Мда.
Страшно захотелось курить, но нельзя. Договорились, что в коридорах больницы курить никто не будет. Хотя, черт с ним, камер наблюдения на этом этаже нет, а сотрудники кинокомпании, настраивающие за стеклом аппаратуру, видеть своего босса не могут — для них это было всего лишь зеркало.
Режиссер нервно закурил, в пару затяжек добив сигарету до середины. Чертова мода! Теперь почти все сигареты производятся безникотиновыми и практически безопасными. Никакого кайфа! Алексей Сергеевич почувствовал, как раздражение начинают окутывать его и усилием воли заставил себя успокоиться.
Хлопнула входная дверь. В операционную ввели худенького мальчишку, лет около двенадцати, с бессмысленным, рыбьим взглядом, в больничной одежде. Вот она — будущая звезда кино…
В руках мальчишка сжимал карандаш и несколько размалеванных листов. Для Алексея Сергеевича стало неожиданностью, когда Максим поднял глаза и посмотрел прямо на него, сквозь это зеркало, и улыбнулся.
Сигарета застыла на полпути. Вот вам и аутизм!
Захотелось ругаться, а потом бежать обратно в свой кабинет. Вот же потянуло старика на актера полюбоваться! Сто лет не хотелось ничего подобного, а тут на тебе! Дурак престарелый! Забытое и давно задавленное чувство вины всколыхнулось было, но мальчик вдруг опять поник, растворяясь внутри себя и снова превращаясь в растение.
Безвольно и безропотно он улегся на длинный стол застеленный полиэтиленом, все так же не выпуская из рук своих дурацких листов. Члены съемочной группы ничего не заметили, просто включили аппаратуру, и Максим постепенно исчез в чреве переделанного по новой технологии томографа.
Алексей Сергеевич протяжно вздохнул, выпуская тонкую струйку сигаретного дыма, немного постоял еще и шаркающей походкой отправился обратно в режиссерский кабинет. Мимолетное чувство дискомфорта улетучилось, стоило закурить еще одну сигарету.
Да…
Пора бросать.
* * *
Тусклый мир, сопровождавший Максима на протяжении последних месяцев (лет?), расцветился запахами и красками. Трава — изумрудно зеленая; солнце — ярко оранжевое; небо — потрясающе голубое; состояние души — просто изумительное.
Свежий запах полевой травы заставлял ноздри трепетать, но… Что-то мешало наслаждаться всем этим великолепием. Что-то надо было сделать. На секунду мальчик задумался, а потом вспомнил. Друзья попали в беду! Злой волшебник Морган Великий держал их в своей башне, грозя превратить в страшных демонов, которые вечно будут служить ему, если Максим не принесет ему Волшебную Книгу, которая похоронена в зловещих развалинах Города Потерянных Грез.
В небольшом рюкзачке, что неприкаянно болтался за спиной, обнаружилась вполне приличная Карта Волшебного Королевства и Ключ от Тайной Двери.
Приключение обещало быть трудным, но увлекательным!
— Очень, очень неплохо, господа! — продюсер снял с головы обруч обратной сенсосвязи и протер глаза, — Хорошие, чистые чувства, даже учитывая неважное эмоциональное окружение созданного вами тестового мира. Далеко пойдет ваш малыш, прямо-таки золотой самородок. Деньги я для вас достану. Стоящего сценариста тоже. Готовьтесь к масштабным съемкам. Надеюсь, с опекунами мальчика все вопросы уже решены?
Режиссер сотворил скорбное лицо:
— Пока еще нет. Мы даже не встречались. Не хотелось решать подобные вопросы без экспертизы…
Алексею Сергеевичу пришлось выдержать тяжелый взгляд продюсера:
— Теряете хватку, уважаемый? Ладно, будем считать это обыкновенным просчетом, однако, не советую провалиться так еще раз. Решите вопрос.
— Разумеется. Все уже подготовлено.
— Прекрасно. В начале следующей недели я жду от вас отчета.
* * *
Доктор выдержал паузу:
— Выяснились некоторые детали, которые потребуют времени, и, что важно, денежных вложений.
— Сколько? — спросил отец.
— Порядка сотни тысяч фунтов стерлингов, — не стал юлить врач, твердо выдерживая взгляд. — У вашего сына обнаружена серьезная, тяжелая форма стрессового аутизма, которую вылечить без применения специальных технологий и препаратов просто невозможно. Обычными средствами не обойтись. И то, даже в случае успешного прохождения всех процедур, возвращение к нормальной жизни может занять несколько лет.
Мать беззвучно заплакала, опустив голову:
— У нас нет таких денег, — севшим голосом сказал отец. — Но мы постараемся.
— Я буду ждать вашего решения. В случае согласия Максим будет направлен на лечение в Великобританию, — доктор немного помолчал. — Крепитесь.
Когда врач вышел, отец обнял жену и тихонько сказал:
— Марта, не плачь, мы справимся. Слышишь? Продадим квартиру, я продам свой бизнес, немного займем — должно хватить. Мы справимся. Помнишь, когда мы только поженились, я обещал, что у нас будет всё? Я же сдержал слово! И в этот раз будет так же. Мы вытянем, Мартышка ты моя.
Он еще долго уговаривал ее успокоиться, тихонько шепча что-то в ухо, что не было предназначено для посторонних. И все это слышал режиссер и его ассистент. Ассистент криво улыбался, а режиссера перекручивало от осознания своего положения и своей задачи. А особенно от того, что он вынужден был слушать все это.
— Подождем, пока они выйдут из здания, — скрипнув зубами, сказал Алексей Сергеевич.
— Как скажете, Алексей Сергеевич, — пожал плечами ассистент.
— И отключи камеры.
— Что?
— Отключи, я сказал.
Воцарилась благословенная тишина. В течение десяти минут режиссер мрачно смотрел на свое отражение в потухшем мониторе, потом рывком встал, тут же схватившись за поясницу. В сто два года — ревматизм не шутка — подхватил пачку сигарет и вышел из кабинета.
Лифт опустил его на парковку именно в тот момент, когда Марта, размазывая напрочь непригодным платком слезы, садилась в машину. К ее мрачному мужу вообще не стоило сейчас подходить, но режиссер рискнул:
— Здравствуйте. Андрей Петрович, если не ошибаюсь?
Мужчина молча смотрел, ожидая продолжения.
— Меня зовут Алексей Сергеевич Плышевский, вам что-нибудь говорит это имя?
— Сенсорежиссер. Знаменитый.
— Именно так. Извините, но я сильно устал и потому скажу сразу, без лишних предисловий. У меня к вам деловое предложение. Для вас может подойти.
Андрей Петрович захлопнул дверцу машины, выразительно посмотрев на жену.
— Говорите.
— Сто тысяч фунтов стерлингов, — режиссер достал платок и обтер потеющую от напряжения шею. — В качестве задатка, и полное обеспечение вашего сына на время лечения.
Отец сощурил глаза:
— Бесплатный сыр?
— Мы с вами взрослые люди. Сделайте выводы.
— Я слышал, что…
— Скажем так, слухи не всегда бывают неверными. Я режиссер известных на весь мир сенсофильмов. Ваш сын — просто самородок. Его ощущения… Вы знаете, не поймите меня превратно, но у меня очень болит спина. Может, пройдем в кафе? Тут недалеко, да и ваша жена будет не против узнать детали.
Марта успокоилась на удивление быстро. И поняла всю подоплеку происходящего:
— Вы используете нашего сына.
Обычно в таких случаях известный режиссер оскорблялся, говорил какую-то высокопарную чушь и уходил, но не в этот раз. Кажется, он действительно устал. От всего.
— Да. И платим за это.
— Но это… Это ведь низко! И я не позволю…
— Не позволите. И правильно сделаете, только подумайте об одной вещи — ваш сын, даже при удачном лечении, после всех ваших долгов на всю жизнь, может остаться умственно неполноценным человеком. Государство, конечно, не бросит его, определит в соответствующий пансионат. А мы даем вам деньги на его лечение, высококачественное, надо сказать, лечение, и еще останется на обеспечение его будущего. Я уже не говорю об известности.
— Мне не нравится все это, — задумчиво сказал отец, наблюдая за дотлевающим в пепельнице окурком.
— Вам некуда деваться, — жестко добил Плышевский. — Или здоровье сына, пусть такой ценой, или вечная борьба с болезнью.
— Да, некуда. Но мне кажется, что вы чего-то не договариваете. Мы будем разбираться с этой историей, но деньги нам нужны. Очень нужны.
— Завтра прошу прийти по этому адресу для подписания всех бумаг, — Алексей Сергеевич протянул визитку с адресом через стол и кивнул официантке, чтобы она поднесла терминал оплаты. — До встречи.
На этот раз сигарета не принесла желаемого успокоения и прямо из кафе режиссер побрел в ближайший бар.
Виски. Нет, водка.
Бутылка.
Это будет в самый раз.
5.
Гора притягивала взгляд к своей белоснежной вершине. Максим и еще несколько человек стояли у подножия. Позади надсадно тарахтел мотором старенький грузовик, доставивший их самих и их вещи сюда. Единственный водитель согласился, и то лишь потому, что ему пообещали просто сумасшедшие деньги.
— Кратер Неизвестного! — сказал Максим и повернулся к команде, — двадцать восемь километров высоты. Самая большая вершина на освоенных планетах, пока еще не покоренная.
Штатный геолог-разведчик команды хмыкнул в бороду:
— Слышь, командир, хватит базар разводить, пора и поработать.
— Тогда чего стоим? — прикрикнул, смеясь, Максим, — Шмотки на горб и вперед! Базовый лагерь ставим на высоте в километр, не раньше!
И они пошли, свистя под нос что-то легкомысленное и исподтишка подглядывая на подступающую высь. Двадцать восемь километров. Дойдем ли?
Первый привал, он же базовый лагерь, встретил их ветром, даже несмотря на удачно выбранное место — справа громадный осколок скалы, слева выщерблина в стене, наподобие недоделанной пещеры. В случае камнепада можно будет спрятаться.
Туго натянутая палатка тихонько пела от шквалистого ветра и даже огонек спиртовки подрагивал немного, беспокоясь.
Они все пили чай, потом как-то плавно появились тугие, пузатые, стальные фляги и чай разбавился спиртом. Они отмечали начало своего сумасшедшего похода на высоту стратосферы, своим ходом. В скафандрах. При полуторной силе тяжести.
Максима звали теперь — Роман Марконьев.
Историю этого Восхождения теперь изучали в школах, но он не знал, не помнил этого, как и все члены его команды.
А на афишах страны появилась зазывающая реклама: «Новый суперблокбастер „Восхождение“! Спешите видеть! В главной роли — звезда фильмов „Мы воевали“, и „Чудеса волшебной страны“ Максим Литвинов. Захватывающие переживания, дружба и верность на грани гибели. Триумф человеческого духа! Спешите видеть! Самые сильные чувства столетия!»
Через целую жизнь, через два с половиной часа времени картины, любой зритель мог ощутить это — пустоту достижения цели. Спокойствие целой души, которая только что покорила самое себя, стоя на самой вершине гигантской горы, покрываемая ветрами всех сторон света, и которая не имела смысла жить дальше. Если только не выдумать новую цель, чтобы снова поселилась внутри жажда деятельности, чтобы было чего достигать, чего-нибудь невозможного, неподвластного.
И тогда небо, ровно пополам, расчертила полоса, словно граница чего-то неведомого. Будто провели карандашом по листу бумаги. До и После.
Есть что переступать…
* * *
— Даже не верится, если честно! — пробормотал Андрей Петрович.
Вместе с режиссером фильма, Алексеем Сергеевичем, они стояли на балконе, при полном параде, держа в руках бокалы с шампанским. Премьера прошла с оглушительным успехом, папарацци дежурили не только у всех входов и выходов, но и торчали во всех ближайших окнах окружавших Гранд Театр домов.
— Просто не верится, что все это может чувствовать наш сын. Ведь ему всего лишь тринадцать лет! — Марта потрясенно замолчала.
Старик хмыкнул:
— Он талантлив, чист и неиспорчен. Он великолепен. Кроме того, наша подготовка не прошла даром.
— Подготовка?
— Разумеется. Далеко не сразу, даже у таких актеров, как Максим, все получается. Он очень долго готовился к этому.
Марта поплотнее закуталась в короткий белый плащик — на этом этаже довольно сил дул ветер. Она поежилась, вспоминая, что чувствовал Максим, находящийся на высоте почти пятнадцати километров, когда мощнейшим порывом ветра сдуло с утеса того самого геолога-разведчика и он повис на силовых тросах, ударившись об скалы. Его, потерявшего сознание, весом в скафандре в пять сотен килограммов, трое вытаскивали целый час. Из-за жуткой усталости они остались на этом утесе на двое суток.
— Расскажите. Мы должны знать.
Режиссер невесело рассмеялся:
— Вы сейчас просите раскрыть меня производственные секреты, а ведь я давал расписку о неразглашении. Да и в контракте с вами был указан этот пункт.
— Он наш сын, — отец упрямо выставил подбородок, — Кроме того, мы и так уже многое узнали без вашей помощи.
— Ах да… Это ваше расследование. Ну что же. Вы хотите знать детали?
— Конечно! Ведь вы и ваша кинокомпания получает просто сумасшедшие деньги за прокат этих фильмов!
— Вы тоже немалые, — парировал Алексей Сергеевич. Марта побледнела и поджала губы. — Ладно, оставим эту тему, а не то скатимся до взаимных оскорблений. Если честно, то в определенном смысле я завидую Максиму.
— Вот как? Известности или его душевному состоянию? — Андрей Петрович очень постарался добавить в голос как можно больше сарказма и ему это удалось.
— Скорее состоянию, — совершенно серьезно ответил режиссер, пожевав фильтр сигареты. — Я прожил довольно длинную жизнь, скоро она подойдет к концу. Она была не слишком радостна и безоблачна, в результате я остался совершенно один. У меня нет ни семьи, ни хоть сколько-нибудь стоящих друзей. Хотя, конечно, есть что вспомнить… А вот ваш мальчик прожил не одну жизнь. Яркую, наполненную событиями. Несколько десятков разных судеб, разных жизненных ситуаций, разных обстоятельств.
— Что?
— Мне все-таки удалось удивить вас, да? — старик подмигнул. — Вижу, удалось. Неужели вы думаете, что тринадцатилетний мальчишка может обладать тем гигантским запасом воли и характера, чтобы возглавить экспедицию на покорение самой великой вершины? Или стать командиром отряда специального назначения, и успешно провести не одну операцию на территории противника? Вспомните фильм «Мы воевали»! Или, может, он до конца поверил в серьезность угроз каких-то там злых магов в фильме «Чудеса волшебной страны»? Хотя в это как раз он и мог поверить. Возраст.
Так вот! Каждую свою роль он действительно прожил, от начала и до конца. Сам, практически без нашей помощи. Правда он не помнит об этом, мы стираем прожитые сценарии.
Алексей Сергеевич глянул на родителей мальчика и его уколола совесть, совсем немного. Подступает старость, однако. Он продолжил:
— И не надо так на меня смотреть! На это способен практически любой человек, в определенных условиях. Например, при аутизме, когда мозг не реагирует на внешние раздражители и живет сам в себе. Мы можем моделировать в сознании пациента настоящие, с его точки зрения, миры и ситуации — это не так сложно, как кажется. Технологии уже отработаны, а производительность головного мозга, особенно такого молодого, настолько велика, что уместить пятьдесят лет можно всего в один месяц реального времени.
Марта потихонечку нащупала позади себя стул и аккуратно присела, чтобы осознать все то, что ей сейчас сказали.
— Э-э-э, мы, конечно, предполагали что-то подобное, — промямлил, наконец, Андрей Петрович, — но чтобы так!
— Вы должны немедленно прекратить это! — Марта выглядела очень решительно, — Мы настаиваем!
— Вот как? Вы настаиваете? Кажется, вы не до конца осознаете случившееся. — Режиссер поставил бокал на низкий столик.
— Да что тут понимать! Это… это же просто чудовищно! Он же только ребенок, а вы сделали из него… Вы сделали из него непонятно что! Мы немедленно забираем его домой! Сами найдем подходящую клинику и компетентного врача.
— Никаких проблем, — режиссер пожал плечами, — Его никто не держит, впрочем, как и вам никто не мешает видеться с сыном. Можете забрать его хоть завтра. К тому же контракт нами заключался как раз на три картины, если помните.