Ивард теперь научился втягивать в себя запахи бесшумно. Он бежал, сортируя те, что шли к нему сверху, и думал, что будет делать днем. Сейчас он был счастлив. Работа, на которую его назначили, оказалась просто захватывающей, до недавних пор он не задумывался о том, как тонко сбалансирована экосистема онейла. Почти вся фауна здесь разгуливает на свободе. Животные, которые привозятся на кораблях и могут нарушать экологию, содержатся в специально спроектированных загонах, где пространство использовано с умом и живность не чувствует, что сидит в клетке.
Только те, которым показан диаметрально противоположный климат, живут "под землей", в огромных герметических биомах, где тщательно воспроизводятся условия их родной среды.
Дождь был в разгаре, когда энергия Иварда пошла на убыль, но он лишь слегка сбавил ход, сосредоточившись на дыхании.
Потом он перешел на ровный шаг и погрузился в себя, поэтому чуть не упал, когда ему в лицо ударил внезапный порыв теплого, сухого и пряного воздуха. Он обернулся, приняв оборонительную позицию, и тут же засмеялся.
- Тате Кага!
- Здорово, Яичко, - приветствовал его древний нуллер, крутанув свой пузырь. - Не надо останавливаться.
Ивард кивнул и медленной трусцой двинулся дальше. Пузырь плыл рядом с ним.
- Забыл старых друзей, так, что ли?
- Нет. - Ивард энергично потряс головой. - Просто я теперь работаю, а по утрам Жаим учит меня уланщу... - Он помолчал, скорчил гримасу и выпалил:
- Еще я встречался кое с кем, но теперь у меня эти часы освободились.
Морщинистое лицо расплылось в сочувственной ухмылке, и Тате Кага перевернулся вниз головой.
- И твое сердце где-то там, Яичко? - Он ткнул узловатым пальцем вниз.
Ивард подавил стон. Мало ему того, что Вийя читает его мысли. Намеренно она этого не делала, но самые сильные его эмоции невольно отражались в его снах, которые через связь с эйя и келли передавались Вийе.
Тате Кага не претендовал на какие-либо сверхчувственные способности, но Ивард подозревал, что старик догадывается о происходящем. Паренек почувствовал острое сожаление при мысли об Эми, хорошенькой девочке-Дулу, которая на вечере, устроенном Тате Кагой, предпочла его, рифтера, мальчишкам своего круга.
- Что они за люди, эти Дулу? - вырвалось у него. - Я ведь Эми нравился - а потом вдруг раз, и от ворот поворот. Мы остались друзьями и все такое, но я ее больше не интересую. Я чую разницу носом.
- Теперь она спит с другой игрушкой?
- Нашла себе какого-то мичмана с "Астреи". Поглядеть - так ничего в нем нет, кроме гонора, а она от него уже три дня не отходит.
- "Астрея", - проскрипел нуллер. - Прибыла, покрытая почетными ранами. Аура героизма многих привлекает.
Ивард хотел было сказать, что всякий, кто служит на большом крейсере, принимает очень небольшое участие в боевых действиях, но потом вспомнил "Грозного" у Геенны и "Кориона". Вспомнил он также, что Эми проявила к нему интерес, лишь тогда, когда эйя и келли выделили его из толпы, и его бросило в краску. Притом это был вечер Тате Каги, и нуллер, наверно, тоже это заметил.
И знает, что Ивард привлек Эми точно тем же.
- Паскудство какое, - пробурчал парень.
Тате Кага засмеялся, но почему-то это было совсем не обидно.
- Ты должен усвоить, Яичко, что почти все Дулу меняют партнеров столь же легко, как одежду.
- Сестра говорила мне, что никакой любви нет. Наверно, она имела в виду Дулу, потому что у рифтеров любовь встречается. - Он не смог признаться в том, какое сильное чувство питал к своей первой женщине, Марим, - он ведь давно уже понял, что ей нужна была только его доля артелионских сокровищ. И он не чувствовал себя вправе упоминать о Вийе и Маркхеме или о Жаиме и Рет Сильвернайф.
- Да, некоторым Дулу эта эмоция неведома. Женятся они из политических и экономических соображений, а спят с кем попало, но даже партнеров иногда выбирают по светским или политическим мотивам.
Ивард, несмотря на дождь, уловил резкий запах - не такой, как любимые нуллером осенние ароматы. "Он меня предостерегает", - подумал парень, бессознательно ускорив темп, да только поздно уже.
- Брось, Яичко! У тебя больше впереди, чем позади.
- Ты хочешь сказать, что я молод, - недовольно буркнул Ивард, но потом разглядел в словах Тате Каги другой смысл и хмыкнул.
- Хо! - удовлетворенно воскликнул нуллер. - Приходи ко мне в гости. И улетел в своем пузыре.
Вглядываясь в серую пелену дождя, Ивард понял, что добежал до следующей остановки. Последние сто метров он прошел шагом и присоединился к толпе ожидающих. Машинально он продолжал регистрировать многочисленные чужие запахи. Все эти люди устали, и некоторые испускали резкие струйки гнева - им не нравилось стоять в толпе. Ивард и сам старался не соприкасаться с другими.
Капсула пришла почти полная, но он все-таки нашел себе место и с облегчением плюхнулся на него, благодарный Вийе: это она посоветовала ему работать в ночную смену - так легче переносить бомбардировку лавиной психических сигналов.
Раз уж нельзя сохранить свои мысли при себе, он не прочь делиться с Вийей. Ее ничто не шокирует, она никогда не выказывает отвращения, отвечает на его вопросы и обращается с ним, как со взрослым.
Ускорение отозвалось во всем теле - капсула поднималась к оси вращения и входу в Колпак. Иногда он тоже видел Вийины сны, но это случалось редко. Она научилась блокировать свои мысли, хотя он чувствовал, каких усилий это ей стоит. Ее сны нравились ему. Это его реакция заставляла ее проснуться и обрывала сновидение.
Эту часть своих внутренних отношений они никогда не обсуждали.
Предупрежденный внезапной вспышкой голубого огня, неугасимо мерцающего на краю его сознания, Ивард поднял глаза и увидел, что сейчас будет его остановка.
- Выхожу, - громко сказал он, и люди вокруг расступились.
После их возвращения из экспедиции Вийя, работая с базами данных, к которым они теперь получили доступ, раскопала кое-что об их временном жилище - она знала, что Ивард интересуется историей Панархии. Они пришел в восторг, узнав, что в блоке содержались не только преступившие устав военные или проштрафившиеся чиновники; случалось, что прежние правители держали здесь своих крупных противников - включая одну Крисархею, замышлявшую восстание против своего отца.
Идя по коридору к Пятому блоку, Ивард пожалел, что у него нет машины времени - такой, которые показывают в приключенческих сериалах. Он очень хотел бы посмотреть, как Крисархея - немного старше его - мечется по своей тюрьме, вся в парче и бриллиантах, обдумывая корабельную атаку на Лао Цзе. С ней, наверно, было бы интересно поговорить.
Десантники у входа отдали ему честь - один при этом приветливо улыбнулся, а Ивард, тоже с улыбкой, вскинул руку в ответ. "Никто в будущем не узнает, что я здесь тоже жил", - подумал он, но теперь это было не так уж важно. За несколько месяцев общения со знаменитыми людьми он усвоил, что слава не стоит той цены, какой достается.
Дверь их общего с Вийей, Марии и эйя жилища открылась, и широченный зевок разодрал ему рот. Затем в нос, уши и мозг хлынул целый поток впечатлений. Жаима тут не было, Марим тоже, зато за игровым пультом вместе с Вийей сидел Брендон хай-Аркад, ныне Панарх Тысячи Солнц. Фаланга третьего уровня поглощала все их внимание.
Два быстрых взгляда скользнули по Иварду - один ярко-голубой, как летнее небо над планетой, другой черный, как космос.
- Привет, Рыжик, - сказал Брендон. Он улыбался Иварду так же, как несколько месяцев назад, когда тот, краснея и чувствуя себя дурак дураком, заставлял его грузить припасы на борт "Телварны".
- Мандериан побывал здесь, как только ты ушел, - сообщила Вийя. - Он еще вернется, чтобы поработать с троицей и с эйя над языком знаков.
- Ладно. - Ивард чувствовал, что Вийя устала, потом заметил, как помята одежда на них обоих, и понял, что Брендон пробыл здесь всю ночь и что они не спали. Что ж, все понятно. Должарианцы очень похожи на Дулу занимаются любовью без всяких эмоций.
- А Жаим не приходил? - беззаботно, как он надеялся, спросил Ивард.
- Он вместе с Ванном готовит цирк к представлению на будущей неделе, сказал Брендон.
- Цирк? А, это тот большой павильон?
- Угу, - с мрачным юмором ответил Брендон, не отрываясь от игры. Трое суток от завтрака до завтрака меня будут гонять, как жука по стеклу.
- Это вместо Мандалианского ритуала, - бросила Вийя. Ивард чувствовал, что они сейчас на завершающем этапе игры и ни один не желает проигрывать.
- Ни трона, ни кольца, - согласился Брендон и слегка изменившимся голосом добавил: - Ни правительства.
"Они всю ночь говорили об этом", - подумал Ивард, сам не понимая, откуда это знает. Странная штука. У Брендона здесь четверть миллиона людей, с которыми можно поговорить, и некоторые владеют целыми планетами, а он идет в Пятый блок к Вийе.
В памяти всплыло славное лицо Маркхема с углом рта приподнятым в улыбке, - он сказал вскоре после того, как Вийя вступила в их комнату: "Она запоминает все, что услышит хотя бы раз, и при этом она честнее зеркала. Смертельная комбинация".
Через год они с Вийей уже жили вместе.
Вместе... Ивард посмотрел на две головы, склоненные над пультом, и вспомнил слова Тате Каги: "Они меняют партнеров столь же легко, как одежду".
- Ха. - Брендон внезапно откинулся назад, очистив экран небрежным взмахом руки. Вийя улыбнулась, блестя черными глазами.
Ивард так и не понял, кто из них выиграл.
ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ
Арес вспыхнул и исчез в бешеном выплеске энергии из черной дыры, созданной парящим поблизости Пожирателем Солнц. Корабли, облепившие его, бесшумно лопались, как начиненные огнем шарики...
Эсабиан открыл глаза и сел, стряхнув с себя запрограммированный сон. Потом встал и начал медитативные упражнения "орр нар-хан'пекун туриш" Часа Обнажения Воли, опираясь на энергию, полученную от сом-тури, - видения полного завершения своего палиаха. Только одно досаждало ему: знать, где находится вражеская база, и не иметь возможности разгромить ее.
Но это временно. Не нужно думать об этом.
В комнате было тихо, прохладно. Одинокий огонек висел над головой, тускло освещая потолок и стены, увешанные коврами и голографиями, - Эсабиан не замечал всего этого великолепия так же, как мягкого покрытия на полу или воздуха, которым дышал. Он не думал о скрытом от него, таинственном материале, из которого был сделан Пожиратель Солнц. Он подчинял своей волей все, что видел.
Он оделся, и каждый предмет заново укреплял в нем сознание полученной от рождения власти - во все это были вотканы нити из одежд его предков.
Час Воли прошел, и он вызвал к себе Барродаха.
Анарис проснулся в тот же самый час. Он не пользовался искусством сом-тури: панархистские наставники вооружили его куда более древними методами.
Но ни один из них не помогал.
В комнате было прохладно, и безликий дипластовый потолок слабо отражал огонек одинокого светильника, поглощаемый гобеленами на стенах. Пол, замазанный густым слоем серой краски, покрывал жесткий дипластовый лист, застеленный сверху коврами. Струйки воздуха шелестели, создавая легкие колебания температуры и едва уловимый приятный запах. Анарис услышал, как щелкнул пульт, - это тианьги сменило режим. Индикаторы показывали положение стазисных заслонок, сдерживающих мутации урианской станции.
Анарис начал курс упражнений уланщу, сочетая их с техникой Часа Воли, черпая силу из того и другого, и с мрачным юмором думая, что на Пожирателе Солнц, где нет времени, Час - всего лишь условность и зависит от периода, который он посвящает сну. Вряд ли отцу могла прийти в голову такая мысль.
Наследник Должара все еще не мог избавиться от осадка того, что ему снилось. Сон, знакомый и неотвратимый, был сильнее, чем в прошлую ночь. Анарис прибавил темп, прогоняя чувство оцепенения, и кровь, разогревшись, избавила от ощущения ползущих по коже насекомых.
И все же он помнил образы своих снов. С угрюмой усмешкой он прикинул, нельзя ли эти чувства во сне назвать благодарностью.
Его поразила неожиданность самого этого понятия. Благодарность? Кому? Что маячит за этими видениями? Он чувствовал, что теряет равновесие, словно тонкий синтез должарской и панархистской мысли, которого он с трудом достиг, грозил распадом.
Он вспомнил лицо Геласаара и последние слова Панарха, обращенные к нему:
"Я сожалею только об одном: благодаря этому последнему уроку ты вряд ли повторишь ошибку, недооценивая нас".