- Меня - помощником? Да какой же я моряк!- вскричал Геррик.
- Значит, придется научиться,- сказал капитан.- Вы что - воображаете, что я удеру, а вас оставлю тут помирать на мели? Не на того напали, дружище. Да и кроме того, вы справитесь, я ходил с помощниками и похуже.
- Знает бог, я не могу отказываться,- сказал Геррик.- И, знает бог, я благодарю вас от всего сердца.
- Вот и хорошо,- ответил капитан.- Но это не всё.- Он отвернулся, чтобы зажечь сигару.
- А что еще?-спросил Геррик с необъяснимой, но острой тревогой.
- Сейчас подойду к этому...- Дэвис помолчал минуту.Слушайте,- продолжал он, держа сигару между большим и указательным пальцами,- попробуйте смекнуть, к чему это ведет. Не понимаете? Ладно, мы получаем двухмесячное жалованье, меньше нельзя - иначе нас не выпустят кредиторы. Раньше чем через два месяца нам до Сиднея не добраться, а когда мы туда попадем... Я вас прямо спрашиваю - что нам это даст?
- По крайней мере, мы снимемся с мели,ответил Геррик.
- Подозреваю, что в Сиднее есть свои мели,- возразил капитан.- Сказать вам честно, мистер Геррик, я и не собираюсь это выяснять. Нет, сэр! Сидней меня не увидит.
- Говорите проще,- сказал Геррик.
- Проще простого,- ответил капитан.- Я собираюсь присвоить шхуну. В этом нет ничего нового, в Тихом океане каждый год так делают. Стивене ведь украл недавно шхуну? Хэйз и Пис крали судно за судном. И таких случаев тьма. А груз? Подумайте-ка. Шампанское! Да его, как нарочно, для нас погрузили. Мы продадим его в Перу прямо на пирсе, а с ним и шхуну, коли найдем дурака, который ее купит. А потом нас ищи-свищи. Если вы меня поддержите, клянусь моей жизнью, я доведу дело до конца.
- Капитан,- произнес Геррик дрогнувшим голосом,- не делайте этого.
- Я доведен до отчаяния,- возразил Дэвис.Подвернулся случай, другого может не быть. Геррик, скажите одно слово, поддержите меня, ведь мы так долго вместе бедствовали.
- Не могу. Простите меня. Но я не могу. Я все-таки еще не так низко пал,- ответил, смертельно побледнев, Геррик.
- А что вы говорили сегодня утром? Что не можете попрошайничать? Либо - либо, сынок.
- Да, но это грозит тюрьмой!-воскликнул Геррик.- Не искушайте меня. Это - тюрьма.
- Слышали, что сказал капитан шхуны, где мы были сегодня утром?- упорствовал капитан.- Ну, так он сказал правду. Французы нас не трогали достаточно долго, больше так продолжаться не может. Мы у них на примете, будьте уверены. Через три недели вы все равно окажетесь в тюрьме, что бы вы ни делали. Я прочел это на лице консула.
- Вы забываете, капитан,- возразил молодой человек.- Есть еще выход. Я могу умереть. Сказать по правде, мне следовало бы умереть три года назад.
Капитан сложил руки на груди и посмотрел ему прямо в глаза.
- Да,- сказал он,- вы можете перерезать себе глотку, что верно, то верно. И большая вам от этого будет польза! А мне что прикажете делать?
Лицо Геррика засветилось странным возбуждением.
- Оба,- сказал он,- оба вместе. Не может быть, чтобы затея эта доставляла вам удовольствие. Пойдем,- он нерешительно протянул руку,- несколько всплесков в лагуне - и успокоение!
- Знаете, Геррик, мне охота ответить вам, как в Библии: "Отыди, Сатана!" Как! Думаете, я пойду топиться, когда у меня дети умирают с голоду? Доставляет удовольствие? Нет, черт возьми, не доставляет! Но это мой тяжкий крест, и я его понесу, пока не свалюсь. У меня трое детишек, поймите, двое мальчуганов и девочка, Эйда. Беда та, что вы не отец. Я вам скажу, Геррик, я вас люблю,вырвалось у капитана,- вы мне сначала не понравились - уж слишком вы были англичанин и воспитанный, но теперь я вас полюбил. Не кто другой, как любящий, борется сейчас с вами. Я не могу выйти в море только с лодырем - это невозможно. Если вы утопитесь, пропал мой последний шанс, последний шанс жалкого бедняги, который хочет заработать на кусок хлеба для своей семьи. Я ничего другого не умею- только водить корабли, а бумаг у меня нет. А тут мне вдруг подвертывается случай, и вы меня бросаете одного! Эх, нет у вас семьи, вот в чем беда!
- Положим, она у меня есть,- возразил Геррик.
- Да, я знаю,- ответил капитан,- вы думаете, что есть. Но семья только тогда, когда есть дети. Только дети идут в счет. Чтото есть в этих плутишках такое... Не могу о них говорить спокойно. Ежели бы вы хоть на грош думали о своем отце, о котором столько говорите, или о милой, которой писали сегодня утром, вы бы чувствовали то, что я чувствую. Вы бы сказали: "Что значат законы, и бог, и все прочее? Моим родным тяжело живется, но ведь они мне свои, я добуду им хлеб или, клянусь, добуду им деньги, даже если придется сжечь Лондон". Вот как бы вы сказали. И даже более того: в душе вы так и говорите в эту самую минуту. Я вижу по вашему лицу. Вы думаете: "Плохой я друг человеку, с которым вместе нищенствовал; а что до девушки, в которую я считаю себя влюбленным, то дохлая же это любовь, если ради нее я не решаюсь пойти на то, на что почти любой согласился бы за бутыль виски". Маловато романтики в такой любви, не о том ведется речь во всяких песенниках. Да что толку мне вас уговаривать, когда в душе у вас можно читать как по писаному. В последний раз вас спрашиваю. Покинете вы меня в самую нужную минуту - судите сами, покинул ли я вас,- или дадите мне руку и попробуете попытать счастья и вернуться домой (почему бы и нет?) миллионером? Скажите "нет", и да сжалится над вами господь! Скажите "да", и я научу своих малышей на коленях молить за вас бога каждый вечер. "Благослови бог мистера Геррика!"-вот что они будут повторять один за другим; женка будет в это время сидеть в ногах кровати и держаться за столбики, а маленькие невинные дьяволята...- Он остановился.- Я не часто распространяюсь про ребятишек,- сказал он,- но уж коли начну, то не остановишь.
- Капитан,- слабым голосом спросил Геррик,- а нет другого выхода?
- Если хотите, я займусь пророчеством,- подхватил капитан с новой энергией.- Откажитесь от моего предложения из-за того, что считаете себя слишком честным, и не пройдет месяца, как окажетесь в тюрьме за мелкое воровство. Даю вам мое честное слово. Я это предвижу, Геррик, если вы этого не видите: вы ведь сломлены. Не думайте, что если сейчас вы откажетесь, вы так и будете жить, как святой. Вы уже почти выдохлись. Не успеете оглянуться, как ударитесь в противоположную сторону. Нет, либо мое предложение, либо Новая Каледония. Уверен, что вы там не бывали и не видали этих белых людей - обритых, в пыльной одежде и в соломенных шляпах, когда они бродят шайками по Нумеа при свете фонарей. Они похожи на волков, похожи на проповедников и похожи на помешанных. Хьюиш по сравнению с лучшими из них -ангел. Вот какая вас ждет компания, Геррик, и вы к ним непременно попадете, я вам это предсказываю.
И в самом деле, когда он так стоял и вся его могучая фигура сотрясалась от возбуждения, казалось, что в него вселился пророческий дух и вещает его устами. Геррик взглянул на него и отвел взгляд - неловко было подглядывать за таким волнением. И всякое мужество покинуло Геррика.
- Вы говорите о возвращении домой,- запротестовал он.- Это невозможно.
- Для нас невозможно,- возразил тот.- Капитану Брауну нельзя, мистеру Хэю, его помощнику, нельзя. Но какое отношение это имеет к капитану Дэвису или к мистеру Геррику, недотепа вы этакий?
- Но ведь у Хэйза были его дикие острова, куда он наезжал,последовало еще одно робкое возражение.
- А у нас вместо диких островов будет Перу,- ответил Дэвис.- Оно было достаточно диким для Стивенса не дальше как в прошлом году. Думаю, что и для нас дикости хватит.
- А команда?
- Канаки... Ну же, я вижу, вы одумались, дружище. Я вижу, вы со мной.
И капитан снова протянул руку.
- Пусть будет по-вашему,- сказал Геррик.- Я пойду на это. Странный поступок для сына моего отца, но я на это пойду. Я с вами, капитан, на жизнь и на смерть!
- Благослови вас бог! - воскликнул капитан и умолк.Геррик,- добавил он, улыбаясь,- я, наверно, помер бы на месте, если бы вы ответили "нет".
И Геррик, поглядев на него, почти уверился в этом.
- А теперь объявим новость лодырю,- сказал Дэвис.
- Интересно, как он ее примет,- сказал Геррик. - Он-то? Ухватится обеими руками!-последовал ответ.
ГЛАВА 4. ЖЕЛТЫЙ ФЛАГ
Шхуна "Фараллона" стояла при входе в лагуну, в самом узком месте, где перепуганный лоцман поспешил ее поставить и сбежать. Если глядеть с берега сквозь редкую полосу судов, на фоне открытого моря выделялись два предмета: по одну сторону островок с пальмами, пушками и бастионами, возведенными сорок лет назад для защиты столицы королевы Помары, по другую сторону - отщепенка "Фараллона", изгнанная за порог порта; она переваливалась с борта на борт до самых шпигатов', размахивая флагом бедствия. Несколько морских птиц с писком и криком носились вокруг шхуны, а невдалеке, на безопасном расстоянии, держался сторожевой катер с военного корабля. Оружие поблескивало в руках солдат. Неистовый солнечный свет и слепящие тропические небеса придавали картине выпуклость и законченность.
Аккуратная шлюпка с туземцами в матросской одежде на веслах и портовым доктором за рулем отделилась от берега в третьем часу дня и быстро направилась к шхуне. Носовая часть шлюпки была завалена мешками с мукой, луком, картофелем, и среди всего этого восседал Хьюиш, наряженный фокмачтовым; груда сундуков и ящиков мешала гребцам; на корме, слева от доктора, сидел Геррик в готовой дешевой паре; его каштановая борода была подрезана и заострена, на коленях лежала кипа дешевых романов, а в ногах покоился хронометр, которым заменили хронометр с "Фараллоны", давно остановившийся и потерявший всякую ценность.
Они миновали сторожевой катер, обменялись окликами с помощником боцмана и наконец подошли к запретному кораблю. Оттуда не доносилось ни шороха, ни человеческой речи, и оттого, что море было очень бурным и риф близок, вокруг шхуны стоял грохот прибоя, похожий на грохот битвы.
- Эй, на шхуне!- окликнул доктор как можно громче.
1 Шпигат - желоб в настилке палубы для стока воды. (Прим. пер.)
Тотчас же из надстройки, куда они складывали припасы, показался сперва Дэвис, а за ним оборванная темнокожая команда.
- Привет, Хэй, это вы?-сказал капитан, облокачиваясь на поручни.- Пусть доктор пришвартуется тихонечко, будто это корзина с яйцами. Тут дьявольски бурно, а шлюпка-то прехрупкая.
Шхуну как раз швыряло особенно яростно. Она то задирала кверху борт, точно хороший глубоководный пароход, обнажая сверкающую медь, то ее кидало вниз, к шлюпке, так что шпигаты начинали бурлить.
- Надеюсь, вы хорошо переносите морскую качку,- заметил доктор.- Без этого вам придется плохо.
Действительно, для того чтобы подняться на борт "Фараллоны" в этом открытом месте, требовалась немалая ловкость. Менее ценные товары были подняты наверх кое-как; хронометр после нескольких неудачных попыток осторожно передали из рук в руки; и осталось самое трудное - погрузить Хьюиша. Наконец даже этот мертвый груз (нанятый матросом первого класса за восемнадцать долларов и отрекомендованный в разговоре с консулом как бесценный работник) был благополучно переправлен на судно, и доктор, вежливо попрощавшись, отплыл обратно.
Трое авантюристов обменялись взглядами, а Дэвис испустил вздох облегчения.
- Теперь давайте установим хронометр,- сказал он и первым вошел в надстройку.
Там было довольно просторно: из кают-компании дверь вела в две другие каюты и порядочных размеров кладовую; переборки были выкрашены в белый цвет, пол покрыт линолеумом. Не осталось никакого беспорядка, никаких признаков прежней жизни - имущество умерших подверглось дезинфекции и было переправлено на берег. Только на столе в блюдечке горела сера, и пары ее заставили вошедших закашляться. Капитан заглянул в правобортовую каюту, где на койке все еще валялись скомканные простыни и отброшенное одеяло, как его отбросили с обезображенного трупа, собираясь хоронить.
- Черт, я же велел черномазым выкинуть этот хлам в воду,проворчал Дэвис.- Они, наверно, боятся дотронуться. Ладно, по крайней мере, они полили здесь из шланга, и на том спасибо. Хьюиш, беритесь за тряпки.
- Идите вы подальше...- огрызнулся Хьюиш, делая шаг назад.
- Это еще что?-рявкнул капитан.- Мой юный друг, вы, кажется, заблуждаетесь - капитан здесь я.
- А мне-то что,- отрезал клерк.
- Ах, так?- заревел Дэвис.-Тогда отправляйтесь спать к черномазым! Марш отсюда!
- Скажите пожалуйста!-протянул Хьюиш.- Думаете, на простачка напали? Шутки шутками...
- Ладно, я сейчас вам разъясню, как обстоит дело, и вы поймете раз и навсегда, пахнет ли тут шутками,- сказал Дэвис.Я- капитан, и я им буду. Одно из трех. Либо вы подчиняетесь моим приказам как стюард, и в таком случае вы столуетесь с нами. Либо вы отказываетесь подчиниться, я вас отсюда выставляю, и вы катитесь без всяких разговоров. Либо, последнее, я подаю сигнал вон тому военному кораблю и отсылаю вас под конвоем на берег как арестованного за мятеж.
- А я себе помалкиваю, так вы считаете? Не на такого напали!-с издевкой отпарировал Хьюиш.
- А кто тебе поверит, сынок?- спросил капитан.- Нет, сэр! Мое капитанство дело нешуточное. Хватит разговаривать. Берите тряпки.
Хьюиш был не дурак и понимал, когда проигрывал; не был он и трусом: он подошел к койке, взял в охапку заразное белье с постели и понес его вон без проволочек и без тени страха.
- Я ждал этого предлога,- сказал Дэвис Геррику.С вами я этого проделывать не стану, вы и сами все понимаете.
- Вы собираетесь спать здесь?- спросил Геррик, следуя за капитаном в одну из кают, где тот принялся прилаживать хронометр в изголовье кровати.
- Ничуть не бывало!-ответил тот.- Пожалуй, я буду спать на палубе. Не то чтобы я боялся, но как-то мне сейчас оспа ни к чему.
- И я не то чтобы боялся,- сказал Геррик,- но как подумаю о тех двоих, худо делается: как тут капитан с помощником умирали друг против друга... Страшная история. Интересно, что они сказали напоследок?
- Уайзман и Уишерт?- переспросил капитан.- Наверно, пустяки какие-нибудь. Заранее представляешь себе все это так, а на поверку выходит совсем иначе. Может, Уайзман сказал: "Слушай, дружище, тащи-ка сюда джину, меня что-то здорово пошатывает". А Уишерт, верно, ответил: "Ох, жуткое дело!"
- Вот это и страшно,- сказал Геррик.
- Так оно и есть,- заключил Дэвис.- Готово, хронометр установлен, теперь самое время сниматься с якоря и убираться.
Он зажег сигару и вышел на палубу.
- Эй, ты! Как твое имя?-крикнул он одному из матросов, узкобедрому ладному парню с какого-то дальнего острова на западе, темнокожего почти как африканец.
- Сэлли Дэй,- ответил тот.
- Вот так дьявол...- заметил капитан.- Не знал, что у нас на борту есть дамы. Ну, Сэлли, будь добр, спусти вон ту тряпку. Другой раз я тебе сослужу такую же службу.- Он наблюдал, как желтый флаг опускается через салинг и ложится на палубу.- Больше вы не будете болтаться с кораблем где попало. Собирайте народ на корму, мистер Хэй,- добавил он излишне громким голосом.- Мне надо им кое-что сказать.
С неизведанными дотоле ощущениями Геррик приготовился впервые в жизни обратиться к экипажу. Он благодарил небо за то, что они туземцы. Но даже туземцы, размышлял он, могут угадать в нем новичка, могут заметить промах, отступление от того специфичного английского языка, который принят на судах. Возможно, они и не понимают другого. И он напрягал память в поисках нужных слов, припоминая все, что знал из морской романтики.
- Эй, ребята, давай на корму!-крикнул он.- Живей, живей! Все на корму!
Они столпились в проходе, как овцы.
- Они здесь, сэр,- доложил Геррик.
Некоторое время капитан продолжал стоять лицом к корме, затем с пугающей внезапностью повернулся к команде и, кажется, остался доволен их испугом.