В гостиной Беллу ждали остальные Дюфлоты. Когда Белла вошла в комнату, все они встали и выстроились вдоль одной из стен, представлявшей собой изображение живописного шотландского озера. Глядя на них, Белла судорожно вспоминала их имена. Вот два оставшихся в живых сына Филиппы, Поль и Джулиан. Обоим было где-то за тридцать, и оба себя чувствовали скованно и робко. Рядом с ними стояли их жены. А эта тоненькая красивая женщина — скорей всего, двадцатишестилетняя Касси, вдова Джеймса. А вот их дети, мальчик и девочка шести и пяти лет соответственно. Их зовут Тоби и Кандида. Все были одеты в траурные одежды, черные с белым, даже дети. И на щеках всех виднелись идентификационные татуировки. Например, на щеках маленьких девочек были изображены хорошенькие розовые цветочки.
Под взглядами молчащих взрослых, и особенно под взглядами детей, Белла внезапно совершенно забыла, о чем ей следует говорить.
Филиппа пришла ей на помощь.
— Как это мило с вашей стороны, что вы к нам приехали! — Ее выговор выдавал ее принадлежность к высшему британскому обществу, с характерным оттенком той далекой уже эпохи, когда в чести было неизменное хладнокровие и командирские замашки. Тут Филиппа обратилась к своим внукам: — Доктор Фингал является главой Космического Совета. Она прилетела из Америки специально для того, чтобы нас увидеть.
— Да, — обрела дар речи Белла. — Именно для этого. И еще для того, чтобы передать вам это. — Белла кивнула своим спутникам, и женщина передала ей кожаный кейс. Белла осторожно его открыла и поставила на низкий кофейный столик. Там находился сверкающий всеми цветами радуги диск, лежащий в углублении из черного бархата.
Дети широко открыли глаза. Мальчик спросил:
— Это медаль?
Девочка тоже спросила:
— Это для папы?
— Да, это для вашего папы. — Белла указала им на медаль, но дотрагиваться до нее не стала. Похоже, что диск представлял собой сложную электронную машину, состоящую из множества мельчайших компонентов. — Знаете ли вы, из чего эта вещь сделана?
— Из субстанции космического щита, — без запинки ответил мальчик.
— Да, эта вещь настоящая. Она называется медалью Тука. Человек не может удостоиться более высокой награды, чем эта медаль, если он живет и работает в космосе. Я была знакома с Бадом Туком. Я работала с ним на щите и знаю, что он высоко ценил вашего отца. К тому же, это не просто медаль. Вы хотите посмотреть, что она умеет делать?
Мальчик спросил недоверчиво:
— Что?
Нажми вот эту кнопку, — указала Белла, — и увидишь.
Мальчик повиновался.
Медаль на столе словно бы ожила, засветилась новым, идущим изнутри светом, и на ней появилась сцена похорон: покрытый флагом гроб на лафете, запряженном шестью маленькими черными лошадками. По бокам гроба стояли люди в темно-синей форме космического флота. Звук был тихий, но вполне отчетливый: стук лошадиных копыт, звон упряжи.
Семейство в молчании склонилось над медалью, словно гиганты над сценой из жизни лилипутов. Касси молча плакала, мужчины ее успокаивали. Филиппа наблюдала за всем с полным самообладанием.
Трансляция между тем продолжалась. Прогремели три ружейных залпа. Над головами участников церемонии взлетел крошечный реактивный самолетик и скрылся за горизонтом.
— Это похороны папы! — взволнованно сказал Тоби.
— Да. — Белла ласково посмотрела на детей. — Он был похоронен в Арлингтоне. Это в Америке, штат Вирджиния. Там находится кладбище американских Военно-морских сил.
— Папа учился в Америке.
— Да, и твоя мама тоже. Эту голограмму генерирует сам элемент щита…
— А куда улетел самолет?
— Он выполняет прощальный полет. Знаешь, Тоби, такие самолеты, Т-38, использовались первыми астронавтами во время подготовки к полетам. Они очень старые, эти машины, им больше ста лет, вообрази себе, Тоби.
— А мне нравятся маленькие лошадки, — сказала Кандида. Один из мужчин положил руки на плечи детей.
— А теперь идите, — сказал он.
После ухода детей Белла облегченно вздохнула.
Затем принесли напитки: шерри, виски, кофе, чай. Молодая женщина быстро сервировала стол. Белла взяла чашку кофе и подошла к Филиппе.
— Как это мило с вашей стороны — так хорошо объяснить все детям, — сказала Филиппа.
— Надо полагать, такова моя работа, — ответила Белла.
— Да, но только некоторые делают свою работу хорошо, а другие плохо. Вы ведь новичок в подобных делах, не так ли?
Белла улыбнулась.
— Полгода только. Это так заметно?
— Абсолютно незаметно.
— Смерть в космосе случается так редко.
— Да, слава Богу. Но тем тяжелее ее принять. Я так надеялась, что новое поколение будет защищено… будет защищено от того, что пережили мы. О вас я читала. Вы находились на космическом щите.
Белла снова улыбнулась:
— Я была всего лишь технологом низшего звена. Филиппа энергично покачала головой.
— Не преуменьшайте своих заслуг! В конце концов, вы очень быстро получили офицерское звание как участник реальных боевых операций, разве не так?
— Только потому, что к концу операций в строю не осталось почти никого.
— Но, тем не менее, вы с честью выполнили свою работу. Вы заслужили свое нынешнее признание.
Относительно этого Белла не испытывала уверенности. Ее работа в качестве администратора разных телекоммуникационных корпораций и регулировочных комитетов оказалась, разумеется, хорошим плацдармом для дальнейшего продвижения по службе и была полезна для установления связей в обществе. Однако она никогда не пыталась использовать эти связи для форсирования карьеры и в пятьдесят пять лет благополучно вышла на пенсию. И не ее вина, что на пенсии она продержалась совсем недолго: через несколько месяцев ей предложили новый пост — предложение, которое она не смогла отклонить.
Филиппа сказала:
— Что касается меня, то во время строительства защитных сооружений против бури я находилась в Лондоне. Я работала в главном офисе над вопросами экстренного реагирования и тому подобного. Но перед самой бурей мои родители заставили меня уйти в укрытие, в Л-2.
Над Землей, в так называемой точке полудня Л-1, то есть в первой точке гравитационной устойчивости Лагранжа между Землей и Солнцем, был установлен щит. Вторая точка Лагранжа находилась на той же прямой Земля — Солнце, только на противоположной стороне планеты, в так называемой точке полуночи. Таким образом, когда рабочие на Л-1 строили заградительные сооружения для спасения Земли от бури, на Л-2 беглецы со всего мира благополучно находили укрытие в земной тени. Здесь собралось множество миллиардеров, диктаторов и прочих богатых и влиятельных личностей, включая, как поговаривали, половину членов британского королевского дома. История Л-2 впоследствии породила множество скандалов.
— Местечко было не из приятных, — продолжала Филиппа. — Я пыталась работать. Для видимости мы числились на службе и осуществляли мониторинг обстановки. Я должна была поддерживать связь с наземными станциями. Но многие богачи просто весело проводили время.
— Звучит так, словно у вас не было другого выбора, — сказала Белла. — Не стоит себя чрезмерно корить.
— Вы очень добры, раз так говорите. Тем не менее кто-то должен был выжить.
К ним робко приблизилась Касси, вдова Джеймса Дюфлота.
— Спасибо за то, что вы к нам приехали, — сказала она. Вид у нее был усталый.
— Не стоит…
— Вы были так добры с детьми. Теперь этот день они запомнят навсегда. — Касси улыбнулась. — Ваши портреты они видели в новостях. Но все же я спрячу подальше эту голограмму.
— Скорей всего, так будет лучше, — согласилась Белла. — К сожалению, я не могу рассказать всего о том, над чем работал Джеймс. Но я хочу, чтобы вы знали, что ваш муж отдал свою жизнь не напрасно.
Касси кивнула.
— Меня уже подготовили к этому, — сказала она. — Меня часто спрашивали: как это, иметь мужа, который постоянно летает в космосе? Я отвечала, что для тех, кто этого не понимает, лучше оставаться на Земле.
Вместо ответа Белла выдавила из себя улыбку.
— Должна вам признаться, что мы прошли через трудный период жизни, — продолжала Касси. — Мы, то есть те, кто связан с Землей. Джеймс отправился в космос, чтобы там работать, а вовсе не для того чтобы там жить. Домом для него всегда оставался Лондон. И я каждый день ездила в город, чтобы работать в Тюлле. — Белла мысленно прикинула: Тюлле, Инк., огромное транснациональное агентство по восстановлению экологии. — Иногда мы с мужем говорили о том, чтобы нам расстаться на некоторое время. — Касси горько усмехнулась. — Ну, а теперь я так никогда и не узнаю, как развернулась бы в дальнейшем наша история.
— Мне очень жаль…
— Знаете, о чем я больше всего сожалею? О его посланиях. О его звонках. Рядом со мной его не было очень часто и подолгу, но всегда были рядом его послания. Так что в некотором смысле о нем самом я не скучаю. Я скучаю только по его посланиям. — Она пронзительно взглянула на Беллу. — Так вы говорите, что дело того стоило?
Белла не была склонна повторять те банальности, которые от нее в данном случае ожидали услышать.
— Знаете, я в этом деле новичок, — уклончиво сказала она. — Но моя работа заключается как раз в том, чтобы уверить вас в самых доблестных намерениях вашего мужа.
Вряд ли этого достаточно. В подобных случаях никакие слова не могут считаться достаточными. И она почувствовала сильное облегчение, когда смогла наконец извиниться и сказать, что ее ждут другие неотложные дела, и покинула этот похожий на бункер дом.
8. Евро-игла
Для встречи с Бобом Пакстоном Беллу привезли в Башню Ливингстона, или Евро-иглу, как ее все еще называли лондонцы. Здесь находилось главное административное управление Евразийского союза, и иногда башня служила резиденцией союзного премьер-министра. Здесь находилось множество офисов с широкими окнами из бронированного стекла и открывался превосходный вид на Лондон. Во время шторма Игла находилась под защитой купола, и на ее крыше, которая поднималась под самую купольную конструкцию, имелся небольшой музей тех страшных дней.
Пакстон ждал ее в конференц-зале на сорок первом этаже. Он нервно шагал по залу взад-вперед и пил кофе большими глотками. Беллу он приветствовал сдержанным поклоном военного человека.
— Председатель Фингал, мое почтение…
— Спасибо, что приехали в Лондон ради встречи со мной… В ответ он махнул рукой.
— У меня здесь есть и другие дела. Нам надо поговорить. Она села. Белла все еще переживала встречу с Дюфлотами, но понимала, что день будет очень длинным.
Пакстон не стал садиться. Казалось, он был слишком обеспокоен, чтобы сидеть на месте. Из большой кофеварки в углу зала он налил кофе Белле, а также ее охранникам, которые расположились в дальнем конце за столиком.
— Расскажите мне, что у вас на уме, адмирал.
— Я скажу вам просто. Новые наблюдения все подтверждают. Появилось новое пугало.
— Пугало?
— Аномалия. Сквозь Солнечную систему пролетает нечто, что ей не принадлежит.
Пакстон был высоким тощим мужчиной. У него лицо астронавта, подумала Белла, такое бледное, все в шрамах от радиационных опухолей. Татуировка на щеке представляла собой эмблему бравых морских офицеров, коротко остриженные волосы были седы и взъерошены.
Ему уже за семьдесят, предположила Белла. Когда он командовал «Авророй-1», первой миссией с участием человека на Марсе, ему уже было около сорока. Он стал первым человеком, кто оставил свой след на красной планете, а затем ему пришлось пережить — вместе со своей оставшейся без поддержки с Земли командой — все ужасы солнечной бури. Вне всякого сомнения, его персональный опыт был огромен. Он стал контр-адмиралом новых Военно-космических сил и приобрел вес в параноидальные послештормовые годы, когда посвятил свою жизнь усилиям по противодействию той угрозе, которая когда-то закинула его на Марс.
Глядя на то, как он, возбужденный кофеином, с красным лицом, шагает перед ней взад-вперед, она внезапно почувствовала импульсивное желание попросить у него автограф. А потом еще одно импульсивное желание — отдать ему приказ сейчас же выйти на пенсию. Оба эти желания она в себе подавила.
На своем рубленном средне-западном наречии он развернул перед ней те же самые опасения, которые она недавно услышала от Эдны.
— У нас имеются три донесения об этом объекте, — сказал он.
Первое из них было случайным. «Вояджер-1», запущенный в 1977 году и впервые познакомивший человечество с другими планетами, вылетел за пределы Солнечной системы. К пятому десятилетию нового века он пролетел расстояние в сто пятьдесят раз большее, чем расстояние от Земли до Солнца.
И тут его бортовой детектор космических лучей, спроектированный, чтобы улавливать частицы отдаленных сверхновых, зарегистрировал поток частиц с большой энергией.
Это значило, что во мраке Вселенной появилось что-то новенькое.
— Тогда никто не придал этому особого значения, — гудел Пакстон. — И все потому, что донесение поступило на Землю 20 апреля 2042 года. — Тут он хищно улыбнулся. — В день солнечной бури. Тогда нас в основном занимали другие проблемы.
Позднейшие наблюдения «Вояджера» показали, что аномалия, захваченная солнечной гравитацией, начала свое долгое падение в самое сердце Солнечной системы. Первым крупным объектом на ее пути к Солнцу должен был стать Сатурн и его система лун, к которым он приблизился в 2064 году. Так, по крайней мере, значилось на составленных планах.
— А затем произошло второе столкновение, — продолжал Пакстон. — Мы получили донесение от «Следопыта глубокого космоса Х7-6102-016», а затем данные о его уничтожении. И наконец третьим стало донесение целого ряда зондов, зарегистрировавших движение нового тела внутри орбиты Юпитера. — Пакстон бросил на стол плоскую электронную карту. — Вот эти три точки на карте, посмотрите, три вероятных пункта траектории аномалии. Есть основания предполагать, что это один и тот же объект, который вошел уже в Солнечную систему, но является для нее инородным телом. — Он посмотрел на Беллу своим холодным немигающим взглядом, словно бы приглашал ее согласиться с его выводами.
— А вы уверены, что это не комета? Что это не естественный объект? — Белла попыталась снизить градус донесений Пакстона.
— Кометы не испускают космические лучи, — сказал он. — И к тому же это вряд ли совпадение, что объект появился в нашем поле зрения как раз в день солнечной бури, вам не кажется?
— А его траектория… Если ее продлить, куда она приведет, адмирал?
— В этом смысле мы можем быть абсолютно точны. Она отклонится от Сатурна, но вряд ли минует следующую значительную массу в космосе. Это значит, что он упадет под действием ее гравитации…
Белла нервно сглотнула.
— Значит, аномалия направляется к Земле?
Его лицо было как гранит.
— Если это тело продолжит свою веселенькую прогулочку по той же самой траектории, как сейчас, то оно будет здесь уже в декабре следующего года. Этакий подарочек от Санта-Клауса.
Белла нахмурилась.
— Через двадцать один месяц. У нас не так много времени.
— Истинная правда.
— Если бы мы отреагировали на тревожный сигнал, когда эта штука проходила мимо Сатурна и, как вы говорите, разрушила караульный зонд, у нас было бы время для подготовки, долгие годы.
Он пожал плечами.
— Об этих годах теперь можно забыть. Я всегда предупреждал, что мы недостаточно бдительны. Я дискутировал по этому поводу с вашим предшественником множество раз. И вот теперь ясно, что я был прав, разве не так? Если мы выживем на сей раз, то можно будет поднять все прежние протоколы.
Если мы выживем… От таких слов Белла похолодела.
— Адмирал, вы считаете, что это искусственный объект?
— Трудно сказать.
— Но, тем не менее, вы считаете его угрозой?
— Должен это признать. А вы разве не согласны?
Она ничего не смогла ему возразить. Вопрос стоял по-другому: что теперь с этим артефактом делать?