Некоторое время Василий медлил, ему казалось несправедливым, что они там в отряде пухнут с голодухи, а здесь, совсем рядом живет некий лесник, и у него еды навалом.
- Спасибо, однако! Но мне к нашим пора, заждались поди.
- Садись, герой! Тебе без проводника отсюда не выбраться. Да и как ты пойдешь, если ноги еле двигаются? - усомнилась Хозяйка.
- Резонно. Ты, молодец, мою старуху больше слушай. Она- баба умная, хотя помогала одним дуракам.
- А сам-то хорош, дурень старый! Раз помог племянничку через реку перебраться, путь- дорогу указал, а тот возьми и Потоп нам устрой.
- Чего, вредитель оказался? - не понял сержант.
- В некотором роде.
- Так ведь, большую надо плотину взорвать, чтоб округу затопило.
- Это, Вась, она так, фигурально выражаясь.
После каши взялись и за сладкое.
- Ох, крепка у тебя медовуха, хозяин!?
- Есть такое дело! - согласился Влас.
- Ты бы, муженек, рассказал нам что.
Потешил бы гостя байкой. А после и проводишь его до отряду, предложила Виевна.
- Это можно, мать! Это я завсегда пожалуйста!
Васька заулыбался, ему было сытно, тепло, уютно. Он вдруг ощутил себя маленьким ребенком, которому добрый милый дедушка сказывает чудесные небылицы, а Васька сидит, разинув рот, и слушает их одну за другой, проглотив язык.
- То случилось в стародавние времена, каких никто и не помнит. И не у нас это было, а в далекой стране, имя которой ныне Норвегия, близ свейской границы...- начал Хозяин свою сказочку.
* * * " Близ свейской границы, в местечке Несьяр жил кузнец Торвильд. Жена его умерла молодой, а своих детей у них не появилось. Жениться вторично Торвильд не захотел, предпочитая жизнь вдовца, хоть и был вовсе не стар. Так и жил он пять лет одинодинешенек.
По хозяйству правда иногда помогала сестра. Да обретался у него смышленый приблудный мальчонка. Кто и откуда он - никто не знал, потому как мальчик был нем, но для простолюдина - это скорее достоинство, чем недостаток. Пацана нашли год назад на берегу- наверное, удрал с какого-то пиратского судна.
На хуторе жалели горемыку, хотя приютил его именно кузнец. Найденыш работал, что называется, на побегушках.
Сверстников дичился. Было свободное время - сидел на холодных камнях скалистого берега фьорда и тоскливо смотрел в море.
Случалось, Торвильд с горя крепко выпивал, да так что не мог найти свою кузню- мальчик помогал благодетелю доплестись до скамьи, стаскивал с кузнеца сырые грязные и вонючие сапоги, укрывал его теплой шкурой, словом терпел все невинные обиды со стороны Торвильда со смирением истинного христианина. Но набожная сестра Торвильда прозвала-таки пацана маленьким язычником, потому как никто не видел, чтобы он клал крест Господу. Впрочем на хуторе смотрели на это сквозь пальцы, да и кузнецу было все равно.
Немота оберегала мальчика от людской злобы, ибо его немощь виделась особой печатью Судьбы.
Как-то раз в непогоду под вечер в дверь к Торвильду постучали:
- Кого там черт принес? - буркнул кузнец, потянувшись за молотом на всякий случай.
- Добрый человек, не пустишь ли ты усталого путника на ночлег?
- Ну-ка, малец, посмотри! Сколько их там притаилось?
Мальчик глянул сквозь затянутое мутным пузырем окошко и показал кузнецу два пальца.
- Что ж ты, странник, один просишься?
Товарища не зовешь?
- Это верно, мой конь и вправду мне лучший друг, чем иной человек! И если по утру ты берешься его подковать, то я в долгу не останусь! рассмеялись за дверью.
Торвильд вопросительно посмотрел на немого воспитанника, тот закивал головой, подтверждая слова путника.
- Ну, открывай тогда, да поживее. Не видишь, гость промок!
Мальчик бросился выполнять приказание.
Он с трудом отомкнул тяжелый засов, пропустив незнакомца внутрь жилища.
- Спасибо, Инегельд! - услышал хозяин дома- Будь добр, позаботься о моем благородном скакуне.
- Откуда ты знаешь, что этого немого мальчишку зовут Инегельдом.
- Я много чего знаю. Всяк имеет собственное имя, даже последняя тварь, а уже человек и подавно. Но ты сначала обсуши да напои гостя - потом и расспрашивай.
"И что это я в самом деле?"- подивился кузнец и, вспомнив законы гостеприимства, выложил на стол угощение, которое, конечно же, не могло бы удовлетворить изысканный вкус, но голодному сей ужин показался бы богатой трапезой.
Тем временем незнакомец скинул длинный с капюшоном серый плащ и развесил его у очага. Торвильд сумел, наконец, рассмотреть ночного гостя во всех деталях. То был мужчина лет сорока пяти, несомненно опытный воин, на что указывала пустая левая глазница, следствие ярой схватки. Светлозолотистые густые волосы путника стягивал металлический обруч с затейливым рисунком, кузнец вполне доверял своему взгляду мастера и был готов поклясться, что от Эльсинора до Упсалы вряд ли сыщется искусник, способный сотворить эдакое украшение. Рыжеватая правильно подстриженная борода незнакомца лопатой закрывала его бычью шею, спускаясь на могучую грудь. Широкие плечи и толстые, словно поленья, руки викинга свидетельствовали о недюжинной силе. Вместе с тем его ночной гость был из знатных, потому что пальцы его обеих рук украшали богатые перстни. По роду занятий Торвильд знал толк в камушках.
Незнакомец почти ничего не ел, но пил он много, ничуть не хмелея.
- Где ты был прошлой ночью? - наконец осмелился спросить кузнец, видя, что гость сыт.
- В долине Медальдаль.
- Ну, уж этого никак не может быть.
Видать, ты, незнакомец, большой шутник! Ведь до нее неделя пути.
- Может быть, но у меня хороший конь, - возразил ему резонно гость.
- Тогда твоему коню пришлось бы лететь!
- захохотал Торвильд.
- Я ему то же самое говорил! - весело заметил странник ничуть не обидевшись.
Выпили. Стукнули кружки. Выпили еще.
Тут вернулся Инегельд, который, наконец, управился с чудесным скакуном и теперь во все глаза уставился на ночного гостя.
Кузнец поманил хлопца к себе, тот, видя, что хозяин изрядно пьян, с опаской подошел поближе.
- Так, значит, ты у нас Инегельд? - погладил Торвильд мальчугана по голове- Имя странное?
- Обычное имя. Варяжское! А у венедов - Иггволодом бы прозвался,уточнил гость.
- И откуда ты все знаешь? Может, ведаешь, кто его родичи?
- Отца твоего хлопца звали Ругивладом, а мать - Ольгою. Была она полонянкою, стала женою верною.
- Инегельд Ругивладсон?! - рассмеялся хозяин, - Не звучит...- молвил кузнец и уронил голову на стол.
Внимательно поглядев на спящего выпивоху, незнакомец вдруг усадил мальчика к себе на колено и, взяв его за тонкие ручонки, сказал то ли Инегельду, то ли себе:
- Ну что, хелги? Пора начинать все сначала. Поедешь со мной?
- Поеду! - улыбнулся ему ребенок.
Утром ковалось Торвальду из рук вон плохо, подковы же получились такими громадными, каких никто еще не видывал. Когда же кузнец их примерил, то они оказались коню как раз в пору. Чудеса, да и только!
- Пожалуй, я поверю, что с эдакими копытами он обставит любого скакуна. Но откуда ж ты приехал, незнакомец, и куда держишь путь?
- Явился я с севера и пока гостил тут, в Норвегии, но думаю податься ныне обратно в Свейскую державу, а оттуда- в Хольмград. Я много ходил морем, но теперь снова надо привыкать к коню. Тебе он нравится?
- Я не смыслю в хороших лошадях.
- Слушай, хозяин! Мне подходит твой мальчуган. Я забираю его.
- Как это так! Забираешь?
- Хорошо. Назови свою цену. Я готов купить этого хлопца.
- Видишь ли, человек я неразумный да неученый. Если Инегельд и вправду готов тебе служить, то ничего я с тебя не возьму, грех наживаться на убогом. Хоть на старости лет трудно мне станет без молодого помощника.
- Молодец, Торвальд! - похвалил его одноглазый, снимая с указательного пальца золотой перстень с изумрудом, - Думаю, это немного скрасит твое вынужденное одиночество.
Ну, зови мальчишку.
Сияющий Инегельд вскоре занял место впереди незнакомца, крепко держась хрупкими пальчиками за повод. Конь укоризненно посмотрел на людей непостижимо голубыми добрыми глазами.
- Не притворяйся, старина, что тебе тяжело. Все равно не поверю, усмехнулся наездник.
- Где же ты собираешься быть к вечеру? - спросил кузнец.
- Мне нужно на восток, я буду в Спармерке, не успеет и стемнеть, ответил гость.
- Это уж верное хвастовство, потому что туда и за семь дней не добраться...- возразил Торвальд своему чудаковатому гостю- Да, чуть не забыл! Как зовут тебя? Потому, явись отец или мать ребенка, мне надо им все рассказать.
- Слышал ли ты об Одине?
- Еще бы, его у нас старики часто поминают.
- Теперь ты можешь его видеть. И если снова мне не веришь - так смотри! Вперед, Слейпнир! Вперед!
Торвильд только рот открыл, когда его гость пришпорил коня, и Слейпнир перелетел через ограду, даже не задев ее. Между прочим колья в той ограде были восеми локтей в высоту.
- А о родителях мальчика не беспокойся.
Их больше нет среди живых, уж мне ли это не знать! - услышал кузнец сквозь грохот копыт.
- Прощай, Торвильд! - вторил Одину чистый детский голос."
- Больше кузнец их не видел, - завершил Влас свою небылицу - С тех пор многие рассказывали эту историю, и всяк по-своему, но все происходило именно так, а не иначе.
- Хорошая сказка! Спасибо! - молвил парень, - Одного я лишь не понял.
- Чего ж тут непонятного? - удивилась Хозяйка.
- Да, кто таков этот Один?
- Уф! - выдохнул Влас.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ЧАРОДЕЙСТВО
"Известное дело, у вооруженного
вырабатывается, как правило,
устойчивая привычка действовать
методами насилия, тогда как у
безоружных- привычка это насилие
терпеть."
(Франко Кардини, Истоки средневекового рыцарства")
На следующий день Игорь снова возвращался домой под вечер. Он не спеша шагал по серым переулкам хрущевок, проверяя их своим вторым, колдовским зрением. Как Игорь убедился, способности к такому обзору были в полной мере развиты у воронов и кошек. К последним он всегда питал самые нежные чувства.
Вероятно, так повелось с детства, когда любимый радиоволшебник Николай Литвинов на все голоса читал своим маленьким слушателям милые старые сказки. Особенно запала в память инсценировка Давида Самойлова "Кот в сапогах". Вообще, эти мохнатые зверьки всегда жили в Игоревой семье. И вороватый Фофан, убегающий по коридорам коммуналки со связкой сосисок в пасти, и сибирский кот Барсик по кличке Животинанеутомимый мышелов.
Но каждый раз он отказывал себе в удовольствии снова завести пушистое создание. Во-первых потому, что с некоторых пор не мог смотреть ни одной кошке в глаза, не отводя взгляда. Последнее, наверное, объяснялось умением этих прелестных мурлык видеть то же, что и он. А во-вторых, нынешняя полная риска жизнь Игоря обещала сделать такого кота бездомным или сумасшедшим.
Стало традицией выносить на лестничную клетку блюдечко с молоком, но не больше.
Итак, Игорь возвращался домой, пугая одним своим появлением черных воронов, загостившихся в микрорайонах Черемушек. Птицы ворчливо переговаривались меж собой, с опаской поглядывая на странного человека с вороньими глазами. Но человеку было не до них.
Игорь уже свернул в подъезд, как вдруг обратил внимание на пушистого кота, сидевшего в развилке веток корявого полуоблетевшего дерева. Он расположился со всеми удобствами на уровне второго этажа среди желтокоричневой листвы. Вид у кота был независимый, надменный, самодовольный. Зверь презрительно посматривал на прохожих сверху вниз, изредка зевая. Но при всей его неприступности кот вызывал жалость - погода не баловала. Под вечер, часам к шести, а было уже почти семь, лужицы покрывались тоненькой корочкой ноябрьского льда. Вобщем, этот верхолаз грешил против очевидных фактов, изображая невесть что.
- Интересно, как отнесется к твоему появлению мой Мефисто? - пришла неожиданная мысль, ибо он еще не проверял своего элементаля на животных.
Сказано - сделано.
- Кис- кис- кис!
Полусонная морда притворщика развернулась к Игорю, тот, опустив глаза в землю, чтобы не встречаться со зверем взглядами, предложил:
- Киска! Хочешь, пойдем ко мне!
Наверное, кот не понял, поскольку обиженно фыркнул.
- Кис- кис- кис! В последний раз приглашаю!
- Мяу!
Кот выгнулся, разминая передние лапы, и легко спрыгнув на шуршащую пожухлую листву, действительно, направился вслед за Игорем. При этом зверь сохранил гордый вид, будто это он сделал человеку одолжение. Парень не спорил. Масти кот был самой обыкновенной, все, как полагается- рисунок темных полос, пятнышки, длиннющие усы.
- Видать, Кот, ты домашний? Вон, спинищу-то какую отъел. Ну, ладно! Не обижайся. Я буду называть тебя просто "Кот", поскольку не знаю твоего настоящего имени, но согласись, Кот с большой буквы - это звучит внушительно?
- Мррр... Мяу! - ответило животное.
Переговариваясь таким образом, они взобрались на пятый этаж и очутились перед железной дверью Игорева жилища.
- Посмотрим, все ли правда, что о вас болтают, - произнес Игорь, отпирая замки и пропуская Кота вперед, что соответствовало не только условиям опыта, но и законам гостеприимства.
Зверь рассудительно помедлил на пороге, всасывая воздух и навострив уши.
- Ну, чего стоишь? Заходи!
- Мяу! - твердо сказал Кот и зло посмотрел на Игоря своими желтозелеными светящимися в полумраке глазами. Затем он все-таки переступил границы квартиры и беззвучно углубился в темноту.
Затворив дверь, Игорь наконец зажег свет, размышляя, насколько хорошо перенес этот полосатый бродяга тестовое прикосновение. Ничего заискивающего в поведении Кота не было - и это настораживало. Другой бы вертелся под ногами, канючил гнусавым голосом, мяукал бы, подняв хвост трубой, и терся до тех пор, пока бы его не вознаградили за настойчивость. Зверь обнюхал все углы и, вскарабкавшись по лестнице книжных полок, устроился на самой верхней, под потолком, где начал приводить в порядок роскошный мех.
- Во- во! И я пойду, приму душ. А ты, смотри, на плиту не залезай обожжешься! Скоро будем есть.
Быстро отогревшийся кот благодарно мурлыкнул.
Выскочив из ванной на устойчивый запах горелого и меркаптана, даже не накинув китайский халат, Игорь понял, что еще немного - и его фасоль с луком, сыром и под майонезом превратилась бы в угольки. Поэтому некоторое время он провозился на кухне и в комнату не заходил.
- Эй, гандхарва усатая! Кушать подано!
Ответа не последовало.
- Спит зверюга...
Тщательно пережевывая пищу, он вполуха слушал невнятную, полную иностранных слов речь диктора. Радио вещало о новом кризисе в районе Персидского залива, об очередном ракетном ударе по арабам, о том, как наши дипломаты вновь стыдливо утерлись.
Сообщали о дебатах в ГосДуме, опять безрезультатных, по вопросу коррупции высших должностных лиц, об очередной депутатской комиссии и каком-то там расследовании, о загрязнении Волги и о могильнике радиационных отходов где-то под Загорском, содержимое которого постоянно пополняется стараниями государств европейского Союза. По другой программе картавый голос пугал возвращением краснокоричневых, которые, гады, развязали войну в Чечне и привели страну к банкротству. Особенно он ругал Сталина, умершего почти полвека назад, виновного по мнению картавого в окончательном обнищании народа и превращении Российской державы в третьесортную страну. Игорь щелкнул кнопкой. Политика и связанная с ней демагогическая болтовня его давно не интересовали.
Он покончил с первым и занялся чаем, который по обыкновению пил без сахара, добавив туда лимонной кислоты.
Другая программа под мелодии Моцарта из "Женитьбы Фигаро" рекламировала презервативы, как самое надежное средство от СПИД. И только по третьей шел разговор на тему, слегка задевшую Игоря. Некий историк вел речь о Рюрике, обрушиваясь на славянофилов, с пеной у рта он выводил его родословную от скандинавских конунгов. В формальном смысле историк был прав, легендарный вождь унаследовал по линии бодрича - отца истинно нордический норов. Но оперируя при этом совершенно ложными сведениями, норманист, говорил, что призванное в Новгород племя русь явилось из-за моря, а ближайшая заморская страна- это Швеция.