэрии, ни в церковном архиве не оказалось. Было долгое расследование, но все было безуспешно. Кое- что, конечно, отложилось в голове у изыскателя, но это были смутные и разрозненные факты, хотя на память мужчина никогда не жаловался, единственное, что хорошо помнил мужчин, это то, что последнюю хозяйку дома звали Анной. Там еще была какая-то странная история с родными мужа Анны, с самим мужем, дочерью Анны, новорожденной Кристиной. Кристина то ли погибла, то ли умерла своей смертью, а Анна покончила с собой. Что случилось с остальными членами семьи было неизвестно. В архивах это не было отражено. Но и дат их смерти проставлено не было. Были только даты смерти Кристины и Анны. Молодой мужчина отослал запрос в центральный архив, но ему пришел очень вежливый, но отрицательный ответ. Все данные об этой семье находятся в ведомстве бюро федеральной безопасности. Впрочем, если мужчина является родственником, то возможны некоторые варианты. Мужчина родственником не был. И его расследования заглохли, так и не начавшись. Итак, теперь вы знаете, что женщина-призрак, которую в земной жизни звали Анной, изо всех своих призрачных сил пыталась вот уже сто лет воспрепятствовать любому вмешательству в свои дела, будь это дела давно минувших дней, как в случае с молодым человеком, или дела связанные с покупкой дома, к которому, помимо своей воли, она была привязана столько лет. В какой-то степени это даже можно было назвать жизнью. Да, Анна жила, и жизнь ее не кончалась. Она ощущала, что жизнь течет мимо нее, но ощущала как - то вяло. Она как будто спала. И вот появилась маленькая девочка и Анна очнулась. Все ее мысли и чувства обострились. Анна привязалась к девочке, но готова была помочь Ирен, когда та появилась в доме. Она узнала в слабовольной женщине себя, такой, какой она была сто лет назад, и готова была на все, что бы история ни повторилась.Но слишком сильна была инерция-Ирен сдалась. Но это было лишь половинкой беды, вся беда была в том, что теперь опасносность угрожала дому Анны. Предотвратить катастрофу могла бы только Анна, если бы первой нашла тех, кто владел сейчас домом. Ведь без согласия нынешних хозяев никто не посмел бы уничтожить дом. Анна могла переноситься, но на очень короткие расстояния, и только ночью, как это было с раненным похитителем. Днем она была привязана к дому незримыми канатами. А хозяин, вернее хозяйка, дома, жила очень далеко, на другом конце страны. Конечно, при нынешнем развитии техники, расстояние не было преградой. Стоит только отцу девочки поднять трубку… Анна осознавала, что дом ничего не стоит, и если за него предложат хорошую цену, то…Надежда была, но очень небольшая. Нынешняя хозяйка дома, была далекой, очень далекой, родственницей Анны. У Анны была сестра, у сестры дочь. И вот эта женщина, от которой зависело сейчас так много, и была правнучкой или праправнучкой той дочери. Значит, Анне она приходилась внучатой племянницей. Естественно, что женщина, которой принадлежал абсолютно никому не нужный дом, не знала ни о каком родстве с Анной.
Сегодня Клаудия капризничала. Это, несмотря на то, что была накормлена, лежала чистая и в тепле. За то время, что Анна провела с малышкой, ей все легче удавалось самой ухаживать за девочкой. Конечно, собаки помогали изо всех своих собачьих сил, ведь Анна, как вы уже знаете, не могла появляться на улице днем, но научилась справляться с кормлением и уходом за девочкой сама. До сегодняшнего дня все было чудесно и вот вторжение незваных гостей, если можно так сказать о матери и отце Клаудии, все испортило. Причин для расстройства не было, но девочка раскапризничалась. Она плакала все сильнее и сильней. Ни погремушки столетней давности, ни колыбельная песенка не помогали. К тому же окно в детской по-прежнему стояло разбитым и визита нежданных гостей долго ждать не пришлось бы. И тут в голову Анны пришла одна идея. Ей не с кем было ее обсудить, некому было указать призрачной женщине, что идея негодная и поэтому, как только эта идея возникла у Анны в голове, она тут же решила воплотить ее в жизнь. Только что она стояла в детской старого дома и вот уже оказалась в спальне Ирен и протягивала испуганной женщине ее плачущую девочку. Увидев маму, Клаудия мгновенно успокоилась, а Ирен наоборот разволновалась и начала отталкивать от себя дочь.
-Уходи, убирайся, - сказала она, обращаясь к Анне,-он мне все объяснил. Ты мне только кажешься, и девочка моя вместе с тобой, только кажется. Он объяснил мне, что раненный пришел в себя и рассказал обо всем. Мы сделали вывод, что Клаудия вряд ли смогла бы выдержать испытания на которые обрекли ее похитители, оставив девочку одну, полураздетую и голодную, в том доме.
Он сказал, что я все напридумывала. Он обещал, что не будет больше меня бить, если я пообещаю, что не буду вспоминать про дочь. Он сказал, что у нас еще будут дети и…Уходите, я не хочу вас видеть! Я вас не вижу. Уходите!
Женщина начала биться в истерике и кричать. В комнату вбежала медсестра и попыталась сделать Ирен укол. Та не давалась и билась в руках медсестры. Анна с сочувствием и некоторой брезгливостью наблюдала за борьбой Ирен, и на какое-то мгновение забыла о Клаудии. Пока девочка сама не напомнила о себе. Протянув ручки к Ирен, она проговорила «Мама». Медсестра бросила шприц на пол и убежала с криком, а Ирен наоборот успокоилась и сказала: