Пока они разговаривали, очередь постепенно продвигалась вперед. Определив, что первым теперь является то ли человек— крокодил, то ли другая подобная рептилия с длинным, ничего не выражающим лицом, Модиун снова обратился к человеку-крысе:
— Ну и как же вас поймали?
— Эта машина оказалось связанной с особым компьютером, который и направил ко мне патрульного, — в сердцах пробормотал человек-крыса. — Патрульный, человек-гиена, тут же передал мне повестку с вызовом в суд на сегодня. И вот я здесь.
— Но это не очень похоже на судебное заседание, — усомнился Модиун, когда следующий в очереди получил свой приговор и, оскалив кроличьи зубы, шмыгнул за дверь.
Смысл сказанного, казалось, не дошел до человека-крысы.
— А-а! — махнул он рукой. — Суд есть суд!
Однако Модиун так не считал.
Тем не менее человек-крыса философски добавил:
— Нам с вами просто не повезло, вот потому-то мы и здесь!
Наконец от окошечка стал отходить четвертый.
— Я лучше повернусь, — торопливо проговорил человек-крыса, — а то ещё мое поведение расценят как неуважение к суду…
— Как вас зовут? — быстро спросил Модиун.
Крысу звали Банлт, жил он в Халли, имел жену и троих детей, и ему захотелось узнать, зачем это понадобилось Модиуну.
— Видите ли, в этом не так уж плохо устроенном мире, — сказал Модиун, — вы не захотели пройти лишнюю сотню ярдов и потому совершили кражу. Мне хотелось бы понять вашу философию…
Но Банлт уже больше не слушал его, он получил свой приговор…
Когда человек-крыса взглянул на свой листок, на лице его появилось напряженно-недоверчивое выражение. Уходил он каким-то ошеломленным. Модиун решил было отправиться за ним, но тут понял, что подошла его очередь. Он протянул повестку в окошечко и с живейшим интересом наблюдал, как женщина-гиена печатает на карточке номер его повестки, пользуясь стоящей справа от неё машинкой. Затем из щели машинки выползла и упала бумага. Модиун взял её и с любопытством прочел: «Наказание: двадцать дней домашнего ареста. Разрешается: трижды по часу находиться вне квартиры для приема пищи».
Поразившись, он наклонился к женщине-гиене и сказал:
— Все это мне кажется нелогичным. Получается, что я, незаконно заняв квартиру, приговариваюсь к домашнему аресту в ней же. Выходит, что мое нахождение в этой квартире теперь явится законным. Могу ли я обсудить с кем-либо этот вопрос?
— Пожалуйста, не задерживайте очередь. Задайте свой вопрос секретарю суда.
Разговаривая с ней, Модиун краем глаза следил за тем, как уходит Банлт, получивший свой «приговор», а ему очень хотелось задать человеку-крысе кое-какие вопросы. Он выскочил в коридор, но нового знакомого уже нигде не было.
Покачав головой, как это иногда делал Роозб, Модиун хотел вернуться, но путь ему преградил чиновник по повесткам.
— Для того чтобы войти в зал, вы должны иметь повестку, сэр, — вежливо проговорил он.
Модиун объяснил, что с ним произошло, и показал приговор.
Страж, поскольку он на самом деле таковым и являлся, покачал головой.
— Извините, инструкция запрещает пропускать лиц, не имеющих повестки.
— Ну ладно, — вздохнул человек и, отступив назад, подумал про себя: «После всего случившегося этот суд — просто пародия на судопроизводство. Стоит ли беспокоиться о нелогичности частностей, если несправедлива вся процедура в целом».
Тем не менее кое-какие детали продолжали его интриговать, и он спросил вслух:
— Не могли бы вы мне сказать, какого рода приговоры выносятся здесь? Ну, например, что получил человек-крыса, который был передо мной? Какое наказание объявлено ему? За кражу автомобиля…
Страж сурово на него воззрился.
— Сэр! Те из нас, кто обладает судебной властью, — милосердны. И потому вынесенный приговор известен только тому, кому он предназначен.
— Но я не вижу необходимости хранить тайну для человека, который наказан несправедливо, — запротестовал Модиун.
Страж оставался спокоен и равнодушен.
— Проходите. Вы мешаете работе суда.
Действительно, в это время уже подошел ещё один человек— животное с повесткой, и Модиун отступил.
Нерешительно постояв на месте, Модиун повернулся и пошел домой.
Суд вынес приговор, и теперь он должен отбывать «наказание». По крайней мере до тех пор, пока прибудет Судлил.
* * *
Увидев стоящую у кустов женщину, Модиун резко затормозил, выскочил из машины и побежал, поскольку опаздывал и чувствовал себя виноватым. Из отпущенного ему на обед времени оставалось не так уж много. Поэтому вперед и скорее! Нужно посадить её в машину и отвезти в город.
Размышляя таким образом, он уже почти приблизился к кустам, как вдруг заметил Экета. Ученый-насекомое был уже ярдах в ста пятидесяти и готовился перебраться за барьер.
Это кое о чем напомнило Модиуну, и он послал приветствие на длине излучаемых насекомым волн… Экет тут же вежливо ответил. Потом Модиун передал ему сообщение, предназначенное другим людям.
В своем мысленном отчете он кратко изложил то, что обнаружил. В частности, сообщил об изменениях в программе, заложенной в компьютер, о новом статусе людей-гиен и завоевании Земли нунули по указанию некоего далекого и непонятного комитета.
В заключение передал:
«Поскольку Судлил и я сам вынуждены будем ещё три года находиться в зависимости от наших физических тел, полагаю, что вы согласитесь предоставить нам право самим принимать решения в соответствии со складывающейся обстановкой».
Сообщение его было коротким, и его очень волновало то, что он не совсем четко описал обстановку, которая в целом не была ему подконтрольна. Беспокоило его также сомнение, пожелает ли Судлил помочь ему разрешить возникающие проблемы.
Впрочем, волнения его тут же исчезли, и все пришло в норму. Ибо… велика ли важность всего происходящего?
Что могли сделать эти нунули, выступив против людей, против настоящих людей? Да в сущности ничего.
Размышляя так, он стал осматриваться и вдруг замер.
Судлил стояла у самой обочины дороги и внимательно рассматривала бесконечный транспортный поток. От него она находилась ярдах в тридцати и, казалось, чувствовала его присутствие. Когда Модиун двинулся к ней, она тут же к нему повернулась. Причем повернулась мгновенно, что удивило его.
Она была очень живая и подвижная! Поразительно! А улыбка её прямо-таки светилась.
Одета Судлил была довольно свободно — брюки и рубашка. Золотой поток волос падал на плечи. Голубые глаза, казалось, излучали свет. Губы полуоткрыты, и вообще она была такая… такая… Какая? Трудно даже выразить.
Во всяком случае, Модиун сейчас этого сделать не мог. Он никогда раньше не видел женщину нормального роста и обличия. Неожиданным это оказалось для него ещё и потому, что несколько недель назад она была совсем маленькая. К тому же выглядела довольно-таки хмурой и медлительной, что Дода связывал с ускоренным ростом клеток под воздействием разного рода препаратов.
И вот теперь все это исчезло.
Сейчас она лучилась здоровьем, казалось, что тело её вибрировало, ни на секунду не оставаясь спокойным. И это прекрасное видение проговорило чарующим голосом:
— Я приняла через Экета сообщение, которое ты передавал за барьер.
Она задумалась и добавила:
— Значит, возникли проблемы?
К Модиуну вернулся дар речи.
— Да. Кое в чем. Однако давай-ка сядем в машину, и по дороге я расскажу тебе все подробнее.
Тут он вспомнил, что опаздывает с возвращением под домашний `peqr и что чем скорее он вернется, тем более прояснится создавшееся положение.
Судлил не возражала. Модиун подал свободной машине знак остановиться.
Когда они устроились на сиденьях и машина тронулась, Модиун приступил к рассказу о том, как его приняли за человека-обезьяну, как он с этим согласился из любопытства, не став возражать, а также о том, что должен находиться под домашним арестом у себя в комнате, поскольку проник в жилище под чужим именем.
Когда Модиун закончил, Судлил спросила:
— Ты приговорен к домашнему аресту на двадцать дней?
— Да.
— А прошло уже восемнадцать?
— Да.
Тут он несколько удивился, поскольку понял, что ей что-то пришло в голову.
— Выходит, что для них важно, чтобы ты отсутствовал именно двадцать дней? — продолжала она свои вопросы.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что им нужны эти двадцать дней, чтобы осуществить нечто, связанное с тобой, и важно, чтобы ты в это время был изолирован.
Это был новый поворот проблемы, и Модиун сразу это понял.
— Но для чего нужны им эти три недели и что можно сделать за оставшиеся два дня? — задумчиво проговорил он, а потом добавил: — Пожалуй, все-таки приговор соответствует совершенному мной проступку…
— По-твоему выходит, что целый ряд животных пользуется фальшивыми именами?
Подумав, Модиун пришел к выводу, что его версия является неверной и вряд ли кто-либо из людей-животных ранее мог быть наказан за подобное «преступление».
— Все это довольно странно, — медленно начал он, — но что же, в конце концов, они задумали? Что такого вообще может натворить их так называемый комитет?
Лицо Судлил напряглось, как будто она пыталась удержать какую— то ускользающую мысль, но на последние слова Модиуна она отреагировала спокойно, и черты лица расслабились.
— Действительно, — согласилась она. — Получается, что никаких проблем и не существует. А я просто немного задумалась.
Ее попытка уйти от обсуждения этого вопроса показалась Модиуну несколько искусственной, особенно после того, как она высказала довольно-таки здравое предположение.
— В общем, я решил не делать ничего такого, что бы ещё больше усложнило проблему, — заявил он.
— Полагаю, что ты поступаешь правильно.
Сказано это было достаточно доброжелательно, и Модиун решил рассказать ей о нунули, считавшем, что он завоевал Землю. Момент для рассказа, на его взгляд, был вполне подходящий.
— В былые времена, когда человеческая раса ещё не дошла до нынешнего уровня развития, я счел бы себя обязанным объявить войну захватчикам и вышвырнуть их из нашего мира. Полагаю, что победили они хитростью, что свидетельствует об их… упрямстве, а поощрять такое не следует. Но, как говорят мои друзья-животные, и с этим можно согласиться, все в мире преходяще.
— Пожалуй, я согласна, — снова проговорила Судлил.
— Тогда нам есть смысл пожить здесь ещё некоторое время под личиной обезьян, чтобы не привлекать внимание людей-гиен.
Наступило молчание, и было слышно только шуршание шин по асфальту. Наконец Судлил произнесла с какой-то странной hmrnm`vhei:
— Но ведь я-то не обезьяна…
Модиуна несколько удивила её реакция. Поначалу он даже не понял, что означает её замечание. Ведь он же рассказал уже ей о своем положении и решении, которое принял.
— Вам, мужчинам, в голову приходят иногда довольно странные мысли, — продолжала между тем Судлил. — Я понимаю и согласна, что нам следует побыть здесь некоторое время, но в качестве людей, и это автоматически убирает все прошлые проблемы. Полагаю, что на этом мы и остановимся.
Сидящий рядом с ней Модиун почувствовал себя несколько неуютно. Что-то не в порядке было у неё с логикой, но тон между тем был достаточно решительный. А поскольку Модиун привык уважать чужие точки зрения, то вроде бы все действительно было решено окончательно.
Они ехали молча ещё минут двадцать. Судлил смотрела по сторонам и неожиданно на что-то указала рукой:
— А это что за штука?
Модиун посмотрел в указанном направлении и увидел неподалеку довольно обширную долину, на которой располагалась какая-то огромная конструкция, каких ему ещё не доводилось видеть.
Прежде чем им удалось рассмотреть детали, чудовищное сооружение скрыли высокие холмы. Однако Модиун уже понял, что это такое.
— Наверняка это звездолет, — определил он, а потом рассказал о своих друзьях-животных, собирающихся отправиться к системам далеких звезд. Он весело изобразил в лицах, как они пришли к нему в день после вынесения приговора, чтобы узнать, какое он получил наказание, и были весьма рады, что не существует больше запрета на общение с ним.
— Они ходили вместе со мной в столовую и все время болтали, а сегодня они отправились получать экипировку для путешествия.
Судлил слушала его с несколько отсутствующим видом, не перебивая. Это было нечто вроде дружеского нейтралитета.
Когда машина въехала в город, Модиун стал показывать своей подруге некоторые городские «достопримечательности»: дома для приезжих, квартиры постоянных жителей, столовую, улицы с магазинами…
Он поймал себя на том, что испытывает при этом некое приятное чувство. Даже своего рода гордость, как будто знание всего этого его возвышало. Живой интерес Судлил к окружающему несколько удивил его. Впрочем, как и следовало ожидать, она вскоре перенесла внимание на жилища, которые когда-то предназначались для людей.
— Ты полагаешь, что они сейчас никем не заняты? — спросила она.
— Нужно посмотреть, — ответил Модиун, указывая на подножие холма. — Они вот здесь, справа.
Дом, который выбрала Судлил, окружали сады, расположенные на террасах, выполненных в форме ступенчатых овалов, как бы вписывающихся один в другой. Каждый овал имел свой, присущий только ему цвет, и все вместе создавало поразительный эффект. Женщина это сразу оценила. Поскольку жилье выбрала она сама, Модиун не стал спорить.
Он назвался своим человеческим именем, дал указание машине подвести их к началу аллеи, ведущей к главному входу, и там остановиться.
Когда они вышли, машина отъехала.
Вот они и дома.
* * *
Хотя они и добрались туда, куда хотели, Модиун все ещё сомневался, должен ли он полностью соглашаться с её решением.
Выходило так, что наступил конец его обезьяньего существования?
Но ведь хозяин нунули предостерегал его от подобного рода действий. Кроме того, Модиуна беспокоило то, что не слишком умных людей-гиен могут натравить на двух человеческих существ. В этом случае следовало решить, в какой мере они могут использовать свои методы защиты.
Желая спросить Судлил, что она на этот счет думает, Модиун обернулся к женщине и увидел, что она уже направилась к парапету в конце аллеи, отделяющему сад от крутого обрыва.
Внизу простирался город Халли, оказавшийся значительно большим, чем представлял себе Модиун. Женщина, облокотившись на парапет, разглядывала раскинувшийся перед ней пейзаж.
С того места, где находился Модиун, тоже была видна значительная часть панорамы. Он заметил ряд деталей, на которые раньше как-то не обратил внимания. В частности, очень высокое здание в центре и ряд небоскребов вдали.
И тут Модиун подумал, что вовсе не краски сада привлекли Судлил, а именно открывающийся отсюда вид. На него самого он тоже произвел приятное впечатление.
Так что же делать дальше и с чего начать?
Он ещё раз огляделся вокруг. Машина, доставившая их, уже скрылась за поворотом справа, а потом снова показалась на дороге, но дальше и ниже.
Затем Модиун внимательно посмотрел на дом. Если тот и был занят, то внешне это никак не проявлялось. Ни шума, ни движения. Только листва шелестела под ласковым ветерком, да где-то недалеко запел жаворонок.
Модиун двинулся ко входу в дом. Когда он назвал компьютеру свое собственное человеческое имя, Судлил уже подошла к нему. Модиун взялся за ручку и открыл дверь. Затем он обернулся и одним движением поднял Судлил на руки. Ее вес удивил его, но, чувствуя силу своих мускулов, он легко перенес женщину через порог.
С чуть-чуть сбившимся дыханием, он поставил её на ноги и поддержал, когда она покачнулась.
Судлил удивленно спросила:
— Зачем это?
— Это свадебная церемония, — спокойно объяснил Модиун и рассказал ей, что за время вынужденной отсидки под домашним арестом просмотрел по телевизору несколько записей подобных сцен.