Кажется, я понял его и правильно передал его мысль.
То есть, Бoг его знает, что нас ждет впереди, и Чeрт знает, что нас поджидает сзади, но мы ДОЛЖНЫ идти хоть каким-то путем, а там будет видно.
Я ввожу в отчет воспоминания об очень давних событиях, которые напомнил мне доктор Вольф. Без этих событий ПРОГЛОД вряд ли был бы осуществим.
НЕЙТРАЛЬНАЯ ПОЛОСА-1
ДВОЙНАЯ ЧЕРНАЯ ДЫРА С КРАСНО-ФИОЛЕТОВЫМ СМЕЩЕНИЕМ.
МОИ УНИВЕРСИТЕТЫ.
Я не очень-то люблю вспоминать свое первое дело в Службе Охраны Среды, когда я сунул свой любопытный нос, куда не следует, и провалился в черную дыру подпространственной канализации, став (как оказалось из рассказа Бел Аморамладшего - буду называть его так, хотя он то ли мой двойник, то ли мое второе Я, то ли он - это я в молодости,- тут никакой Фрейд без бутылки не разберется) первым человеком, вышедшим за пределы Внешнего Пузыря Вселенной. Так глупо и глубоко до меня еще никто не проваливался.
Я начал свою трудовую деятельность в Планетарии обыкновенным сантехником. Где что прорвет - посылали туда меня в паре с бригадиром Сан Саныч-саном.
Наоборот, конечно,- ведущим посылали Сан Санычсана, а меня - ведомым, при нем. На нас все ездили и не слезали, мы с Сан Санычем были безответными и безответственными людишками - я по молодости лет и по глупости, а мудрый Сан Саныч из-за пенсионного возраста старался ни в чем не перечить начальству - показывал, разве что, кукиш в кармане. Так мы и ковырялись. Единственная отрада - за час до обеденного перерыва Сан Саныч-сан задумчиво приговаривал: "А не послать ли нам гонца за бутылочкой винца?" И я бежал на Угол за бутылкой водки.
Наш обеденный перерыв начинался сразу после моего возвращения, примерно за полчаса до официального обеденного перерыва,- мы закрывались в своем саптехническом бункере с дворником и с электриком, выпивали, закусывали докторской колбасой и азартно забивали козла. Битие козла было единственной нашей отрадой, это было Святое! Подпивший Сан Саныч кричал: "Крыша! Рыба! Яйца!" и становился человеком, у которого все прекрасно - и лицо, и мысли, и душа, и одежда, будто никогда и не купался в дерьме. Так продолжалось до конца обеда и до второго пришествия все той же приговорки про гонца. Появлялась вторая бутылка - и так до самого вечера. Потом Сан Саныч ушел на пенсию, наша связка распалась, и я остался совсем не у дел.
В те времена я жил в общаге при Планетарии и не имел там ни права голоса, ни своего кабинета, ни даже собственного стула; зато имел на все собственное мнение. Я только что закончил СПТУ (Сантехническое Профтехучилище) по первому разряду сантехника, но все понимали, что сантехник - это сильно сказано, на звание Сантехника этот пацан еще не тянул, а был в лучшем случае подмастерьем. Никто меня всерьез не принимал. Я бродил без дела по коридорам Планетария,искал пустые столы в чужих кабинетах, находил свободный стул и мешал всем работать: травил бородатые анекдоты за чужими столами. Уже тогда я заметил, что если старый анекдот привязать к пространству-времени, то есть, рассказать к месту и в нужный момент, то народ смеется. Например:
"Однажды прорвало канализацию на трассе "Ганимед-Юпитер",- травил я.Дерьмо хлещет выше крыши. Вызвали сантехников из Службы Охраны Среды.
Прибыли двое: Сан Саныч-сан и я. Сан Саныч надел брезентовую робу, зажал пальцами нос и... бултых в дерьмо! Через минуту вынырнул и приказал: "Ключ шесть на девять!" Я подал ему ключ шесть на девять, Сан Саныч опять нырнул, вынырнул: "Ключ двенадцать на четырнадцать!" Опять нырнул, вынырнул: "Ключ шестнадцать на девятнадцать!" И дерьмо, наконец, плавно опустилось в подпространство. Уставший, но гордый Сан Саныч выбрался из люка, снял робу, закурил и покровительственно сказал мне: "Вот так, сынок! Учись, а то всю жизнь ключи подавать будешь!"
Наконец я всем так надоел, что на меня нажаловались строгой, но доброй миссис Браунинг, личной секретарше бригадного дженераля Гу-Сина. Она навела на меня внимание Шефа, тот свысока взглянул на какогото стажера, вспомнил, наверно, собственную молодость и благосклонно поручил мне первое самостоятельное дело - отправил в командировку к Гончим Псам, где на окраине у гравитационных полей орошения недавно прорвало Канализацию. Там нужно было уточнить коекакие технические параметры для следствия по уголовному делу о головотяпстве местного ассенизаторского руководства (вся нечисть из подпространства, как в том анекдоте, вдруг полезла наружу, лавина шла такая, что пришлось эвакуировать население; следствие уже прикинуло убытки, и ассенизаторы схватились за головы,не сносить им своих песьих голов!).
Я с энтузиазмом неофита отправился на служебной "осе" исследовать эту галактическую клоаку, но быстро понял, что занятия скучнее и вонючей не было, наверно, с момента Большого Взрыва и образования Вселенной. У полей орошения Гончих Псов меня встретил и сопровождал угрюмый полупьяный механик с песьей головой - не Гончий, не борзой, а сенбернар, что ли,я еще плохо разбирался в национальных различиях местных аборигенов,- короче, кобель по имени Кудла.
Его скафандр был расписан эротическими, переходящими в порно, картинками, изображавшими всякие позы и способы собачьих случек; из-за подобных веселых картинок не поздоровилось бы любому нормальному гражданину; но этот механик Кудла был явно ненормальный - что называется, местный сумасшедший; он вечно сидел на дебаркадере, с наслаждением вдыхал миазмы от полей орошения, болтал ногами в мировом пространстве и громко комментировал каждого проходящего и пролетающего,- за что часто получал по морде, потому что в темноте не разбирали, сумасшедший он или нет.
Пока я замерял рулеткой кривизну деформированного участка, механик Кудла держал миллиметровую вешку, сплевывал в коллектор и бубнил, что он сто лет здесь в дерьме собачьем, но такого извержения еще не видел! Все химические элементы летели вверх тормашками! И зря охры из Охраны Среды завели уголовное дело на его друга главного ассенизатора Васьвася - во всем этом катаклизме виноват не Васьвась, а потусторонние бесы, которые, значит, поставили с той стороны на выходе кляп или еще что похуже - насос, чтобы все наше дерьмо пошло к нам обратно; вот вам и пожалуйста, не иначе как вообще. Пусть пацан (то есть, я) так и передаст по начальству: с бесами надо находить общий язык. Вы такие, мы другие, но жить можно дружно, верно?
"Не стой над душой, дядя",- ответил я и прицелился объективом в особо причудливый пространственновременной завиток, но не успел его зафиксировать,п-в-завиток тут же дрогнул и распрямился, а я, хотя и соблюдал все правила техники безопасности, инстинктивно пригнулся и отпрянул в сторону от этой гравитационной плети.
"Не боись, не убьет,- насмешливо успокоил меня механик Кудла.- Если не по голове, то не убьет. А искалечить - искалечит".
Я огляделся. Ремонтные работы здесь шли полным ходом - неподалеку бригада проходчиков выравнивала силовой бугор поверхностного искривленного слоя - многих трудов стоит накрывать такие бугры рифленым псевдо-пространственным фильтром и укатывать их силовым катком.
"Эй, работнички! - крикнул я.- Концы обрежьте! Торчат!" - "А пошел ты к бесам!" - был ответ.
Я забрался в "осу" и вернулся в Планетарий. Там я внимательно вчитался в приказ об эвакуации Гончих Псов, ознакомился с санкцией прокурора и с ордером на арест ассенизатора Васьвася и отправился на чердак в Заоблачный кабинет на прием к бригадному дженералю с полной властью, заранее зная, что меня не примут,- "а ты кто такой?" - спросит старая прокуренная миссис Браунинг и даже не сочтет нужным докладывать дженералю Гу-Сину о каком-то сантехнике Бел Аморе. Поэтому следовало действовать нагло. Лифт вынес меня на последний этаж. Выше торчал только громоотвод в облаках.
"Я к дженералю",- небрежно бросил я и, не глядя на миссис Браунинг, уверенно направился к двери Заоблачного кабинета. Дернул. Заперто. Я мельком взглянул на секретаршу и забыл, зачем я сюда явился. Миссис Браунинг куда-то подевалась, а в предбаннике у дженераля Гу-Сина сидело существо страшной, как смерть, отталкивающей красоты из-за выбритого до зеркального блеска черепа. Лысые женщины все же напоминают о "memento mori". "Помни о смерти (лат.)" Парик лежал перед ней на столе, она проветривала голову; а моя голова стала пуста, как скворечник в декабре, все мысли разлетелись. Я топтался у закрытых дверей высокого кабинета и смотрел, как эта memento mori вяжет из тончайшей стальной проволоки какой-то свитер, наподобие кольчуги. Memento mori подняла глаза, отложила вязанье, надела парик - смертельные ассоциации без лысой женской головы приглушились, теперь можно было вспомнить и о "memento vivere" "Помпи о жизни (лат.)" Наконец я выдавил из себя: "А где миссис Браунинг?" "Вот что...- ответила Memento mori.- Уходи отсюда от греха подальше. Скоро вернется дженераль, а у тебя галстук не в тон рубашке".
Я повернулся "кру-угом!", спустился с облаков в свой сантехнический подвал и решил взять новую секретаршу измором. Надо сказать, что по молодости и зелености я перегибал палку и лез в самое пекло.
Но я храбро взялся за дело. Звали ее Афина. Каждый день недели она надевала новый парик - черный, каштановый, рыжий, седой, зеленый, голубой, красный и фиолетовый. Она печатала на пишущей машинке секретные приказы (дженераль не разрешал набирать их на компьютере), а в перерывах вязала знаменитые шестимерные самовязы из пуховой ноль-миллимикронной стали с колдовским заговором, которые не только пуленепробиваемы, но и лазеронепрожигаемы. Она отвергала шоколадное ассорти, махровые розы и даже брют.
На этих минах уже подорвались лучшие ловеласы Охраны Среды.
Прошла неделя. Сменились парики. Отношения с Афиной успешно развивались - она уже тихо ненавидела меня всеми фибрами души (что такое "фибры", я до сих пор не понимаю - наверно, они для души то же самое, что жабры для рыбы). Но, как известно, "от любви до ненависти один шаг" значит, от ненависти до любви путь такой же. Каждый день я упрямо шел на контакт и однажды получил то, чего так упорно добивался - по морде.
Удар был такой силы (оказалось, что нежная ручка Афины способна перешибать кирпичи), что Планетарий содрогнулся, облака разошлись, а высокая дверь дженеральского кабинета приотворилась сама собой. Мое лицо распухло и превратилось в набитую морду, из носа текла кровь. В глазах Афины даже промелькнуло сострадание. Эту маленькую промежуточную победу на переходе между ненавистью и любовью следовало отметить и закрепить. Я подождал, пока сойдет под глазом лиловый фонарь, отрастил и закрутил усы, как у бубнового валета (и стал бы на него похож, если бы не чуть-чуть лошадиная физиономия), купил дорогую бутылку шампанского "Мадам Помпадур" и опять отправился на последний этаж.
Афина печатала какой-то очередной приказ по Планетарию. Увидев "Мадам Помпадур", она вздрогнула и сделала сразу три ошибки в слове "трансцендентальный" ("трансцидинтальный"). Я поставил бутылку на стол и удалился, не говоря ни слова. На следующий день я пришел в приёмную с белой болотной лилией, и Афина сделала три ошибки в слове "еще" ("исче").
Судя по всему, приближалась развязка. Афина уже брала шоколадки прямо из рук, но пока отказывалась куда-нибудь пойти, где-нибудь посидеть и перейти на менее официальные отношения в связи с загруженностью на работе. (Все-таки, женщины всех цивилизаций и во все времена крутят динамо и делают из половых отношений проблему, и тот, кто думает, что в ямбическом триметре с этими делами обстояло как-то иначе,ошибается.) Тут требуется терпение, терпение и еще раз терпение.
От бригадного дженераля ничего не укрылось. Ему надоели ошибки в служебных документах.
"Кто этот малый?" - спросил он у Афины.
"Стажер-ассенизатор,- ответила Афина и опустила реснички.- Он мог бы быть нам полезен".
Вскоре я получил официальное предписание не шляться по коридорам без дела. В ответ я демонстративно стал шляться по коридорам с картонной папкой со словом "Дело". Дженералю Гу-Сину доложили о моей демонстрации, он оценил юмор: игра слов, понятно. И вызвал меня к себе. Я взлетел под облака, Афина подмигнула мне, открыла дверь, и я наконец-то вошел в этот вожделенный и недосягаемый Заоблачный кабинет.
На полированном столе дженераля стояла включенная электроплитка, над столом на стене висел портрет худющего лысоватого человека с козлиной бородкой.
Поговаривали, что портрет над столом - это ЗНАК, что перед каждой крупной операцией дженераль Гу-Син меняет на стене портрет, изучает лицо будущего врага или соперника. Лысоватый человек смотрел на меня в упор. Я еще не знал, кто это (это был портрет Дзержинского), но от его пронзительного взгляда у меня зачесалось под правой лопаткой.
Я не сразу заметил бригадного дженераля Гу-Сина - он стоял у окна спиной ко мне, держал в носовом платке эмалированную кружку и аккуратно поливал из нее невзрачный цветочек в горшке. Из кружки валил пар.
Цветочек, насколько я разбирался в ботанике, нескромно назывался бессмертник. Прозвище дженераля в Охране Среды было Гусь, он был из Тех легионеров, сорвиголов, если не сказать "головорезов", из тех диких гусей, которые спасли Рим.
"Вы кто по званию - сержант?" - спросил дженераль. Он даже не обернулся.
"Младший".
"Доложите о проделанной работе за истекший период, младший",- все так же спиной потребовал дженераль.
Я раскрыл папку. В ней лежал один-единственный лист с копией приказа об эвакуации Гончих Псов, а в левом верхнем углу шла косая стихотворная резолюция с моей подписью:
На свете нет преступней акции,
Чем приказ об эвакуации
До засорения канализации.
Бригадный джеиераль отхлебнул из поливной кружки глоток - оказывается, это был чай - зачем он мучает этот бессловесный цветочек, садист? зачем поливает его горячим чаем? упивается полной властью? - повернулся, даже не взглянул на меня, взял левой рукой листок, прочитал стишки на секретном приказе, подумал и наконец поднял глаза. Взгляд был колюч, как шприц доктора Вольфа. У меня зачесалась правая ягодица.
"Не пойму...- сказал дженераль.- Вы что, валяете дурака?" "Так... так точно".
"Объясните: зачем?" "Вы... вы знаете это лучше ме... меня,- заикаясь и повторяясь, начал объяснять я. От двух колючих перекрестных взглядов Дзержинского и дженераля ГуСина - у меня уже тряслись поджилки.- При... Приказ об эвакуации Гончих Псов был подготовлен за несколько дней до засорения канализации. ДО засорения. ДО ТОГО, как... как она засорилась. Значит, о катастрофе вы знали заранее. Вы могли предотвратить катастрофу, но не сделали этого. Вы ее сами и подстроили - не знаю... не знаю, зачем. По... получается, что главный ассенизатор Васьвась арестован вами незаконно, а мое расследование понадобилось вам для отвода глаз. Отсюда следует, что вы держите меня за... за болвана. Вот я и пытаюсь соответствовать".
"Ишь ты... уже и копию снял",- пробормотал дженераль и завязал тесемки на папке.
Я влез куда не надо по самые уши, но дженераль еще пребывал в сомнениях относительно моей дальнейшей судьбы. Он раздумчиво спросил: "Знаете ли вы, кто такие бесы?" "Ну... постольку-поскольку".
"Поскольку же?" "Ну... это человекообразные существа".
"А это кто такие?" "Кто именно?" "Человекообразные существа кто такие!" - повысил голос дженераль Гу-Син.
"Это те... это те, кто сам желает так себя называть".
Дженералю неожиданно ответ понравился.
"В этом что-то есть,- задумался он.-- Конечно, подобной фразой можно дать определение чему угодно, но все-таки в этом что-то есть. Человек - это тот, кто сам желает так себя называть. Что ж, сержант, одевайтесь".
"Я младший сержант".
"Вы уже сержант..Можете нашивать третью лычку".
Дженераль уже открывал платяной шкаф, где висели па плечиках два штурмовых скафандра, и уже звонил в колокольчик (он не любил не только приказы, набранные на компьютере, но и электронную сигнализацию). Афина явилась в кабинет в таком же скафандре, но в дамском, с какими-то рюшечками.
"Запомните, сержант, что незаконно арестовать никого нельзя,- объяснял дженераль, пока потолок в Заоблачном кабинете медленно раскрывался, как в планетарии.- Но для отвода глаз - можно. Главный ассенизатор Вась-вась арестован по его же просьбе и посажен на цепь в целях его же собственной безопасности. А сейчас мы отправляемся брать Постороннего Наблюдателя, который засорил галактическую канализацию".
В голубом небе вился старенький биплан и разгонял облака. Дженераль с Афиной рванули из кабинета сразу на третьей космической, я с трудом догнал их уже на маракканнской орбите.
"Стишки пописываете? Как у вас там - "канализация - эвакуация"? благосклонно спрашивал дженераль, облетая Маракканну, чтобы получше оттолкнуться от ее приливной волны.- Значит, так... В момент захвата вы должны прикрывать мне спину. И вообще, не высовываться. Повторите приказ!" Пока я повторял, дженераль с Афиной оттолкнулись от маракканнского прибоя и взвились на два световых года над плоскостью Метрополии, где их поджидала персональная дженеральская нуль-простыня. Дженераль деловито оглядел красивенький пейзаж. Система смотрелась как на картинке. Вроде, везде порядок. Залезли в нуль-простыню и пристегнулись.