Полковник Хорст молчал, пока не поднялся легкий ветерок и несколько купюр не взлетели в воздух, увлекаемые его течением. Только тогда рот командира приоткрылся.
- Поднять и сдать в качестве вещественного доказательства, - спокойно и сдержанно проговорил он. - И имейте в виду - после сдачи дежурства вы будете арестованы.
Вновь наступила тишина.
Несколько пар дрожащих рук зашарили по пыли, подбирая бумажки. Ветер вырывал купюры и насмешливо вертя ими в воздухе, тащил в сторону трясины.
Полковник Хорт развернулся на каблуках и спокойно зашагал обратно к машине. Когда он проходил мимо двери будки, в ней снова ожил телефон.
- Снимите трубку, - бросил полковник через плечо, не считая нужным даже обернуться. Он знал, что его приказ будет выполнен, даже если подбирать "вещественные доказательства" провинившимся придется в трясине.
В точности так же он знал, что вопреки их надеждам, он никого не простит.
Младший лейтенант суетливо, мелкими шажками заторопился к телефону. Через некоторое время можно стало услышать его запинающийся голос.
- Да, это мы... благодарим за предупреждение, сержант, но вы опоздали. Он уже был тут...
На другом конце провода сержант повесил трубку и с ненавистью посмотрел на телефонный аппарат. Через несколько секунд он набирал уже совершенно другой номер.
- Алло, объект 334-429?...
9
- Правительство обращается с просьбой к населению города не поддаваться панике, - вещал громкоговоритель, и голос диктора звучал глухо, задавлено и хрипло, словно кто-то из констрикторов успел наложить ему на горло свою безжалостную лапу. - В настоящий момент ведутся широкомасштабные действия, направленные на реализацию проекта обеспечения безопасности населения от эпидемии. Мы взываем к вашей дисциплинированности, и сознательности, господа...
- Быстро же они, - кивнул в сторону громкоговорителя "тихий". Альбина промолчала.
Они шли по белой полосе пустынной и широкой улицы, лишь изредка та или иная машина проносилась мимо, и тут же скрывалась с глаз - все обладатели колес, за редчайшим исключением, уже давно находились в пути, а иные уже в обратном. Так или иначе, центр города опустел один из первых и потому непривычно унылыми казались освещенные ярким, как рефлектор, солнцем разноцветные старинные дома: закрытые двери и окна придавали им вид нежилых.
- Быстро... "тихий" огляделся по сторонам. Откуда-то из-за угла вынырнула человеческая фигура, но двигалась она настолько быстро, что можно было ее не опасаться. Спину торопливого человека украшал переполненный, явно тяжелый рюкзак, неровные стенки которого говорили о том, что внутри скорее всего находятся консервы. Так оно и было - в какой-то момент торопыга споткнулся, одна из лямок рюкзака треснула, и на асфальт посыпались огромные металлические таблетки банок.
Не успели "тихий" и Альбина обогнуть его, как оттуда же выбежала груженная сумками женщина, затем появились и другие люди. Казалось, они спешили скрыться с добычей и притом - краденой, настолько воровато смотрелись движения большинства со стороны. Характерный шум в соседнем переулке свидетельствовал о том, что там собралась немалая толпа.
- Эвакуация будет проводиться организованно, в централизованном порядке, - подхватил речь громкоговорителя чей-то забытый на окне или выставленный туда нарочно радиоприемник. - Время сбора на эвакуационных пунктах будет объявлено дополнительно. При себе иметь...
- Нам туда, - тронула "тихого" за руку девушка.
- Туда? - он недовольно на скучающую возле гастронома толпу. - А обойти никак нельзя? Там слишком много народу - это может быть опасно...
- Но я живу на этой улице, - виновато возразила Альбина. - Вон там, в конце.
"Тихий" поморщился, затем махнул рукой.
- Ладно... попробуем проскочить. Может, и повезет, - без особого энтузиазма произнес он.
В толпе дрались - это стало ясно уже на расстоянии по возбужденным крикам, гвоздиками вырывавшимися среди общего гула. Судя по разбитой витрине, вряд ли здесь шла речь о нормальной продаже - магазин грабили. Большинство участников этого дела проснулись утром обычными законопослушными людьми, да и потом иные из выживших удивлялись, что заставило их так поступать, но в этот момент все были охвачены одной мыслью - урвать свое и выжить.
Изо всех сил орудуя локтями, из толпы прорвалась на свободное пространство дородная баба - полусорванная в давке блузка приоткрыла посеревшие, застиранные лямки лифчика, но ей было не до того: в ее руках очутились вожделенные полные сумки, и щеки победительницы гордо пылали, как победное знамя - добилась!!! В тот же момент в ее сторону метнулась другая женщина, внешность которой можно бы было признать и интеллигентной, во всяком случае, ее одежда отличалась вкусом и скромностью, стянутые в узел на затылке волосы делали эту гражданку похожей на учительницу - если бы не горящие безумным огоньком глаза.
Она подскочила к несущей свою добычу бабе и с неожиданной ловкостью и злобой ударила ее по лицу.
Хозяйка сумки в первый момент опешила, ее водянистые круглые глаза глупо заморгали. "Учительница", воровато оглянувшись, закусила нижнюю губу и так же резко дернула на себя одну из сумок. Это привело ее противницу в чувство - она не знала, как понимать затрещину, но затоне колебалась в том, что свое добро надо защищать. Завопив во весь голос что-то непонятное, она замахнулась второй рукой и вторая же сумка опустилась на плечо агрессорше, чтобы тут же вновь взмыть в воздух и завершить новый взмах ответным ударом по голове...
При виде этого "тихий" вздрогнул, как если бы принял удар на себя.
- Да что же это делается... - услышал он сбивающийся шепот Альбины. Девушка смотрела несколько в другую сторону, туда, где из толпы вышвырнули безногого, а затем и его протез.
- Куда прешь, дохлятина?
- Только тут тебя и не хватало...
- Всюду лезут, а еще бедненькими прикидываются... - Зашумело в толпе.
Новый вопль привлек внимание к ранее дравшейся паре - "учительница" ползала по асфальту, воя и причитая, ее лицо заливала то ли кровь, то ли содержимое одежной из спрятанных в сумку бабы банок. Но и та, уже окончательно лишившись пуговиц на блузке, открывшей белые, трясущиеся от жира мало привлекательные телеса стояла, пошатываясь и прикрывала рукой, все еще сжимающей сумку, нос, а по ее лицу ползли слезы.
- Ох, убили... - сумел разобрать "тихий": ее бормочущие причитания, совсем убили...
Она сделала еще пару шагов и вдруг схватилась за виски, затем согнулась и села на землю, покачиваясь из стороны в сторону: ее мутило, а соперница тем временем уже поднималась на четвереньки и размазывая по лицу красные потеки, поползла в сторону обессилевшей противницы на четвереньках. Она и сама еще не знала, что ею движет: надежда захватить сумки покинула ее, засевшая в голове боль мешала четко соображать, и все прежние эмоции переросли в одну отчаянную звериную и бессмысленную ненависть, в которой почти не осталось ничего человеческого.
И снова вспышкой всколыхнулись злые голоса: на асфальт возле калеки приземлился человек уже почти здоровый, только несколько помятый во время невидимой за людскими спинами драки. Его разбитое лицо опухало на глазах...
- Да что же это делается? - снова прошептала Альбина, заворожено глядя на общее безумие. - Люди ли это?
- Это толпа... и не худшая из возможных, - изменившимся голосом ответил ее спутник. - Пошли скорей отсюда... ничем хорошим это не закончиться...
Они успели пройти всего лишь пару метров, когда в центре толпы раздался уже знакомый обоим резко обрывающийся хрипом вопль.
- Бежим! - рванул за руку девушку "тихий" и они помчались по улице, опережая хлынувший им вдогонку людской поток.
Возникновение констриктора в центре толпы вызвало всеобщий хаос, по сравнению с ним толкотня в коридоре больницы и на дискотеке выглядело бы организованным военным парадом. Паническое бегство превратило людскую массу в лавину, сносящую все на своем пути.
Падали на асфальт полные и пустые сумки.
Падали отдельные продуктовые банки и пакеты.
Падали споткнувшиеся через них люди.
Падали, чтобы тут же оказаться затоптанными слепыми безжалостными в своем страхе ногами...
Вскоре возле магазина никого не осталось - лишь несколько избитых истоптанных людей ползали среди растерзанных тряпок, кусков кожи и продуктов. "Учительница" с разбитой головой пробовала встать, но тут же повалилась в объятья к бывшей врагине - больше ей встать не пришлось...
Калека со стоном потянулся к протезу - быстро опухающие подбитые глаза мешали ему рассмотреть пространство вокруг себя. Дрожащая рука дотянулась до чьего-то тела и отдернулась, снова пришла в движение... На противоположной стороне улицы с треском захлопывались окна зевак-одиночек, наблюдавших за дракой.
Из разбитой витрины, перешагивая зубья битого стекла, появился констриктор, отпихнул с дороги буханку хлеба с застрявшим в ней каблуком-шпилькой и тяжело зашагал по захламленному тротуару.
- Господа... товарищи... граждане, - залопотал разбитыми губами уже почти ослепший калека, - помогите же мне... помогите, люди...
Он с мольбой вознес руки к небу и наткнулся на что-то живое и движущееся, с которого капало что-то мокрое и теплое.
Капала кровь.
Констриктор не умел удивляться - мало ли, почему жертве самой захотелось облегчить ему работу.
- Люд... - заткнулся шепот калеки.
Альбина захлопнула дверь, дважды повернула замок и внезапно обмякла, прижимаясь спиной к косяку.
- Вот мы и здесь...
Она сама не узнала собственный голос.
"Тихий" согласно кивнул. Теперь, когда опасность на время отступила, к нему почему-то пришел страх. Собственно, страх с самого начала был при нем, он жил в его окружении годами. И, когда катастрофа началась, "тихий" всего лишь загнал его на время куда-то вглубь: бороться с этим чувством у него не было времени. Когда надо действовать - не до страха, так считал он, и, похоже, оказался прав. Зато теперь ему пришлось отвернуться, чтобы Альбина не увидела выражение, возникшее у него на лице.
- Мне не нравится твоя квартира, - брякнул он, быстро пробегая взглядом по комнате. - Кстати, ты умеешь лазить по водосточным трубам?
Это тоже было приемом против страха - говорить о чем угодно, что угодно, только чтобы не молчать. Впрочем, разглагольствовать впустую он не умел и не любил, и потому сходу определился в теме.
- Не знаю, - "тихому" удалось без труда сбить Альбину с толка. Она заморгала, стараясь увязать воедино обе части его высказывания. Если он и в самом деле не был сумасшедшим - Почему не нравиться?
"Тихий" заставил себя улыбнулся и повернулся к ней. В самом деле, обычно квартира Альбины всем нравилась и девушка приложила немало усилий, чтобы обставить ее на свой вкус. Мебели в ней было не много - круглый столик, диван и пара кресел, прислонившись спинками к серому в разводах ковру. Небольшой пейзаж, нарисованный на холсте очень вытянутого формата на противоположной стене, окружали восковые листья хойи, почти полностью закрывшие серебристые обои и оплетшие книжную полку. Комната выглядела пустоватой, но эта пустота сообщала ей особое изящество и элегантность даже самый придирчивый взгляд не нашел бы чего здесь можно убрать или добавить, даже высокая худая худая ваза на столике и будто бы небрежно подоткнутый край белой занавески являлись неотъемлемыми штрихами в законченном рисунке интерьера, одновременно лирического и строгого. Рудольф приходил от ее комнаты в восторг, друзья одаривали комплиментами, приятельницы завидовали - но никто на говорил ей, что эта комната может не нравиться в открытую.
- Здесь очень мило, - пояснил "тихий", - но если сюда ворвется вот такой "больной", - он подошел к окну и перегнулся через подоконник, вылезать придется по водосточной трубе, а она здесь держится на честном слове. Двоих ей так точно не выдержать... Да и балкончик того и гляди завалится вниз. - Он вернулся в комнату и присел в ближайшее кресло. - А вообще - удивительно. Ты так просто пригласила меня к себе... Прямо вот в пижаме. Ты же меня совсем не знаешь.
Альбина внимательно посмотрела на "тихого", словно увидела его впервые.
Что он этим хотел сказать? Угрожал? Просто удивлялся?
Прочитать что-либо по его лицу было невозможно: "тихий" усмехался привычной и придуманной улыбкой, а его глаза тем временем печально смотрели мимо Альбины, и в них притаилась боль.
Последнее все и решило.
- А что мне терять? - вполголоса проговорила она. - Я и так слишком многого боюсь. Боюсь жизни. Боюсь тишины, темноты, одновременно покоя и кошмаров... И еще я боюсь людей. Но почему-то совсем не боюсь тебя. Если ты хотел причинить мне зло - у тебя было достаточно времени для этого. Что ты вообще можешь - убить, изнасиловать? После того, что мы сегодня видели... - она не договорила, просто покачала головой. Небольшая слезинка блеснула в уголке ее глаза, но тут же исчезла, сброшенная тыльной стороной ладони.
- Бывает... - хмыкнул "тихий", присаживаясь возле второго кресла, где успела пристроиться девушка, на корточки и глядя на Альбину снизу вверх. А ты красивая... знаешь это?
Альбина знала, как знала и то, что никогда не сможет как следует воспользоваться этим даром природы - такова была ее натура. Одно упоминание об этом заставляло ее порой страдать, тем более ей не хотелось выслушивать комплименты от человека почти незнакомого, да еще в такой нелепой ситуации... если катастрофы вообще можно назвать нелепыми.
- Не надо, - замотала головой она. - Я прошу...
- Хорошо, не будем, - не стал спорить "тихий". - Давай лучше подумаем, что сделать в случае нового нападения. Я не очень-то полагаюсь на эту водосточную трубу... Ее явно создали для других целей. Веревка у тебя есть?
- Да, - рассеяно подтвердила Альбина, - в коридоре кладовка. Нижний ящик...
- Хорошо... пойдет на страховку. Ты полезешь первая в случае чего. Может и доползешь...
- А ты?
- А что - я? - рассмеялся он мелким смешком. - Я как в том анекдоте: возьму тяпку, зацеплюсь за край балкона и повисну.
"А Рудольф лазит по горам... то есть по ледникам, но ведь это одно и тоже?" - тупо вспомнила Альбина.
На перила балкона присело два голубя и один из них принялся громко ворковать.
- Какую тяпку? - спросила девушка вслух. - Я не понимаю...
- Обыкновенную, садовую. Я же сказал - это из анекдота. Если он в меня вцепится, то я его тяпкой, тяпкой...
- Так вы же оба упадете, - захлопала ресницами Альбина.
На этот раз "тихий" развеселился по-настоящему.
- Да ты и впрямь устала, девочка, - сказал он, переведя дыхание после смеха. - В этом то и весь анекдот.
- Все равно не понимаю... Откуда у меня возьмется тяпка?
- Ладно... - "тихий" понял, что развеселить девушку будет не просто. Смехотерапия доступна не всем, и если сам он смог окончательно совладать со своим страхом, для воздействия на Альбину стоило поискать другие методы. - А валерьянка у тебя есть?
- Есть. Только она на меня уже не действует. Я же не знала, что может произойти вот такое, - по-детски жалко сообщила она.
- Грустно... А что вообще у тебя есть? Ну вот охотничий нож... или просто крупный, разделочный у тебя найдется?
Альбина на секунду задумалась, потом отрицательно покачала головой.
- Нет, большие ножи мне не были никогда нужны... Да я и сама боялась их брать в руки.
Она смутилась, словно чувствовала себя виноватой перед "тихим" за свою непредусмотрительность. Квартира, водосточная труба, теперь - нож...
"Бедный ребенок из благополучного мира..." - ласково посмотрел на нее "тихий".
- Ну хорошо, задание для двоечников: где у тебя утюг? Уж он-то думаю найдется?
- Утюг? - поразилась Альбина. - Да... а что еще?
- Ничего... хотя, мне еще пригодилась бы швабра и... пожалуй, мне надо переодеться, хотя просить тебя об этом я просто не осмелюсь.