- Унесите его отсюдова подобру-поздорову, пока я ему кишки не выпустил, - прохрипел второй мужик, что выглядел повыше и покрепче первого. И показал из-под полы поручику длинный нож.
- Ну зачем ты так, Вася, - с укоризной сказал ему его вежливый приятель, но было поздно.
Поручик Ржевский вскочил, гневно зашевелив усами.
- Молчать! Вы, пьяный сброд! - заорал он. - У человека констипасьон, а вы скандалить вздумали?! Мерзавцы!! Да я... да я вас... Фомич, где ты, сукин сын?
- Я здесь, ваше благородие, - подскочил к нему трактирщик с подносом, на котором дребезжали два стакана и катался мокрый огурец. - Ваш заказ.
Ржевский взял в левую руку стакан с вином, в правую стакан с водкой.
- Ну, мерзавцы, сейчас я вам покажу, - сказал он мужикам. - За Его Величество Александра Павловича! - Он залпом осушил водку. - За Ее Величество Елизавету Алексеевну! - Он залпом выпил вино и громко захрустел огурцом. - Сейчас, мерзавцы, вы у меня получите.
- Да, барин, мы чего... мы так... - забормотал мужик, что пониже.
- Сейчас, сейчас, - приговаривал Ржевский, доедая огурец.
Потом бросил огрызок трактирщику на поднос и выхватил из ножен саблю.
- Пор-р-рублю!! - заорал он не своим голосом.
- Я же говорил тебе, Вася, "зажми ноздри", - простонал низенький мужичок, подталкивая своего приятеля к выходу. - А ты все "кишки", "кишки"...
Но Ржевский, резво перепрыгнув через несколько столов, отрезал им все пути к отступлению.
В трактире повисла тревожная тишина. Все, кто еще был в состоянии держать голову, во все глаза уставились на разгоряченного гусара, лихо размахивающего сверкающей саблей.
Два несчастных мужика застыли в пяти шагах от Ржевского, не зная, куда бежать. Их разделяло два стола. Первый стол был пуст, за вторым безмятежно дрых пьяный поп. Перед его носом стояла пустая бутыль.
- Смотрите, сучьи дети!
Ржевский рубанул саблей, и от бутылки в один миг слетело горлышко, причем сама она даже не покачнулась.
Мужики попятились.
- Ма-ма ро-одная! - заголосил вдруг низенький, и в штанах у него затрещало. - Убивают!
Ржевский хватил саблей по пустому столу. Стол переломился пополам.
- Ага-ха-ха-ха! - торжествовал поручик, приближаясь к мужикам. - Видали, мерзавцы!
- Отче наш, - забормотал мужик, который еще недавно грозился ножом, а теперь совсем сник. - Ежи си на небеси...
- Иже еси на небесех, дурак! - сквозь дрему поправил поп, сползая со стула. - Язычники-и-и...
- Помилуй мя, грешного.
- Да святится имя твое, - подхватил низенький, пятясь от наступающего Ржевского.
- Куда же вы, засранцы? - подзадоривал их поручик. - Как оскорбить гусара - нате вам, пожалуйста, а как ответ держать сразу к Господу Богу под подол?
Мужики, спотыкаясь, бросились к раскрытому окну. Но тут из-под стола вылез пробудившийся от шума Лейкин. Он едва держался на ногах, и ничего ровным счетом не соображал. Его туманый взор остановился на Ржевском, но Лейкин его не узнал. Зато он хорошо видел простых русских мужиков, которых гнал на него поручик.
- Француз?! - воскликнул ротмистр, целясь в Ржевского из сапога. - Русских з-забижать?! Не п-позволю! Я тебе покажу парлэ ву франсэ. Пуф! Пуф! - шлепнул губами Лейкин, потом с досадой посмотрел на сапог. - Не стреляет... А ладно, и так сойдет. По ко-о-ням! В ата-а-ку!
Пробежав мимо оторопевших мужиков, Лейкин замахнулся на Ржевского сапогом. Трактирщик зажмурился.
Поручик проткнул сапог саблей и заключил ротмистра в объятия.
- Победа, Семен Петрович! Француз бежал.
- Бежал? - с сомнением повторил Лейкин, вглядываясь в расплывающиеся у него перед глазами черты. - А вы кто такой?
- Поручик Ржевский.
- Парлэ ву франсэ?
- Уи.
- Этву марье?
- Жё сюи сэлибатэр.
- Авэ ву дэ занфан?
- Уи.
- Бьен. Комбьен?
- А черт их знает.
- Бон идэ! Парлэ ву рюс?
- А как же.
- Вы - Ржевский, - заключил Лейкин. - Я вас узнал. - Он с удивлением взглянул на то, что продолжал крепко сжимать в руке. - Зачем вы зарезали мой сапог?
- Это не ваш сапог, а трактирщика.
Ротмистр брезгливо запустил сапогом в Луку Фомича.
- Свинья. Сапогами офицеров кормишь?! - Лейкин повис на Ржевском. - Пойдемте отсюда, поручик. В подобных местах меня всегда тошнит.
Он сделал попытку взобраться на подоконник, но Ржевский его не пустил.
- Куда вы без парашюта, господин ротмистр? Расшибетесь.
- Нельзя, значит, нельзя, - флегматично рассудил Лейкин.
И они вышли через дверь.
Глава 15
Пьяный винегрет
Темнело. Летнее солнце садилось медленно и неохотно. Поручик Ржевский вез ротмистра Лейкина на своем коне из трактира домой, к Клавдии Васильевне. Сидевший сзади Лейкин мотался всем телом, держась обеими руками за поручика.
- Скажите, поручик, - промямлил он, - почему я сижу у вас за спиной?
- А вы хотели бы идти пешком? - сказал Ржевский, не повернув головы.
Вопрос сбил Лейкина с толку.
- Но пешком я не доеду, - с пьяной обидой заметил он. - Зачем вы меня гоните с лошади?
- Никто вас не гонит.
- Я не хочу торчать у вас за спиной, поручик! Как старший по званию, я должен быть всегда впереди. Я требую. Да-с! Пусть меня убьют. Я хочу заслонить вас своей грудью. Она у меня, к-конечно, не такая, как у Клавдии Васильевны, но все же... Ржевский, пустите, мне за вами ничего не видно!
- Не вертитесь, господин ротмистр, упадете.
- Из-за о-о-острова-а на стрежень, - дурным голосом запел Лейкин. - На просто-о-ор речно-ой волны-ы...
Не допев первого куплета, он сразу перешел на окончание. На словах "И за борт ее бросает" он попытался спихнуть Ржевского с седла, на что тот молча дал ему понюхать свой кулак, и Лейкин затих.
Но ненадолго.
И заныл, тычась носом в спину поручика:
- Пропустите меня вперед, господа, я с ребенком...
- А где ребенок?
- Ребенок, это вы, поручик! Ха-ха...
- Простите за сентиментальный вопрос, господин ротмистр, - сказал Ржевский. - Вы сегодня сколько выпили?
- Не помню, - честно признался ротмистр. - Со счета сбился... Хотя вру, я и не считал. На кой хрен мне считать? Я же не казначей.
- Вот когда вспомните, тогда местами и поменяемся.
Лейкин глубоко задумался.
- Послушайте, поручик, - сказал он немного погодя, - а сколько граммов в литре водки?
- Ровно столько, чтобы свалить наповал лошадь.
- А я вот, представьте, сижу! - похвастался ротмистр.
Поручик взглянул на него через плечо.
- Хорошо сидим, Семен Петрович. Вы только мне в затылок не дышите, сделайте одолжение.
- Да я вообще могу не дышать.
Лейкин надул щеки. Некоторое время они ехали молча, потом, выпустив из рук ментик поручика, ротмистр стал медленно падать с лошади. Если бы Ржевский вовремя не ухватил его за плечо, он точно бы грохнулся головой об землю.
- Не дышать я все-таки не могу, - печально признался Лейкин.
- Я слышал, где-то в Африке есть жаба, которая всю жизнь дышит через centre de gravite.
- Через что? - раздраженно переспросил Лейкин. - Через какой-такой центр гравитации? Скажите по-русски.
- Через сраку.
- А! Теперь понял. Что ж тут мудреного? Подумаешь, какая-то жаба! И я сейчас попробую...
- Лучше не надо, - поспешно возразил поручик. - Мы уже приехали.
- Куда?
- К Клавдии Васильевне.
- Она меня не примет. Я ее за один день пять раз дурой обозвал.
- Ничего, что-нибудь придумаем. Только вы, господин ротмистр, мне поддакивайте, что бы я ни говорил.
- Угу.
- И лицо сделайте страдальческое.
- Как это?
- Представьте, что вы лимон жуете.
- Я этот ваш л-лимон в глаза никогда не видел.
- Тогда представьте, что вам очень хочется, а Клавдия Васильевна не дает.
Лейкин скорчил мину.
- Так годится, поручик?
- Что надо!
Ржевский направил коня к окну. Оставаясь в седле, забарабанил по стеклу пальцами. Из глубины комнаты вышла женщина в ночной рубашке с наброшенной на плечи шалью.
- Чего вам? - проворчала она, открывая окно.
- Примите раненого, Клавдия Васильевна, - проникновенно сказал Ржевский.
- Господи, какого раненого?
- Вот этого. - Он обернулся к Лейкину и шепнул ему на ухо: - Перелезайте через подоконник. - Потом снова обратился к женщине. - Помогите же, помогите...
- Господи Боже мой, это ведь Семен Петрович, - запричитала она. - Где ж это он? Что с ним?
- Контузило, - мрачно ответил Ржевский. - Ногу, ногу держите. Осторожнее! Плох он совсем.
- Совсем плох я, братцы, - пробормотал ротмистр.
- Где ж это его угораздило? Или война началась?
- На учениях, мадам. Артиллеристы, сволочи, не в ту степь пальнули. Семен Петровича и накрыло.
- Накрыло меня с потрохами, - всхлипнул ротмистр.
- А чем это от него несет? - принюхалась Клавдия Васильевна. - Никак, водка?!
- Н-никак нет, лимонад, - оскорбился Лейкин. - Только не надо меня как мешок. Что вы, ей-богу, я же долбанусь, я же с раной... Ай, берегись! - и он грохнулся на пол под ноги своей любовнице.
- Это действительно была водка, Клавдия Васильевна, - сказал Ржевский с печальным и строгим выражением на лице. - Спирта, к сожалению, не нашлось. Мы его растирали, чтобы привести в чувство.
- Да ведь он пьян, как суслик!
- Через кожу впиталось, - не моргнув глазом, парировал Ржевский.
- А изо рта почему разит?
- По совету штаб-лекаря, и внутрь влили. Исключительно в лечебных целях.
- Лили, лили и п-перелили, - пожаловался Лейкин, тщетно пытаясь приподняться с пола. - Еще б немного и распух совсем. Эскулапы хреновы. Обращались со мной, как с отставной куртизанкой...
- Да-с, - тяжело вздохнул поручик. - Вот такой винегрет, Клавдия Васильевна. Вверяю гордость нашего эскадрона вашим заботам. Счастливо оставаться!
Поймав благодарный взгляд Лейкина, поручик Ржевский пришпорил коня и поскакал прочь.
Глава 16
Искушение
Поставив коня в стойло, Ржевский потянулся и сладко зевнул.
"Прилечь, что ли, на полчасика, - подумал он. - Потом перекушу и - на гулянку до первых петухов. Кажется, у купца Похлёбкина нынче бал дают. Повеселимся".
В избе Авдотьи Ильиничны было темно и тихо. Ржевский прошел до своей комнаты. Войдя, не стал зажигать свет и прямо в мундире завалился на кровать.
- У-у-йо, святые угодники! - взвыл кто-то у него под одеялом.
"Барышня? Как кстати! - обрадовался поручик, подобные пикантные сюрпризы ему были не впервой. - На ловца и зверь бежит".
- Кто тут прячется? - игриво спросил он, запустив под одеяло руку. - Шпион французский, таракан прусский?
- Я это, милок, - услышал он застенчивый сиплый голос.
- Три тысячи чертей! - воскликнул Ржевский.
Поспешно одернув руку, которая уже мяла бог весть что, он соскочил на пол.
- Какого черта вы делаете в моей постели, Авдотья Ильинишна?!
- Сплю, милок.
- Но это же моя кровать!
- Прости, милок, - кротко ответила старушка. - Видать, перепутала. Памяти нет ни на грошь. Вы, уж, не серчайте, батюшка.
"Была б ты помоложе!" - чуть не крякнул с досады поручик.
Авдотья Ильинична словно прочитала его мысли.
- А в молодости я с его превосходительством генералом Румянцевым спала, - похвасталась она, почесывая под одеялом ногу. - Один раз. Хороший был мужчина, видный. Все о подвигах своих ратных рассказывал. Я его тогда, кляча, крепко обидела. Укорять стала, что он свои подвиги только на войне горазд совершать. А он мне в ответ: "Меня, - говорит, - Дуся, по-настоящему возбуждает только близость неприятеля". Так и оставил меня в красных девицах. Вот вам крест, что не вру.
- Заливаете, Ильинишна, - отмахнулся Ржевский. - Но проверять не буду. Лучше чаю мне поставьте.
- Сейчас, касатик. С медом али с вареньем?
- С соленым огурцом!
Шустро скинув с себя одеяло, Авдотья Ильинична засеменила босяком к двери.
- Не холодно голышом-то спать? - не удержался от язвительного замечания поручик, узрев в полутьме ее худосочные телеса.
Она встала как вкопанная. Обернувшись к нему, принялась бесстыдно почесывать живот.
- Так ведь жарко, милок. Я летом завсегда так сплю. Я не какая-нибудь там принцесса.
- Чеши, бабка, отсюда галопом! - взревел Ржевский. - Не доводи до греха! Я тебе не генерал Румянцев, враз салат из тебя сделаю.