— Кто там?
— Посланец, — немедленно отозвался Хаут. — Моя госпожа прислала приглашение вашему господину.
С другой стороны двери молчали. Голос и тон Хаута были таковы, что привратник наверняка решил, что спрашивать, какое приглашение и от какой госпожи, едва ли уместно Глазок закрылся, слуга удалился за новыми указаниями
— Чем они там занимаются? — спросил Стилчо, которому ни в жизни, ни после смерти еще не доводилось общаться с городской знатью, жителями верхнего города. — Хаут, если они…
— Тихо, — резко оборвал его Хаут. На этот раз звук шагов был громче.
Окошко приоткрылось снова.
— Странное время для приглашения.
— Моей госпоже оно нравится.
Повисла пауза, которую нарушил голос привратника.
— Где приглашение?
— Слово моей госпожи. Она приглашает вашего господина посетить завтра в восемь вечера официальный обед, который состоится в бывшем доме Пелеса. Обед начнется с закатом солнца. Передай лорду Тасфалену, что моя госпожа объявит о себе на обеде. Думаю, он не пожалеет, если пойдет. — С этими словами Хаут просунул в глазок перо одного из огромных черных воронов, живущих в Санктуарии. — Передай лорду, чтобы он взял перо с собой, и скажи, что моя госпожа будет чрезвычайно рада видеть его.
— Как ее зовут?
— Он узнает ее имя на обеде, я же не буду называть его, дабы не скомпрометировать госпожу. А это тебе за то, что принял послание. — Хаут передал слуге золотой. — Как видишь, моя госпожа щедра.
— Я передам ваши слова лорду на рассвете, — ответил привратник после многозначительной паузы.
— Передай. О золоте, естественно, распространяться нет нужды. Доброй ночи, привратник.
— Спокойной ночи и доброго сна тебе, молодой господин.
Окошко захлопнулось, и на лице бывшего раба мелькнула хитрая лисья улыбка. Одернув темно-красный плащ и блеснув на мгновение рукоятью меча, он быстро сошел с крыльца
— Боги, — пробормотал Стилчо, — кольцо.. кольцо… Хаут прижал руку к груди.
— Проклятье. Я забыл о нем. — Он обернулся к двери. — Я не могу позвать его снова — только испорчу впечатление.
— Что ты задумал, черт побери?
Повернувшись к Стилчо, Хаут осторожно подцепил пальцем полу его плаща и оттащил мертвяка на безопасное расстояние от двери.
— Нежить, ты забываешься. Ты хочешь получить урок прямо сейчас? Только крикни, и я устрою такое, чего испытывать тебе еще не доводилось.
— Побойся бога…
— Или иди со мной, — ответил Хаут, — или прямо сейчас откажись от этого дела. Ты хочешь прочувствовать это, Стилчо? Ты хочешь узнать, как можно умереть?
Стилчо отступил от Хаута. Его лицо, полускрытое капюшоном, напоминало мертвенно-белую маску. Он покачал головой.
— Нет, не хочу. — В живом глазу мертвяка мелькнула паника. — Как не хочу знать, что ты задумал.
Когда Хаут вновь приблизился к Стилчо, на губах его змеилась улыбка куда более зловещая. Нисиец снова схватил пальцами его за плащ.
— Сделай одолжение, ступай к Мории и скажи ей, чтобы она готовила еще один прибор к завтрашнему обеду. Жди меня там.
— Она убьет тебя.
Стилчо, конечно же, имел в виду вовсе не Морию. Сейчас в его глазу отражался ужас, а губы неожиданно свело судорогой.
— Убьет тебя, — возразил Хаут. — Вот чего ты боишься. Но что для тебя значит еще один поход туда? Неужели в Аду так плохо?
— Боги. Оставь меня в покое…
— — Наверное, и впрямь плохо, раз ты больше не хочешь туда. Расскажи обо всем Госпоже, мертвец, и ты потеряешь свой шанс. — Хаут глубоко вдохнул пыльный воздух Санктуария. — Власть ждет, чтобы ее взяли. Я могу видеть ее, я дышу ею, — и тебе нравится то, что я делаю, не отрицай.
— Я…
— А может, ты все же хочешь пойти к ней сегодня вечером, несмотря на приказ Госпожи оставить ее одну? Ведь ты бывал с ней, когда чары заклятия брали свое, и знаешь, что происходит. Ты слышал, как бушевал сегодня огонь в камине, — разве так раньше бывало? Она победила Роксану, упилась ее силой, и врата Ада подчинились ей. Неужели ты хочешь сегодня вечером попасть ей под руку, оказаться в ее постели, чтобы сделать то, что делал раньше? Ты сгоришь как свеча, а то, что останется от тебя, — сгниет в Аду, когда она удовлетворит свое желание.
— Нет…
— Нет, она не сделает это, или нет, ты не пойдешь туда, или да, то есть ты в точности исполнишь мой наказ?
— Я передам твое послание, — хрипло прошептал Стилчо. — Если тебя поймают, это твое дело. Я ничего не буду знать и поклянусь, что не участвовал в этом! — быстро добавил он.
— Естественно. Так же, как и я. — Хаут осторожно подергал Стилчо за плащ. — Я не требую от тебя верности. У меня есть возможность гарантировать ее. Подумай об этом, Стилчо. Она собирается убивать тебя снова и снова. Как долго еще будет длиться твоя глупость, Стилчо? Закрой глаза. Закрой. Вспомни ее и сделай это.
Со всхлипом, похожим на стон удавленника, Стилчо отшатнулся от бывшего раба.
Он вспомнил. Хаут понял это и улыбнулся, глядя на вытянувшееся лицо напарника.
Откинув плащ, Хаут положил красивую руку на рукоять меча и зашагал вниз по улице, точно какой-нибудь лорд Санктуария.
***
На глазах Страта была повязка, вот он услышал, как захлопнулась дверь и раздалась трель рожка. Послышались чьи-то шаги, скрипнуло кресло. В маленькой душной комнатке пахло луком и остатками трапезы.
— Могу я, наконец, снять ее? — осведомился он, когда звуки утихли.
— Он может снять повязку, — пробасил кто-то. — Дайте ему стул.
Страт по голосу понял, что его контакт оказался настоящим и перед ним Джабал собственной персоной. Пасынок снял с глаз тугую повязку и пригладил волосы, щурясь и пытаясь разглядеть человека, который сидел напротив него за столом, освещенным одной свечой. Чернокожий мужчина выглядел более худым и старше годами, чем должен бы быть, но, как известно, боль старит людей. Густые черные волосы бывшего работорговца тронула седина, глубокие складки пролегли от углов рта к раздувающимся ноздрям, и под черными, в сети морщинок, глазами набрякли мешки. Джабал положил руки на грубо сколоченный стол. Сидевшего за ним человека в ястребиной маске едва было видно. Недавно отрастивший густые черные усы Мрадхон Вис, чей вид и без того не радовал глаз, поставил одну ногу в ботфорте на планку другого стула в углу и оперся рукой о колено. Широкий нож ярко блестел в свете свечи, внося в картину оттенок буффонады.
Сзади кто-то подвинул Стратону стул. Он медленно и внимательно окинул незнакомца взглядом и приметил еще двоих, сидящих в углу. Воры. Бандиты. Илсиги. Ренегат-нисиец. Джабал был бог знает откуда родом. И вместе с ними он, ранканец, естественный враг для них всех.
— Садись, — предложил Джабал голосом, от которого задрожал воздух. Стратон медленно присел, неспешно заложил руки за пояс и скрестил ноги.
— У меня есть предложение, — заговорил Стратон.
— У тебя? У ведьмы? Или у твоего начальника?
— У меня лично. Но оно касается и этих двоих тоже. Толстым коротким пальцем Джабал выписывал круги на поверхности стола.
— У твоего начальника и у меня были… определенные отношения.
— Тем больше причин у тебя иметь дело со мной. Он должен ведьме. Та должна мне. Я хочу, чтобы в городе стало тихо. Сейчас, до того, как он потерял все, что имел. Если Темпус объявился здесь, на то есть несколько причин.
— Например?
— Например, судьба империи.
Джабал раскатисто засмеялся, сказал что-то на незнакомом Стратону языке, чем вызвал новую вспышку смеха.
— Ты предлагаешь измену?
— Нет. От этого никому не будет пользы. Ты — житель этого города. У меня здесь свои интересы, а мой командир заинтересован лишь в том, чтобы уйти из города. Это нам на руку. Ты сможешь вернуться к своей нелегальной деятельности, и я получу то, что мне нужно. Необходимо только на несколько недель установить перемирие. Настоящее перемирие. Никакого воровства, никакого бандитизма и никаких подстрекательств к бунту. Тогда мой командир сможет покинуть город, не ввязываясь в стычки на улицах Санктуария.
— Брат, если бы твой командир услышал, что ты обещаешь, он бы выпустил тебе кишки.
— Обеспечь перемирие, и ты получишь все, что тебе нужно. Пойми, с моим падением тебе не сыскать друга в наших рядах. Ты понимаешь меня?
— Ранканец, ты назвал свою цену?
— Мне все равно, как ты это назовешь. — Стратона бросило в жар, чаще забилось сердце. — Ты хорошо знаешь ситуацию: торговля почти прекратилась, магазины и таверны закрываются. Думаю, твои доходы резко упали. Нет торговцев — нет тебя, а значит, нет и победителей. Если и дальше попустительствовать безумствам молодчиков из НФОС, город скоро окажется на голодном пайке, торговля уйдет в другие приморские районы, власть в городе возьмут или бунтовщики, или полевые суды и Санктуарий окажется заваленным трупами до городских стен. Как тебе такой поворот?
— Я извлеку прибыль из любой ситуации. Я выживу, ранканец.
— Ты не настолько глуп, чтобы выступать против империи. Ты ведь наживаешься на ней.
Люди в комнате зло зароптали. Страт скрестил на груди руки и переменил позу.
— Он прав, — щелкнул пальцами Джабал. — В его словах есть доля истины. Послушаем, что он скажет еще. Продолжай.
***
На улице Красных Фонарей наблюдалось некоторое волнение, высыпавшие из дверей борделей и кабаков посетители собрались в небольшую толпу на перекрестке. Этот район всегда отличался страстями, но в эту ночь после сильной грозы, вызвавшей несколько пожаров, в городе висела напряженная тишина, и переполох у Фебы вызвал повышенный интерес лишь у кучки беспечных клиентов, уверенных, что в случае необходимости они сумеют постоять за себя. Проституток он не встревожил, не обратил на него особого внимания и Зэлбар со своими церберами, которые ныне несли службу уличных полицейских. Они пьянствовали в участке, и больше других преуспел в этом Зэлбар, прослышавший о том, кто мог появиться на улице.
Он налил себе очередной бокал вина и бросил взгляд на проскакавшего мимо всадника на гнедом жеребце.
Всего лишь один из пасынков. Облегченно вздохнув, Зэлбар сделал большой глоток — проблема разрешилась сама собой. Переполох случился в месте, которое ему было практически безразлично, к тому же направлявшийся туда всадник, один из людей Темпуса, скорее положит конец возникшей смуте. Разумнее было остаться на месте и подождать, пока все стихнет. Крики еще продолжались, но скоро они прекратятся, и содержательница таверны (а может, обиженная проститутка) наверняка согласится, что полиции на сей раз лучше было не вмешиваться. Люди с улицы славились своим прагматизмом.
***
— Что ж, — заметил Джабал, — мне нравится такой подход. Люблю здравомыслящих людей. Вопрос в том, понравишься ли ты завтра своему командиру.
— Империя сильна движением, — ответил Стратон. — Мы умеем быть очень практичными.
Джабал на мгновение задумался. Широкая, почти театральная улыбка расплылась по его темному скуластому лицу.
— Он наш друг, — произнес Джабал, окинув взглядом своих помощников. От его звучного голоса по спине Страта пробежал холодок. — Хороший друг. Давай назовем это сделкой, друг Стратон.
Стратон уставился на Джабала, чувствуя вместо облегчения странную слабость в желудке. Победа из тех, что не приходит с парадами и криками толпы, но достигается здравым смыслом.
— Прекрасно, — ответил он. — Надеюсь, что эта дурацкая повязка входит туда составной частью. Где моя лошадь?
— В условном месте. Вот только наш уговор не касается моей обители, но тебя проводят. Вис!
Мрадхон Вис убрал кинжал в ножны и рывком поднялся на ноги.
Когда на глазах повязка и ты совершенно беспомощный идешь по аллеям, лучше бы, конечно, получить в провожатые кого-нибудь другого. Но протест в подобной ситуации будет похож скорее на жалобу и ничего не добавит человеческому достоинству, которое в таких условиях и так немногого стоит. Встав со стула, Стратон молча ждал, пока один из мужчин убрал стул, а второй крепко завязал повязку.
— Будь с ним повнимательнее, — бросил напоследок Джабал.
***
Оказалось, что отыскать Темпуса куда проще, чем это представлял себе Крит, когда узнал от Нико, в какую сторону направил свои стопы маршал. Остановившись подле таблички, гласившей «Таверна Фебы», Крит спешился и продел вожжи в кольцо, вделанное в стену здания. Толпа зевак невдалеке уделила ему частичку своего внимания. Нахмурившись, Крит окинул толпу взглядом, в котором ясно читались всевозможные кары, уготованные тому, кто посмеет коснуться коня или даже упряжи. Пройдя в приемную для клиентов, он сразу столкнулся с владелицей заведения, грузной женщиной, увешанной украшениями.
— Ты видела моего командира? — без обиняков перешел к делу Крит.
Она видела. Подбородки на толстом лице заколыхались, напомаженные губы женщины попытались что-то выговорить.
— Где?
Хозяйка указала рукой.
— Их д-двое, — заметила она. — Ч-чужеземка, о-она…
Сверху снова донесся чей-то визг, теперь уже на более высокой ноте. Пустая приемная борделя являла собой непривычное зрелище. Ни одна проститутка так и не высунула носа из своей комнатки. Хозяйка быстро поднялась по лестнице и направилась в апартаменты.
Внизу по-прежнему не шевельнулась ни единая занавеска. В доме царило безмолвие, лишь наверху послышался стук в дверь и голос хозяйки произнес нечто неразборчивое.
Дверь, в конце концов, распахнулась, раздался топот тяжелых шагов. Подняв голову, Крит увидел, как на лестнице появился Темпус, и сделал каменное лицо, которое лишь отчасти было призвано служить оправданием необходимости побеспокоить Темпуса в столь деликатный момент.
Заложив руки за пояс и стараясь выглядеть спокойно, Крит смотрел на спускающегося вниз Темпуса. Он вдруг осознал, что мог убить товарища, которого пытался спасти.
— Что? — кратко спросил Темпус.
— Страт… после того как у реки все стало спокойно, ведьма… ушла. Страт и я расстались. Он исчез. Но не вернулся к реке.
Ему вдруг показалось, что это его личная проблема, которую не следовало выносить на обсуждение. Крит обругал себя упрямым дураком. Наверху вновь послышались шаги, и к собеседникам спустилась Джихан, своим появлением приумножив нервозность Крита. Лицо Темпуса окаменело. Его пронзительные глубокие глаза были устремлены куда-то вдаль, губы поджаты.
— В каком смысле… исчез? — спросил предельно четко Темпус, снова глядя Криту прямо в глаза.
— Велел мне проваливать ко все чертям, — вымолвил Крит, которому не хотелось говорить об этом, но скрыть от Темпуса подобное возможным не представлялось. — Командир, он послушает только тебя. Она крепко окрутила его. Тебя он послушает… Прошу тебя.
Воцарилось молчание. Криту показалось, что Темпуса так и подмывает отправить самого Крита в Ад и приказать ему там остаться. Крита затрясло. На его глазах Страт, самый здравомыслящий из всех, кого он знал, сходил с ума и все больше отстранялся от Крита. Он мог бы, конечно, помочь Страту так же, как прекращают мучения тяжело раненных, страдающих и потерявших всякую надежду бойцов на поле боя. (Такое потом начинает сниться, не давая покоя душе, но Крит уже прошел через это.) Но только не теперь, когда Страт осыпал его проклятиями и заявил, что он не прав. Крит привык прислушиваться к словам напарника, тот всегда четко определял, где правда, а где нет, где стоит идти вперед, а где выждать более благоприятный момент. Он был уравновешен и разумен, его напарник, он мог в один миг казаться донельзя расчетливым, а в другой — уже мчаться, не разбирая дороги, на своем жеребце.
— Где ты потерял его?
— На посту. Он оставил меня. Ускакал. Я… я потерял его. Я подумал, что он поехал к тебе, но Нико сказал, что Страт не объявлялся, и посоветовал… найти тебя.
Темпус глубоко вздохнул и засунул в ножны меч, который держал в руке. Гремел гром, и в такт его раскатам трещали ступени, пока Джихан спускалась вниз.
— Может быть, он в казармах, — предположила Джихан.