В чем же состояла суть «безумства» макаровского проекта? Хорошо знакомый с отечественной военной историей, он усвоил истину, что русские всегда успешно вели партизанскую борьбу против безусловного сильнейшего врага. Примеров тому он знал много: смоленские «громленые мужики-шиши» Смутного времени, партизаны, истощившие Великую армию императора французов Наполеона Бонапарта в 1812 году и «поспособствовавшие» ее гибели на заснеженных полях России.
И посему Степан Осипович, обозрев отечественное прошлое с его «партизанщиной», заявил балтийскому флотскому начальству:
— Минная война на море тоже есть партизанская война. Это та же брандерная война, та же вылазка на врага. Мины знаем как оружие морской защиты. А теперь они будут оружием нападения...
— Партизанство на море?!
— А почему бы и нет. Ведь сам Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов, князь Смоленский во время Русского похода императора французов Наполеона Бонапарта брался за дело создания армейских летучих партизанских отрядов.
— Но то была война на суше. Денис Давыдов и Сеславин сражались в лесах, во вражеском тылу, на дорогах. Там каждая березовая роща могла быть засадным местом.
— А разве морские коммуникации не те же дороги? Не те же вражеские коммуникации?
— Но море не лес, где можно устроить засаду, поджидая подхода неприятельского отряда.
— Не надо пытаться вести засадное дело в море. Надо самим искать в нем врага и бить его там, где с ним вы встретились. У своих берегов, а еще лучше — у неприятельских.
— Почему лучше всего у неприятельских берегов?
— А все потому, что возле них он и не ждет наших партизанских нападений...
«Безумство» идеи лейтенанта заключалось в следующем. Он предлагал создать невиданный доселе боевой корабль из быстроходного торгового парохода, вооруженного... паровыми катерами с шестовыми минами. То есть имеющими в качестве оружия нападения длинные шесты в 8-10 метров, несущие на конце мины с 40 килограммами пироксилина. Сам пароход выполнял для маленьких катеров роль «матки»-перевозчика.
Ошеломлял и сам способ атаки таким невиданным оружием — катером или пароходом-маткой. Им следовало под пушечным и ружейным огнем неприятеля прорваться к вражескому броненосцу и нанести удар по корпусу шестовой миной. Взорвавшись на глубине около двух метров ниже ватерлинии, в том месте, где корпус корабля не защищен броней, мина могла сделать огромную пробоину и вывести броненосец из строя. Или, что виделось вполне реальным, даже потопить его. Предлагалось применять и буксируемые мины, которые получили название «крылаток».
Вне всяких сомнений, каждая такая атака являлась настоящим подвигом людей отважных и, говоря без всякой ложной скромности, патриотов своего Отечества. Поэтому и поразила сослуживцев Макарова, командование флотом Балтийского моря, чинов Морского министерства и Адмиралтейства крайняя смелость цели, которую ставил перед собой «неуемный» лейтенант:
— Одно дело вести артиллерийскую дуэль и идти на таран вражеского корабля. А делать из мины наконечник для шеста?!
— Неужели этот лейтенант не понимает, что чем ближе минный катер к вражескому судну, тем больше он становится мишенью для турецких пушек и ружей...
— В Европе нас поднимут на смех, если мы будем воевать с броненосцами минами на деревянных шестах...
— Не поднимут, если мы будем побеждать...
Макаров предлагал нападать на неприятельскую эскадру по ночам у своих и турецких берегов и в открытом море. Но только по ночам, поскольку атака минными паровыми катерами в светлое время суток становилась преступной бессмыслицей.
Флотский офицер предлагал и тактику ведения такой «нападательной» минной войны на Черноморье. Не ждать нападения врага, а самому искать встречи с ним в любых уголках Черного моря. Превращать ночи на море в часы, которые несли опасность для турок. Сеять в неприятельских экипажах страх и панику, неуверенность в безопасности якорных стоянок даже в собственных гаванях, вдали от российских берегов.
Автору небывалого минного проекта пришлось «выдержать» не одну беседу на самом высоком начальственном уровне. Приходилось разъяснять, доказывать, убеждать:
— Скажите, Степан Осипович, сколько шансов имеет хрупкий паровой катер, чтобы сойтись вплотную с мощным даже только по виду броненосцем?
— Весьма мало. Все зависит от обстоятельств проведения минной атаки.
— Каких, например?
— Во-первых, действий парохода-носителя минных катеров. Во-вторых, от бесстрашия, инициативности командира катера. И выучки экипажа миноноски. В-третьих, от погодных условий ночного моря. В-четвертых, от способности защищаться противной стороны.
— Что вы понимаете под действиями парохода-матки?
— Координацию его рейдов в ночном море с погодными обстоятельствами. Умение точно выходить к местам наиболее вероятных якорных стоянок турецких броненосцев.
— А что вы понимаете под способностью экипажа турецкого броненосца защищаться?
— Только умение сражаться при виде опасности.
— Хорошо. Минный катер прорвался сквозь пушечную пальбу и ружейные пули к броненосцу и нанес удар шестовой миной по корпусу броненосца. Но ведь от близкого взрыва сорока килограммов пироксилина может пострадать и наш катер.
— Безусловно. Но на войне надо рисковать.
— В таком случае, какие шансы экипаж катера имеет, чтобы уцелеть после взрыва?
— Таких шансов он будет иметь в случае успешности минной атаки совсем немного. И еще меньше при ее безуспешности. Вражеские пушки могут расстрелять катер.
— Тогда на что можно рассчитывать нашим храбрецам?
— Только на собственную смелость. Известно, что она и большие города берет.
— Где вы намерены атаковать врага по ночам? Ведь далеко заходить слабо вооруженному пароходу опасно.
— На всей экватории Черного моря. Атаковать турок следует всюду. Только тогда можно добиться побед. И прежде всего на армейских морских флангах и у турецких берегов.
— Босфор будет доступен вашему минному пароходу?
— Будет. Вне всяких сомнений...
Убеждать в практической реальности минного проекта его автору приходилось в столице и Кронштадте очень многих. Не только начальников, но и своих сослуживцев. И лейтенант добился желаемого, переубедив и убедив если не всех, то большинство своих оппонентов. Впоследствии Степан Осипович Макаров не без горечи и гордости скажет:
— Верите ли, за всю мою жизнь не проявил я столько христианского смирения, как за эти два месяца. Иной раз не только язык — руки так и чесались...
Справедливость требует сказать, что не один лейтенант Степан Макаров предлагал проект использования быстроходных пароходов «Р. О. П. и Т». («Русского общества пароходства и торговли») для несения в условиях войны на море крейсерской службы. Был осуществлен и столь же интересный проект офицера Н. М. Баранова, который состоял в том, чтобы, укрепив пароходную палубу системой пиллерсов и распорок, поставить на нее сильные орудия для стрельбы преимущественно навесным огнем.
Николай Михайлович Баранов был хорошо знаком Макарову, а война на Черном море сдружила их. Он, как и Степан Осипович, отличался тягой к науке и изобретениям. Был известен изобретением заряжающегося с казны ружья, которое со временем было принято на вооружение корабельных экипажей.
С началом Русско-турецкой войны Баранов получил в командование коммерческий пароход «Весту» и приспособил его для несения крейсерской службы. Под командованием Баранова «Веста» участвовала в крейсерстве у анатолийских и румелийских берегов, действуя совместно с пароходом «Владимир» и царской яхтой «Ливадия» в одном отряде. После этого похода «Веста» возвратилась в Севастополь.
Выйдя в самостоятельное крейсерство к румелийским берегам, «Веста» 11 июля 1877 года милях в 40 от Кюстен-джи встретилась с турецким броненосцем «Фехти-Буленд ». Более сильный неприятель начал погоню за русским торговым пароходом. Начался знаменитый в истории войн на море артиллерийский поединок. Огневой бой длился пять часов, и турецкому броненосцу, в который попало немало снарядов из орудий «Весты», пришлось бежать восвояси.
В ходе морского боя на пароходе-крейсере погибло 2 офицера и 9 матросов, 5 офицеров и 15 матросов были ранены. Командир славной «Весты» был произведен в капитаны 2-го ранга, пожалован придворным званием флигель-адъютанта и награжден военным императорским орденом Святого Георгия 4-й степени.
В августе того же 1877 года пароход «Веста» под командованием Баранова блестяще выполнил рискованную операцию по перевозке десантного отряда из Гагры в Новороссийск.
В декабре Николай Михайлович Баранов, командуя вооруженным пароходом «Россия», совершил удачный крейсерский набег к Пендераклии. Там русские моряки захватили «приз»: турецкий пароход «Мерсина», на котором находилось около 800 султанских солдат и офицеров. Целый табор (батальон) анатолийского низама (ополчения). Неприятельское судно с военнопленными было доставлено в Севастополь. За эту блестящую операцию Георгиевский кавалер Баранов получил звание капитана 1-го ранга.
«Мерсина», как трофейное судно, получило новое имя — «Пендераклия». Она была вооружена пушками, минами и двумя минными катерами и вошла в состав русского Черноморского флота как крейсерский корабль.
Болезненно воспринимавший слухи, ходившие по поводу морского боя парохода «Весты» и турецкого броненосца «Фехти-Буленд», Баранов потребовал над собой следствия и суда. Они закончились неблагоприятно для капитана 1-го ранга Баранова: он был вынужден оставить флотскую службу по собственной воле.
Немного послужив еще в сухопутной армии в полевой пешей артиллерии, Баранов совсем оставил военную службу. После этого он занимал должности исполняющего делами ковенского губернатора, санкт-петербургского градоначальника, губернатора в городах Архангельске и Нижнем Новгороде. Дослужился до звания генерал-лейтенанта и был назначен по указу императора сенатором.
Николай Михайлович Баранов на гражданском поприще больше всего прославился на должности нижегородского губернатора. Он резко отличался среди прочих руководителей российских губерний тем, что решительно брал на себя ответственность и не менее решительно защищал перед столицей своих подчиненных.
Герой Русско-турецкой войны первым в стране во всеуслышание назвал «последствия неурожая» 1891 года голодом, с которым боролся так, как того требовали чрезвычайные обстоятельства. Спасая Нижегородскую губернию от начавшегося было голода, решительный в поступках Баранов действовал, как тогда говорили, «вне закона».
Когда в 1892 году в Нижнем Новгороде началась эпидемия холеры, губернатор боролся с ней, как с голодом. По его приказу на Волге были созданы плавучие госпитали-бараки. Когда мест в них для людей, заболевших холерой, стало не хватать, Николай Михайлович отдал под холерный госпиталь собственный дом — губернаторский дворец.
Когда возникла реальная опасность холерных бунтов в Нижнем Новгороде, губернатор Баранов отдал публичный приказ:
— Зачинщиков бунта повешу на глазах у всех и на том месте, где они будут схвачены...
После такого губернаторского приказа только-только начавшиеся холерные бунты в городе и сельских уездах прекратились сразу. Ибо нижегородцы знали, что у Баранова слова не расходятся с делом. Именно потому он получил у горожан прозвище «Наш орел».
Все же светлая память о герое Русско-турецкой войны капитане 1-го ранга, Георгиевском кавалере на русском флоте осталась. В честь его один из эскадренных миноносцев флота Черного моря носил имя «Капитан-лейтенант Баранов».
Флотского офицера Баранова роднило с Макаровым многое. Во-первых, их карьера началась с головокружительной быстроты в морской войне против турок на Черноморье. Во-вторых, они оба были великими тружениками и изобретателями. И в-третьих, обладали редким талантом организаторов военного дела и администраторов.
Нельзя не сказать и том, что «безумная» идея лейтенанта Степана Макарова строилась не на пустом месте. Минное оружие в войнах России уже использовалось. Вернее — испробовалось.
Впервые русские воины применили мину во время первой екатерининской Турецкой войны 1768-1774 годов. Тогда была предпринята попытка взорвать с помощью плавучей мины наведенный неприятелем через реку Днестр понтонный мост близ города-крепости Хотина.
Идея минной войны оказалась весьма привлекательной и перспективной. В 1807 году полковник русской армии И. И. Фитцум разработал первый, пусть и далекий от совершенства, проект подводной мины с электрическим взрывателем.
Еще не завершилась Отечественная война 1812 года, а выдающийся отечественный ученый П. Л. Шиллинг предложил применять для подрыва подводных мин гальванический элемент. Предложенное им новшество находилось на уровне большого научного открытия.
Различные вопросы морского минного дела волновали в России многих видных ученых. Ими занимались среди прочих академик B.C. Якоби, изобретатель подводной лодки и самодвижущейся мины (то есть торпеды) И. Ф. Александровский, изобретатель различных типов мин А. П. Давыдов. Последний в 1856 году изготовил новый образец ударной мины с механическим запальным устройством. Это был прообраз современной морской мины. Большое внимание минному оружию уделял адмирал А. А. Попов, который в этой отрасли военно-морского дела сделал немало ценных предложений.
В годы Крымской войны минное оружие нашло довольно широкое применение на Балтийском и Черноморском флотах. Достаточно привести такой пример: только для обороны Кронштадтской морской крепости от действий союзного флота Англии и Франции, имевшего в своем составе большое число пароходо-фрегатов, было выставлено свыше 450 одних только гальванических мин.
Постановка минных заграждений русскими моряками в ходе Крымской войны выглядела для неприятельского союзного флота Англии и Франции впечатляюще. Минные поля укрылись под водой у Кронштадта, Ревеля, Дюнамюнде (Усть-Двинска), Свеаборга, Керчи. А устья судоходных рек Дунай, Днепр и Днестр были надежно защищены подводными фугасами. Именно минные постановки стали самым серьезным препятствием для действий вражеского флота на Балтике против берегов России.
В 1854 и 1855 годах союзный англо-французский флот численностью около ста вымпелов вторгался в Финский залив и пытался атаковать со стороны моря крепости Кронштадт и Свеаборг. Надежной преградой для неприятеля стали выставленные у Кронштадтской морской крепости 1865 мин, а у Свеаборга — 994 мины. Они ставились со специально оборудованных пароходо-фрегатов, барж, паровых катеров и шлюпок.
Результат не заставил себя ждать. В июне 1855 года при ведении разведки вблизи Кронштадта на русских минах подорвалось четыре неприятельских корабля. После длительного бездействия неприятельскому флоту пришлось уйти из Балтики в свои базы с большим позором.
На Черном море благодаря оборонительным минным постановкам удалось уберечь портовые города Херсон и Николаев. Хотя союзники — англичане и французы — и захватили с помощью броненосных плавучих батарей соседний Кинбурн с его давно устаревшими крепостными укреплениями. Но от кинбурнской победы неприятелю прока оказалось мало.
Россия одной из первых стран стала самым серьезным образом готовить специалистов минного дела. В 1874 году в ее столице открывается Технико-Гальваническая школа. В ее стенах вместе с армейскими саперами обучались и флотские офицеры, по собственной воле изъявившие желание стать минерами.
В конце того же года в Кронштадте по инициативе адмирала А. А. Попова учреждаются Минные офицерские классы и Минная школа. В этой школе проходили профессиональное обучение флотские нижние чины — унтер-офицеры и матросы «минного дела». Первый выпуск школы составил 29 моряков-минеров. Макаров потом скажет о них:
— Это были действительно первопроходцы минной науки флотского дела. И что вне всякого сомнения — они видели будущее минной войны на море.
Минная война на море становится одной из ведущих отраслей теории и практики военно-морской науки. Становится все больше изобретателей в этой области. Так, офицер по морской части капитан-лейтенант Бурачек предложил устанавливать на парусно-гребных таранных баркасах специальные откидные шесты, к которым можно было прикреплять морские мины. Предложение проверили на практике: поставленные опыты «одиночного таранного боя» дали неплохие результаты. Они проходили в присутствии вице-адмирала Г. И. Бутакова, прозорливо видевшего в минном оружии и миноносных кораблях большое будущее.