• Итак, Деянира-Иуда тайком достает хранившийся у нее сосуд со страшным ядом Несса и натирает им одежду Геракла. Здесь возникает тема ужасного ЯДА, погубившего героя. Как мы уже отмечали, славянское слово ЯД могли путать с именем ИУДА, а потому при позднейшем редактировании первоисточников, комментаторы заменили ИУДУ, из-за которого погиб Христос, на ЯД, от которого умер Геракл. Как только на страницах переработанных летописей появился «яд», тут же естественно родился образ змеи, которая кусает Геракла-Христа. Так что недаром далее греческий миф сообщает, что когда яд проник в кровь несчастного Геракла, тот издал истошный вопль, как будто его укусила змея. В чуть иной интерпретации, а именно, в Евангелиях, тут говорится о коварном поцелуе Иуды (то же самое, что укус змеи в грудь Клеопатры = укус змеи в ногу князя Олега, см. нашу книгу «Начало Ордынской Руси»).
Итак, Иуда Искариот – виновник гибели Христа, а Деянира – виновница гибели Геракла.
Смертельный яд Несса-Деяниры настигает Геракла во время жертвоприношения богу Зевсу (то есть Иисусу). Аналогично, поцелуй Иуды Искариота знаменует собой начало страданий Иисуса, то есть его добровольного принесения себя в жертву ради спасения человечества.
• Далее греческое сказание подробно говорит о невероятных страданиях Геракла. Ядовитый хитон прирастает к телу, при попытках сорвать его, от плоти отделяются куски мяса, кровь Геракла вскипает и т.д. Герой страшно кричит и ничего не осознает. Скорее всего, перед нами – отражение страданий императора Андроника-Христа во время его истязаний. Христа страшно пытали и избивали, см. книгу «Царь Славян». В связи с этим обратите внимание на комментарий Роберта Грейвса по поводу страданий Геракла. Хотя «в данном случае нет оснований полагать, что он подвергался бичеванию или пыткам, ОДНАКО ИЗОБРАЖЕНИЯ, КОТОРЫЕ МОГЛИ ПОСЛУЖИТЬ ОСНОВОЙ ДЛЯ СОЗДАНИЯ ПОДОБНОГО РАССКАЗА, предполагают наличие истекающего кровью и агонизирующего персонажа, которого стараются запихнуть в белую льняную одежду для принесения в жертву богине смерти» [196:2], с. 421. Речь идет о некоторых старинных изображениях, дающих основания для таких выводов.
• Андронику-Христу перед распятием отрубили правую руку. Как мы показали в книге «Царь Славян» и дальнейших публикациях, этот сюжет многократно обсуждался (иногда в преломленном виде) на страницах старинных летописей. Есть ли его след в истории Геракла? Да, есть, причем в двух видах. Во-первых, сказано, что во время страданий Геракла «вместе со стаскиваемым хитоном отдирались и куски тела» [30], с. 44. Вероятно, так преломились сведения, что Андронику-Христу отрубили (оторвали) руку или кисть. Напомним, что в легендах о египетском боге Осирисе – одном из отражений Христа – сказано, что его тело было разрублено на куски. Похожая картина всплывает и при гибели Геракла.
Во-вторых, в жизнеописании Геракла есть сюжет, уже знакомый по другим нашим исследованиям. Считается, что когда Геракл свершал свой первый подвиг, Немейский лев ОТКУСИЛ ЕМУ ПАЛЕЦ [19 6:2], с. 3 5 0.
Данный эпизод активно обсуждался древними. Например, «Фотий отрицает, что Геракл потерял палец, сражаясь со львом. Однако более вероятно, что Геракл откусил себе палец (!? – Авт.), чтобы умилостивить духов своих детей так же, как это сделал Орест, преследуемый эриниями своей матери» [196:2], с. 351.
Упомянутое здесь сравнение с откушенным пальцем Ореста прекрасно согласуется с нашими результатами, согласно которым этот эпизод в жизнеописании Ореста (Христа) тоже является воспоминанием об отрубленной руке Андроника-Христа, см. книгу «Христос родился в Крыму…», гл. 6.
Литературное превращение отрубленной руки Христа в отрубленный кровоточащий палец мы видели и в германо-скандинавских легендах о боге О́дине (еще одном фантомном отражении Андроника-Христа). Напомним, что на пальце О́дина находилось какое-то чудесное кольцо, каждую девятую ночь отделяющее от себя, как капли, восемь таких же колец. Иными словами, с руки О́дина как бы капают «золотые кольца». Вероятно, в таком искаженном виде северная версия донесла до нас сведения об отрубленной руке Андроника-Христа. Из нее капала кровь. Миф превратил капли крови в «капающие золотые кольца». Кстати, кольца-капли отделяются от руки О́дина каждую ДЕВЯТУЮ ночь. Не исключено, что в таком виде отразился христианский обычай поминовения умершего на девятый день. См. нашу книгу «Начало Ордынской Руси», гл. 5:1.2.
• Греческий миф сообщает, что Геракл принес в жертву Зевсу очень большое количество «скота» – около ста голов. Вопрос: что соответствует этому упоминанию в истории Андроника-Христа? Вероятно, в таком преломленном виде здесь сказано о кровавом мятеже в Царь-Граде против императора Андроника. Погибла масса людей. Крови пролилось много. Все это потом вполне могли назвать массовым кровавым жертвоприношением. Дескать, во время восстания погибло «много голов скота», то есть простого народа.
• Одним из ключевых персонажей в истории гибели Геракла является КЕНТАВР Несс. Он оказывается врагом Геракла. Обнаружив это, Геракл метко стреляет в Несса из своего знаменитого лука и поражает противника. Вскоре кентавр умирает. По-видимому, этот сюжет является отражением следующего эпизода, происшедшего во время мятежа в Царь-Граде против императора Андроника-Христа. «Византийский» хронист Никита Хониат, вероятно, рассказывает об аналогичном событии, хотя и не пишет прямо, что Андроник стрелял именно в Исаака – своего злейшего врага и организатора восстания. Тем не менее, он подчеркивает, что Андроник действительно лично стрелял из лука в момент мятежа. Мы цитируем: «Что же касается Андроника – он, по прибытии в Большой дворец… решился вступить в бой с народом и стал собирать и приготовлять к сражению бывших при нем людей… Он и сам принял участие в сражении, ВЗЯЛ В РУКИ ЛУК и сквозь щели огромной башни, которая называется КЕНТИНАРИЕМ, бросал в наступающих стрелы» [933:1], с. 354.
Вот и всплывает в византийской версии название КЕНТИНАРИЙ, явно близкое «античному» слову КЕНТАВР. Позднейшие литераторы превратили (на бумаге) оборонительную башню Кентинарий в Кентавра, а оборону против врага Исаака Ангела назвали обороной против врага Несса. В обоих случаях сказано о луке, из которого метко стрелял Андроник-Геракл. За что он получил прозвище «Стрелец» и удостоился специального зодиакального созвездия под тем же названием. Причем данное созвездие часто изображают в виде кентавра, стреляющего из лука. См. книгу «Царь Славян», гл. 2:28.
• После невероятных страданий Геракла, наконец, наступает смерть. Его относят на вершину высокой горы, где из дубовых ветвей и стволов дикой оливы складывают большой костер. Геракл поднимается на поленницу, ее поджигают и герой сгорает в огне, рис. 1.42. Удар зевсова перуна превращает костер в горстку пепла.
Мы уже не раз сталкивались с тем, что распятие Христа представляли как сожжение на костре-кресте. Например, так описывалась казнь царя Креза – одного из отражений Христа. Кроме того, гору Голгофу иногда могли именовать Костром. См. наши книги «Христос и Россия…», гл. 3:3, и «Начало Ордынской Руси», гл. 1:5.2.
Следовательно, та же самая картина всплывает перед нами и при описании гибели Геракла. «Костер-Крест» на вершине горы – это и есть указание на евангельскую Голгофу.
Более того, в трагедии Сенеки «Геркулес на Эте» сказано о погребальном костре Геракла так: «ИЗ БРЕВЕН ПЕРЕКРЕЩЕННЫХ КОСТЕР ВОЗНЕССЯ» [765:1], с. 193. Но ведь «перекрещенные бревна» – это и есть крест, на который вознесли Андроника-Христа! Тем самым, «античный» Сенека практически прямым текстом назвал деревянный крест, на котором распяли Геракла-Иисуса.
Обратите также внимание, что при устройстве этого «огромного костра» из перекрещенных бревен использовались СТВОЛЫ ДИКОЙ ОЛИВЫ. Но мы уже поняли чуть раньше, что в мифах о Геракле такой ствол символизировал столб-крест-распятие. Из ствола оливы была изготовлена палица Геракла, то есть его крест. Теперь становится понятным, почему Геракл, взойдя на «костер»-поленницу, положил себе под голову свою палицу из оливы. Иными словами, он как бы лег на ствол оливы. Так преломился тот факт, что Андроника-Христа привязали к деревянному столбу-кресту (или прибили гвоздями).
• Страдания Геракла (Христа) происходят в присутствии воинов и других людей. Сообщается, например, что «античные» воины издали громкий вопль, когда Лихас был превращен в скалу. Все правильно. Казнь Андроника-Христа была публичной, за ней наблюдало много народу. Распятие на Голгофе-Бейкосе окружали римские солдаты.
• Согласно Евангелиям, смерть Христа на кресте сопровождалась грозными явлениями природы (землетрясение, завеса в храме раздралась надвое и т.д.). Примерно то же самое сообщает и греческий миф о гибели Геракла. В момент его смерти с неба упали перуны Зевса, сопровождавшие громовыми раскатами и содроганием земли. О раскатах грома в этот момент сказано в [196:2], с. 420.
Рис. 1.43. Русская икона «Отречение Петра». 1690-е годы. Петр (слева) изображен у костра во дворе первосвященников, где произошло его троекратное отречение. Взято из [308], икона 92 в «Христологическом ряду».
Ключевые слова этого евангельского сюжета таковы: ТРИ РАЗА (отрекся), КРИЧАЛ ПЕТУХ. «Три раза» в античном рассказе о Лихасе – это, вероятно, намек на троекратное отречение Петра. Далее, не исключено, что первоначально «древнейший» миф о Геракле и Лихасе был записан на славянском языке, то есть официальном языке Империи XIV–XVI веков. Но в русском языке слова́ КРИЧУ и КРУЧУ близки по звучанию, хотя далеки по смыслу. Редактор мог заменить КРИК петуха на «кручение, вращение». Наконец, по-латински, ПЕТУХ звучит как gallus. Поэтому западно-европейские летописцы XVI–XVII веков, начавшие пользоваться недавно изобретенным латинским языком, могли путать GALLUS с русским словом ГОЛОВА, тем более, что латинские U и V могли переходить друг в друга: gallus gallvs голова. В результате славянское словосочетание: ТРИ РАЗА, КРИЧУ, ПЕТУХ, могли заменить на: ТРИ РАЗА, КРУЧУ, ГОЛОВА. После чего стали глубокомысленно рассуждать, что, дескать, Геракл три раза крутил Лихаса над головой. Тем самым, евангельский рассказ об апостоле Петре сильно затуманили. Надо полагать, к этому и стремились.
Подобные лингвистические наблюдения сами по себе, конечно, ничего не доказывают. Они приобретают смысл лишь тогда, когда суть дела уже понята на основе других, более объективных соображений. Только после этого мы можем разглядеть утраченные огласовки костяка согласных, а также редакторские приемы искажения подлинной истории.