Я тактично промолчал.
— Она могла бы стать зажиточной домохозяйкой среднего класса, продолжила Фэй. Устраивать вечеринки с барбекю и приглашать к себе в гости известные семьи Марин-Каунти. Но вместо этого она ведет себя как дура-первоклассница.
Открыв переднюю дверь, сестра направилась к машине.
— Я собираюсь съездить в Сан-Франциско и проведать Чарли, заявила она. Веди себя хорошо и обязательно будь здесь, когда девочки вернутся домой. Ты знаешь, как они пугаются, когда возвращаются из школы, а здесь никого нет.
— Хорошо, ответил я.
После того как Чарли попал в госпиталь, дети стали нервными и непослушными. По ночам их мучили кошмары. Элси снова мочилась в постель. Обе девочки выпивали каждый вечер по бутылке молока. Возможно, это и было причиной их мокрых простыней.
Я знал, что Фэй уезжала не к Чарли в Сан-Франциско, а на свидание с Натом Энтайлом сначала ланч в Фэрфаксе, затем прогулка где-нибудь на пляже или в лесу между Пойнт-Рейс и Мил-Вэли. Им стало труднее встречаться, поскольку Гвен, жена Энтайла, заподозрила неладное и начала интересоваться частыми отлучками мужа. Она не только заставляла Ната проводить с ней вечера, но и не позволяла ему навещать Фэй без ее сопровождения. Моей сестре приходилось считаться с этим.
В маленьком городе, где все знают друг друга, тайные связи почти невозможны. Если вы войдете в бар с чужой женой, то на следующий день об этом напишут в «Бейвуд-Пресс». Если вы остановитесь заправить машину, Эрл Фрэнкис, владелец заправочной станции, заглянет в салон и пожелает доброго дня всем вашим пассажирам. Если вы войдете на почту, вас тут же поприветствует начальник отделения. Знать каждого его работа. Парикмахер помашет вам рукой, когда вы будете проходить мимо витрины салона. Продавец в бакалее кивнет вам из-за прилавка. Он целыми днями смотрит на улицу. Кассиры в универсаме Мэйфер знают каждого, кто делает у них покупки. Поэтому Фэй и Нат встречались на чужой территории. И не моя вина, что их отношения стали достоянием общественности.
Тем не менее они довольно эффективно скрывали свою связь. Покупая в поселке продукты, я не слышал никаких сплетен о своей сестре. В универсаме, на почте и в аптеке тоже ничего не говорили о ней и Энтайле. Некоторые люди интересовались у меня здоровьем Чарли, и все. То есть Фэй вела себя очень осмотрительно. Даже Гвен не знала ничего определенного. Ей было известно только о нескольких визитах Ната в наш дом. Не сомневаюсь, что он Наплел ей с три короба будто я и девочки тоже присутствовали при этих встречах. Они с Фэй придумали повод для подобных свиданий: моя сестра имела все тома «Британники» и большой словарь Вэбстера. Нат всегда мог сказать, что ему потребовалась справочная литература для занятий. У Фэй тоже был повод пресловутая помощь в ведении счетов. А каждый в Марин-Каунти знал, что она звонит всем знакомым и просит их о различных услугах Фэй использовала труд любого встреченного, поэтому приезды Натана в наш дом не вызывали у соседей особых комментариев. Его считали очередным мягкосердечным простаком, попавшимся на уговоры моей сестры и выполнявшим за нее какую-то работу, пока она сидела в кресле в патио, курила и читала «Нью-Йоркер».
Каким бы странным ни казался этот факт, но, несмотря на активные спортивные занятия, скалолазание, огородничество и игры в бадминтон, Фэй всегда была лентяйкой. Если бы она могла, то спала бы до полудня. Ее концепция труда ограничивалась лепкой глиняных горшков и выпечкой хлеба на занятиях в «Синичке» два вечера в неделю по четыре часа. В доме имелось шесть-семь статуй, сделанных ее руками. Мне они совершенно не нравились. Собирая приемники в школьные годы, я проводил за работой по десять часов кряду. Но Фэй никогда не тратила больше часа на какое-либо занятие, и, когда ей становилось скучно, она бросала дело или бралась за что-нибудь новое. Например, она не любила гладить одежду. Для нее это было слишком однообразное занятие. Она попыталась привлечь к работе с утюгом меня, но я оказался нерасторопным. Поэтому наше белье по-прежнему гладили в прачечной Сан Рафаэля. Свои представления о творческом труде она почерпнула в юности, в тридцатые годы, на курсах детских воспитателей. С тех пор она никогда не хотела работать так, как это делали другие люди.
Я не жаловался выполняя ее просьбы и поручения. Все поступали так: и Чарли, и Натан. Не представляю, что чувствовал при этом Энтайл. Возможно, на пике эмоций он вообще не понимал, что Фэй использовала его, как и всех остальных. Она эксплуатировала даже своих детей. Да-да! Она убеждала их, что приготовление завтраков по субботам и воскресеньям является их работой. Фактически, пока я не переехал к ним в дом, Фэй отказывалась готовить детям завтраки по выходным, какими бы голодными они ли были. Обычно девочки довольствовались какао и сандвичами с ягодным желе и уходили к себе смотреть телевизор. Я положил конец такому безобразию и начал готовить для них завтраки еще вкуснее и лучше, чем по будним дням. Мне казалось, что по выходным они должны получать особые лакомства, поэтому я готовил для них оладьи и бекон, иногда вафли с кремом, с орешками и черникой то самое, что считал действительно воскресными завтраками. Чарли, пока был здоров, оценивал эти перемены положительно. Однако Фэй жаловалась, что из-за обилия еды она набирает вес. Она сердилась, когда, подойдя к столу, находила там вместо виноградного сока, тостов, кофе и яблочного пюре нечто, приготовленное мной, например бекон и яйца или мясной салат, рогалики и кашу. Это вызывало ее гнев, потому что ей хотелось съесть все. И, поскольку моя сестра не могла отказывать себе, она ела все, что я готовил, вздыхала и ела, капризно оттопырив нижнюю губу.
Однажды я, как обычно, встал раньше всех около семи часов утра и направился на кухню, чтобы отдернуть шторы, поставить воду для кофе и приступить к приготовлению завтрака. Внезапно меня насторожила запертая дверь, ведущая в студию Чарли. Едва я взглянул на нее, как тут же понял, что она заперта изнутри (если ее Не запирали на внутренний замок, она всегда оставалась приоткрытой). Кто-то там был. Я предположил, что в студии ночевал Энтайл. И точно! Около семи тридцати, когда квочки уже встали, а Фэй причесывала волосы, в столовую вошел Натан.
— Здравствуйте, сказал он нам.
Девочки с интересом посмотрели на него, и Элси спросила:
— Откуда вы появились? Вы спали у нас этой ночью? Нет, я только что приехал, ответил Энтайл. Вы просто не слышали, как хлопнула входная дверь.
Он сел за стол и спросил:
— Можно, я тоже позавтракаю с вами?
— Конечно, ответила Фэй, не выказывая никакого удивления.
А зачем ей было удивляться? Она даже не захотела притворяться и спрашивать, почему он приехал так рано. К нам никто не заявлялся в гости в семь тридцать утра. Я поставил перед ним еще одну тарелку и кружку. Он поел вместе с нами, выпил виноградного сока, съел кашу, тосты, бекон и яйца. У него был хороший аппетит, и он действительно радовался пище, которую ел, пище, о которой скучал Чарли Хьюм.
Убрав стол и вымыв тарелки, я ушел в свою комнату, сел на кровать и сделал запись в блокноте о том, что Энтайл провел у нас ночь. Позже, после того как Натан уехал и я начал подметать плиты патио, Фэй спросила меня:
— Мне кажется, тебе не понравилось подавать для него завтрак?
— Да.
С плохо скрытой тревогой сестра обошла вокруг меня, пока я продолжал работать, а затем разразилась речью в своей излюбленной манере:
— Ты без сомнения понял, что он провел ночь в студии. Нат приехал поработать с конспектами, потому что дома он не может сосредоточиться. Парень учился допоздна и очень устал, поэтому я предложила ему переночевать в студии. Здесь нет ничего зазорного, но лучше не рассказывай Чарли об этом, когда поедешь навещать его. Он только зря расстроится.
Я молча кивнул.
— Не расскажешь? спросила она.
— Это не мое дело. Не мой дом и не мои проблемы.
— Действительно, согласилась Фэй. Но ты же такой осел, что ничего не утаишь.
Я молча снес оскорбление и, подметая патио, начал обдумывать более красочный стиль изложения тех фактов, которые хотел представить Чарли Хьюму. Мне требовалась драматизация событий нечто такое, что показывают по телевизору в рекламе аспирина. Метод описания, который точно и объемно передал бы ему ситуацию в доме.
(одиннадцать)
В уме Ната Энтайла зародилось гнетущее подозрение. Несмотря на все усилия, он не мог избавиться от него. Ему казалось, что Фэй связалась с ним не по любви, а по весьма прагматической причине: ее муж умирал, и она хотела заменить его другим мужчиной.
А что в этом плохого, убеждал он себя. Разве неестественно для женщины и матери двух детей, хозяйки большого дома, с участком земли и живностью, желать того, чтобы какой-то мужчина взвалил на плечи все ее хозяйство?
Но это умышленное действие тревожило Натана. Фэй заметила его, оценила и решила забрать себе, несмотря на то что он был женат и имел свои планы на будущее. Ее не волновало, что он мечтал о степени бакалавра и хотел создать счастливую семью. Она видела в нем лишь возможную опору своего благополучия. Однако Нат не мог найти подходящих доказательств. Его подозрения не подкреплялись фактами. Фэй выглядела искренней и влюбленной в него как бы даже против собственной воли. И еще, встречаясь с ним, она шла на ужасный риск. На кону стояли ее честь, социальный статус, дом, с участком и животными, и в конечном счете жизнь.
Я не представлял себе, что эта интрижка зайдет так далеко, с печалью думал он. Мне до сих пор не известно, осознает ли она свои поступки. Планирует ли она их заранее? На вид Фэй кажется нетерпеливой и ребячливой. Она все время жаждет что-то в настоящем и не заботится о будущем. Эдакая ветреная дамочка. «Ах, я увидела вас с Ifceн и захотела познакомиться». Как тут не поверить в ее душевные порывы? Но она сама призналась, что все делает ро-своему как стопроцентная эгоистка. Если ей отказывают в чем-то, она разражается гневом. С другой стороны, фэй заметная фигура в обществе, владеет большим и роскошным домом, имеет двоих детей, которые ходят в школу. С этой точки зрения ее любовная связь со мной еще раз доказывает, насколько она нерасчетливая женщина. Разве это поведение хитрой женщины, которая обдумывает все возможные последствия?
Почему же я, зрелый и ответственный мужчина, довел нашу связь до такой необратимой стадии? У меня имеются жена и перспективная карьера, а я, вместо того чтобы думать о них, рискую ими из-за какой-то интрижки. Я тоже отбрасываю будущее ради сомнительных удовольствий в настоящем.
Каковы же наши мотивы?
На самом деле, думал он, человек это непознанный биологический организм, которым часто овладевают животные инстинкты. Он не может понять их конечную цель, их намерения. Он только чувствует стресс, в который они его повергают. К чему его принуждают? Возможно, позже придет понимание. Когда-нибудь я окину прошлое взглядом и увижу причину, по которой связался с Фэй Хьюм. И тогда мне станет ясно, почему она рисковала своей репутацией ради этих любовных отношений. В конечном счете, какой бы ни была причина ее действий, наша связь является некой глубинной потребностью вполне обоснованным актом, а не минутным капризом. И, похоже, Фэй знает, что делает.
Тем не менее она использует меня. Она первичный импульс, а я лишь ее инструмент. Что же движет мной' Какова моя роль? Неужели отныне я должен служить другому человеку женщине, которая решила обеспечить благополучие своей семьи за счет моего собственного брака? Значит, ей плевать на то, что я думаю о своем буду, щем? Ей плевать на мои мечты? Она просто выполняет намеченный план и игнорирует все остальное.
Но если Фэй действует неосознанно и инстинктивно, могу ли я возлагать на нее моральную ответственность? Или я уподобляюсь шкодливому подростку?
Натан терзал себя такими размышлениями уже несколько дней. Он ходил по замкнутому кругу, все глубже погружался в трясину логических построений. Это напоминало ему занятия по философии, во время которых дебаты не решали проблемы, а приводили к дальнейшим спорам. Слова порождали слова. Мысли вызывали лихорадочные монологи и бестолковые поиски логики действий.
Кто знает ответ? Фэй? Ее брат? Или Чарли?
Конечно, больше всех знал Чарли Хьюм, лежащий на больничной койке. Хотя, думал Нат, он тоже ни в чем толком не разобрался. Фэй говорила, что Чарли был ее противоположностью. Он любил ее с безнадежной преданностью и в то же время чувствовал себя в ловушке таким порабощенным, униженным и превращенным в вещь, что колотил жену от злости. Нет! Чарли знал не больше других. Он имел лишь смутное понимание того, что Фэй использовала его для строительства нового большого дома и для достижения личных целей она эксплуатировала даже своих детей, но затем это интуитивное прозрение меркло, и Чарли снова оставался с неразделенной и неистовой любовью. Возможно, таков исторический шаблон поведения мужчин и женщин. Женщины обретают контроль окольными путями. Они владеют миром с помощью хитрости и лжи.
Интересно получается, говорил себе Нат. Как только ты начинаешь идти этим путем и ищешь намеки на то, что тебя используют, доказательства проявляются везде. Паранойя! Если Фэй просит отвезти ее в Петалуму, чтобы купить стофунтовый мешок с кормом для уток, который она физически не может поднять, является ли это свидетельством того, что ты больше не мужчина и не человек, а просто агрегат, способный поднимать тяжелые мешки и забрасывать их в кузов машины?
Но разве мы не выбираем друзей, которые нам полезны? Разве мужчина женится на женщине не для того, чтобы она приняла на себя такие обязанности, как приготовление пищи и покупку одежды? Это же естественно. И куда может завести любовь, которая связывает людей, не имеющих друг для друга практической ценности?
Вот так он размышлял и размышлял.
Однажды в воскресенье они с Фэй поехали в Пойнт на ранчо Маккларов. Правительство предполагало сделать это место государственным парком: совершенно дикое луноподобное плато, которое обрывалось у края океана, один из самых уединенных уголков Соединенных Штатов, с абсолютно некалифорнийской погодой. Огромный участок земли пока принадлежал различным отпрыскам из рода Маккларов. Он, как и основная территория Пойнт-Рейса, использовался для выгула породистых молочных стад. Несколько лет назад Макклары пожертвовали государству береговую полосу, и она превратилась в публичный пляж. Но федеральная власть хотела завладеть и остальной частью ранчо. Макклары были старожилами этих мест. Они любили свое ранчо и боролись за сохранение земельного участка, права на который уже оспаривались в нескольких судах. Почти все жители края молились о том, чтобы земли остались за ними.
Чтобы иметь разрешение проехать через ранчо к побережью, требовалось дружеские отношения с кем-нибудь из Маккларов. Дорога длиною около двенадцати миль представляла собой полосу из насыпного красного гравия, который то тут, то там пересекали размывы и полосы, созданные зимними дождями. Машины часто юзом съезжали с дороги и застревали в грязи. И вы не могли дозвониться в службу помощи Автомобильной ассоциации, потому что здесь сроду не было никаких телефонов.
Когда «бьюик» начал подпрыгивать на ухабах и буксовать в промоинах, Нат внезапно осознал изолированность этой территории. Если с ними что-то случится, то помощь прибудет не скоро. По сторонам дороги бродили полудикие коровы. Он не видел ни телеграфных столбов, ни электрических проводов. Только холмы, покрытые травой и камнями. Где-то впереди шумел океан. Сам он никогда здесь не был. Фэй приезжала сюда по несколько раз в году и собирала тут ягоды. Размытая дорога не тревожила ее. Она уверенно вела машину и болтала на разные темы.
— Если мы застрянем, это не беда, сказала она. Другое дело, сбить оленя. Тогда будет большой скандал. А если собьешь корову, то считай, что ты труп. Некоторые из животных весят до полутонны.