Денис проглотил ругательство.
– Хотя бы объясните, в чём дело, почему необходима замена.
– Есть определённые подозрения, майор… – начал Лещенко.
– Мы не знаем, почему астероид увеличил скорость, – сказал Черников. – Но такие целенаправленные манипуляции обычные космические тела совершать не в состоянии.
– Вы что же, предполагаете, что к нам залетел чей-то космический корабль? – Денис позволил себе немного иронии.
– Не обязательно, – качнул седой головой профессор. – Возможно, это ядро кометы, возможно, представитель нового класса малых активных объектов…
– Определимся на месте, – перебил Черникова Зайцев. – И для этого опыт Глинича незаменим. Всё, майор, идите, готовьтесь. Вылет через четыре часа.
Денис демонстративно кинул подбородок на грудь, щёлкнул каблуками и вышел. Настроение испортилось. Слава Абдулов, ровесник и однокашник, был отличным специалистом и надёжным другом, и его замена подействовала угнетающе. Но изменить что-либо уже было невозможно. Зайцев намекнул, что Денис может не полететь вовсе, если будет настаивать на своём. Что же они почуяли, товарищи начальники, заменив бортинженера на специалиста службы безопасности? Неужели и впрямь уверены, что в Солнечную систему вторглись пришельцы? Или же просто решили перестраховаться?
4
Он был впереди и чуть снизу – маленький сверкающий крестик на фоне угольно-чёрной бездны, проколотой множеством острых звездных «булавок». Астероид Ирод. Пять километров сто сорок шесть метров – длина главной перекладины, полтора километра – длина второй перекладины, толщина «креста» – шестьсот метров, масса – двадцать три миллиарда тонн. Поскольку его скорость уже почти достигла возможности разгона земных кораблей – до ста десяти километров в секунду, решено было при подлёте сманеврировать таким образом, чтобы астероид сам догнал корабль. И Денис мастерски проделал манёвр, не потеряв ни мгновения, ни сантиметра. Теперь Ирод постепенно догонял «Ангару», вырастая в размерах. По расчётам бортового компьютера, он должен был взять корабль «на абордаж» через восемь часов.
Американский шаттл «Техас» они обнаружили не сразу. Как оказалось, он приземлился на крест космического монстра, то есть, разумеется, «приастероидился», и был почти невидим со стороны, так как местом посадки избрал «подмышку» креста – там, где сходились грани большой и малой перекладин. На вызовы экипаж «Техаса» по-прежнему не отвечал и световые или какие-нибудь другие сигналы не подавал.
Зайцев считал, что экипаж погиб.
Молчаливый Глинич, за всё время полёта произнесший всего несколько слов, своих предположений не высказывал.
Денис же в силу природного оптимизма надеялся, что на «Техасе» просто вышла из строя система связи и что американцы живы. Хотя, с другой стороны, было действительно непонятно, почему они не подают световых сигналов. Шаттл с виду – в телескопы «Ангары» – казался неповреждённым, отсверкивая в лучах серебристой обшивкой.
Феликс Глинич, заменивший бортинженера, сначала Денису активно не понравился. Бесстрастный, с виду даже сонный, по-философски равнодушный ко всему, что его не касалось, он вечно торчал у компьютера или вёл наблюдения за приближающимся астероидом, не сообщая никому своих выводов. Это раздражало, и однажды, на третий день полёта, не вытерпел даже полковник, тоже не отличавшийся говорливостью.
– Как вы думаете, Феликс Эдуардович, – сказал он после очередного сеанса радиосвязи с Землёй, расстояние до которой уже превышало двадцать пять миллионов километров, – почему молчит «Техас»? Что могло произойти на его борту?
– Я не гадальщик, – сухо ответил Глинич. – Для выводов не хватает объективной информации. Подстыкуемся – узнаем.
Зайцев озадаченно посмотрел на него, перевёл взгляд на Дениса, хмыкнул.
– Это, конечно, правильно, однако неплохо бы разработать рабочую гипотезу и придерживаться её. К примеру, я считаю, что американцы что-то обнаружили на астероиде, сели и наткнулись на какую-то ловушку. Что-нибудь вроде выброса отравляющих веществ.
– В скафандрах им не страшны отравляющие вещества, – покачал головой Денис. – На мой взгляд, они просто врезались в астероид и повредили систему связи. А заодно и двигатели.
– Тем не менее они могли бы послать в космос пару сигнальных ракет или помигать прожекторами. Астероид вращается, и вспышки заметили бы даже с Земли. Почему они этого не сделали? Погибли?
Денис пожал плечами.
Он был согласен с третьим членом экипажа: фактов не хватало. А заранее хоронить американских астронавтов не хотелось. Как и разрабатывать гипотезу о корабле агрессивных пришельцев, прилетевших для завоевания Земли.
Спор ничего не дал. Все остались при своём мнении. А Глинич по-прежнему отказывался участвовать в беседах экипажа и обходился минимумом слов…
Восемь часов до встречи с гигантским каменным крестом изумительно правильной формы истекли. Денис произвёл необходимые манёвры, и оба тела – двадцатиметровая «Ангара» и великан-астероид, медленно вращающийся вокруг более длинной оси, – повисли в двух километрах друг от друга, продолжая мчаться к Земле со скоростью сто шесть километров в секунду.
– По-моему, самый обычный оортид, – заметил Денис, разглядывая крест в створе главного экрана. – Только что форма необычна. Предлагаю не ждать, а сразу подстыковаться к камешку поближе к шаттлу. Сила тяжести там, конечно, слабенькая, не более пяти сантиметров, но, судя по данным анализа, в породах астероида около сорока процентов железа. Включим эм-калоши и будем чувствовать себя вполне устойчиво.
– Не суетись, Молодец, – сказал Зайцев. – Мы должны лишь выяснить причину молчания шаттла и дать команду на атаку астероида. До его рандеву с Землёй осталось всего тринадцать дней.
– Поэтому я и предлагаю поторопиться.
– Возражаю! – впервые вмешался в разговор командира и пилота бортинженер. – Мы не знаем, что здесь произошло, поэтому действовать будем в соответствии с программой СРАМ.
Оба посмотрели на него.
– Командир здесь вообще-то я, – сказал полковник неприятным голосом.
– Вскройте пакет СПИ.
Зайцев хмыкнул, поколебался немного, потом открыл командирский сейф, вытащил чёрный пакет с красными буквами СПИ, что означало: «Специальные предписания и инструкции». Вскрыл пакет, достал компакт-диск и два листка бумаги с текстом, прочитал. Вскинул на бортинженера сузившиеся похолодевшие глаза.
– Что? – не выдержал Денис.
– У него карт-бланш…
– Что еще за бланш? – не сразу понял Денис.
– Особые полномочия… при появлении экстремальной ситуации он вправе взять командование кораблём на себя…
Денис присвистнул, с любопытством посмотрел на костистое, сухое, с запавшими чёрными глазами лицо Глинича. Лицо человека, привыкшего не сомневаться в своей значительности.
– Похоже, нам не доверяют.
– Да уж, сюрприз, – усмехнулся Зайцев.
– У вас есть какие-то претензии ко мне как к специалисту? – осведомился Глинич.
– Нет… претензий нет… пока… однако хочу заметить, что вы вступаете в свои права только при наличии экстремальной ситуации, если следовать букве параграфа официального указания. А поскольку таковая ситуация в настоящий момент отсутствует, командую кораблём я. Возражения по существу есть?
– Нет, – сказал Денис, пряча улыбку.
Глинич сверкнул глазами, помолчал, отвернулся.
– Нет…
– Вот и славно. Начинаем манёвр.
Денис удобнее устроился в кресле пилота и включил аппаратуру БУК – бесконтактного управления кораблём. В БУК входили специальные перчатки, снимающие биопотенциалы руки и передающие их на контур управления, и система датчиков, встроенных в скафандр пилота, помогающая контролировать любое действие оператора. Благодаря БУК реакция пилота повышалась почти на порядок, что было немаловажно при возникновении непредвиденных ситуаций. Конечно, корабль имел и ручную систему управления, резервную, но включалась она редко.
Денис шевельнул указательным пальцем.
Сработали двигатели тангаж-манёвра, и «Ангара» мягко пошла на сближение с глыбой астероида.
5
Космический корабль многоразового использования «Ангара-Э2» был создан российской корпорацией «Энергия» всего полгода назад. Точнее, он эксплуатировался всего шесть месяцев и несколько дней. До этого момента российские космонавты летали на «старой» «Ангаре-М», поступившей как в РВКН, так и в гражданское космическое агентство пять лет назад.
«Ангара-М» отлично зарекомендовала себя при полётах на МКС, к Луне и к Марсу, поскольку конструкторы использовали для её создания все самые передовые технологии. Однако «Ангара-Э2» превосходила свою предшественницу по всем параметрам, так как представляла собой транспортно-космический комплекс нового поколения.
Система управления кораблём не имела аналогов в мире, как и двигательная установка, способная разгонять его до скорости в сто десять – сто двадцать километров в секунду. Да и компьютер «Ангары-Э2», созданный на основе нанотехнологий российскими специалистами, был на высоте. С ним даже можно было беседовать как с живым человеком.
«Техас» – самый современный «челнок» США, разработанный с учётом страшных катастроф с первыми шаттлами, в общем, тоже был отличным кораблём, и тем не менее он по многим характеристикам уступал «Ангаре».
Его система спасения, представляющая автономную капсулу, выстреливаемую в аварийной ситуации, могла обеспечить защиту экипажу всего на три часа, в то время как САС «Ангары» была рассчитана на сутки автономного функционирования и защищала экипаж даже от мощной солнечной радиации. К тому же «Техас» не обладал такими мощными двигателями, как «Ангара», и не имел боковых движков с изменяющимся вектором тяги, которые обеспечивали кораблю максимально возможную степень маневренной свободы.
Остальные отличия были несущественными. «Техас», как и «Ангара-Э2», мог иметь на борту экипаж численностью до семи человек и был способен в одиночку слетать на Марс и обратно.
– Я настаиваю на включении программы СРАМ! – заявил Глинич, когда Денис подвёл корабль вплотную к астероиду. – Мы до сих пор не знаем причин молчания китайского зонда. Кстати, я вообще его не обнаружил в этом районе. И мы не знаем, почему замолчал «Техас». По-моему, этого достаточно, чтобы перестраховаться.
– «Техас» цел… по крайней мере с виду, – буркнул Зайцев; все они уже загерметизировали скафандры и вели переговоры по рации. – Если бы что-нибудь случилось на борту, американцы выбросились бы на спасательной капсуле. Но её тоже не видно.
– Я требую…
– Оставьте свой тон, Феликс Эдуардович! Я не меньше вашего хочу выяснить, что здесь произошло.
– Я доложу командованию о вашем отказе следовать инструкции!
– Да хоть самому президенту. Майор, сажайте «птичку» рядом с шаттлом.
Денис не ответил. Он и так более чем осторожно подводил корабль к гигантскому, сверкающему антрацитовой сыпью кресту астероида, готовый включить маршевые двигатели при появлении любой опасности.
Но пока ничего особенного не происходило.
Мрачная грань астероида приблизилась вплотную, повисла над головой исполинским потолком. «Техас» по-прежнему не подавал никаких признаков жизни. На его корпусе не было видно ни вмятин, ни трещин, ни пробоин. С виду он действительно был цел и невредим. Разве что сидел чересчур плотно в углу смыкающихся граней креста, словно пытался носом раздвинуть эти грани.
– Дыра! – воскликнул Глинич.
Денис тоже заметил невероятно ровное треугольное отверстие в стыке граней, буквально под кормой шаттла, но он был занят посадкой и обсуждать открытие не стал.
– Это каверна! – продолжал возбудившийся бортинженер. – Или скорее вход в недра астероида! Вот почему они молчат! Они ушли внутрь… и не вернулись!
– Если это так, то они давно погибли, – мрачно проговорил Зайцев. – Их скафандры рассчитаны всего на двенадцать часов автономного плавания в вакууме.
– Возможно. Тем более надо соблюсти рекомендации…
– Отставить разговоры! Продолжайте наблюдения! Молодец, пристыкуйся чуть подальше, за носом шаттла, чтобы он не помешал аварийному старту.
– Слушаюсь, командир! – Денис повёл «Ангару» боком, осторожно – миллиметр за миллиметром – посадил её на специальные пневмоподушки с липучками. Эти посадочные баллоны в случае необходимости отстреливались, и корабль мог стартовать в любой момент.
Движение прекратилось. «Ангара» даже не дрогнула, коснувшись астероида. Бортовой компьютер Михалыч выбросил на панель управления желто-зелёные огни, сказал приятным мягким голосом:
– Посадка по высшему баллу! Поздравляю с окончанием полёта.
– Поздравишь, когда мы будем на Земле, – проворчал Зайцев. – Но ты молодец, Молодец! Вряд ли я посадил бы «птичку» лучше. Начинается главная работа. К выходу готовятся двое: я и бортинженер. Экипировка – в соответствии с Положением номер два. Возражения не принимаются!
И Денис, открывший рот, чтобы попросить командира взять его в первую вылазку, вынужден был промолчать. Ничего не сказал и Глинич. Он мог быть доволен, так как Положение номер два предусматривало особые меры безопасности для экипажа спасательного корабля и увеличивало степень ответственности каждого его члена.
Полковник вскрыл второй командирский сейф и достал оружие – лазерные и электропистолеты. Кроме этого разведчики взяли с собой «дромадеры» – комплекты выживания, имеющие запасы кислорода, еды и дополнительные источники питания.
– Будь готов, – сказал Зайцев, стукнув рукой в перчатке по плечу пилота. – Ещё успеешь прогуляться по местным буеракам.
Космонавты выбрались из кабины в переходный шлюз. Появились через три минуты за бортом, видимые в отсвете прожекторного луча. Корабль сидел как самолёт брюхом на одной из граней астероида, а вторая поднималась слева гигантской бугристой стеной, исчезая где-то в звёздном «небе», как чёрная тень, изредка бросающая искры света – отражение лучей звёзд.
– Ни пуха! – пожелал Денис.
– К чёрту! – ответил командир.
Глинич промолчал.
Две блистающие серебром и золотом фигуры включили газовые движки и поплыли к стоящему неподалеку американскому шаттлу.
6
«Техас» казался вымершим.
Космонавты облетели его со всех сторон, светили фонарями в носовые иллюминаторы пилотской кабины – при всём космическом антураже и назначении он прежде всего оставался самолётом – и стучали по обшивке, но никто на их сигналы не отозвался. Естественно, его люки были задраены, а следов под ними на «грунте» – на сплошной кристаллической плите – не было видно.
– Никого, – разочарованно заявил в конце концов Зайцев, прекратив попытки проникнуть внутрь американского «челнока». – Иллюминаторы у них из поляризационного композита, поэтому снаружи ничего рассмотреть нельзя. Следов же никаких. Открывали они люки, выходили наружу или нет – неизвестно.
– Но если они молчат, то, наверное, всё же вышли? – осторожно заметил Денис, принимая версию Глинича.
– Или же давно мертвы, – отозвался сам Феликс Эдуардович, почти не принимавший участия в обследовании шаттла. – Если у них внезапно произошла разгерметизация, а они были без скафандров…
– На корпусе корабля нет ни одного крупного сквозного отверстия, – перебил его полковник. – А по инструкции они обязаны сидеть в кабине в скафандрах. Американцы, между прочим, свято соблюдают все пункты инструкции. Нет, здесь что-то другое. Предлагаю совершить небольшой разведрейд в дыру. Ничего не найдём – попробуем вскрыть «челнок» резаком. Вы согласны, Феликс Эдуардович?
– Нет, – ответил Глинич после паузы. – Разведрейд не предусмотрен Положением аварийно-спасательной службы. Предлагаю сначала найти причину молчания экипажа. Эта причина может угрожать и нам.
– В таком случае я отправлюсь на разведку один, – сказал Зайцев, не повышая голоса. – Ждите меня в течение часа. Если хотите, займитесь подготовкой и настройкой резака.