Люди почему-то заулыбались. — В общем, он вполне здоров. А эту штуку, — Дорошенко показал пальцем на пустую кобуру, — отдайте экспертам. Все, до свидания.
Он вышел.
— Действительно, — сказал Вася, дюжий парень, очевидно, тоже пилот, которого Александр Синяев раньше не видел, но которого узнал по голосу. — Зачем вам эта вещь?
— Это кобура, — объяснил Александр Синяев. — Из-под пистолета.
— А что такое пистолет?
— Вася, — укоризненно сказал Монин. — У меня тоже есть пистолет. Я дам тебе как-нибудь пострелять.
— А куда делся ваш пистолет?
— У меня его никогда не было, — объяснил Александр Синяев. — Зачем же мне пистолет?
Люди снова заулыбались. Александр Синяев еще раз ошибся, но они этого опять не заметили.
— Товарищи, — сказал руководитель научной группы Анатолий Толейко. — Мы, по-моему, забыли о деле. Нам надо поесть и заодно обсудить план высадки.
— Без меня, — сказал Монин. — А вы, Николай?
— Я на вахте.
Александр Синяев и остальные люди гурьбой вышли из рубки, оставив там Монина и Бабича. Насколько он понимал, все направлялись в каюткомпанию. Его коллега Вася шагал рядом, пытаясь заглядывать в глаза, и задавал вопросы, как на экзамене. Александр Синяев отвечал по возможности лаконично, чтобы не наделать новых ошибок.
— Как вы поступаете, когда при заходе на посадку на вас налетает смерч? — спрашивал Вася.
— Сажусь.
— А если отказывает шасси?
— Сажусь на днище.
— А если внизу скалы?
— Сажусь между.
— А если скалы сплошные?
— Сажусь поверх.
— А что вы делаете, когда отказывают парашюты?
— Выпускаю крылья.
— А если смерч обламывает крылья?
— Планирую на днище.
— А если корпус поврежден?
— Тогда смерч сажает меня сам.
— Товарищи, — сказал руководитель научной группы Анатолий Толейко. — Нельзя ли хотя бы здесь без этих идиотских тестов?
— Я уже все, — сказал Вася, обходя Александра Синяева сзади и появляясь с другой стороны. — Мы уже прекратили.
Позже, в кают-компании, его усадили за самый дальний конец стола, но Александр Синяев отчетливо слышал, как Вася сказал, наклонившись к соседу, еще одному их коллеге:
— Это пилот высочайшего класса. Он ответил на самые плохие вопросы.
Людей за столом было много, все они что-то ели, и Александр Синяев мог спокойно приглядываться к ним и прислушиваться к их разговорам. Руководитель научной группы Анатолий Толейко, сидевший недалеко от него, беседовал со своим помощником, который специально выбрал место напротив.
— Кого же пошлем все-таки?
— Как обычно.
— Нет, я насчет пилотов.
— Их слишком много?
— Наоборот.
— Значит, всех.
— А нового?
— Он, наверное, устал. И вообще, ему сейчас не до этого.
— Вот и пошлем, чтобы отвлекся.
— Пусть выспится.
— А потом пошлем.
— Как хотите. Только вряд ли он согласится.
— Согласится.
Пока они так сплетничали, в другом месте стола переговаривались ученые, члены десантных групп.
— Мне нужны фотокамеры, — говорил один из ученых. — Много камер. Столько камер, что я и не подниму.
— А мне папки для гербариев. Много папок. Чтобы я не смог унести.
— А мне ужасно необходимы…
— А мне…
— Перестаньте передразнивать! Просто мне нужна пара негров.
— Зачем?
— Для переноски тяжестей.
— Не понял.
— Правда? Негр — это неквалифицированный специалист. Сокращение от слова неграмотный. Образование — негр.
— Теперь понял.
— Ловко вывернулся.
В середине этого содержательного разговора Александр Синяев повернулся на толчок слева. Сосед требовательно смотрел на него — заросший, длинноволосый, облаченный в разноцветное одеяние.
— Дай порцию перца, — попросил он. — Пожалуйста, дай.
— Что?
— Диссонанс, — объяснил он.
Александр Синяев передал ему требуемое.
— Не удивляйтесь, — сказал другой сосед, справа. — Привыкнете. Это Костя Космопроходческий, поэт-авангардист.
Но Александр Синяев не успел выяснить, зачем нужен поэт в экипаже звездолета дальнего следования, потому что еще некоторое время назад в кают-компании появился штурман Бабич. Несколько минут он стоял у входа, разыскивая кого-то глазами. Потом его взгляд упал на нового пилота-инструктора, и он чуть заметно кивнул. Александр Синяев поднялся со своего места.
3
Когда они вошли в затемненную рубку, там был только Монин. Он указал пилоту на кресло рядом со своим. Александр Синяев повиновался. Со стен рубки светила звездная пыль.
— Мы находимся сейчас в пустом пространстве, между галактическими рукавами, — сказал Монин. — Но здесь есть оазис — темное солнце и несколько темных планет. Толейко собирается послать туда своих планетологов.
Александр Синяев молча ждал дальнейших объяснений.
— Я вызвал вас сюда не случайно, — продолжал Монин. — Они будут заседать еще несколько часов. Они будут обсуждать повестку дня и выдвигать кандидатуры командиров десантных групп. Потом они будут голосовать. Это формалисты, каких еще не видел свет.
Монин сделал паузу. Штурман Бабич уже сидел в своем кресле, невидимый в темноте. Александр Синяев смотрел на экраны. Да, корабль находился в звездной пустыне, в пустоте между спиральными ветвями Галактики. И поблизости действительно был черный оазис. Но не очень далеко от "Земляники" в пространстве было что-то еще. Александр Синяев пока не знал, что это такое.
— Ежегодно Земля посылает несколько десятков таких экспедиций, как наша, — сказал Монин. — Задачи экспедиций, грубо говоря, одинаковы… Все они исследуют звезды и планеты, И жизнь, если повезет. Но каждая экспедиция имеет еще и сверхзадачу, истинную цель, не внесенную ни в один план. Часто это контакт.
Звездолет окружали мрак, тишина и недвижность. Но Александр Синяев уже понял, что закрывало звезды прямо по курсу.
— Для нас это поиск больших животных, — сказал Монин.
— Больших? — переспросил Александр Синяев.
— Да, — кивнул в темноте Монин. — Именно больших. Размером с планету.
— Вы уверены, что такие существуют?
— В природе существует все, — сказал Монин, — Во всяком случае, все, что мы можем вообразить. Мир слишком велик, чтобы было иначе.
— Но зачем вам такие животные?
— Создавая их, природа должна была столкнуться с проблемой передачи нервных импульсов. При таких размерах для достаточно быстрой реакции может не хватить скорости света. Нас интересует, как природа обошла возникшую трудность. Возможно, это подскажет нам новые принципы связи.
Александр Синяев ничего не сказал. Он уже все понял.
— Нам нужен пилот, — продолжал Монин. — Я упоминал, что Толейко готовится к высадке. Планет здесь больше, чем пилотов на борту "Земляники". Толейко не даст мне ни одного. А у нас с Николаем такое впечатление, что мы нашли. Нашли то, что искали.
— Вы ошибаетесь, — сказал Александр Синяев. — Вы нашли другое.
— Что вы имеете в виду?
— Предмет прямо по курсу, — сказал Александр Синяев. — Это корабль.
— Корабль? — переспросил Монин. — Признаться, у нас с Николаем тоже возникла такая гипотеза. Но подождите. Как вы догадались, что впереди что-то есть? Ведь вы не прослушивали бортжурнал!
— Там не хватает звезды, — сказал Александр Синяев.
— Удивительно, — сказал Монин. — По-моему, там их слишком много. Не правда ли, Николай? Но ладно. Будет смешно, если я стану вас уверять, что впереди ничего нет.
— Почему вы думаете, что это корабль? — спросил штурман Бабич. — На нем нет никаких огней.
— А зачем огни? — спросил Александр Синяев.
— Но есть же определенные правила, — сказал Монин. — Устав, наконец.
— Какой устав?
— Обыкновенный звездный устав.
— И вы думаете, что все должны ему подчиняться?…
— Все? — повторил Монин. — А сами вы как считаете?
— Я сомневаюсь.
— Вы хотите сказать, что этот корабль не наш? — грозно произнес Монин. — Вы хотите, чтобы я поверил, что этот корабль — чужой? Что мы запросто, в ординарном рейсе, встретили неземной звездолет?…
Александр Синяев ничего не сказал.
— Но почему обязательно звездолет? — спросил штурман Бабич. — Почему не какой-нибудь астероид?
— В черных оазисах не бывает астероидов, — сказал Александр Синяев. — Но зачем спорить? Пощупайте его локатором.
— Локатором нам не хотелось, — сказал Монин. — Мы боялись его спугнуть. Мы с Николаем считали…
— Вы ошибались, — повторил Александр Синяев. — Это корабль. Включайте локатор.
— Остается подчиниться, — сказал Монин. — Как вы считаете, Николай?
Глава 2. Профессия
1
Пилот-инструктор, командир десантного катера Александра Синяев полулежал в кресле перед приборной панелью и глядел на незнакомые, но и неслишком сложные индикаторы. Штурман Бабич устраивался за его спиной, на месте наблюдателя; никак не мог управиться с застежками привязной системы. Бабич, похоже, был бы от приключения в полном восторге, если бы не мешало возмущение действиями спасенного пилота. Разругаться в дым с безобидным стариной Мониным! И кто это делает? Человек, только что подобранный в безысходной, казалось бы, ситуации! Что он предпринимает, едва успев отдышаться?. Учиняет скандал! А Бабичу-то это спасение показалось поначалу загадочными романтичным. Сверхъестественное предчувствие и все такое. Романтика! Но настоящая романтика, как выяснилось, началась несколько позже. Правда, не натолкнись они на этого субъекта, вылазку, пожалуй, пришлось бы все-таки отменить. Во-первых, некому было вести катер. Пилот — профессия дефицитная, а план есть план. Потом, никто бы не догадался, что встреченный предмет — чей-то корабль. Посчитали бы за астероид. Чужой корабль, надо же! Действительно, фантастика. Но зачем делать вид, что всю жизнь ты только и лазал по чужим кораблям? Только этим будто и занимался! Ну, угадал один раз, бывает. Так и скажи, зачем же разводить демагогию?! Он, видите, ли, против Бабича, против его участия. Почему? Якобы опасно. Опасно! Чтобы все лавры, значит, ему. Он один умный, остальные идиоты. Хорошо еще, Монин мужик обстоятельный, на шантаж не поддался. Объяснил новому, что есть что и кто есть кто. Требовать от него, от штурмана высшего класса Бабича, беспрекословного подчинения? Тоже, начальник выискался! Это мы еще поглядим, кто кому будет подчиняться. Нас, видите ли, могут обстрелять противометеоритные устройства корабля! Но кто сказал, что есть такие устройства? Кто сказал, что корабль мертв? Кто сказал, наконец, что ему действительно миллиард лет?
— Не распаляйтесь, — попросил Александр Синяев. — Думайте как угодно, а слушаться вам придется. Я назначен официально, приказом по звездолету. Монин подписал его при вас. Поберегите нервы. Когда мы доберемся до места, они еще пригодятся. На чужих кораблях бывает по-всякому.
— На чужих кораблях! — повторил человек за спиной Александра Синяева. — Но что вы можете о них знать? Ведь с ними до нас никто никогда не встречался! Никто! Мы первые! Первые! Неужели не понимаете?
Катер лежал на месте, в самом начале пускового канала, словно торпеда, готовая к пуску. Ангар не был пока изолирован от внутренних помещений "Земляники", и в голове Александра Синяева шумели человеческие голоса. Ничего особенного, действительно, шум. В рубке Монин пересказывал новому вахтенному некоторые детали спасения человека, оказавшегося, к сожалению, нахалом и грубияном; в кают-компании Анатолий Толейко ставил на голосование кандидатуру командира десантной группы, направлявшейся к первой от черного солнца планете. Говорили и в других частях "Земляники"; звездолет гудел, скоро закипит и работа.
Штурман Бабич наконец немного успокоился и покончил со своими застежками. Вакуумные присосы люка глухо чмокнули, отделив ангар от внутренних помещений. Шум голосов исчез, голова вернулась в привычное состояние. Даже Бабич почти не мешал. Далеко позади лязгали запоры, задраивались переборки, выравнивалось давление. Впереди открывался пусковой канал. Ангар, бывший только что одним из отсеков "Земляники", оказался теперь снаружи, по ту сторону толстой брони высшей защиты. Магниты мягко толкнули катер к выходу. Штурман Бабич опять заворочался, поудобнее устраиваясь в кресле и с вызовом глядя на затылок пилота, загораживающий ему пульт управления. "Первые! — думал он. — Самые первые! Тысяча километров для нас, сто лет прогресса для человечества. Куда тебе это понять!"
— Напрасно вы так себя настраиваете, — осторожно сказал Александр Синяев. — Сколько, по-вашему, во Вселенной брошенных звездолетов?
— Ну и сколько же?…
— Очень много. Неимоверное количество.
— Потрясающе точная цифра! — восхитился Бабич. — Плюс-минус бесконечность?…
— Цивилизации гибнут, корабли остаются, — спокойно продолжал Александр Синяев. — Вопреки поговорке, их никто не сжигает. Если планета строит их всего тысячу, то среднее расстояние между звездолетами уже на порядок меньше расстояния между цивилизациями; если миллион — то на два порядка. Все они, как правило, давно пережили хозяев.
— Перестаньте, — поморщился сзади Бабич. — Теория и практика — разные вещи. Что вы знаете? Ничего. И я ничего. Но я-то, слава богу, хотя бы молчу!
— Зачем знать? Все и так очевидно. Нельзя отрицать, что звездолетов во Вселенной множество, что в основном это пустые, брошенные машины…
— Посещать которые очень опасно, — подхватил Бабич. — Просто ужас как страшно!
— Именно по этой причине, — сказал Александр Синяев, — вы, видимо, и прихватили свою пушку?…
Бабич рефлекторно поправил на поясе пистолет, выданный Мониным под расписку, но не ответил. Возмущаться уже не было ни сил, ни желания. Подумал только, что пилот, очевидно, вдобавок злится на него из-за пистолета. Ничего, пусть позлится. Официально назначенный! Генерал без шпаги ты, вот кто. Человек с пустой кобурой…
— Вы хоть стрелять-то умеете? — поинтересовался Александр Синяев. "Уж получше тебя!" — подумал Бабич, но вслух ничего не сказал.
Пилот на работе, не стоит его отвлекать. Потом, в чем-то он прав: побережем нервы. Взаимно. Пускай делает свое дело…
Пока что, правда, работали автоматы. Экраны все еще оставались слепыми. Катер, уже без ускорения, медленно шел на выход по невидимым рельсам магнитного поля. Александр Синяев чувствовал, как спереди надвигается выходное отверстие и как с такой же неотвратимостью их нагоняет бесплатная лапа толкателя. Она поравнялась с катером у самого среза канала и ударила его сзади, как ногой футболиста.
Катер вырвался наружу.
Кругом был мрак, но глаза, привыкшие к темноте, уже различали мелкую звездную россыпь на экране кабины. Почти во всю заднюю полусферу зияла продолговатая яма — черный силуэт "Земляники". Тень звездолета медленно сжималась к центру экрана.
— А вы умеете включать двигатель? — с вызовом спросил Бабич.
— Зачем? Вы с Мониым хорошо подошли, почти вплотную. Ближе было рискованно. Малая скорость — наш главный шанс. Если она велика, как отличить вас от метеорита?
— Метеорит летит себе и летит, — сказал Бабич. — Вы видели где-нибудь маневрирующие метеориты?
Он умолк, довольный своей репликой. Александр Синяев тоже молчал. Тень "Земляники" на кормовых экранах сжалась в удлиненную черную точку, открыв бесконечное звездное поле. На контрольной трубке курсового локатора росла другая, яркая точка. Радар зацепился за цель. Обзорные экраны не показывали пока ничего, кроме россыпи далеких звезд.
— А как вы будете тормозить, не включая двигатель? — поинтересовался Бабич.
Александр Синяев молча смотрел вперед. Там, на фоне плотного звездного поля, возникло круглое четное пятно. Тень "Земляники" потерялась за кормой. Тень чужого росла. Не в центре экрана, а чуть сбоку. Ничего, дело поправимое.
Александр Синяев ощутил спиной мягкую твердость кресла. Катер сильно тряхнуло. Его магнитные искатели нащупали цель, и ракеты подправили курс. Тень чужого росла, переместившись в центр экрана. Катер мчался безмолвно, как магнитная торпеда в борт океанского лайнера.