Щебеночное покрытие кончилось. Дальше пошла деревенская, непроходимая в сырую погоду, грунтовка. Редкие домики, прислонившиеся к самой речке, составляли одну деревенскую улицу. Мы тащили свои велосипеды по грязи, переходя от одного дома к другому в надежде увидеть кого-то из жителей, чтобы спросить, где живет Сергей Кощак. Наконец увидали одного старика с палкой, пасшего гусей. Подойдя к нему, поздоровавшись, мы долго пытались объяснить старику, что хотим и кто же нам нужен, но, когда сказали слово - корзинщик, глаза его прояснились, он ухмыльнулся чему-то про себя, и махнул нам рукой, мол, идите дальше, вдоль речки, вверх по течению.
Хорошо! Значит, мы на верном пути. Дома кончились. Мы продолжали идти вдоль реки. Никакой дороги, естественно, не было, а только лишь тропы, протоптанные скотиной. Видимо, где-то дальше должна быть еще деревня. Старик не мог ошибиться. Мы шли по мокрой от дождя траве. Обувь наша намокла до такой степени, что вода хлюпала в ботинках при каждом шаге. Штормовки, тоже влажные, неприятно стягивали тело. Но вот, сквозь пелену облаков, изредка стало проглядывать солнце, радуя нас своим теплом и светом. Только тот, кто испытал сначала холод и дождь, по-настоящему радуется солнцу. Наступал день. Дождь прекратился. Ветер быстро разогнал остатки туч на небе. Мы продолжали двигаться со своими велосипедами вдоль реки в неизвестность. Но вот снова показались дома. Мы видели, похожую на предыдущую, деревню, состоящую из нескольких домов.
Возле первого же дома, довольно ухоженного, за забором из штакетника мы увидели бритого парня, в шортах, с широкими плечами, тощими ногами и почему-то, какой-то глупой улыбкой на лице. Увидев нас, он, изнутри изгороди, от дома подошел в нашем направлении к забору, где калитка, и поздоровался с нами. Первый. Мы с ним тоже поздоровались, но разговаривать не стали, прошли дальше. Что-то было в нем неприемлемое нашему духу, какая-то обособленность, да еще эта детская улыбка на лице. "Какой-то ненормальный", - подумалось мне. Как потом выяснилось, в этом доме живут кришнаиты, секта такая, поэтому вид у них, как мы заметили, несколько экзотический. Их тут оказалось несколько домов и Сергей иногда с ними общается, и даже нахватался от них каких-то индуистских слов и идей про бога Кришну.
Впрочем, такое явление наблюдается у всех сектантов. Если принять наш клуб авторской песни за секту, то у нас тоже есть свои особенные слова и закодированные фамилии, известные только нам, членам секты. Например - ля-минор, баррэ, октава, тональность, Визбор, Митяев, Иваси, ну чем не секта?
Наконец мы увидели идущую по улице женщину средних лет, явно местную, деревенскую. Ну, думаем, это уже своя, не из секты. Деревенский образ жизни накладывает на человека особый отпечаток на всю жизнь. Его, этого человека, не спутаешь ни с кем. Это - простота. Женщина нам ясно и доходчиво все подробно рассказала про Сергея Кощака, что он пьяница, лодырь, живет с какой-то бабой, и вообще непутевый. Идите, мол, и найдете его вон в том домике, который еще чудом каким-то не упал, который двадцать лет как бросили, а он, чудак, поселился в нем, поскольку ничего лучшего не нашел, и только тем и занимается, что пьет и гуляет, и махнула рукой, показывая, куда нам идти дальше. Мы, собственно, про Сергея все это, что она нам рассказала, и сами знали.
Но, наверно, единственного, что она не знала, и иначе бы относилась к нему с большим почтением, это то, что он поет и сочиняет песни, причем такие, какие нам раньше и не снились. Мы поняли, что приближаемся к своей цели, концу нашего путешествия, и вот-вот, увидим Сергея.
Солнце уже окончательно отвоевало у туч, с помощью ветра, наверное, основную часть пространства неба, и светило вовсю. Сама природа подсказывала нам хороший день, хорошую встречу, хорошее настроение.
Часть 11.
«Фестиваль 2000»
(Первый вечер)
Небольшое отступление:
Свою балладу "Пересвет" я сочинял, наверное, месяца два, предварительно прочитав массу литературы и углубившись мысленно в обстановку, время и эпоху тех лет, когда пр о исходила Куликовская битва. В своем воображении я ставил себя на м е сто героев баллады, которую предстояло написать. Потом баллада родилась бу к вально за три дня. Когда текст и музыка были готовы, опробованы и отработаны, мне песня нравилась несколько недель. Потом ушла. Куда ушла? Не знаю. Может, это я ушел от нее? Почему же мы расстаемся с пе с нями?
Прибывшие участники фестиваля быстро освоились. По-видимому, многие бывали здесь уже не раз, поскольку этот фестиваль, как оказалось, проводится здесь каждый год, и только мы не знали о его существовании, хотя живем рядом, и только благодаря Косте Великандо случайно попали сюда.
Все, кто прибыл, получили постели и разбрелись по своим домикам. Лагерь ожил. Такая масса людей сразу превратила тихую турбазу в веселый балаган. Естественно, все в первую очередь потянулись на кухню ставить чайники, варить "Мивину", жарить картошку, кто-то уже варил борщ... На турбазе для отдыха души и тела были все условия. На кухне – газовые плиты, вода из кранов, столы, посуда, в общем, все удобства. "Удобства", кстати, тоже имелись, и даже в двух местах.
Мы не отставали от других участников в плане что-то приготовить, тем более что приближалось время ужина. Свежий воздух! Это что-то да значит. Сварили себе "Мивину" - быстро и сердито, остальное: колбаса, сало, огурцы, редиска - это у нас было все с большим запасом. Итак, основательно еще раз подкрепившись, и еще раз отметив прибытие, мы собрались идти на концерт гостей фестиваля, как было объявлено в программе. Сначала думали, что будут какие-то знаменитости, маститые лауреаты каких-то конкурсов. Но оказалось, что гостями здесь называют вообще всех, кто приехал на фестиваль. И нас в том числе. Слышим - настраивают микрофоны, звучит гитара. Пришел Сергей, уже почти "готовый", но еще улыбается и на ногах. Попросил у меня гитару, сказал, что будет сейчас выступать на сцене в концерте гостей.
Я вручил ему свою гитару, и мы всей своей компанией пошли ближе к эстраде, где уже собирались прибывшие на фестиваль и гости, и участники, и организаторы, и даже, наверное, вообще какие-то посторонние лица, просто отдыхающие. Почти половина всех собравшихся были со своими гитарами. Я видел детей, человек десять, в возрасте десяти - двенадцати лет, приехавших из Харькова с клубом детской авторской песни. Большинство из них также были с гитарами.
Погода стояла теплая. Светили прожектора, и лампы горели по всей турбазе и на эстраде, было все хорошо видно. Кто расположился на траве перед эстрадой, на куртках, на надувных подушках, кто просто так. Многие стояли и слушали, что же будет дальше.
Концерт гостей открыла Ира Федорова - руководитель детского клуба авторской песни из Харькова. Выйдя на сцену, она поприветствовала всех участников и гостей фестиваля, пожелала всем успехов в конкурсе, который должен был состояться на следующий день. Затем полилась песня. Она пела свои песни под гитару, аккомпанируя себе при этом. Ее песни мне понравились и казались типичными бардовскими, выполненными на довольно высоком уровне, как по тексту, так и по мелодии, и по технике аккомпанемента.
Потом выступали по очереди практически все, кому было не лень. Детский клуб выступил со своими детскими песенками про птичек, ежиков и зайчиков. Общее впечатление от этих выступлений было неопределенное, только два или три человека привлекли мое внимание. Потом появился на сцене Сергей Кощак. Как резко отличались его песни от песен всех остальных участников! Их хотелось слушать еще и еще. Усиленные от микрофонов через динамики звуки его голоса и гитары заставляли звучать наши сердца. Я растворялся в этих звуках и испытывал величайшее удовольствие и наслаждение. Вот это кайф! Вот это песни! Он спел три песни. Собственно для меня это были единственные вещи за весь вечер, которые стоило послушать. Были еще несколько исполнителей, заслуживающих внимания, но все же от них было не такое сильное впечатление, как от песен Сергея Кощака. Может, это было мое субъективное мнение, поскольку со стороны других зрителей, судя по их реакции, Сергей не произвел на них такого сильного впечатления, как на меня.
Концерт гостей продолжался два часа. Уже, когда вроде бы все выступили и ведущий Андрей Жарков перестал вызывать желающих, ко мне обратился какой-то мужик интеллигентного вида, который стоял рядом с нами на поляне, с вопросом: "А почему вы не выступаете?". Я ответил, что нас как-то никто не приглашал. Он сказал, что для этого особого приглашения не надо, спросил, откуда мы, и, когда узнал, что мы из Лисичанска, тогда быстро поднялся на сцену и что-то сказал ведущему. И вот уже объявляют нас: "Сейчас перед вами выступят гости из Лисичанска". Деваться некуда, я беру свою гитару у Сергея Кощака, который в это время разгуливал по площадке после своего выступления, используя музыкальный инструмент в качестве опоры, чтобы не свалиться от избытка в крови принятого допинга, и выхожу на сцену. Пелось хорошо, звучание было чистым, реакция зрителей после моего выступления ничем не отличалась от реакции, когда пели другие участники. То есть, я как бы слился с общей массой выступающих. Спев своего "Пересвета", в конце я крикнул: "Привет всем участникам от города Лисичанска!"
После того как я сбежал со сцены, концерт закончился. Все стали расходиться по своим домикам. Ко мне подошел тот мужик, который вытолкнул меня на сцену и, как потом оказалось, это был член конкурсного жюри, сказал, что моя песня ему понравилась, и текст, и гармонический рисунок, а он, мол, немножко разбирается в этом. Ну, думаю, ладно, если грамотный человек похвалил, значит, все в порядке. Это все-таки премьера моей песни.
Часть 12.
«Фестиваль 2000»
(Первая ночь на турбазе)
Небольшое отступление:
Кто знает - что такое спирулина? Это - травка, водоросль. Очень распространена в Японии. Очень целебная. Помогает в борьбе с новообразованиями, если употре б лять ее длительно и в достаточных количествах. Но она дорогая, поскольку у нас ее выращивают в искусственных водоемах. На этом можно сделать бизнес. "А причем здесь авторская песня?" - спросите Вы. Авторская песня здесь ни причем .
Время близилось к одиннадцати часам вечера, пора было готовиться идти спать, что мы и сделали, направившись в свой домик. Еще жахнули для крепости сна и собрались укладываться в койки, да не тут-то было. Пока мы слушали концерт и выступали, в это время Валера Кихтенко встретил своих друзей, которые к авторской песне никакого отношения не имели, а просто болтались без дела и случайно оказались на нашей турбазе. Эти "друзья" оказались бизнесменами, занимающимися продажей спирулины. Валера по доброте душевной, договорившись со сторожем, поселил своих друзей, где были мальчики и девочки, в нашем же домике, только на втором этаже, над нами. Поскольку слышимость была идеальная, то всю ночь мы вынуждены были слушать, как развлекаются Валерины друзья. Только под утро они угомонились, сорвав нам отдых полностью. А утром лежи - не лежи, глаза закрывай - не закрывай, поскольку утро пришло - надо вставать. Фактически мы спали в эту ночь не более двух часов. Утром у меня голова была такая тупая, что только об стенку ею колотить. Потом, после разминки, умывания и крепкого чая мы кое-как пришли в норму. Было восемь часов, друзья Валеры наверху после бурной ночи крепко спали, а нам надо было готовиться к конкурсному концерту.
Часть 13.
«Фестиваль 2000»
(Явление "Христа" народу)
Небольшое отступление:
Как пишутся песни? Первая песня мне приснилась. Отчетливо помню: лес, палатки, т у ристы. На рельсах железной дороги (откуда бы ей тут взяться?) стоит парень с гит а рой, поет песню. Туристы собираются, уходят, парень продолжает петь. Сон кончился. Вскак и ваю с постели, бегу на кухню, ищу бумагу, ручку. Чувствую, как слова песни быстро испар я ются из моей головы, исчезают как дым, и я едва успеваю записать только две строчки пр и пева:
"И зимой наступит лето,
В этом домике вдвоем..."
Что дальше - уже не помню. Осталось ощущение, что песня веселая и про туристов. Пришлось придумывать остальной текст самому. Вот так я написал первую песню.
Вадим куда-то вышел, потом вдруг влетает со странным известием:
- Великандо идет!
- Какой Великандо? Это Костя, что ли? Так ведь он же остался в Лисичанске, и ехать на фестиваль не собирался.
Выглядываю в окно. Точно - плетется Костя Великандо в своей экстравагантной оборванной одежде типа, а ля хиппи, с гитарой, которую использует вместо костыля, вместо другого костыля ему служила рука Иры Федоровой, девушки из Харькова. Глядим - направляются к нашему домику. Вот уж действительно - явление "Христа" народу.
Мы повыскакивали из домика, очень обрадованные появлением Кости. Макаренко принял эстафету от Ирины Федоровой, я забрал у него гитару из рук, завели его к себе в домик и усадили на самое почетное место. Он, довольный, радостный не меньше нас. Мы засыпали его вопросами: что, как и откуда? Налили ему согреться, подвинули к нему всю закуску, что была на столе, напоили чаем. Пока он завтракал, то успел рассказать о своих приключениях, как добирался из Лисичанска до турбазы. Как рвался на фестиваль. Все-таки сыграло ретивое! Не утерпел наш Костя, не усидел на месте, несмотря на свои ноги, полетел за нами вдогонку, чего мы, собственно, не ожидали. Вот уж - настоящий орел!
Часть 14.
«Голгофа»
(Пожар)
Небольшое отступление:
Когда передо мной раскрывается мир души другого человека, мне интересно, что же за этим последует. Однажды в голову пришла идея познакомить Костю с моей женой и доч е рью, тогда еще студенткой первого курса. Я им просто сказал: "Давай сх о дим к Косте. "Они ответили: "Давай!" По моим рассказам дамы составили своеобра з ный облик Кости - такого интересного, талантливого человека, творящего "Пр е красное".
И что же получилось? Пока с ним созванивались по телефону, он был трезвый. Когда к нему приехали, он уже еле ворочал языком. За весь вечер спел всего две песни. Больше мои женщины ездить к нему желания не изъя в ляли.
Он проснулся средь ночи. Что-то на кухне громко трещало. Трудно было дышать, пахло дымом и гарью и горелой пластмассой. Сквозь перегородку он увидел на кухне языки пламени. Горел парашют, растянутый под потолком на кухне вместо абажура для лампочки. Горел кухонный стол и настенные шкафчики с посудой и остатками скудных припасов. Огонь уверенно пожирал кухонную обстановку: мебель, стулья, холодильник, книги, журналы, картины. Мелькнула мысль: "А ведь это пожар".
И ужас всего случившегося полоснул по нервам. Надо было что-то делать: или спасаться самому, или пытаться затушить очаг загорания, пока огонь не перешел на коридор и жилую комнату. Стащив с дивана руками непослушные ноги, которые не слушались с тех пор, как он себя помнил, он попытался встать, но волнение отняло у него последние силы. С трудом, перебравшись на передвижной стульчик, помогая себе руками, одетый только в то, в чем спал, он, задыхаясь от дыма, с трудом добрался до ванной, чтобы набрать воды. Вода шла почему-то из всех кранов только горячая. Набрав в ведро этой горячей воды, он, с трудом передвигаясь на своей табуреточке, волоча непослушные ноги и ведро с водой, двинулся на кухню, где уже вовсю бушевало пламя. Добравшись до кухни, он, едва приподнявшись со стульчика, пытался из ведра плеснуть водой на огонь. Ведро выскользнуло из его рук, обдав его самого кипятком, причинив дополнительные страдания, не погасив огонь ни в малейшей степени. Вот тут в нем вспыхнуло отчаяние. Он бросился звать на помощь соседей. Бросился - это сильно сказано. Все происходило как в замедленной съемке - он тащился по коридору на стульчике, толкаясь руками от пола и стен, двигая свои непослушные ноги впереди. Кое-как выбрался на лестничную площадку. Долго не мог достучаться до соседей, которые мирно спали, ни о чем не подозревая. Потом они долго не могли понять, чего же от них хочет этот беспокойный человек, инвалид на стульчике с колесиками. Потом они почему-то вообще закрыли дверь у Кости перед носом, обругав его пьяной скотиной, которая не дает им спать.