Трилогия Безгрешный.
Книга вторая Шамо - посланник небес.
Глава
Художник.
Я смотрел на людей и поражался, ведь все они несли в себе свет, не видеть который невозможно, но никто из них не проявлял этот свет, отдавая себя тьме. Мне больно было смотреть на них. Живя, они страдали, но жизнь - это дар, великий и единственный. Мало кто из людей жил, реализую себя. Почти все, предавая свой дар, обрекали себя и других на большие страдания. И потом я понял, что они бояться показать себя, они боятся быть неповторимыми и пытаются быть, как все. Свет внутри не угасал и пытался выбраться наружу. И чтобы погасить его, люди прибегали к утехам и наслаждениям, разрушая свое здоровье и приближая смерть. Для многих из них смерть казалась единственным спасением от этого света. Другие же шли на поводу себе подобных, совсем ничего не различая и не понимая. Они могли убить, украсть или сделать зло, совсем не задумываясь, что будет дальше, что был отнят дар великий - жизнь.
Я пытался попросить ночлег, но, едва поняв, что у меня нет денег, меня прогоняли. Приют я нашел поздно ночью. Ветхий дом, дверь которого открыл худой человек.
- Можно попросить у вас приют, на одну ночь? попросил я.
- Мне нечего предложить вам, я беден.
- Я не ищу богатств, только крышу над головой и более ничего.
Человек с впалыми щеками пропустил меня в дом. Маленькая лучина едва освещала его.
Стол и скамья, на которой спал хозяин бедного дома, были единственными в комнате.
- Мне даже негде уложить вас. Я очень беден.
- Но почему вы так бедны? - спросил я.
- Судьба моя такова.
- Вы сами хозяин своей судьбы.
- Я не могу делать то, чего хочу. А когда делаю то, что мне не по нутру, у меня ничего не получается.
- А что вы хотите делать?
- Я делаю вот это. Он показал мне желтый лист бумаги. Я взял рисунок и долго разглядывал его в свете лучины.
На нем с удивительной добротой была нарисована девушка.
Она печально улыбалась, как будто сожалея о чем-то.
Потом я поймал себя на мысли о том, что мне хочется смотреть на рисунок, он пленил своей красотой, в нем не было ничего лишнего, только добро и красота.
- Я нарисовал ее такой, какой запомнил.
- Но она не умерла.
- Для меня умерла - тихо ответил художник.
Он достал бутылку крепкого вина.
- Я хранил ее очень долго. Пришло и ее время, - ,сказал он, открывая вино.
Я лишь немного пригубил терпкое вино. Художник, который осушал вино довольно быстро, хмелел все сильней. И с каждым разом его душа открывалась все больше. Если раньше я видел в нем бедняка и страдальца, то теперь передо мной сидел творец.
Он показал мне еще несколько своих рисунков.
- Это мой самый первый.
Я смотрел на раскидистое дерево, рядом с ним стоял человек, сначала я подумал, что это карлик.
- Его рубили пять дней, когда его срубили солнце исчезло, положенный день и ночь была тьма, и только потом появилось солнце, но я уже не видел света в сердцах.
Он дал мне другой рисунок.
Множество людей с лицами, словно маски, поклонялись богатому баю с жирным слащавым лицом обжоры, который смотрел на голодных и восхвалял свою власть и себя.
- Это князь, он пришел в наши края внезапно, он богат, и у него много людей и оружия. После его прихода я не увидел ни одного человека, только маски.
На следующем листе была нарисована смерть, она протягивала свои цепкие руки к тем, кто не носил масок.
- Он убивал тех, кто не был ему повинен?
- Да, - тихо ,ответил художник. - Некоторые сами не хотели жить.
Я понял, что среди них были его друзья и близкие.
Следующий лист показывал худого и изнеможённого человека, лицо без маски, обезображенное горем и бедой. Ужас и боль были в каждом штрихе рисунка. Человек полулежал на земле не в силах сопротивляться, он был готов к смерти, если бы не взгляд полный решимости и затаившейся любви, еще живущей в нем.
- Это я после смерти тех, кто был рядом. Я пять лет не рисовал, а потом получился такой рисунок. - Художник протянул мне лист.
На том же человеке была маска, в глазах скорбь и печаль, и удивление от того, кем он стал.
- Тогда я потерял веру в людей и проклял тот мир, в котором живу, для меня не было света, только лишь тьма. И когда я рисовал тени, я не бедствовал, рисунки покупали. Я захотел рисовать свет, мне надоели тени, мне надоел сумрак нелюбови и ненависти ближнего, я не мог жить в сумраке и рисовать его, тогда я сбросил маску. Но рисунки мои не покупали, они не находили ответа в сердцах людей.
Потом мой дом сожгли, а мне пришлось поселиться в этой хижине, где нет света даже для художника. Я стал попрошайкой, потому что не мог найти в себе силы рисовать ужас мира, в котором живу.
Не мог найти в себе силы, чтобы убить себя. Я был близок к той, что прибирает к себе тех, кто без масок. - Художник немного помолчал. - Не очень давно я увидел ее. Она шла по улице, по которой и я ходил. Она дышала воздухом, которым и я дышал, она шла по земле, по которой и я шел. Увидев ее, я не мог поверить глазам своим, но была это не смерть, а жизнь и моя любовь.
Художник протянул мне первый рисунок, который я уже видел, я еще раз посмотрел на него и поразился той разнице, что теперь увидел в этом рисунке.
Добро и любовь против смерти и горя. Один рисунок о любви поражал все рисунки о страданиях.
- Почему она не с тобой?
- Она выбрала другого.
- Как ты это пережил?
- Одно спасение - я рисовал ее. У меня не было денег на бумагу и краски. Я не ел иногда целыми днями, но я рисовал ее углем на стене, на песке, а потом она умерла в моём сердце. А я живу, и не знаю, для чего и кого. Но эту смерть, похоже, я и сам не смогу пережить. Такая пустота внутри… - Он не договорил, надолго задумавшись.
- Рисуй свет, - посоветовал я.
- Он тут никому не нужен.
- Просто его никто не видит.
- Но у меня нет ничего. С этими словами он откинулся назад, разводя руками. Я посмотрел в его глаза: скорбь, печаль и отчаяние, но где-то там затаилась любовь.
- У тебя будет бумага и краски, сколько захочешь.
Я не буду рисовать.
- Ты не сможешь не рисовать. Однажды найдя себя, невозможно уже более потерять себя.
- Я потерял все, свою любовь, близких друзей, деньги.
Ты не потерял себя, ты смог снять маску - это главное. То, что внутри тебя не подвластно потерям и смерти.
- Но зачем я живу?
- Чтобы рисовать свет, и только тот сможет его нарисовать, кто познает, что такое тьма.
На глазах художника навернулись невольные слезы.
- Не терзай мою душу, ты, странник, и назавтра ты уйдешь, а я останусь.
Останусь, чтобы жить, а я этого так не хочу. Все это время я хотел убить себя, но так и не смог, я очень слаб, а когда встречу свою смерть, буду повинен.
- Ты будешь счастлив оттого, что живешь, я не уйду, пока не помогу тебе.
Я уснул прямо на полу, на лавке спал пьяный художник, уже в который раз он топил свою не жизнь в крепком вине, не видя, насколько близок выход.
Рано утром я пошел искать работу. Художник еще спал, а я не стал будить его.
Люди спали, и пустынные улицы города были спокойны. Я побродил немного по городу, чтобы осмотреться. Со временем людей становилось больше, в основном торговцы, они шли на рыночную площадь, чтобы занять свои места и успеть побольше продать. Вслед за ними просыпались ремесленники и слуги.
Я не знал, где найти работу. Рядом с рынком была бойня, мясник разделывал мясо, я поспешил отвернуться от вида крови и убийства животных. В другом доме пекли хлеб, но здесь я ничем не мог помочь, не знал как. Походив еще немного, я увидел плотника, его работа меня заинтересовала.
- Можно у вас поработать? - попросил я.
Плотник измерил меня взглядом.
- Что ты умеешь делать, ты - подмастерье, нет, слишком стар для него, но и не мастер, значит, у тебя нет ни рук, ни головы, ты мне не нужен, уходи.
Слова плотника задели меня, я хотел ответить ему, но не стал, это было бесполезно.
Я не знал, что и как надо делать и только лишь мешал бы ему.
В следующий раз я был более осторожен, и сначала смотрел, что делают, а потом спрашивал. Кожевник долго думал, нужен я ему или нет.
- Если хочешь, я могу обучить тебя, но это долго, да и не совсем ты молод, тебе надо идти стражником.
- Стражником? А куда?
- К нашему князю. На службу, там хорошо кормят и почти ничего не надо делать.
- А как туда устроиться?
- Нужно поступить в его армию.
- Нет, это не для меня.
Я ушел от кожевника еще больше разочарованный. Мне очень не хотелось возвращаться к художнику с пустыми руками, я ведь обещал ему помочь, но оказалось, это не так-то просто. После полудня я прошел почти весь город, и его жители уже знали меня. Некоторые спрашивали, нашел ли я свое место или еще нет. Я лишь уныло покачивал головой.
Я вышел из города, и вдалеке я увидел мельницу, в ней я еще не был. Мельник был молодым парнем. Мельница досталась ему по наследству, но он уже знал, что и как делать. Его учили с малолетства.
- Скоро мне привезут много зерна, его нужно смолоть. А для этого нужно поднять мешки наверх, на мельницу. Если справишься, то хорошо отплачу.
Я очень обрадовался, у меня даже не спросили, что я умею, а что нет. Пока работы не было, я осматривал мельницу. Она была большой, и по деревянной ветхой лестнице мне надо было перетаскать зерно наверх. Когда приехало несколько повозок с зерном, я сразу принялся за работу. Сначала мешки показались мне не очень тяжелыми, потом, по мере моей усталости они становились все тяжелее и тяжелее. Деревянные ступеньки скрипели под моими ногами. Поздно вечером меня накормили.
- Ты молодец. Выносливый, работал за двоих, вот тебе и вознаграждение. Мельник дал мне деньги, несколько монет, я не знал, много это или нет.
- Спасибо, я приду завтра.
- Конечно, приходи, здесь еще много работы для тебя.
Обратно я шел уже в темноте. Но все-таки смог купить хлеба у булочника и молока.
- Я вижу, ты нашел себе работу, - сказал булочник, принимая монеты.
- Да, на мельнице.
- Ну, конечно, и что же я, старый болван, не догадался тебе раньше об этом подсказать.
- Я завтра туда еще пойду. Я не успел перенести всю муку.
- Видно, ты хороший человек, - тихо ,сказал он. – Знаешь что, бери хлеб так, без денег.
Я удивился и поблагодарил булочника. Несмотря на мою усталость на душе стало хорошо.
Обратно вернулся довольно поздно, уставший и довольный от проделанной работы. Художник сидел в комнате, закрыв лицо руками. Он посмотрел на меня с удивлением и непониманием. В глазах - всё то же отчаяние. Я положил на стол хлеб и кувшин молока, и десять монет.
- Вот тебе еда и деньги.
- Я не достоин твоей помощи, уходи. Я прогоняю тебя.
- Я уйду, но сначала разделю наш хлеб.
Я отломил ломоть хлеба и протянул его художнику, налил молока ему и себе.
Он долго смотрел то на меня, то на хлеб и деньги.
- Откуда ты, никто из этих мест не мог так поступить.
- Я пришел издалека.
- Есть ли там счастье?
- Оно там в каждом.
- А любовь? - в его голосе послышалось недоверие и вызов.
- Она там правит всем.
- Забери меня туда.
- Никто не сможет привести тебя туда, только ты сам сможешь прийти. Это долгий путь и трудный, не все доходили.
- Если ты не хочешь взять меня, никчемного, с собой, покажи хотя бы, куда мне идти?
- Завтра вечером я покажу тебе верное направление, а идти по нему или нет, это твое личное дело.
Художник ничего не ,ответил, взял хлеб и начал есть.
- Денег я не возьму, - сказал он перед сном.
Очень рано утром я опять был на мельнице, и теперь разгрузил остальные повозки с мукой. В полдень работы уже не было.
- Шамо! Иди сюда!
Когда я услышал свое имя, меня передернуло. Никто еще не назвал меня по имени, несмотря на то, что я не скрывал его.
- Садись с нами поешь, - сказал молодой мельник. Я сел за стол, за ним сидели младшие братья и сестры мельника. Они остались без родителей, но сами хорошо справлялись с хозяйством. Других работников на мельнице не было, и я понял, как сильно облегчил их нелегкие жизни своим трудом.
- Оставайся с нами. Предложил молодой мельник.
- Нет, не могу, - сказал я. Я странник, и это моя судьба.
Вскоре опять приехали повозки. Работы было много.
- Я больше не смогу прийти к вам, - сказал я вечером. - Мне надо идти, я покидаю город.
Мельник щедро расплатился со мной.
- Все равно приходи, я буду ждать.
- Прощайте, - ответил я.
По дороге домой я купил бумагу, она оказалась очень дорогой, и краску. Художник встречал меня, немного смутившись, он был рад увидеть меня и в то же время не хотел.
- Вот твой путь туда, где счастье и любовь, остальное ты знаешь сам, - сказал я, кладя на стол бумагу и краски. – Все остальное у тебя есть.
Он долго смотрел на бумагу, не веря глазам своим, а потом упал на колени и горько заплакал, я не смог утешить его. Успокоившись, он долго молчал.
- Твой дар я не смогу принять.
- Мой дар тебе - это всего лишь два дня моей жизни, и я прожил их не зря.
Вся моя жизнь это служение вам, людям.
- Тогда, как отблагодарить тебя?
- Иди своим путем, не надевай масок и не пей много вина. Когда увидишь свет и добро, не отворачивайся, когда увидишь зло и насилие не отворачивайся.
- А любовь?
- Я не знаю, выберет ли тебя женщина или останешься один, но знаю точно, свет в твоих рисунках никогда не померкнет, даже когда их поглотит тьма, они рассеют ее.
- Но этот свет никому не нужен.
- Он никому не нужен, потому что его никто не видит, а потом все придут к нему.
- Как ты даровал мне надежду, так и другие увидят этот свет?
- Да. Как ты не принимал мой дар, так и другие не будут принимать твой, но ты не останавливайся. Помни, если пройдешь свой трудный путь, не пожалеешь об этом.
- Буду помнить и не забуду. Но ты сам, куда пойдешь один?
- Туда, где ждут помощи, иду к тем, кто не ведает себя.
Ночью мы очень долго говорили с художником, наутро я ушел в полном спокойствии за его судьбу и деяния. Возможно, через много лет его творения помогут кому-нибудь увидеть свет во тьме.
Город провожал меня равнодушным спокойствием, мне казалось, что в нем уже нет жизни, только пустое движение, которое ни к чему не приведет. Только когда я вышел из него и забрался на холм, оглянулся и осмотрел неровные крыши домов. Один художник не сможет изменить жизнь других людей. Но если кто-нибудь в его рисунках увидит что-то незабываемое, что-то доброе и полное любви, жизнь его не будет напрасной. И мне припомнились люди, с которыми мне довелось встретиться. Такие разные и непохожие. Почему они завидуют друг другу, почему бояться быть собой, зачем враждуют и ненавидят, но ответа у меня не было.
Смерть Бая
Я шел по неширокой дороге, по ней иногда возили повозки, местами она поросла травой. Луга сменились лесом, дорога все так же виляла. Не очень густой сосновый лес иногда оживал от ветра. Я очень мало видел животных, они боялись человека.
Впереди я услышал шум, из-за поворота мне навстречу двигался обоз.
Его возглавляли вооруженные воины. За ними - лошади с поклажей. В середине обоза несколько человек несли роскошные носилки. Позади несколько десятков воинов замыкали процессию. Я чувствовал их настороженность остановкой. Они явно боялись нападения.
- Отойди с дороги, неужели ты не видишь, что шествует владыка земель, по которым ты идешь, - закричал глашатай.
Я отошел в сторону, пропуская обоз. В носилках сидел бай, которого я видел на рисунке. Когда наши взгляды встретились, в глазах бая я увидел испуг и страх. Он что-то прошептал одному из своих слуг.