Сам государь, обеспокоенный участью своей семьи, утром 28 февраля поехал в Царское Село, не приняв никакого определенного решения. Оставшийся во главе Ставки генерал Алексеев, как считал А. И. Деникин, «не обладал достаточной твердостью, властностью и влиянием, чтобы заставить государя решиться на тот шаг, необходимость которого осознавалась даже императрицей…»
На следующий день на узловой станции Дно, через которую шел путь в Царское Село, комиссар по железнодорожному транспорту Бубликов распорядился остановить императорский поезд, а также состав с его свитой. Узнав, что путь через станцию Дно закрыт, царь после лихорадочных консультаций с приближенными приказал отправить состав в Псков, где находился штаб командующего Северным фронтом генерала Н. В. Рузского. Путь в этом направлении был еще свободен.
1 марта в 7.30 вечера Николай II прибыл в Псков, где его встретил генерал Н. В. Рузский с офицерами своего штаба. По свидетельству очевидцев, во время этой нелегкой поездки царь не проявлял никаких признаков нервозности или раздражения. В этом и не было ничего удивительного, ибо ему была всегда свойственна какая-то странная способность равнодушно воспринимать внешние события. Спустя час он заслушал в своем личном вагоне доклады генерала Рузского и начальника штаба фронта о происшедших за время его поездки событиях. Они никоим образом не изменили состояния его духа.
В 11.30 вечера генерал Рузский передал царю только что полученную телеграмму от генерала Алексеева. В ней начальник штаба Ставки сообщал о растущей опасности анархии, распространяющейся по всей стране, дальнейшей деморализации армии и невозможности продолжать войну в сложившейся ситуации. В телеграмме также говорилось о необходимости опубликовать официальное заявление, желательно в форме манифеста, которое внесло бы хоть какое-то успокоение в умы людей, и провозгласить создание «внушающего доверие» кабинета министров, поручив его формирование председателю думы. Алексеев умолял царя безотлагательно опубликовать такой манифест и предлагал свой проект документа.
Прочитав телеграмму и выслушав соображения генерала Рузского, царь согласился обнародовать манифест. Немедленно по принятии этого решения он направил генералу Иванову телеграмму, в которой потребовал не предпринимать до его прибытия никаких акций. Тогда же Николай II распорядился о возвращении на фронт всех частей, направленных в Петроград для подавления мятежа силой оружия.
Подводя итоги прошедшего первого весеннего дня, Верховный главнокомандующий по своему обыкновению сделал запись в дневнике. Сжато описав маршрут движения и отметив факт встречи с генералом Рузским, он позволил себе огорчиться. «Стыд и позор! – сокрушался император. – Доехать до Царского не удалось. А мыслями и чувствами все время там! Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам Господь!»
Предпринятые императором шаги и надежда на Бога не дали ожидаемых результатов. События развивались стремительно.
1 марта в столице началось формирование Временного правительства во главе с князем Г. Е. Львовым. Днем в Ставку доставили копии телеграфных лент переговоров генерала Рузского с Родзянко, не приехавшего на встречу с императором в Псков. Ознакомившись с текстом, генерал Алексеев составил на имя командующего войсками фронтов телеграмму, которая приобрела поистине историческое значение в последующих событиях в России. В ней излагалась общая обстановка так, как она была обрисована М. В. Родзянко в разговоре с Рузским, приводилось мнение председателя Государственной думы о том, что спокойствие в стране, а следовательно, и возможность продолжения войны могут быть достигнуты только при условии отречения императора Николая II от престола в пользу его сына, при регентстве великого князя Михаила Александровича.
Император, пожелав стать во главе действующей армии, своим начальником штаба назначил генерала от инфантерии М. В. Алексеева, который до этого был начальником штаба Юго-Западного фронта и очень мало времени возглавлял Западный фронт. Именно ему суждено было в качестве начальника штаба Ставки осуществлять оперативное планирование всех действий войск во второй половине 1915 года и 1916 году, а затем стать одним из самых активных инициаторов отречения императора от престола, первым Верховным главнокомандующим Временного правительства.
Сын солдата сверхсрочной службы, выслужившего чин майора, Михаил Васильевич Алексеев родился 3 (13) ноября 1837 года в одной из заброшенных деревень Тверской губернии. Его мать – Надежда Ивановна, урожденная Галахова, дочь преподавателя гимназии, умерла, когда ее сыну исполнилось пятнадцать лет. Спустя два года Михаил, закончив Тверскую классическую гимназию, поступил на военную службу вольноопределяющимся, а в 1876 году стал выпускником Московского юнкерского пехотного училища. В составе 84 пехотного Казанского полка участвовал в боях с турками. За личную храбрость был удостоен пяти боевых наград.
В тридцать три года он по первому разряду окончил Николаевскую академию Генерального штаба и вскоре получил назначение преподавателем военной администрации и руководителем топосъемок в Николаевское кавалерийское училище. Один из его учеников, Африкан Петрович Богаевский, впоследствии генерал, сподвижник по белому движению, вспоминая об этих годах деятельности Михаила Васильевича, писал: «Уже пожилой капитан Генерального штаба с суровым взглядом близоруких глаз, прикрытыми очками, с резким голосом, он вначале на нас, юнкеров, навел страх своей требовательностью и порядочную скуку своим предметом, нагонявшим тоску. Но вскоре под его суровой внешностью мы нашли простое и отзывчивое сердце. Он искренне хотел и умел научить нас необходимой для военного человека науке… Злейший враг лени и верхоглядства, он заставлял и нас тщательно исполнять заданные работы».