– Так что за претензии, Дарья?
Несмотря на прорастающий в душе страх, я вспыхнула от злости. И у него еще хватает совести спрашивать?!
– Вы не хуже меня знаете, – процедила я.
Эмиль фон Глун усмехнулся. Сделал еще два шага вперед, присел на подлокотник стоящего подле дивана кресла и одарил меня задумчивым взглядом. А потом покачал головой и выдал:
– Нет, Даша. Все не так. Я-то действительно знаю, а вот ты, видимо, вообще ничего не понимаешь.
Я вскинула бровь, а куратор продолжил:
– Даш, ну сама подумай. К нам вот-вот прибудет комиссия из Совета. И пусть причина их визита с тобой не связана, повышенного внимания тебе не избежать. Так неужели думаешь, будто они, узнав, с чего все это началось, не поймут, почему на самом деле ты еду из столовой носишь?
– Но остальные же не поняли.
Увы, аргумент не прошел.
– Я понял, – сообщил Глун хмуро. – И другие бы поняли, если бы им было до тебя хоть какое дело. Комиссии дело будет. А маги из Совета, поверь, не глупее меня.
Я шумно вздохнула. И, несмотря на бушующую в сердце злость, не смогла не признать – в словах куратора есть разумное зерно. Вот только проблему это не отменяет.
А Глун продолжил:
– Твир у тебя откормленный, пару недель без еды точно потерпит. А дольше комиссия не задержится.
По губам куратора скользнула легкая улыбка. Именно она придала словам Глуна несколько зловещий оттенок, в то время как интонации были очень спокойными.
И хотя умом я понимала – вот сейчас мне лучше промолчать, все-таки не удержалась:
– Откуда такая уверенность? В смысле, уверенность насчет комиссии?
Глун пожал плечами и не ответил. А я на новый вопрос решилась. Ну раз уж у нас столь «доверительный» разговор завязался.
– Что мне делать, лорд куратор? Я не могу позволить Кузе голодать, понимаете?
Я ждала чего угодно – насмешки, издевки, высокомерно задранного подбородка. Но Глун повел себя совсем иначе – он тяжело вздохнул и бросил взгляд на один из шкафов. Там, за дымчатым стеклом виднелись очертания бутылок и бокалов.
– Ладно, Дарья. Но…
Договорил он лишь после того, как поднялся, подошел к этому шкафу, прошептал какое-то заклинание – без него дверца, как я поняла, не открывалась, и достал оттуда… да-да, бутылку!
– …но хранить строго в пространственном кармане. И больше двух столовых ложек в день твиру не наливать.
После этого заявления Глун одарил меня еще одним странным взглядом и, подумав с секунду, выдвинул один из ящиков. Оттуда, к моему великому удивлению, была извлечена столовая ложка.
Я искренне растерялась, но бутылку с ложкой из рук куратора приняла. Правда, уточнить, что все это означает, не успела: едва открыла рот, раздался стук в дверь. Уверенный, громкий, настойчивый. И, что самое удивительное, вздрогнула от этого звука не только я.
Эмиль фон Глун круто развернулся, одновременно прикрывая глаза. Сразу после этого с его губ слетело какое-то слово. Сначала я было решила, что ругательство, но потом поняла – нет. Заклинание! То есть он сквозь дверь увидеть пытается, да?
Еще миг, и куратор очень сильно напрягся. А я услышала резкое:
– Прячься, быстро! И чтоб ни звука.
Глун вскинул руку, указывая направление побега. Я же, проследив за жестом, застыла в оцепенении. Дело в том, что согласно моим снам, та дверь, на которую показывал куратор, вела в спальню.
Стук тем временем повторился, а за ним повторился и приказ:
– Ушла. Немедленно!
И столько всего в этом рыке было, что я невольно подскочила и сорвалась с места. В указанную комнату влетела стрелой и даже дверь придержала, чтобы та не хлопнула. Ну а когда оказалась внутри, едва не застонала. Предчувствие не обмануло – действительно спальня.
Еще миг, и по спине побежали мурашки, сердце подпрыгнуло к горлу, а дыхание сбилось. И стало глубоко плевать, чье именно появление заставило вечно невозмутимого аристократа так занервничать. Просто я обратила внимание на интерьер. И на кровать.
Совпадение в сто процентов… Вот честно? Это не смешно. Это жутко! И алое покрывало – не смешней всего.
Там, за дверью, зазвучал мужской голос, который я, возможно, могла опознать. Но сейчас мне было не до глуновского посетителя. Шокированная, я смотрела на то самое покрывало, на которое меня совсем недавно, пусть и во сне, бережно укладывали…
Вот правильно говорят: бабы – дуры. И я в данной ситуации повела себя как истинная «баба». Вместо того чтобы прислушаться к разговору, я как завороженная направилась к кровати. Мне срочно требовалось прояснить еще один момент. Да, постельное белье!
Я уже понимала, что увижу именно то, что ожидаю, но когда сдвинула покрывало, все равно прореагировала нервно – вздрогнула и отшатнулась.
Под покрывалом обнаружился красный шелк. Причем точь-в‑точь как из моего сна, даже оттенок совпадает. Бли‑и‑ин…
– Нет! – рявкнули из-за двери, и я опять вздрогнула. И чуть не выронила бутылку, которую по-прежнему в руках держала.
Тут же прижала оную к груди – пусть поводов верить Глуну не было, расставаться с подарком я не хотела. А вдруг? Глун не успел объяснить, но вдруг это что-то действительно нужное?
Примерно секунд десять ушло на то, чтобы собраться с духом, поправить покрывало и заставить себя отправиться обратно к двери. И вновь замереть, прислонившись ухом к очень тонкой щели между дверным полотном и стеной.
Поскольку в двери отсутствовала даже замочная скважина, шансов подслушать этот разговор было мало. Тем не менее, кое-что я все-таки смогла разобрать:
– Ризар, я уже сказал – у меня нет такого зелья. То, что вы его потеряли, это ваши…
Пауза. Но не потому, что там, в гостиной замолчали, просто кое-кто голос понизил.
– Эмиль! – А вот кое-кто другой, в ком теперь с трудом, но все-таки угадывался ректор, громкости, наоборот, прибавил. – Эмиль, вы не должны оставаться в стороне…
– Это не моя проблема! – раздался через некоторое время голос куратора.
И еще через пару секунд:
– Я не буду запрашивать для вас новую порцию зелья. Решайте свои вопросы сами.
– …опасно! Что, если она…
– А я говорил – не надо ее приводить.
– Но приказ…
Опять тишина. И на этот раз окончательная.
В смысле – если там о чем-то еще и говорили, то так тихо, что я не слышала. Но это не мешало вслушиваться, потому что уровень тревоги, как и уровень любопытства, взлетел до небес.
Это что же получается? К Глуну ректор пришел? Жалуется на отсутствие в закромах академии того самого зелья, которое делает иномирян послушными и тихими? И просит у Глуна такое зелье, а Глун может его заказать, но по какой-то причине отказывается.
Спрашивается, почему? Уж не потому ли, что Глун, в отличие от Коргрина, знает, что я могу услышать?
Еще несколько минут в позе любопытной горничной успехов не принесли. В результате я решила отойти от двери и притвориться хорошей девочкой, которая даже не думала подслушивать.
Собственно, именно так я и поступила. Правда, стоило отвернуться от двери, как на глаза вновь попалась широкая кровать, накрытая алым покрывалом. А подсознание, воспользовавшись моментом, подло подкинуло очень неуместную картинку…
Я, в короткой юбке и декольтированной маечке, лежу на этих самых простынях и завороженно смотрю на склоняющегося к моим губам Эмиля фон Глуна. Куратор уже избавился от рубашки, длинные черные волосы струятся по плечам, синие глаза потемнели от желания. И в этот миг он кажется таким умопомрачительным. Это непреодолимый соблазн, это сильней меня. И я таю и выгибаюсь со стоном, когда его ладонь касается моей груди…
– Нет! – снова рыкнули за дверью, вырывая меня из грез.
Стиснув зубы, я сердито тряхнула головой и глубоко вздохнула. Вот о чем я, спрашивается, думаю? Какого черта мое воображение в эти дебри понесло? И как не думать о неприличном, если перед тобой огромная, роскошная кровать, не раз фигурировавшая в твоих снах?
В попытке спастись от неподобающих мыслей я направилась к ближайшему из окон. Тяжелые алые гардины были отдернуты, сквозь стекло в спальню проникал тусклый серый свет. Несмотря на то, что уже вечерело, дождь так и не прекратился. Вот на нем-то я и попыталась сосредоточиться.
Но тут меня новая подлость ждала – на подоконнике, в самом дальнем уголке, стояла небольшая деревянная шкатулка. Я зацепилась за нее взглядом сразу же, едва приблизилась к окну.
Любопытство? Нет, в тот момент я его не испытала – щеки еще пылали нездоровым румянцем, а сердце билось куда чаще положенного, и было совершенно плевать на всякие лакированные ящички.
Исполнив серию глубоких вдохов, я продолжила разглядывать серый, по-осеннему промозглый мир. Хмурое небо, иголочки дождя, полуголые деревья… А еще отсюда, с высоты башни, был виден город. Выглядел он ровнехонько в стиле классического фэнтези, с низкими домами, черепичными крышами и извилистыми улицами.
Понятия не имею, как долго я таращилась на эти крыши и окружающую их серость, но эффект данная терапия все-таки возымела. И в какой-то миг я поймала себя на мысли, что то и дело возвращаюсь взглядом к шкатулке.
Вот он! Порок по имени любопытство!
Пара мысленных оплеух меня не вразумили. Короткая, но емкая тирада «на тему» – тоже. Вновь обретенное спокойствие медленно, но верно трансформировалось в нетерпеливый зуд. И я не выдержала.
Поудобнее перехватив бутылку, оглянулась на дверь и осторожно потянулась к шкатулке. Она была очень простой, без всякой резьбы и тем более замков.
Запирающих заклинаний тоже не имелось – крышка поддалась без труда. И вот как только она поддалась, я застыла в удивлении.
Шкатулка была до отказа забита какими-то мелочами, а поверх этого добра лежала крупная, покрытая синей эмалью брошь. Она имела форму щита, и кроме прочего, на ней было изображение – голова неизвестного мне клыкастого зверя.
Герб семейства фон Глун? Интере-есно…
Я взяла брошку в намерении рассмотреть получше и застыла опять. В наполненной мелочами шкатулке, под гербом, лежала еще одна «крупная» вещь. И такую я уже видела, причем не далее как вчера.
Металлическая испещренная странными символами бляшка с характерной выемкой под кристалл. Только не подкопченная, а блестящая. То есть новая!
А в следующий миг я чуть не завизжала – настенные светильники вспыхнули слишком резко, и голос куратора фон Глуна тоже очень неожиданно прозвучал.
– Что там, Дарья? Что-то интересное?
Я швырнула брошь обратно в шкатулку, захлопнула лакированную крышку и повернулась. Но попытка притвориться, будто ничего не случилось и я ничегошеньки не видела, конечно, не удалась.
Губы синеглазого брюнета, который стоял на пороге спальни, дрогнули в неприятной усмешке.
– Даша-Даша… – с наигранной усталостью протянул Глун. – Ну что же тебе спокойно не живется? Что же ты все время норовишь куда-нибудь влезть?
Я нервно сглотнула и прижала к груди бутылку с непонятным зельем. Мозг судорожно просчитывал варианты побега, но, черт! Не было этих вариантов!
В момент, когда куратор первого курса и и. о. декана по совместительству плавно двинулся ко мне, я поняла – просто так не дамся. Силы не то что неравны – они несопоставимы, но я буду драться!
Однако, вопреки решению, я даже шевельнуться не смогла. Взгляд синих глаз действовал гипнотически, пробуждая в душе… нет, это даже не страх был. Первородный ужас! И единственное, на что меня хватило – попятиться, чтобы тут же упереться попой в подоконник.
А Глун не стеснялся… Он подошел вплотную, остановившись в каком-то полушаге от меня. Одна рука легла на тот самый подоконник, вторая потянулась к шкатулке. Еще миг, и я снова увидела новенький блестящий детонатор. Глун едва ли не к самому моему носу его поднес.
– Очень полезная вещь, – сообщил куратор доверительным шепотом. – Практически незаменимая.
Я судорожно вздохнула и дернулась в надежде вырваться из западни. Да, я в курсе, что попытка запоздала. Но, блин!
Глун не пустил. Он преодолел те несчастные полшага, что нас разделяли, и прижал меня к подоконнику.
– Не так быстро. – Голос прозвучал тихо, но в нем слышался лед. – Мы только начали.
Вот теперь меня с головой накрыла паника! Но виду я не подала. Выдохнула, гордо вздернула подбородок и чуть не расплакалась, осознав – прежде я не верила. Несмотря на последние события, сердцем я не верила, что это он. А сейчас… черт!
– Ну чего ты испугалась?
Глун отбросил детонатор и одарил меня ядовито-насмешливым взглядом. Вопреки тому, что я больше не пыталась оказывать физическое сопротивление, он продолжал прижимать к подоконнику. И отпускать точно не собирался.
– Ведь все хорошо, Даша, – продолжил он. – Все очень хорошо.
– Разве? – призвав остатки храбрости, выдохнула я.
Мне подарили мимолетную, но отнюдь не добрую улыбку. А в следующий миг Эмиль наклонился и, опалив дыханием ухо, прошептал:
– Конечно. А как иначе? Ведь ты ничего не видела. Следовательно, поводов для волнений нет. Понимаешь?
Я мысленно застонала. Но тут же кивнула и выдала с самым серьезным видом:
– Понимаю, лорд Глун. Я буду молчать.
Да, я врала! Причем по-страшному! И даже не успев порадоваться тому, что убивать меня не собираются, прикидывала, как лучше всего связаться с Кастом – через Зябу или самой к пижону сбегать. Первый вариант показался более разумным, вот только…
Куратор первого курса факультета огня тихо рассмеялся.
– Даша-Даша…
Он резко подался вперед, прижав к подоконнику с такой силой, что я взвизгнула. После обвил рукой талию и вновь зашептал на ухо. И теперь в его голосе даже снисхождения не было.
– Девочка, ты не поняла. Никаких игр. Малейшее движение в мою сторону – и, клянусь, ты очень пожалеешь.
Глун не врал, и мне даже не нужно было вслушиваться в интонации его голоса, чтобы это понять. Но черт возьми! На моей стороне два полубога и… правда! Нет, я не стану молчать.
– Малейшее движение в мою сторону, – повторил куратор, – и Совет Магов получит сообщение о том, что ты подозреваешься в связях с Норрийской империей. А знаешь, чем это грозит?
Я не ответила, но Глун и не ждал ответа. Он коснулся пальцами моей щеки и сообщил все тем же леденящим душу шепотом:
– Это полная проверка памяти, Даша. И она случится независимо от того, поймают меня или нет.
Новый виток паники я в себе подавила. Нет-нет-нет! Сейчас не время бояться! Прикидываться послушной овцой, как показала практика, тоже без толку. Поэтому я вздохнула и сказала почти ровно:
– Не смогут. У меня защита.
– Снять кольцо не проблема, – отстраняясь, с усмешкой сообщили мне. И добавили, чтобы сомнений не осталось: – Всего лишь пальчик отрезать…
Я снова вздрогнула и вперила в куратора убийственный взгляд. Но он не оценил, сказал жестко:
– Ты же понимаешь, что случится, если мои коллеги из Совета увидят твои воспоминания?
Да, несмотря на бешеный коктейль эмоций, я понимала. Если маги залезут в мою голову, Кузе конец. Проблемы, которые возникнут у Каста и Дорса, представить сложней, но парням тоже не поздоровится. Ну и Зяба. Понятия не имею, как поступят с ним, но свободы призраку точно не видать.
– А вы, лорд Глун? Вы понимаете, что ваше предложение абсурдно? Допустим, я промолчу. Но кто-то все равно вас вычислит и начнет действовать. И как вы поймете, что это не я надоумила?
Куратор промолчал, а я догадалась! И с трудом сдержала нервный смешок.
– Вы предлагаете мне не только держать язык за зубами, но и защищать вас?
Эмиля фон Глуна заметно перекосило, а еще через мгновение на меня посмотрели так, что вопреки бушующей в груди буре захотелось забиться под коврик. Я почувствовала себя даже не круглой, а прям-таки абсолютной дурой!
Еще миг, и все исчезло – передо мной вновь предстал ледяной мужчина с пронзительно-синими глазами и едкой улыбкой на губах. Его ответ прозвучал более чем спокойно.
– Нет, Дарья. Единственное, что я тебе предлагаю – не лезть не в свое дело. Ты не трогаешь меня, я не трогаю тебя. Все просто.
Ох, черт! Ну надо же…
– Вы не трогаете меня, но Каст – труп? – продолжила логическую цепочку я.
Куратора перекосило опять.