Станционный смотритель. Вишь, дуэль была.
Ямщик (рассматривает тела). Еще этот хрипит, а тог уже давно душу выпустил.
Станционный смотритель. Что же тут долго <думать?> Возьми-ка, Гришка, гнедого коня да ступай верхом за капитаном-исправником.
(Занавес опускается).
[II.]
ДЕЙСТВИЕ V.
Комната 1-го действия.
Ольгин (входя). Боже, как у меня сердце бьется. Я ее опять увижу. (Входит Петр). А, здравствуй, старик! Что, я могу видеть барыню?
<Петр>. Как об вас прикажете доложить?
<Ольгин>. Скажи, что управитель тот самый, котор<ый> ей рекомендован. (Петр уходит). Как всё уединенно. Я едва могу узнать прежнюю комнату. Верно, у ней не принимают никого: даже ворота заперты.
<Петр>. Барыня просила ее немножко подождать; она скоро выйдет к вам.
<Ольгин>. Послушай, старик: что, вы всегда живете так, как теперь? отчего у вас заперты ворота? Разве никто не заезжает к вам?
<Петр>. Вот то-то и есть, сударь, что мы живем бог знает как. Уж по-моему иди в монастырь, коли хочешь так жить. Гостей, объявить вам вот по чистосердечной совести, никого. Как добрый наш <барин?> жил с нами, не так было! Что за редкостные люди были, если бы вы знали! Ну, что ж будешь делать. Не захотели жить вместе да полно. А от чего? За дрянь, за пустяк, чего-то рассердились один на другого. Барыня как-то нагрубила барину; ну, не вытерпел, человек молодой, и уехал. А по мне, право, из пустяков. Ведь уж известное дело бабы, ну, так чего же тут. Вот, конечно, вам лучше примерно сказать, моя старуха. Был я три года в отлучке. Приезжаю, навстречу идет она, с радости не знает, что делать, и ребенка ведет за руку. «Здравствуй» — «Здравствуй. А откуда, жена, ребенка взяла» — «Бог дал», говорит. «Ах ты, рожа, бог дал. Я тебе дам». Ну, отломал таки сильно бока. Что ж? После простил всё, стал попрежнему жить. Что ж, ведь после оказалось, что я сам-то ведь был причиною рождения ребенка: похож на меня, как две капли воды; такой же совсем, как я, голубчик ты мой. (Плачет). Вот уж два года тебя не знаю, и вести нет. Что-то ты, мой сердечный, жив ли ты?
<Ольгин>. Чем же, однакоже, занимается барыня?
<Петр>. Как, чем занимается? Известно, дело женское. Я вам скажу, сударь, что дела хозяйственные идут у нас бог знает как. Вот вы сами увидите. Вы спросите, отчего; а бог знает, отчего. Если бы вы увидели, как она изволит управлять, так это курам смешно. Вообразите, что сама переходит по всем избам, и чуть только где нашла больного, и пошла потеха: сама натащит мазей, тряпок, начнет перевязывать. Ну, скажите, пожалуйста, боярское ли это дело. Какое же после этого будет к ней уважение мужиков? Нет, уж коли хочешь управлять, то ты сама уж сиди на одном месте; а если что, пошли приказчика: уж это его дело; он уже обделает, как ему следует. Мужика не балуй. Мужика в ухо, — народ простой, вынесет. А этим-то и держится порядок. При барине не так было. Ах, если бы вы знали, сударь, что это был за редкостный человек. Ну, да и она редкостная барыня. Если хотите, я вам покажу комнату барина, хотя барыня никого туда не впускает и запирается сама по нескольким часам, и что она там.
<НАБРОСКИ ДРАМЫ ИЗ УКРАИНСКОЙ ИСТОРИИ>
Как нужно создать эту драму.
Облечь ее в месячную ночь и ее серебряное сияние я в роскошное дыхание юга.
Облить ее сверкающим потопом солнечных ярких лучей, и да исполнится она вся нестерпимого блеска!
Осветить ее всю минувшим и вызванным из строя удалившихся веков, полным старины временем, обвить разгулом, козачком и всем раздольем воли.
И в потоп речей неугасаемой страсти, и в решительный, отрывистый лаконизм силы и свободы, и в ужасный, дышущий диким мщением порыв, и в грубые, суровые добродетели, и в железные несмягченные пороки, и в самоотвержение неслыханное, дикое и нечеловечески-великодушное. И в беспечность забубенных веков.
——
Отвечает сравн<ением>, иносказательно: «Правда, случается, что вол падал, издыхал, но под рукою человека, которому бог дал ум на то, чтобы сделать нож; но никогда еще не случалось, чтобы бык погибал от свиньи».
Делает распоряжения о продаже рыбы, о запасе на зиму, именно на такое-то время, потому что тогда хлопцы пьянствуют. О покупке соли, о баштанах, хлебах, о порохе, ружьях, кунтушах для солдат. — «Войны, кажется, ожидать не нужно, потому что мужицкая и козацкая сноровка бунтовать — так, чтобы не побунтовать, не может проклятый народ; так вот у него рука чешется; дармоедничает да повесничает по шинкам да по улицам».
——
Монахам такого-то монастыря купить вытканные и шитые утиральники.
Рыцарские.
Не поединки, а разделываются драками; набравши с собою сколько можно больше слуг и выехавши на поле, нападает на своих противников.
Мужики
Разговор между мужиками. Вздорожало всё, дорого: За землю, ей богу, не длиннее вот этого пальца — 20 четвериков, 4 пары цыплят, к Духову дню да к Пасхе — пару гусей, да 10 с каждой свиньи, с меду, да и после каждых трех лет третьего-вола.
——
Рассказывают про клады и сокровище запорожцев. «Уйду на Запорожье, здесь всякий чорт тебя колотит».
——
Демьян превращается в кашевара, Самко в переку<пщика?>
——
Выдумать, как запала мысль в голову молодому дворянину. Чисто козацкое изобретение, как подговорить. Лукаш говорит, что он ничего не значит, что нужно склонить полковников. Народ обступает их домы и вынуждают… И сказать, каким же образом…
——
Народ кипит и толчется на площади, око<ло> дома обеих полковников, требуя их при<нять> участие в деле, начальство над ними. Полковник выходит на крыльцо, увещевает, уговаривает, представляет невозможность. [Позднейший набросок карандашом среди черновиков «Шинели» в PM5.]
——
Входят, возвещают и советуют бежать.
——
«Бегите и спасайтесь, жены и бабы! Ляхи за нами, и грабят и жгут». В этом положении находя<т>. Укладывается старушка, плачет, расставаясь с прежним жилищем, где столько пробыла и откуда никуда не выходила.
——
Вдохновенная, небесноухáющая, чудесная ночь. Любишь ли ты меня? По-прежнему ли ты глядишь на своего любимца, не изменившегося ни годами, ни тратами, и горишь и блещешь ему в очи, и целуешь его в уста и лоб? Ты так же ли, по прежнему ли смеешься, месячный свет? О боже, боже, боже! Такие ли звуки, такие снуются и дрожат в тебе? Клянусь, я слышал эти звуки, я слышал их один в то время, когда я перед окном: на груди рубашка раздернута и грудь и шея моя навстречу освежительному ночному ветру. Какой божественный, и какой чудесный и обновительный , утомительный, дышущий негой и благовонием, рай и небеса — ветер ночной. Дышущий радостным холодом ветер урывками обнимал меня и обхватывал своими объятиями и убегал и вновь возвращался обнимать меня, а черные, угрюмые массы лесу, нагнувшись, издали глядели и <над> ни<ми> стоял торжественный несмущенный воздух. И вдруг соловей… О небеса, как загорелось всё, как вспыхнуло! У, какой гром… А месяц, месяц… Отдайте, возвратите мне, возвратите юность мою, молодую крепость сил моих, меня, меня свежего — того, который был. О, невозвратимо всё, что ни есть в свете.
——
Сказавши монолог, долго кричит. Выходит мать. «Дочь у тебя болит голова» и прочее.
— Нет, не голова. Болею я вся, болят мои руки, болят мои <ноги?>, болит грудь моя, болит моя душа, болит мое сердце. Огонь во мне. Воды, мать моя, матушка, мамуся. Дай такой воды, чтобы загасила жгущее меня пламя. О, проклята моя злодейка, и проклят род твой, и прокляты те сво <слово недописано>, что кричали. Мать моя матушка, зачем ты меня породила такую несчастную? Ты, видно, не ходила в церковь; ты, видно, не молилась богу; ты, видно, в нечистой воде искупалась, в ядовитом зелье, на котором проползла гадина.
——
Внутри рвет меня, все немило мне; ни земля ни небо, ни всё, что вокруг меня.
——
Отречение от мира совершенное. А между тем рисуется прежнее счастие и богатство, которое могло <…> Прощание слезное с молодыми летами, с молодыми радостями, со всем я строгое покорение судьбе. Обеты и как будет молиться, как припадать к иконе: «и всё буду плакать и ничего, никакой пищи бедному сердцу, не порадую его никаким воспоминанием».
И вдруг. Здесь встреча с соперницей в уничиженном состоянии, и всё вспыхивает вновь во всем огне и силе. Потоки упреков и злобная радость. Потом опомнивается и вспоминает об обетах, бросается на колени и просит прощения.
ВАРИАНТЫ
АЛЬФРЕД
Голос третий. Что, не видел никогда?
не видел разве
— А вот что. Когда узнали ~ женщине, будь хоть немного ~ понимаешь…
чуть только
— А вот что. Так игуменья — вот ~ изрезала себе всё лицо.
все уши
— А вот что. И как увидели эти звери — нет ~ всех монахинь.
увидели это
— Что, как <в> вашем графстве?
ваш
— От датчан дурно, а от наших еще хуже. А если какой-нибудь ~ хуже: так закабалят его, что и бретон так<ого> рабства не знал.
начато: в так[ую]ое раб<ство>
— Ну, наконец, мы приободримся немного. Теперь у нас, говорят, будет такой король, как ~ Давид.
у нас чудный
Другой. А где это за морем?
именно
— Там он обучался потому, что умный город, и выучился, говорят, всему-всему, что ни есть на свете.
выучился, говорят, он там
— Ну, да, кон<ечно>. Если бы мне довелось побывать когда-нибудь в Риме!
начато: съ<ездить>
Другой голос. Ведь посуди ты: [выше] уж нет никого на свете, как папа, — и епископ и сам король ниже папы.
Ведь выше
Другой голос. Ведь посуди ты: [выше] уж нет никого на свете, как папа, — и епископ и сам король ниже папы.
сеорл
Брифрик. Я расскажу по порядку, как я его видел…
начато: Сл<ушайте>
Брифрик. Когда тетка моя Маркинда умерла, то оставила мне все<то> только половину hydes земли.
начато: чет<верть>
Брифрик. Топор больше, чем в полпуда — о, куды ~ не годится!
Топор будет
Брифрик. Топор больше, чем ~ такое острое — то, что ~ не годится!
о куда
<Брифрик>. А домы и храмы ~ востры, как копье, а вот ~ нет.
востры, как копье, и шпицев совсем нет
<Брифрик>. А домы и храмы ~ круглые — совсем как бы натянутый лук, и шпиц<ев> сов<сем> нет.
совсем так <ка>к натя<нутый>
<Брифрик>. А домы и храмы ~ лук, и шпиц<ев> сов<сем> нет.
шпиц<ев> вовсе
<Брифрик>. Народу на улице — боже ты мой!
Народу гибель такая
<Брифрик>. Прежде всех пошли мальчишки ~ золотом [платьях], и ~ глаза.
начато: а ход-то весь
<Брифрик>. Если бы из это<го> сукна ~ к этому ту збрую, которую пром<енял?> ~ эту мантию!
тот меч, который
Голос в народе. Ты рассказывай об папе, а какая нужда до твоих мантий!
а не об мантии
Брифрик. Они с одной стороны сдают на епископов, только не епископы, а так, как наши таны или бароны в рясах…
или бароны в рясах… Мудреное имя
Брифрик. Не помню, шепелявое какое-то имя.
какое-то имя. Шир что ли? Так что
Голоса в толпе. Да дайте хоть назад выбраться!
Да дайте ради бога
— Да кто же? Ты говорил!
Ты говорил! <—> Вот на
Голос в народе. — Эй, Шпинг, зачем ты сказал, что король едет?
ты, дурак
Брифрик. А, Кудред!
[Здравств<уй>, Кудред!] Ба, Кудред!
Эгберт. Хоть ты и простой сеорл, а я тан, но я пожимаю, потому что ты честный человек и англо-сакс.
англо-сакс. Брифрик. За что
Эгберт. Я тебе буду помогать.
Я тебе буду помогать. Кисса: Эй, друг, напрасно ты [вину народа?] [это толкуешь] [после] связываешься
<Кудред>. Думал, он богач и столько имеет земли, что зачем ему бы обижать меня.
не станет обижать
<Кудред>. А он, мошенник, как только датчане ушли, совсем зачислил меня в свои рабы.
собака
<Кудред>. А теперь, когда я отлучился ~ больше 2 гидес, и отдал ~ за кладбищем.
1 гидес
<Кудред>. Я сеорл.
Я сеорл. Я мог бы
Туркил (Вульфингу).
Один из народа
Кисса. Я тебе не поп.
Я не знаю этой чертовщины.
— А, при покойном короле! Храбрый был король, всю жизнь бился с этими мерзкими датчанами.
Храбрый был король, да т<олько>
<Гунтинг> «…где заседали: Дунстан ~ Туркил косоглазый, как комиссары короля заседали»…
рыжий
Высокий. Чего эти бабы лезут, желал <бы я знать.> .
Чего эти бабы лезут. Чего наро<д>
Кудред. Бумагу, бумагу, бумагу дай! Экой трус, изорвал…
Экой трус, изорвал… Да кто
<Вульфинг>. Гляди, какой около него строй стоит — в толпе рыцарей, как в лесу.
Вишь ты
<Вульфинг>. А так. Сами держат руку неприятелей.
А так. Верно
<Туркил>. Они, брат, и море заговаривают.
Они, говорят
<Туркил>. Наши всадники давно бы совладали с ними…
рыцари
Туркил. Опять пошла теснота!
Дру<гой голос>
<Туркил>. — Вон и люди, как мухи, стоят на палубе.
Видишь
<Туркил>. — Это должен быть, что блестит, тан.
Вон
— Нет, вот тот больше блестит. Смотри — какой шлем, какое богатое убранство!
какое богатство