После его выступления Вышинский вынужден был признать: «Следственный аппарат у нас деградировал. Он деградировал с точки зрения своей классовой прослойки, он деградировал с точки зрения общей подготовки, он деградировал с точки зрения правовой и юридической подготовки... Следственный аппарат — это задворки нашего аппарата в целом; к сожалению, это так. В следователи посылали тех, кого некуда уже больше послать... Распределяли окончивших вузы таким образом, что раньше всего отбирали кандидатов в районные прокуроры, похуже — направляли в суд, а совсем плохих — в следователи». Далее он сказал, что необходимо «стремиться к тому, чтобы работники юстиции были легионерами нашего советского права... Следователями и прокурорами должны быть люди без человеческих слабостей... это должны быть люди, для которых вопрос закона и права — это вопрос жизни и смерти, а не вопрос их службы». Вышинский признал, что «от этой задачи мы, к сожалению, очень далеки».
13—16 июля 1936 года в Москве состоялось второе Всесоюзное совещание прокуроров. На него съехались прокуроры союзных и автономных республик, краев, областей, крупных городов, водных бассейнов, железных дорог. Участники совещания направили приветственные письма секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину, председателю Совнаркома СССР В. М. Молотову и председателю ЦИК СССР М. И. Калинину. Приветствия были направлены бывшему прокурору Союза И. А. Акулову, который после болезни приступил к исполнению обязанностей секретаря ЦИК СССР, а также прокурору Харьковской области М. И. Брону, который не смог прибыть на совещание из-за совершенного на него покушения (он был ранен).
Совещание заслушало доклады прокурора Союза Вышинского «Сталинская Конституция и задачи органов юстиции» и его заместителя Рогинского «Организационные вопросы перестройки прокуратуры в свете проекта Сталинской Конституции». Вышинский начал свой доклад с дифирамбов проекту новой Конституции, которую уже тогда все стали называть Сталинской. Затем он привел слова Сталина о том, что Советский Союз отстал от других развитых стран на 50—100 лет: «Мы должны «пробежать» это расстояние в 10 лет. Либо мы это сделаем, либо нас сомнут». Благодаря преимуществам советского строя и социалистической демократии эта задача оказалась вполне выполнимой, оптимистично заметил Вышинский. Говоря о разделе проекта Конституции об органах прокуратуры, он подверг критике точку зрения, выдвинутую Антоновым-Саратовским в статье, опубликованной в «Правде», о том, что Прокуратуру СССР необходимо включить в состав Наркомюста, а также идеи Крыленко, который пытался в конституционной комиссии поставить вопрос об исключении из раздела проекта Конституции о прокуратуре слова «высший» в отношении надзора. «Это очень маленькое предложение, на первый взгляд безобидное, но оно могло повлечь за собой чрезвычайно серьезные последствия», — подчеркнул Вышинский. Далее он сказал: «Мы имеем полное основание говорить, что нынешняя Прокуратура Союза строится как единая самостоятельная система прокурорских органов, сугубо централизованная».
Затем Вышинский перешел к изложению основных задач, стоящих перед органами прокуратуры, остановившись более подробно на двух направлениях: на вопросах, связанных с общим надзором, и на вопросах судебного надзора. Он отметил, что теперь вместо отделов промышленности, сельского хозяйства и т. п. будут созданы отделы общего надзора, следственный, уголовно-судебный и другие. При этом Вышинский покритиковал точку зрения Антонова-Саратовского и Виноградова, которые считали, что следственный аппарат надо изъять из органов прокуратуры и передать его органам юстиции или суду.
Идеи Вышинского по структуре органов прокуратуры были конкретизированы в докладе Рогинского.
1936 год оказался для Прокурора Союза очень насыщенным. Вышинский без конца выступал в многочисленных аудиториях по самым разнообразным вопросам: на Московском областном съезде членов коллегии защитников, на совещании в прокуратуре Украинской ССР, на VIII съезде Советов.
Проводил он и некоторые нетрадиционные встречи. 31 августа принял у себя участников и организаторов большого перехода на весельных лодках по Волге. Семь активистов прокуратуры Кимрского района Калининской области С. И. Болозеров, А. А. Горячев, М. С. Андреянова, С. Н. Стрейбо, С. М. Буланов, Е. Н. Соколова и В. В. Жуков, рабочие-стахановцы Савеловского механического завода и обувной фабрики «Красная Звезда» в рекордный срок — за 25 дней — преодолели расстояние от Кимр до Астрахани. По пути они ознакомились с работой групп содействия прокуратур Горьковского, Куйбышевского, Саратовского, Сталинградского краев, республики немцев Поволжья и поделились собственным опытом.
Организаторы перехода, прокуроры Кимрского района В. С. Шеврыгин и Калининской области Л. Я. Назаров, а также все его участники были премированы ценными подарками.
С 20 августа по 1 сентября в Прокуратуре СССР была проведена первая Всесоюзная учебная конференция народных и старших следователей, а с 1 по 10 сентября — вторая конференция следователей военных, железнодорожных и водно-транспортных прокуратур. На них присутствовало 116 лучших следователей страны, большинство из которых имели стаж работы свыше шести лет. После конференции Вышинский провел совещание со следователями. В декабре того же года состоялась и третья конференция следователей.
5 ноября 1936 года Совнарком СССР утвердил представленную Вышинским новую структуру Прокуратуры Союза. Были ликвидированы производственные отделы (промышленный, по делам торговли, кооперации и финансов и другие). Новая структура состояла из 15 подразделений: Главной военной прокуратуры, Главной прокуратуры железнодорожного транспорта, Главной прокуратуры водного транспорта, отделов общего надзора, уголовно- и гражданско-судебных, следственного, по спецделам, по надзору за местами заключения и других. Непосредственно при Прокуроре СССР состояли прокуроры для особых поручений, следователи по важнейшим делам, инспектора и консультанты. Применительно к этой структуре должны были строить свои аппараты прокуратуры союзных и автономных республик, краев и областей.
Приказом от 29 октября 1936 года Вышинский в «целях объединения методического руководства следствием всех органов прокуратуры» преобразовал Центральную методическую комиссию в Методический совет при Прокуроре СССР. 22 ноября, открывая его первое заседание, Вышинский сказал, что в первую очередь надо решить ряд важнейших вопросов: о классификационной карте следователя, об организации учебных конференций, о соцсовместителях следователей, об открытом следствии. После этого участники методсовета обсудили проект плана методических мероприятий, который доложил Э. Э. Левентон. Всего за 1936 год было проведено четыре заседания Методического совета.
25—28 декабря 1936 года в Москве проходило первое Всесоюзное совещание работников суда и прокуратуры по гражданским делам. Открыли его вступительным словом нарком юстиции СССР Н. В. Крыленко и заместитель прокурора СССР Г. М. Леплевский. На открытии совещания Вышинского не было, он в это время готовился к процессу по троцкистскому антисоветскому центру, однако затем приехал и выступил с большой речью. Доклады сделали заместитель председателя гражданской судебной коллегии Верховного суда СССР Рейхель, председатель аналогичной коллегии Верховного суда РСФСР Лисицын и помощник прокурора СССР Борисов.
В 1937—1938 годах Вышинский по-прежнему много выступает в различных аудиториях, произнося подчас большие речи, в частности на совещании прокуроров водного и железнодорожного транспорта, неоднократно — в Правовой академии и на активах Прокуратуры СССР, на совещаниях прокуроров в Белорусской ССР и Ленинградской области, на 4-й сессии ЦИК СССР 8-го созыва и на 2-й сессии Верховного Совета СССР, на пленумах Верховного суда СССР, на Всесоюзном совещании по вопросам юридического образования, на партийно-советско-комсомольском активе в Саратове, на общем собрании студентов и преподавателей Юридического института, на совещании членов избирательных окружных комиссий Москвы и Московской области. Он провел несколько ночных совещаний с прокурорами республик, краев и областей по радио, например 10 апреля 1937 года на таком совещании обсуждалась работа органов прокуратуры и рассматривались жалобы и заявления.
20 июля 1937 года «заслуги» А. Я. Вышинского в деле укрепления «революционной законности» были отмечены высокой наградой — орденом Ленина. Как водилось в то время, на его имя поступили многочисленные приветственные телеграммы и письма от прокуроров, представителей органов юстиции, суда, правовых институтов и даже от «специалистов и служащих иркутских предприятий Главрыбы» и «работников курского Пенькотреста».
29 августа 1937 года в связи с 15-летием органов прокуратуры была награждена орденами группа работников прокуратуры. Ордена Ленина удостоился заместитель прокурора Союза ССР Г. К. Рогинский, орден Красной Звезды получили главный военный прокурор Н. С. Розовский, его помощник А. С. Гродко и военный прокурор С. Я. Ульянова, орден Трудового Красного Знамени — следователи по важнейшим делам Прокуратуры Союза Л. Р. Шейнин и М. Ю. Рагинский, прокурор Западно-Сибирского края И. И. Барков, прокурор отдела по спецделам А. М. Глузман и заместитель прокурора Союза Г. М. Леплевский. Подавляющее большинство награжденных были так или иначе связаны с подготовкой и проведением политических процессов.
В 1936—1937 годах Прокуратура СССР организовала ряд больших процессов по выявленным проверками фактам грубейших и массовых нарушениях законности на местах. Это были так называемые лепельский, ширяевский и чечельницкий процессы. Особенно громким был процесс в отношении руководителей Ширяевского района Одесской области. Обвиняемыми по нему проходили председатели райисполкома и сельсоветов, секретарь районного парткома, заведующие отделами исполкома и даже районный прокурор.
Согласно обвинительному заключению, нарушения законов в районе носили массовый характер и выражались в прямом издевательстве над людьми. Отмечались грубое администрирование, круговая порука, семейственность. Жаловаться кому-либо в районе на эти нарушения было бесполезно. Председатель Викторовского сельсовета Пугач цинично заявлял колхозникам: «Можете жаловаться лампочке». А тем, кто пробовал бороться с нарушениями или обращался в вышестоящие инстанции, доставалось еще больше. В отместку за жалобы в центральные органы власти у колхозников вообще отбирали имущество (например, у Власенко местные власти забрали все, даже сняли ошейник с собаки). Председатели сельсоветов могли безнаказанно организовывать так называемые «ночные ударные бригады» по сбору обязательных платежей, во время которых колхозники, даже проживавшие за несколько километров от райцентра, по 5—10 раз за одну ночь вызывались на «беседы» в штаб бригады, а за неявку подвергались штрафу и у них описывали имущество. Не находили люди поддержки и в прокуратуре. На суде они говорили: «Наш прокурор — человек маленький». Про секретаря же районного парткома сказали так: «Шляпа с партийным билетом».
Выездная сессия Верховного суда Украинской ССР осудила всех виновных по этому делу к лишению свободы сроком от 3 до 10 лет, в том числе и прокурора района.
А. Я. Вышинский был одним из немногих советских прокуроров, который не только не чуждался судебной трибуны, но с наслаждением выступал в судебных процессах и чувствовал себя уверенно и непринужденно. В этом отношении с ним мог бы соперничать только другой прирожденный трибун — Н. В. Крыленко. Все прокуроры до Вышинского и после него (за исключением, пожалуй, Р. А. Руденко) не «жаловали» судебную трибуну.
Вышинский не только сам много выступал, причем, на самых громких процессах, но и требовал того же от своих подчиненных. На активе работников Прокуратуры СССР 27 августа 1938 года А. Я. Вышинский напомнил: «Я неоднократно говорил, что прокурор, не выступающий в судах первой инстанции, не прокурор».
На совещании прокуроров в Ленинградской области в том же 1938 году Вышинский вновь поднял этот вопрос. «Сейчас наши прокуроры уклоняются от выступлений в суде, — заявил он, — потому что не чувствуют себя достаточно подготовленными к судебному состязанию, отчасти же потому, что не имеют вкуса к этому делу. Эти прокуроры забывают, что суд — основная арена прокурорской деятельности. Я, как прокурор Союза, должен категорически заявить, что и впредь буду энергично бороться с таким в корне неправильным отношением некоторых прокуроров к этой своей обязанности.
Прокурор — это общественный деятель, прокурор — это судебный трибун, государственный прокурор — это представитель интересов государства на суде. Когда прокурор поддерживает обвинение, которое он возбуждал, и тогда, когда он отказывается от поддержки обвинения, он одинаково остается представителем государственных интересов, посланцем государства, глашатаем государственной правды».
Мы рассказывали о некоторых судебных процессах, в которых поддерживал обвинение Вышинский, будучи прокурором РСФСР и заместителем прокурора СССР. Но и в ранге Прокурора Союза ССР он провел немало дней за судебной трибуной.
Одно из самых известных дел (не относящихся к числу политических), в котором участвовал Вышинский уже как Прокурор Союза ССР — это дело по обвинению бывшего начальника зимовки на острове Врангеля К. Д. Семенчука и каюра С. П. Старцева в убийстве доктора Н. Л. Вульфсона. Оно было возбуждено в конце 1935 года, и расследование по нему проводил следователь по важнейшим делам Л. Р. Шейнин. В свое время это дело подавалось как некий «образец» использования косвенных доказательств в уголовном процессе. Поэтому остановимся на нем.
Слушалось дело Верховным судом РСФСР с 17 по 23 мая 1936 года. Подсудимые были приговорены к высшей мере наказания и расстреляны.
Фабула дела была следующей. 26 декабря 1934 года доктор Вульфсон по приказанию начальника зимовки Семенчука выехал в сопровождении каюра Старцева на двух нартах с мыса Роджерс к больным эскимосам в бухту Предательскую и на мыс Блассон. 31 декабря Старцев вернулся один и сообщил, что доктор Вульфсон потерялся в пути. В первый день поисков были найдены крепко застопоренные нарты доктора. Из восьми впряженных собак в живых остались семь. Через несколько дней в двух километрах от этого места был обнаружен труп Вульфсона. Лицо доктора было залито кровью и обезображено. В пяти метрах от него лежал сломанный винчестер с одной стреляной гильзой. Труп доктора был перевезен на мыс Роджерс и там, без вскрытия, захоронен. Жена погибшего, доктор Фельдман, также находившаяся на острове Врангеля, заподозрив насильственную смерть мужа, потребовала от начальника зимовки Семенчука направить сообщение о случившемся в Москву с просьбой прислать следователя. Однако Семенчук воспротивился этому. Только почти через год по этому факту было возбуждено уголовное дело. Прибывший на мыс доктор Крашенинников эксгумировал труп Вульфсона и установил, что смерть его была насильственной.
Проведенное расследование установило, что Семенчук фактически «провалил» все научные и промысловые работы, жестоко относился к местному населению и к охотникам-промысловикам. Среди эскимосов, не получавших от начальника зимовки никакой продовольственной помощи, начались заболевания, а некоторые из местных жителей даже умерли от голода. На станции царили беспорядок, разложение и пьянство, с которыми доктор Вульфсон пытался бороться, но безуспешно. После гибели Вульфсона покончил жизь самоубийством биолог Вакуленко и при невыясненных обстоятельствах погиб каюр-эскимос Тагью. В ноябре 1935 года Семенчук был снят с должности начальника зимовки. В приказе начальника Главсевморпути О. Ю. Шмидта было отмечено, что в результате преступной беспечности, административного произвола и бездушного отношения к людям Семенчук довел зимовку до полного хозяйственного развала.
Обо всем этом Вышинский говорил в своей обвинительной речи. Но какие все-таки доказательства были в руках прокурора, чтобы обвинить Старцева в убийстве Вульфсона, а Семенчука — как соучастника в подстрекательстве и организации убийства?
Свою речь Вышинский построил на косвенных доказательствах. И надо признать, что сделал он это блестяще. Он использовал те приемы, которые были разработаны У. Уильзом в книге «Опыт теории косвенных улик, объясненных примерами». Вышинский довольно убедительно доказал, что Старцев, отправившийся вместе с доктором Вульфсоном, не мог «потерять» его, так как не было пурги, на которую ссылался подсудимый. Кроме того, Старцев заявил, что он ехал впереди доктора, а когда у него случилась поломка, то Вульфсон якобы обогнал его и, не остановившись, уехал вперед, после чего исчез. Эту версию опровергали опытные эксперты-полярники, утверждая, что собаки в упряжке натренированы так, что они никогда не обгоняют остановившиеся нарты, а останавливаются и ложатся на снег. Труп доктора был обнаружен в двух километрах от «застопоренных» нарт, тогда как даже бывалые полярники в хорошую погоду не отходят от них дальше километра, не говоря уже о плохой погоде, когда они, как правило, держатся около нарт, так как только в этом может быть их спасение. Как установлено, Вульфсон не был опытным полярником и не умел «стопорить» нарты, для чего требовалась немалая сноровка.