Сколько прошло – 15 минут, 20? И мы бы стояли еще столько же. Объятие полнотою в жизнь. Спасибо за роскошный подарок!
«Караван» – божественный, искрящийся и могучий, текучий и нежный. Великий танец. Мы с Папой встаем во внутренний круг. ЭТО нарастает с каждой встречей глазами, с каждой волной и движением рук.
Раскрутка небывалая. На фразе «Вновь приходи» (опять о вечном возвращении, все о нем), когда круги, взмывая океанским валом, летели к центру, «народный артист России Гайявата и заслуженный артист России Падре» (© Папа) накатывали встречной волной из центра, вдвоем подплывая близко к кругу, сияя от удовольствия.
Последний танец. «И мы снова встретимся все вместе, соединим свои сердца»… Стоим, покачиваясь, впитывая то, что лучится, и излучая ответное, разливаемся уже не рекой, а морем абсолютной Любви. Встречаюсь глазами с Магдой, с этим воплощением Любви. В ее глазах – озера слез, а из них… Пронзает навылет, мгновенно. Не сдерживаю слезы. Пусть. Поплачь, Герасим.
Отъезд.
Автобус. Раздолбанный, часть кресел отсутствует. Летящий по разбитой дороге в плотной лесной аллее. Ветви лупят и скользят по фюзеляжу. Сквозь открытые окна градом летят обломки веток, сухие палочки, кленовые листья и их куски, древесная и дорожная пыль.
Сюр полный. Какая-то фантастическая капсула, мчащая группу радостных сумасшедших пионеров из ниоткуда в никуда, по тоннелю вне времени.
Ляля – прима-балерина, по совместительству запевала.
Падре, ну как он мог не вытащить свой барабан?!
И погнали! Пели под гром барабана и звон бубна все, что поется.
В каком-то поселке водитель остановил свою машину времени, взяв группу «нормальных» пассажиров. И неуемный гвардейский хор заголосил еще громче. «Призрачно все», «Шива Шива Ом Нама Ом», «Хава Нагила», «Ла Иллаха Ил Алла», «Голубой вагон», «Ганапата».
«Где тебя носило!» – просто полный отпад (смотри видеоклип, снятый дрожащими руками среди скачущих исполнителей в подпрыгивающем автобусе). Как не лопнул Падрин барабан, непонятно.
А «В лунном сиянии снег серебрится» под красивейшее и мощнейшее соло Марата! Ла Скалу – в отставку!
Круто попавшие пассажиры тихо кайфовали, находясь в полном замешательстве по поводу идентификации группы чудиков непонятного жанра. На их лицах и фигурах цветным по цветному было написано аршинными буквами:
«ГЕРАСИМ НА ВСЕ СОГЛАСЕН!»
Борода
Еще чуток о Herr А. Симе.
Знаменитая повесть Тургенева – возможно, метафора, зашифрованный сюжет просветления. Ай да Иван Сергеич! Вкушающий бананы да вытащит их из ушей.
Барыня – это Матрица, она же – просветленный Мастер. То, что она «владеет» Герасимом, как прислугой, – лишь верхушка айсберга, иллюзия. Ее «жестокий» нрав – лишь темная вуаль на лице Богини. Она капризна и деспотична только для слепых. Или глухонемых.
Герасим – мистик. Великан, глухонемой. Глухой, потому что его слух пока еще отключен ограничениями его Эго, а немой – потому что, благодаря духовным практикам, большую часть времени живет вне ума и обходится без слов, которые есть продукт ума, искажение Реальности.
Муму – это дорогие каждому духовному искателю привязанности, его несогласие с миром, его страхи. То, что его цепляет и выводит из состояния Нуля и растворенности во всем. То, за чем он старательно ухаживал и что вырастил из маленького щенка. Это все, что у него есть. Самое дорогое.
Отсюда вывод: сдайся барыне и утопи свою Муму. В Универсальной Реке Абсолютной Любви.
Вот финал:
«А между тем в ту самую пору по Т… у шоссе усердно и безостановочно шагал какой-то великан, с мешком за плечами и с длинной палкой в руках. Это был Герасим. Он спешил без оглядки, спешил домой, к себе в деревню, на родину.
Утопив бедную Муму, он прибежал в свою каморку, проворно уложил кой-какие пожитки в старую попону, связал ее узлом, взвалил на плечо, да и был таков. Дорогу он хорошо заметил еще тогда, когда его везли в Москву; деревня, из которой барыня его взяла, лежала всего в двадцати пяти верстах от шоссе. Он шел по нему с какой-то несокрушимой отвагой, с отчаянной и вместе с тем радостной решимостью.
Он шел; широко распахнулась его грудь; глаза жадно и прямо устремились вперед. Он торопился, как будто мать-старушка ждала его на родине, как будто она звала его к себе после долгого странствования на чужой стороне, в чужих людях…
Только что наступившая летняя ночь была тиха и тепла; с одной стороны, там, где солнце закатилось, край неба еще белел и слабо румянился последним отблеском исчезавшего дня, – с другой стороны уже вздымался синий, седой сумрак. Ночь шла оттуда. Перепела сотнями гремели кругом, взапуски перекликивались коростели…
Герасим не мог их слышать, не мог он слышать также чуткого ночного шушуканья деревьев, мимо которых его проносили сильные его ноги, но он чувствовал знакомый запах поспевающей ржи, которым так и веяло с темных полей, чувствовал, как ветер, летевший к нему навстречу – ветер с родины, – ласково ударял в его лицо, играл в его волосах и бороде; видел перед собой белеющую дорогу – дорогу домой, прямую как стрела; видел в небе несчетные звезды, светившие его путь, и как лев выступал сильно и бодро, так что когда восходящее солнце озарило своими влажно-красными лучами только что расходившегося молодца, между Москвой и им легло уже тридцать пять верст…
Через два дня он уже был дома».
Ля ля ля-Хочешь праздника
То, что этот фестиваль будет особенным, никто даже и не сомневался. Сначала Самара, затем Байкал, и в завершение Иссык-Куль…
Какими вернутся оттуда наши отцы-основатели?
Ждали с нетерпением, с трепетом в душе. Что же будет?.. Как там? И что это за «воронежская благодать», о которой вспоминали Папа с Бородой в Звенигороде и Екатеринбурге? К тому же они так нахваливали воронежских ведьмочек…
«Воронежская благодать» не заставила себя долго ждать и опустилась на нас со всем своим размахом на первой же йоге… Солнце, река, поле, запах леса, тополя, стремящиеся ввысь, сносящее крышу необыкновенное, глубокое небо… Картинки идут с открытыми глазами… Улетаешь от одного взгляда внутрь неба…
Первая йога. Задержки. Картинки, состояния, вибрации, ощущения… «Не может быть такого, ведь мы только с поезда, на открытой полянке», – проносится мысль и уносится легким порывом теплого ветра… Затем все начинает блекнуть, появляется туман, белый, плотный, обволакивает все и вся… Нет ничего, только тишина… «А как же путешествия? – спрашивает кто-то внутри меня, – куда делось все, в чем я только что была?» И состояние обиженного ребенка подкрадывается в мягких тапочках, хочется сказать: «Верните мне конфетку, я ее еще не доела!» Вместо этого стою на задержке и наблюдаю за этим нечто. Оно уходит, обиженное непониманием… Возвращаются картинки… Озеро в легком утреннем тумане, водная гладь как зеркало, не могу насладиться открывшейся красотой…
Выходим из задержек… Папики комментируют, что на Иссык-Куле попали в Тишину… И это состояние будет нам показано еще не раз, а также и само чудесное озеро… На душе становится легче, что у меня еще не все потеряно и у меня еще будет возможность разглядеть и прочувствовать Тишину.
Йога после обеда была уже в зале. Погода так обрадовалась нам, что пошел дождь, наполнив воздух свежестью и прохладой. Ждем, что же будет в помещении? Описать происходящее невозможно. Улетела с первой же задержки…
Тишина… Она прекрасна, неповторима, необыкновенно красива… Если вы когда-нибудь в своей жизни видели дорогие кружева ручной работы, представьте их замысловатый рисунок, необыкновенные переходы, тонкость вышивки. Теперь вспомните узоры от мороза на стекле и как они блестят на солнце, добавьте красоту снега в лунный морозный день… Наложите эти картинки и ощущения друг на друга, придайте объем и реальность размера… Осталось добавить уютное, безмятежное состояние, белый перламутровый искрящийся свет, мягкость ощущений и легкость. Уберите из головы все: мысли, подмысли, внутренний диалог, звуки. Сердце не стучит, оно все наполнено тишиной. Ты вся наполнена этим состоянием, каждая маленькая клеточка – это кружево тишины, есть только тишина… Это и есть первое мое знакомство с Тишиной…
Bodrec
Танцы, вечер, пятница. Стоим на задержке после какого-то танца. Поток уже достаточно мощный. Вдох, задержка, нагнетаю энергию, прессую… защекотало в носу… беззвучно чихаю. На миг теряю контроль, тело дергается, непроизвольный и мощный выброс энергии. Отслеживаю взрывы золотых шаров справа и слева – это мои соседки взорвались, получив в одно мгновение порцию энергии, которую я планировал им отпустить во время выдоха.
Маленькая Фея – Безупречный Воин.
В первый день я решил немного вздремнуть после мистической дороги. Смог поспать только минут 20, так как мозг, чуть подзарядив тело, уже требовал тусовки. Выхожу на крыльцо. Между домиками происходит очередная встреча очередных приехавших. Фея. Обнимаемся. Находясь еще в каком-то полусонном состоянии, понимаю, что творится что-то необычное. Мощный жар в груди Феи. Я его ощущаю и принимаю. По телу разливается золотое тепло.
В субботу после танцев обнялись. Ох, что творилось! Сразу чувствуется виртуозная и скрупулезная работа. Все те бесчисленные круги «Сурьи», «Ока», «Ностальгии» и других комплексов мгновенно развернули свои пружины в Маленькой Фее. Но не так, чтобы все взорвалось и разнесло в клочья окружающее пространство, а очень и очень контролируемо. Вспомнил, что мне это напоминает. Есть в Киргизии так называемый «быстроток». Это бетонный лоток, по которому с очень большой скоростью мчится вода. Канал огорожен, так как падение туда человека – весьма печальная история. Вот такой «быстроток» был у меня в руках. Или по-другому: извержение вулкана в теле Маленькой Феи, ею же полностью контролируемое.
Опять суббота. Танцы закончились. Я сел в кресло рядом с Агапэ. Гай выстраивает народ для суфийского кружения или еще чего-то там, но меня это как-то мало уже задевает. Я как какой-то поплавок – то погружаюсь куда-то с головой, то опять выныриваю в зал. «Волна», однако. White Angel садится рядом, положила голову мне на плечо. Сидим. Поплавок медленно погружается. Меня нет. Нас нет… Поплавок всплывает. Опять зал, опять Гай, люди… Поплавок погружается…
Воскресенье. После дневных танцев. Опять присел в кресло. Пальцы рук сами собой сплелись в какую-то мудру. Агапэ повторила мудру своими пальцами, соединяет наши руки. Поплавок погружается…
Сейчас понял, на что это похоже. В комплексе «Поклонение Луне» на задержках в позе «Верблюда» и дальше накрывает мощный поток, сбивая с ног, вернее с колен. Здесь то же самое, но плавно, растянуто во времени.
«Караван». Папа:
– А теперь с куражом!
Вот это был кураж! Воронежский Константин – Мастер куража. Я помню его прошлогодние па в «Лель-Лада» и «Панас Анжеликус».
Ля ля ля-Хочешь праздника и Прекрасная Леди Агапэ. Именно так, именно в паре. Наверное, именно благодаря им в тот момент у меня в голове сложился код: «Дома и стоны помогают». Сейчас расскажу. Идет комплекс йоги. Пусть будет асана, допустим, «Собака». Ля-ля начинает постанывать. Ее правая нога самостоятельно уходит в отрыв от пола, хотя в комплексе такого движения нет. К постанываниям добавляются «ох» и «ах». Стоящая рядом в интересной позе «Собаки» Агапэ одним несуетливым движением левой руки подтягивает ногу Ля-ля до максимума. Ля-ля выдает финальный аккорд в виде звуков «ой-ай». Агапэ убирает руку, нога опускается, переход в следующую асану.
WHITE_ANGEL Воронеж – территория Любви
«Душа приходит в этот мир, доверчиво протягивая детские ручки» (©).
Вот она, я, любите меня, пожалуйста, так, как люблю вас я…
«Но мы свободны абсолютно, и до небес подать рукой»…
Разум отпускает Душу на свободу, безгранично, легко, воздушно.
«100 шагов назад, тихо, на пальцах, лети моя Душа»…
Внутренне упакованная мощь и Сила, скрытые в глубине, вдруг просыпаются и выходят в мир. Ты ли это? И есть ли ты?
Ты – младенец на ладошке Бога, доверчиво открытый всему и обнаженный в своей беззащитности. И одновременно ты – властелин Всего Мира.
Расширение границ. Тотальное. Во всем. Абсолютная, тотальная Свобода во всем. Свобода быть, свобода выражаться, свобода быть самим собой и вдыхать полной грудью воздух Жизни, кислород Любви.
Многоликость Бога, в человеческих обличьях, в мириаде глаз напротив тебя в танце…
«Твой свет во всем живом, и в каждом Любовь твоя». Ослепительный Свет… Ощущение себя всеми сразу.
Обжигающее пламя энергий. Безумие в зикрах. Голос на срыв, сердце – на разрыв.
Анахата навылет. Объятия, как перед смертью, как в последний раз…
Распахнутость настежь. Мощнейший поток наружу – поток чего-то небывалого, того, чего ты не подозревал в себе…
Ты в газообразном состоянии, расплавленный от касаний рук, глаз, улыбок, губ. Тебя нет. Ты охватываешь все вокруг и сразу. Расширяем территорию Любви. Стираем границы, границы себя.
Потрясение от открытия людей… «О! Эти глаза напротив» – люди-коды к новым состояниям, люди-тайны, люди-тоннели, люди-проводники, глаза-миры, глаза-Космосы, сердца-галактики, руки-волны… Люди, люди, люди! Одно огромное, расплавленное, обожженное страстью Сердце! Сердце, жаждущее жизни, свободы, счастья и, конечно, Любви!
Невероятный, зашкаливающий уровень внутренней Любви, нечеловеческой Любви, которую трудно выразить словами… Можно только передать – всем, чем можно передать…
Все между строк… Только и между строк. «Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь». Тебе кажется, что нет уровня выше… Но есть. И еще какой! Невероятно, упоительно, фантастично, неожиданно, потрясающе!
С репортажем из Бездны любящего вас сердца…
Моя бесконечная признательность и благодарность всем, коснувшимся меня…
Димка-Пимка
Воронеж. Слет любимых сердец, дышащих и живущих в унисон. Фестиваль-находка. Метания загнанной лошади – ума между Воронежем и Крымом. Мудрые слова любимого Эрта: «Дурень, бросай ружье и всплывай! Будут тебе и Крым, и Воронеж!» И я бросил. И оно выстрелило.
Любовь. Я люблю вас всех, и об этом не нужно кричать. Это очевидно. Улыбки, глаза, смех, йога, танцы… Одно целое…
Не мудрствуя лукаво, я начну с того, что из меня прет.
На танцах наблюдалась сезонная миграция торчков вида Dimus подвида Pimpus в обжитые края. В дом. Причем в прямом смысле этого слова. Путешествия начались на вечерних танцах второго дня.
На задержке я вдруг обнаружил себя в Ростове. В своей квартире. Точнее, не обнаружил, а просто был там, и все тут. Не открывая глаз, я знал, что стою на ковре, слева – шкаф, справа – диван. Все как обычно. Атмосфера моей квартиры. Я делаю йогу. И у меня нет ни одной мысли в голове ни о Воронеже, ни о фесте. Просто вечерняя йога дома. Выхожу из задержки на вдохе. Меня накрывает, и вдруг я чувствую, что как будто бы я держу кого-то за руки.
«Что за фигня? – думаю. – Я ж дома, и никого тут нет». Следующая мысль: «Ох, если так прет, почему бы мне не перелететь сейчас в Воронеж на фест?!»
Ощущение рук не проходит, причем вполне конкретных рук: слева – Фейчик, справа – Серега Д.
И тут меня посещает невероятно сумасшедшая мысль: «Блин! Неужели получилось?! Если я открою сейчас глаза и окажусь не дома, а в Воронеже, я ж с ума сойду!»
Открываю… Мама дорогая! И правда, в Воронеже!
Тут ум заботливо подключил кладовые памяти и расставил все по полочкам. Я действительно в Воронеже, а где ж мне еще быть? Как раз-таки дома я быть не мог…
И эти путешествия повторялись еще несколько раз…
Временами я просто не мог понять, где я нахожусь. Долгая секунда поиска подходящих воспоминаний… Ф-фу-х-х-х! Вспомнил!
Например, как-то раз, открыв глаза, я очень долго пялился на белый мешочек перед глазами, пока не понял, что это завернутый в одеяло Изя, а мы все спим у Нины дома…
С йогой у меня на этот раз как-то интересно все получилось. Когда я делал ежедневную йогу дома, я думал: «Ну, блин! Что же будет на фесте, если сейчас творится ТАКОЕ!» А на фесте было все очень тихо и спокойно. Я аж сам удивлялся. Ничего нового так и не появилось. Мягкие-мягкие тишина и спокойствие. Хотя на этот раз я чего-то заигрался в соню и прогульщика и был всего на двух вечерних и на одной утренней йогах. Ну да ладно. Зато как перло на танцах! Это просто неописуемо.