— Ознакомиться надо, — согласился Сердюк, — и ознакомим. Но пока дня три с этим не приставай. Радиограмму принес?
— Получите.
Сердюк распечатал листок, прочел его, довольно улыбнулся и протянул Тепловой:
— Передадите Николаю. Пусть прочтет в общежитии вместе со сводкой.
* * *
Артемьев привел с собой сорок одного железнодорожника. Они свободно разместились в зале подземной лаборатории, но куренье в помещении пришлось ограничить — людям не хватало воздуха.
Старожилы дотошно выспрашивали новичков обо всём, что делалось наверху. Новиченко не один раз рассказывал о том, как он, собираясь помирать на мосту, сокрушался, что от него и пепла не останется. «Хотел просить, чтобы вместо меня кусок мостовой фермы в гроб положили, — шутил он, — а то как же без похорон православному человеку! Богу это не нужно, а вот приедут сыны с фронта — где им поплакать, как не на могиле? Не у моста ж этого чортова…»
— Так ты, значит, хотел, чтобы не у моста, а у мостовой фермы плакали? — съязвил Опанасенко, ревниво относившийся к тому, что подвиг Новиченко затмил его подвиг.
— И то лучше, добродушно возразил старик. — Не за пять верст сыновьям ходить. Кладбище рядом.
— Ну, сыновья у тебя, кажется, твердокаменные, если по младшему судить, — не унимался обер-мастер. — Заложил мину под вагон — «поезжай, папочка, дергай. А я потом на могилке поплачу».
Юра вскочил, как ужаленный, и выкрикнул:
— Были бы вы помоложе, я бы от вас половину оставил!
— Помоложе и поменьше, — смерил его взглядом обер-мастер. — Ты ещё подрасти, пацан.
Из тоннеля появился Николай, неторопливо прошел по центру зала, поднял руку:
— Товарищи, радиограмма из штаба. Только что получена.
Ему поднесли фонарь.
— «Сердюку. Выношу благодарность за взрыв моста пятом километре. Это окончательно дезорганизовало транспорт на ближайшем от вас участке фронта. Прошу радировать данные для награждения отличившихся участников. Начальник штаба».
Рабочие вскочили с нар и начали качать Артемьева, Новиченко, Прохорова, его помощника и кочегара. Юрку трепали за уши, как именинника.
Когда люди немного успокоились, Николай снова поднял руку:
— Сегодня предстоит важная операция. Товарищей, имеющих оружие, прошу подойти ко мне.
Глава пятая
После взрыва моста гитлеровцы, как и предполагал Сердюк, усилили охрану военных складов на территории завода. Их обнесли колючей проволокой, утроили число часовых. На ночь вдоль заграждений привязывали сторожевых собак. Все пробоины в стенах складов были заделаны, железные ворота отремонтированы, и у них ночью стояло отделение автоматчиков.
Линия фронта приближалась непрерывно. Гул канонады уже был слышен и днем. Эвакуация складов могла начаться в любой час, и Сердюк решил, что наступило время действовать.
Ночью Павел Прасолов и Николай провели из подземного зала бесконечными тоннелями двадцать человек к складу. Одно обстоятельство очень тревожило Павла: установили ли гитлеровцы охрану внутри склада? Если да, то операция была обречена на провал, и не только операция. Застав их в складе, часовые обнаружили бы подземное хозяйство, и двести человек попались бы, как суслики в норе.
Павел слышал, что на одной из шахт гитлеровцы задушили газом укрывшихся подпольщиков. «Нет, наверно, не догадались, — успокаивал он себя, пробираясь по подземному лабиринту. — Порядки у них больно уж штампованные, привыкли охранять снаружи».
Подобравшись с людьми под склад, Павел долго прислушивался, потом осторожно приподнял домкратом плиту и прислушался снова. В складе никаких подозрительных звуков слышно не было. Только снаружи доносился лай сторожевых собак, да ветер кое-где на крыше шевелил сорванные листы железа и протяжно завывал в стропилах.
Плиту приподняли выше, Николай скользнул в щель. В кромешной тьме он осторожно двинулся вперед, нащупывая руками проходы между штабелями ящиков. Ему было дано указание обойти весь склад и проверить, нет ли где засады. Пистолет у него отобрал Павел, отлично понимая, что он не спасет, а подвести может: очень легко, оступившись в темноте, спустить курок.
Николай шел босиком по чугунным плитам пола, останавливался и прислушивался: весьма возможно, что где-то есть часовые. Геометрически правильное расположение штабелей облегчало ориентировку, и он вскоре вернулся, захватив с собой небольшой, но очень тяжелый ящик. Ящик оттащили подальше от поднятой плиты и вскрыли. В нём оказались запасные детали для орудийных затворов.
Прасолов приказал рабочим брать ящики из разных штабелей и обязательно замечать, откуда берут.
В десяти принесенных ящиках оказалось всё ненужное им: взрыватели для снарядов разных калибров, для авиабомб, набор медикаментов, запасные части для радиостанций, сигнальные и осветительные ракеты, снаряды для танковых пушек. В следующей партии ящиков также ничего нужного подпольщикам не оказалось, и только в третьей партии были обнаружены автоматы и патроны. Люди с облегчением вздохнули.
Началась дружная работа: пятнадцать человек таскали ящики, пятеро разносили их по тоннелю, укладывали вдоль стен и вскрывали.
Ослабевший за последнее время от плохого питания Николай выбился из сил, но, обливаясь потом, продолжал трудиться наряду со всеми.
К большому неудовольствию уставших товарищей, Павел приказал все ящики с ненужными предметами забить и поставить на место, чтобы гитлеровцы не заметили беспорядка. Порожние ящики из-под автоматов были тоже уложены в штабель, и обнаружить пропажу можно было, только вскрыв их.
Уже светало, когда подпольщики наконец закончили свою работу. Привыкшие к темноте глаза различали в сумеречном свете проёмы окон и даже очертания штабелей.
Прасолов, высунув голову из-под плиты, прислушался. Попрежнему разноголосо завывал усилившийся ветер и заливались лаем сторожевые собаки.
— Чуют чужих, сволочи! — пробормотал Павел. Но это и хорошо, что лают. Фрицы во все глаза смотрят на заграждения, и им невдомек, что творится тут.
Рабочие поснимали брюки, завязали штанины, набили патронами и отнесли груз тоннелями подальше от склада. Потом вернулись за автоматами. Захватили и ящик с медикаментами.
Павел застал Сердюка расхаживавшим по водосборнику. Андрей Васильевич нетерпеливо ждал конца операции.
— А гранат не нашли? — спросил он, выслушав короткий доклад Павла.
— Нет.
— Плохо искали. Не может быть, чтобы гранат не было.
Прасолов виновато потупился.
— Повторим операцию завтра — может быть, найдем, — сказал он.
— Ни в коем случае. Два раза судьбу не испытывают. Молодцы, что не засыпались.
— Вот медикаменты какие-то захватили может, от простуды пригодятся.
Сердюк просмотрел тюбики и баночки с мазями и усмехнулся:
— Профилактические средства от вшей и чесотки. Вот мерзавцы! И это предусмотрели.
* * *
Подземники встретили оружие торжественным молчанием. Николай тут же роздал автоматы рабочим. Защелкали опробоваемые затворы.
— Разве это оружие? — пробурчал Опанасенко, в руках которого автомат казался игрушкой. — Вот винтовка — это дело! Кончились патроны — прикладом угостить можно, а этот… отстрелялся — и тикай.
— Эх, темнота! — буркнул Новиченко. — Ты, я вижу, в прошлом столетии живешь. Тебе бы ещё секиру да лук со стрелами дать…
Люди стирали одеждой масло с оружия, прицеливались, спускали курки. Николай с удовлетворением огляделся вокруг. На его глазах общежитие стало воинской казармой, а сталевары, слесари, каменщики, сцепщики, машинисты превратились в бойцов.
Глава шестая
Было 28 августа 1943 года. Услышав, что кто-то опрометью бежит по тоннелю, Сердюк, как всегда, потушил фонарь, но увидел лучик света, прыгавший по стенам, и понял, что это Сашка со своим фонариком.
— Андрей Васильевич! — крикнул Сашка, пулей влетая в насосную. — В город заградительный отряд прибыл, фрицы боеприпасы грузят на эшелон и ходят по заводу, кресты ставят — надо думать, намечают, где что рвать будут.
Новость ошеломила Сердюка, но ненадолго.
— Эшелон кто грузит?
— Фрицы и рабочие. Со всего завода согнали. Человек пятьсот. Второй порожняк стоит на очереди.
— Где кресты ставят?
— Там, где вы и говорили, — у домен, на трубах и колоннах.
— Канонаду хорошо слышно?
— Гремит уже здорово и без перерыва. Прямо музыка! Фрицы кислые ходят.
— С работы удрать можешь? — спросил Сердюк.
Сашка замялся:
— Сегодня очень трудно. Очень! Завод под усиленной охраной. На проходных вместе с полицаями человек двадцать автоматчиков. И мне кажется…
— Что кажется?
— Что рабочих сегодня с завода не выпустят. И для чего фрицам их выпускать? Готовые полтыщи человек для отправки. На станции стоят два эшелона порожних для людей, — конфиденциально сообщил Сашка.
Он всегда поражал Сердюка своей осведомленностью. Мимо его внимания ничего не проскальзывало, он умел заметить то, чему другой не придал бы никакого значения, и сделать безошибочные выводы. Сердюк понял, что Сашка и на этот раз не ошибается.
— Александр, тебе надо уйти в город, и как можно скорее, сказал он.
— Не побегу же я через проходные! Как цыпленка подстрелят. А через тоннель днем нельзя.
— Надо уйти, — потребовал Сердюк и внезапно спросил: — Как идет погрузка?
Точного ответа он не ждал — не мог же, в самом деле, Сашка везде бывать и все знать.
— Хорошо идет, — не задумываясь, ответил парнишка. — Пятьсот человек наших да фрицев штук двести. Эшелон небольшой: тридцать вагонов. Считайте — двадцать три человека на вагон.
— А на заводском паровозе кто сегодня машинист?
Сашка невольно сморщил лоб: «Поймал-таки, словно наш географ!» Он вспомнил школьного учителя, который спрашивал до тех пор, пока не обнаруживал недостаточность знаний какого-либо раздела.
— Надо узнать, — многозначительно произнес Сердюк.
Несколько мгновений Сашка смотрел на него, потом выпрямился по-военному:
— Есть узнать!
— Если надо, то выехать с завода на паровозе.
— Слушаю! Для чего выехать?
— Найди Астафьева, пусть он предупредит руководителей групп. Этой ночью они должны собрать подпольщиков в каменоломне, откуда мы их приведем ко входу в тоннель: Пусть забирают с собой и тех, с кем провели работу. Ясно?
— Всё ясно.
Сердюк набросал радиограмму в штаб.
— А вот это передай радисту — и вечером сюда. Будешь нужен. — И обратился к Тепловой: — Дайте ему свой пистолет, Валя.
Теплова достала из кармана маленький браунинг и торжественно вручила Сашке.
— Не зарвись, Сашок! — сказала она на прощанье.
Спустя час появился Петр и рассказал то, что уже было известно от Сашки, но Сердюк слушал его так же внимательно и не перебивал. Такую проверку полученных сведений он называл «перекрытием агентурных данных».
— На паровозе наш машинист. Сашку уже закопали в уголь в тендере — через часок выедет, — закончил Петр свою краткую информацию. Только пистолет вы напрасно дали — горячеват он, мальчишка.
Теплова вскипела:
— В твоём представлении человек всегда остается таким, каким был, изменений в нем не замечаешь! По манерам да по языку о нём судишь. А он давно не тот. Ведь у него ни одного нарушения дисциплины за последнее время нет. Случай со знаменем на заводской трубе я и за проступок не считаю. Это неплохая инициатива. Я вот ему недавно начала профилактическую нотацию читать, и знаешь, что он мне сказал? «Я всегда помню, что я комсомолец, да ещё подпольщик. Прошло то время, когда, со мной сладу не было». Поверху смотришь на него!
— Тс-с! — погрозил пальцем Сердюк и спросил Прасолова: — Что ещё?
— Немцы всех предупредили, что работать будем до темноты. Расщедрились: паек выдали из консервов — знают, что всё не увезут. Работали бы и ночью, но в темноте боеприпасы грузить опасно, а свет зажигать нельзя. Наши самолеты летают вовсю.
— Видел? встрепенулась Валя.
— Всё утро видим. Ребята и радуются и боятся.
Валя удивилась:
— Чего же боятся?
— Как чего? — Бросят бомбу на склад — и ни рабочих, ни завода. Знаешь, сколько там снарядов и взрывчатки!
— Бомбить не будут, — заверил Сердюк.
— Почему?
— Об этом я давно со штабом договорился. Меня только просили сообщить день, когда гитлеровцы начнут эвакуировать склад. Очевидно, эшелоны на станции разбомбят. Сашка уже потащил радиограмму с пометкой «очень молния».
— Гранат достали, — сказал Петр таким тоном, будто купил их в универмаге.
— Как достали? — насторожился Сердюк.
— Ребята во время погрузки разбили один ящик, уронив его на пол, посмотрели — гранаты. И пошли вооружаться: по одной на брата.
— Это ты всё орудуешь? — сурово спросил Сердюк. — Поймают одного— и всем вам крышка.
Петр улыбнулся:
— Нет, не я, Андрей Васильевич. Инициатива масс.
— Для чего им?
— Узнали, что с завода их не выпустят — ночевать погонят в здание заводоуправления, и решили прорваться.
— Так они и нашу операцию сорвут и их самих выловят.
— Если не сдержим, могут сорвать, — согласился Петр.
Его спокойствие чуть было не вывело Сердюка из себя, но он во-время понял, что это выдержка.
— Некоторые советуют после прорыва не убегать в город, а засесть на заводе, под землей. Нашлись такие, что и про чугуновозный тоннель в мартеновский цех вспомнили.
Сердюк шагал по насосной из угла в угол, заложив руки за спину, озадаченный и взволнованный.
— И вы знаете, Андрей Васильевич, их будет очень трудно отговорить от этого бунта, да и опасно отговаривать. Представьте себе, завтра днем гитлеровцы закончат отгрузку снарядов, оцепят рабочих и прикажут грузиться в эшелоны. Вы можете гарантировать, что этого не случится? Можете?
— Не могу, — буркнул Сердюк, продолжая ходить.
— Были бы пистолеты у них — смогли бы отбиться от фрицев, а из гранаты не выстрелишь. Придется им в вагоны лезть и в Дейтчланд ехать.
— Надо бы точно знать, где сейчас наши. Из стратегических соображений в сводках точно пункты не указываются.
— Трудно судить. Километров сорок-пятьдесят будет. Линия фронта, судя по вспышкам, изогнутая — наши, наверно, пытаются в кольцо взять.
— Если так будут двигаться, то дня через три можно ждать, — вставила Теплова.
— Вы понимаете, в чем суть? — обратился Сердюк к обоим. — Выступим, допустим, мы сегодня ночью, а наши не подоспеют. Мы можем не продержаться. Не выступим — вдруг с утра начнут минировать и взорвут цехи, а мы просидим в норах. Что, по-вашему, делать?
Теплова ничего не ответила, Прасолов молча передернул плечами. Они оба хорошо знали манеру Сердюка: принимая решения, он всегда спрашивал других, как будто сам ничего не знает и ничего не решил.
Глава седьмая
Наконец-то Сердюк, с нетерпением ожидавший возвращения Сашки, услышал в тоннеле шаги. Он прислушался. Нет, не Сашка. Шаги осторожные, медленные, частые по тоннелю продвигалось несколько человек. Вот они остановились, переговорили между собой и снова пошли.
Теплова спрыгнула со скамьи, потушила фонарь, передернула затвор автомата.
В глубине тоннеля показался свет, погас, снова показался и снова погас. «Освещают себе путь спичками, — отметил Сердюк. — Значит, не облава», но предохранитель на пистолете спустил.
У входа в водосборник спичка у идущего впереди погасла, но он смело ступил вперед.
— Прошу света не зажигать, — спокойно сказал Сердюк, и Теплова не узнала его голоса: глухой, сдавленный.
— Кто здесь? — испугался вошедший.
— А кто вы? — спросил Сердюк.
Ответа не последовало. Было слышно, как вошедшие переминаются с ноги на ногу, не зная, что предпринять.
— Кто? — переспросил Сердюк.
— Рабочие, — несмело ответил один. — А ты кто?
— Рабочий.
— Чего вы тут, хлопцы, ищете? — вдруг спросила Теплова, решив, что женский голос несколько успокоит людей, если они действительно забрели сюда без злых намерений.