Не всегда, отправляясь в дальние края, пернатые мигранты употребляют в дело крылья. Многие птицы путешествуют пешком, например дикий индюк. Он только реки перелетает, а так всю дорогу до зимних квартир на юге сотни миль топает по земле. Родичи индюка — голубой граус и другие североамериканские куропатки следуют его примеру.
У нас самый отчаянный пешеход — коростель. Говорят, что большую часть пути от русских лугов до Южной Африки он проходит пешком. Однако никто этого не доказал.
А бескрылые гагарки, когда еще были живы, вплавь уходили от северной зимы. От Исландии и Гренландии они плыли к берегам Америки и Европы, а потом по обеим сторонам Атлантики спускались все ниже и ниже к югу до Франции и Южной Каролины, где зимовали. Приходила весна, и гагарки, сбиваясь в стаи, отправлялись в обратную дорогу — вверх по «глобусу».
Гагарок теперь нет: последнюю их пару съели охотники ровно сто двадцать лет назад. Но птицы-мореплаватели еще бороздят моря. И это не только пингвины. Если случится вам побывать осенью в тундре, вы, может быть, их увидите.
Холодно, неприютно осенью в тундре. Кружатся в вихре снежинки. Одевают белыми шапками болотные кочки. Перелетные птицы давно покинули неприветливый край. Опустели озера и реки. Даже северные олени уходят на юг, в тайгу.
А гагары вот плывут на север, вплавь уходят от зимы. Но почему же все-таки на север, прямо в Ледовитый океан?
Может быть, «глупые» гагары перепутали, где юг, а где север?
Ничего не перепутали. Если бы хватило у нас времени проследить за ними дальше, то увидели бы мы, как, добравшись по сибирским рекам до северного побережья Таймыра, чернозобые гагары выходят в Карское море и тут поворачивают на запад.
Плывут по морю дальше. Через Карские Ворота попадают в Баренцево море. Пересекают его. Вот и туманные берега Скандинавии. Угрюмые скалы и ревущий прибой. Гагары плывут мимо. Огибают всю Скандинавию, попадают в Северное, а потом в Балтийское море. Ну вот и доплыли! Здесь и зимуют гагары — на западе Балтийского моря.
Неплохой поход они совершили: от Таймыра до Балтики шесть тысяч километров. И заметьте, большую часть пути вплавь.
Перелёт Арктика — Антарктика
Далеко за Полярным кругом — на островах Ледовитого океана, в Гренландии, на севере Канады, Аляски, Сибири и Европы — гнездятся маленькие белые птицы с черными «шапочками» на головах — полярные крачки. На морских побережьях в неглубоких ямках выводят здесь птенцов.
Полярные крачки поселяются иногда так близко к полюсу, что бывает и в июле с мутного неба падает на их гнезда снег. Тогда, чтобы прикрыть от холодного ветра птенцов, крачки сгребают его в кучу и снежной стеной окружают дом.
Осенью крачки покидают тундру и летят на юг, в теплые края. Впрочем, края, где они проводят зиму, теплые лишь относительно. Ведь зимуют эти неисправимые полярники тоже в Заполярье! На другом конце света — в Антарктиде.
Из Канады и Гренландии крачки летят сначала в Европу, у Британских островов встречаются с сибирскими и европейскими сородичами. Стаи крачек смешиваются и вдоль побережья Франции и Португалии направляются в Африку. У Сенегала и Гвинеи пути их расходятся. Одни крачки поворачивают на запад и, еще раз пересекая Атлантический океан, летят к Бразилии, а оттуда — к Фолклендским островам и Огненной Земле. Другие остаются верны Африке и, лишь миновав мыс Доброй Надежды, прямиком устремляются в Антарктиду — в моря Росса и Уэдделла. Там кружат уже над волнами крачки, прибывшие с Аляски. Они летели иным путем — вдоль тихоокеанских берегов Америки.
Дважды в году из канадской тундры до Антарктиды пролетают полярные крачки девятнадцать тысяч километров! Путь туда и обратно равен кругосветному путешествию вокруг экватора!
А наши крачки с Чукотки или Анадыря совершают еще более далекие рейды. Прежде чем повернуть на юг, тысячи километров летят они на запад вдоль сибирского побережья Ледовитого океана. Огибают с севера Скандинавию, а потом только поворачивают к берегам Африки. Но не задерживаются в стране бегемотов и львов, спешат дальше — в Антарктиду.
Пролетают весь земной шар «от макушки до макушки»!
Этот небывалый подвиг маленьких пилотов воодушевил шведского океанолога доктора Кулленберга на нелегкий труд ученый сопоставил различные этапы маршрута полярных крачек с гидрологическими данными океанографических экспедиций. Его интересовала поверхностная температура воды тех частей океана, над которыми пролетают крачки. Кулленберг убедился, что крачки тщательно избегают очень теплых акваторий, предпочитая сделать крюк в тысячу миль, чтобы лететь над холодными течениями. Там больше и рыбы, и рачков, которых крачки ловят, бросаясь с высоты прямо в воду. Их пути над океаном почти совпадают с маршрутами усатых китов.
Буревестник Уильсона тоже пролетает земной шар «от макушки до макушки», но в обратном направлении. Зимует он около Северной Шотландии и Ньюфаундленда, а птенцов выкармливает на антарктических островах.
Бурокрылые ржанки летят осенью из канадской тундры в прерии между Рио-де-Жанейро и Буэнос-Айресом (через Лабрадор и Западную Атлантику). Возвращаются они другой дорогой — через Панамский перешеек и долину Миссисипи. Этот же маршрут избирают и молодые ржанки, когда впервые в жизни отправляются в южноамериканский рейс.
Ржанки с Аляски и Чукотки зимуют на Гавайских островах. Между ними и Аляской нет никакой суши. Это значит, что ржанки, которые на воде не отдыхают, совершают за двадцать два часа беспосадочный полет в три тысячи километров!
Ржанки из Восточной Сибири улетают в Новую Зеландию, а колючехвостые стрижи, которых много на Амуре, — в Тасманию. Почему не зазимуют они где-нибудь поближе?
Амурский кобчик тоже не ближней дорогой добирается до зимних квартир: через Монголию, Индию и Индийский океан летит в Южную Африку и там ждет, когда на его родине опять потеплеет.
Малюсенькая пеночка-таловка (весит она чуть больше пятачка!) гостит зимой в Индонезии. От Сибири до Явы — немалый путь!
А где зимуют наши утки?
В тропической Африке? Индии? Нет, не так далеко.
Кряквы и чирки, которые гнездятся в европейской части СССР (на восток до Волги), летят осенью на запад, в Прибалтику и к берегам Северного моря. Оттуда поворачивают на юг. Зимуют они в Западной Европе — в Германии, Англии, Франции, Италии, Югославии. Часть уток перелетает Средиземное море и проводит зиму в Алжире, Тунисе и Египте.
Утки из Западной Сибири и Заволжья летят осенью к низовьям Волги, Урала и Дона, потом по берегам Черного и Каспийского морей спускаются до Закавказья.
Здесь пути уток расходятся. Одни стаи остаются тут зимовать. Другие летят в Ирак и Иран. Третьи поворачивают на запад, в Северную Турцию.
Некоторые кряквы, не долетев до Закавказья, сразу же от устья Волги и Дона через Южную Украину устремляются в Румынию и другие Балканские страны.
Скворцы зимуют в Англии и Германии, а ласточки и аисты — в Южной Африке. В долине Нила находят приют журавли, белые трясогузки, варакушки, бекасы, чибисы и многие другие кулики.
«В африканских саваннах, — пишет профессор С. С. Туров, известный советский орнитолог, — зимуют соловьи, удоды, мухоловки, славки, пеночки, овсянки, желтые трясогузки, лесные коньки, луговые чеканчики и чеканы-каменки. Через тропическую Африку пролетают дальше к югу белые и черные аисты, чеглоки, кукушки, камышовые и луговые луни, крачки».
А вот овсянка-дубровник из приокских лугов летит не в Африку, как многие певчие птицы ее родины, а в Индию и Китай.
Дубровник — недавний гость в Европейской Росоии. Он переселился сюда из Сибири, а сибирские птицы зимуют обычно в Южной Азии. Зеленая пеночка, как и дубровник, расселяется с востока на запад. Она тоже осенью летит сначала в Сибирь, а потом — в Индию.
Белый гусь, канадский журавль и малый дрозд с Чукотки и Анадыря перебираются на зиму в Америку.
Уже в начале августа перепела начинают потихоньку кочевать поближе к Крыму. Летят они в одиночку и только уже на юге сбиваются в стаи на хорошо им известных местах отдыха и кормежек. В Крыму и на Кавказе собирается особенно много перепелов. Прибывают они сюда даже из Сибири. На склонах Яйлы птицы дожидаются теплых и ясных ночей, чтобы пуститься в отчаянный полет над морем. Но и в Турции долго не задерживаются, спешат дальше в Африку.
Перепела летят всегда ночью. Славки, сорокопуты, пастушки, лысухи, кукушки, крапивники, дрозды, корольки, иволги, овсянки, трупиалы тоже путешествуют по ночам.
Напротив, только днем летят некоторые гагары, пеликаны, аисты, грифы, журавли, чайки, голуби, стрижи, ласточки, скворцы, клесты, дубоносы, хищные и воловьи птицы.
Безразлично и днем и ночью при хорошей погоде стартуют цапли, утки и гуси. В общем мелкие птахи предпочитают отправляться в путь под покровом темноты, а птицы крупные и те, которые добывают пищу в воздухе, как стрижи и ласточки, — в светлые часы суток.
«Каждый журавль несет на спине коростеля»
Вопрос этот не нов. Он волновал еще натуралистов древности, и, кажется, лишь немногие из них сомневались в том, что коростели летают иногда верхом на журавлях.
Но современная наука отвергла эту идею как миф, народную легенду — не больше.
Однако американцы Джеймс Хартинг и доктор Мак-Эти опубликовали недавно наблюдения, которые заставляют усомниться в справедливости столь категорического решения. Но наиболее полный материал представил на суд читателей британский натуралист Фрэнк Лейн.
Хорошо известно, что многие птицы охотятся на мух и слепней на спинах больших зверей. Некоторые волоклюи, например, садятся и на страусов, аистов и дроф. Разъезжают на них, как на самодвижущихся наблюдательных вышках, высматривая с высоты добычу: разных кузнечиков и мух — и атакуя ее на лету.
Орнитолог Майр наблюдал однажды за розовой щуркой. Дело было в Африке. «Я дважды видел своими собственными глазами, — пишет он, — как розовая щурка ехала на спине у дрофы. Только когда дрофа бросилась бежать, щурка не удержалась и свалилась с ее спины. Но она полетела следом за дрофой и опять ее оседлала. Щурка свалилась снова, когда дрофа поднялась в воздух».
Известный исследователь Самуэль Бейкер видел стаю белых аистов, которые охотились за саранчой и кузнечиками, выпугивая их из травы. На спине у каждого аиста, «как наездники на лошадях», сидели какие-то мелкие птички (Бейкер называет их мухоловками). С высоты спин шагающих по степи аистов их взору открывались более обширные «охотничьи просторы». Если аисты упускали добычу, в погоню пускались «мухоловки». Они хватали ее на лету, словно сокол утку, и возвращались обратно: каждая на своего аиста, чтобы здесь, на его спине, спокойно закусить.
Можно упомянуть еще несколько бесспорных примеров, доказывающих, что птицы иногда не только ездят, но и летают на своих более крупных сородичах.
Когда маленькая пташка, колибри например, нападает на большую птицу, желая прогнать ее со своей гнездовой территории, она нередко, падая на широкую спинку врага и нанося по ней неистовые удары клювом, летит некоторое время на своем противнике.
Американская мухоловка форфиката, вцепившись в спину хищника каракары, пролетает на нем больше мили, «оставляя за собой длинное облачко из вырванных перьев».
Другой известный пример — путешествие (тоже, впрочем, довольно непродолжительное) птенцов на спинах своих родителей. Некоторые птицы переносят птенцов в лапах, например хахалака, южноамериканская шлемоносая курица, и наш вальдшнеп. Другие же транспортируют их на спине. Так, говорят, поступают иногда гнездящиеся в дуплах деревьев утки, когда «перебазируют» свое потомство на землю.
Доказано, что и вальдшнеп переносит птенцов не только в лапах. Видели, как вальдшнепиная самка благополучно перелетела с двумя птенцами на спине через довольно широкую реку.
На одной из орнитологических конференций, посвященной вальдшнепу, где обсуждался вопрос о переносе этим куликом птенцов, некоторые зоологи рассказали, что видели, как и другие птицы — лебеди, куропатки, крохали — иногда летают с птенцами на спине.
Говорят, что, когда у орлов, лебедей и журавлей птенцы учатся летать, взрослые птицы подлетают снизу под неумело машущего крыльями детеныша и подставляют ему спину. Он опускается на нее и отдыхает некоторое время, а потом снова бросается вниз и летит на своих крыльях.
Нет сомнения, что в некоторых случаях маленькие птицы летают иногда на больших. Но могут ли большие птицы служить транспортным средством в более длительных путешествиях, например во время осенних перелетов?
Легенды и поверья многих народов утверждают, что могут. В это верили, например, древние египтяне. «Каждый журавль, — говорится в одном папирусе, — когда летит на юг, несет на спине коростеля».
В это и сейчас верят такие тонкие знатоки природы, как североамериканские индейцы. Потому, говорят они, во время перелетов журавли летят низко над полями и кричат: созывают пассажиров. Малые птицы, услышав призывные крики, спешат к журавлям и устраиваются у них на спинах. Когда все места будут заняты, стая взмывает высоко в небо и прямым курсом устремляется на юг.
Индейцы уверяют, что если осенью подстрелить дикого гуся, то, прежде чем охотник успеет поднять добычу, из перьев ее нередко вылетает бесплатный пассажир — какая-нибудь небольшая певчая пташка.
И вот еще что рассказывают: когда близко пролетает стая журавлей, среди них не видно никаких мелких пташек, но их щебетание будто бы можно отчетливо услышать, если, конечно, повнимательнее прислушаться. Предполагается, что птички спрятались в журавлиных перьях и чирикают.
Путешественник Гиллимард пишет: однажды в Эгейском море над кораблем пролетала стая журавлей. После выстрела один журавль упал на палубу, и сейчас же «из него» вылетело несколько маленьких птичек.
Вообще-то говоря, в разных книгах и статьях накопилось уже много сообщений о таких странных происшествиях. Если им верить, несколько раз уже будто бы находили в перьях убитых на пролете канадских казарок пригревшихся там колибри. А однажды видели даже, как болотная сова переносила через бурное море крапивника. Об этом рассказывает автор книги «Птицы Йоркшира» орнитолог Т. Нельсон. Была середина октября, дул сильный холодный ветер: недавно лишь утих бушевавший двое суток шторм (случилось это у восточных берегов Англии). Сова летела низко над водой. Люди, которые сообщили об этом случае Нельсону, увидели из лодки, когда птица пролетала над ними, что на спине у нее кто-то сидит. Они захотели получше рассмотреть «седока». Сова испугалась, шарахнулась в сторону, седок не удержался и полетел вниз. Оказалось, что это маленькая птичка. Она так устала, что едва могла лететь, и люди без труда ее поймали. То был крапивник. (Кроме этого описано еще несколько случаев, когда крапивников видели летящими верхом на болотных совах. Одного, едва живого, нашли в оперении убитой совы. Он согрелся в руках и улетел. Речь идет о скандинавских крапивниках, которые осенью улетают зимовать в Англию.)
Нельсон пишет, что, возможно, крапивник и не собирался путешествовать на сове через Северное море. Скорее всего, он летел на юг самостоятельно, но в дороге выбился из сил — погода ведь была ненастная — и, чтобы передохнуть, пристроился на спине у своего более сильного попутчика.
Мнение это разделяют и некоторые другие зоологи. Во время больших перелетов, особенно через море и в плохую погоду, птицы так устают, что готовы сесть на что угодно, лишь бы передохнуть и не упасть без сил в море (такое тоже нередко случается). Счастье, если попадется в пути корабль. Птицы опускаются на его снасти, палубные надстройки. Так иной раз облепят их, что мачты чернеют от плотно прижавшихся друг к другу пташек. И сидят часами, особенно если корабль движется нужным им курсом.