— Но, Эфокл… Неужели никто из людей не сумел умилостивить Посейдона? — спросил юноша.
— Думаешь, они не пытались? — Старик снова отпил вина из фляги. — Все без толку. Они посылали на остров Ладона дары, несметные богатства и даже принесли ему в жертву сотню прекрасных девственниц. И что в итоге? Астипалея окружена кладбищем погибших кораблей. Сирены охраняют остров. Девы были отосланы Ладоном обратно, но, наверное, погибли в море во время шторма. А все сокровища покоятся на морском дне. И с тех пор никто больше не сумел найти Астипалею.
— Я бы… я бы, наверное, тоже попросил Посейдона скрыть свой остров от людских глаз, если бы был на месте Ладона, — задумчиво произнес Келей.
— Да неужели? — Эфокл усмехнулся, доедая свой хлеб и запивая его вином. — Почему же?
— Люди ведь жестоко ранили его в сердце не только физически, — ответил юноша. — Но и душевно. Ведь он к ним обратился с открытой душой. Наивно полагая, что они встретят его с распростертыми объятиями. Он хотел лишь поделиться с ними своими знаниями, а они… Знаешь, Эфокл, мне стыдно за человеческий род. Порою люди бывают так глупы…
— Келей, не зарекаешься ли ты?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты ведь наполовину бог, не так ли? Стоит ли так высокомерно говорить о людях…
— Эфокл, ты меня не понял. — Юноша даже привстал от негодования. — Я лишь хотел сказать, что люди были неправы по отношению к Ладону и нанесли ему очень серьезную обиду.
— То есть все наши страдания сейчас, Темное Время, Проклятье Посейдона — все это бремя мы несем справедливо. Это ты хочешь сказать, юный мой принц? — Серые глаза старика снова прищурились.
Келей в отчаянии закусил губу.
— Эфокл… если следовать легенде, то да, я так считаю. Конечно, мы уже достаточно долго несем это тяжкое бремя и, думается мне, сполна расплатились за свою ошибку. Но все же и Ладона понять можно… Ведь по сути он был в то время наивным и добрым существом, разве я не прав?
— За такую прямолинейность могут и голову снести, — добродушно усмехнулся старик. — Будь у тебя возможность искупить перед ним вину человечества, что бы ты сделал?
Келей снова сел на мраморные ступеньки и задумчиво погладил струны своей арфы.
— Я бы попытался найти остров Астипалею. И попросил бы у Ладона прощения.
— Думаешь, это бы помогло?
— Не знаю, — вздохнул юноша. — Вряд ли. Но я бы сделал все, что в моих силах, чтобы он хотя бы выслушал меня, прежде чем убить или отослать обратно.
— Келей, — протянул Эфокл задумчиво. — Ты либо отважен и смел, либо глуп сверх всякой меры.
========== Глава 3 ==========
После разговора со стариком Келей стал еще задумчивее. Вопрос Эфокла не выходил из его головы. «Будь у тебя возможность искупить перед ним вину человечества, что бы ты сделал?» — снова и снова раздавался его голос в голове.
И все чаще и чаще Келей задумывался над тем, есть ли способ найти Астипалею.
«Если кто и знает, так это Эфокл», — решил юноша наконец. И через неделю пошел снова навестить храм своего отца.
Он пришел под вечер, принеся с собой, как обычно, пищу в сумке.
— Эфокл! — позвал он звонко, и его голос разнесся под сводами храма, эхом отдаваясь от стен.
Вдруг вспыхнул сам собой огонь в медных жаровнях, осветив собой все вокруг, и в воздухе разлился аромат фимиама.
— Эфокл? — удивленно позвал юноша, замерев на месте и глядя на это чудо.
Статуя Эола посередине вдруг словно ожила. Или это блики от огня в жаровнях создавали такое впечатление? Но тени на мраморном лике бога ветров двигались так плавно, оживляя каменные черты, что Келей подумал, будто Эол сейчас сойдет со своего постамента и улыбнется ему. Таким живым он вдруг ему показался, как никогда.
— Отец? — неуверенно произнес юноша, глядя на мраморную статую бога.
В тени, за статуей, сверкнули серые глаза, похожие на хмурое весеннее небо.
— Эфокл, это ты? Выходи уже, я еду тебе принес, — нетерпеливо произнес Келей. Эти игры ему не нравились.
Послышался тихий смех, и из тени вышел прекрасный юноша. Он казался не старше самого Келея и был так же красив, как и сам принц. Его кудрявые волосы были коротки и ниспадали ему на глаза, тело стройное, подобно тополю, а ноги длинные и быстрые. Он двигался плавно и изящно, словно танцуя на каждом шагу, и, казалось, его ноги не касаются пола, а воздух сам несет его. Одежды на нем практически не было. Лишь бедра прикрывала белая юбка, подпоясанная коричневым кожаным ремнем. За спиной его торчал колчан со стрелами, но лука нигде не было видно. Грудь перетягивали такие же кожаные ремни, как и пояс. А за спиной Келей мог видеть очертания прозрачных крыльев, таких легких и едва видимых, но таких огромных и невесомых. Казалось, они могли накрыть собой весь мир, но в то же время были такими маленькими, когда покоились вот так за его спиной.
Келей растерялся лишь на мгновение. Но, заглянув в серые грозовые глаза, сразу понял, кто стоит перед ним.
Все эти годы он разговаривал вовсе не с Эфоклом, старым мудрым пьянчугой. Он беседовал с собственным отцом. Никогда Эол не забывал его. Он всегда был рядом. Просто Келей об этом догадаться не мог. Вот почему Эфокл столько знал, ведь был он странствующим ветром. Вот почему глаза его казались такими молодыми и живыми, не верилось, что он уже стар.
Перед Келеем стоял его собственный отец — юный игривый бог ветров, озорной Эол. И он казался ему не старше его самого. Такой же шестнадцатилетний юноша.
— Отец, — прошептал Келей.
Бог улыбнулся сияющей теплой улыбкой, и юноше показалось, будто его обласкал свежий морской ветерок.
— Здравствуй, сын мой, — произнес Эол, и голос его показался Келею самым прекрасным, звонким и молодым, какой он когда-либо слышал.
Келей упал перед ним на колени, выронив из рук свою маленькую арфу и сумку с фруктами, хлебом и вином. Только сейчас понял он, к чему задавал вчера все эти вопросы старик Эфокл. Так отец проверял его.
— Отец, — повторил он благоговейно.
— Келей, — сказал бог, — я знаю, зачем ты пришел сюда. Но мне так не хочется давать тебе ответ на твой вопрос.
Юноша молчал, не в силах вымолвить ни слова.
— Я вижу твое будущее. Ты все же пойдешь искать Астипалею, — почти прошептал Эол. — Не хотелось бы мне тебя отпускать туда, но твоя судьба только в твоих руках. Помни об этом.
— Ты расскажешь мне, где найти остров? — тихо спросил Келей. — Ведь ты был там и видел Ладона, не так ли? Он жив, он существует! Ты бываешь везде, ты видишь все, ты ведаешь обо всем, что происходит на земле, ты ведь вольный ветер!
Эол слабо улыбнулся. Восхищение сына льстило ему, но все же он не желал раскрывать ему того, что он знал. Но он должен был, потому что если бы не поведал того, что знал, то его сын наделал бы кучу ошибок и, возможно, погиб зря.
Он подошел к нему и, ласково коснувшись его плеч, поднял на ноги. Келей ощутил на своем лбу невесомый, едва ощутимый поцелуй отца.
— Келей, я расскажу тебе, как найти остров. Но это будет трудно.
— Я готов пойти на все, только бы найти Ладона и поговорить с ним! — пылко заявил юноша.
Эол вздохнул.
— Отчего же ты так жаждешь найти морского дракона? — спросил он.
— Чтобы вымолить прощение. Я не хочу, чтобы Сифнос погрузился под воду. Не хочу видеть свою мать такой грустной. Я хочу, чтобы моя родина снова зацвела! — горячо ответил Келей.
Эол отошел от него на шаг и задумчиво проговорил:
— Что же… Кто ищет, тот всегда найдет, сын мой. — Он взмахнул рукой, и Келей смог увидеть возникшее в воздухе видение.
Райский остров, полный птичьих трелей, журчания бесконечных прозрачных ручейков, звонкого смеха дриад и мелодичного пения наяд, зелени вечноцветущих деревьев и благоухания пышных цветов. С двух сторон он был словно вогнутый, отчего создавалось впечатление, что он имеет форму песочных часов. Келей затаил дыхание, понимая, что сейчас увидит Ладона.
Но Эол взмахнул рукой, и видение исчезло.
— Так выглядит Астипалея, — произнес он спокойно. — Раньше Астипалея находилась на границе Критского и Эгейского морей. Но с тех пор остров постоянно перемещался, поэтому никто из искавших найти его не мог. С той поры утекло много времени. Больше никто не ищет Астипалею, и остров вернулся в свое исходное положение. Следуй за рассветом. Всегда ориентируйся только на рассвет. Туда, где встает солнце, — на восток. Как только отчалишь от берега, будешь плыть ровно неделю. На исходе седьмого дня, когда Гелиос ¹ пронесется по небу и взойдет солнце, ты увидишь на горизонте этот остров. Но будь осторожен, я очень тебя прошу, ибо охраняют тот остров сирены ². Также твой корабль может навечно остаться на кладбище погибших кораблей, что раскинулось вдоль острова. Остерегайся их острых остовов. Там оживают даже мертвецы.
Келей вздохнул.
— Я знаю, что надо делать. Я только одного боюсь… Я не знаю, что скажу Ладону при встрече.
Эол улыбнулся своей лучезарной светлой улыбкой.
— Я думаю, что сердце тебе подскажет, сын мой.
Было странно слышать от этого молодого красавца «сын мой», но Келей не забывал, что Эол был не таким уж и юным…
Меж тем бог ветров посмотрел на него с легкой грустью и сказал:
— Будь осторожен, Келей.
И исчез.
Юноша ощутил только легкое дуновение свежего ветра, словно Эол обратился в ветерок и улетучился в окно.
Комментарий к Глава 3
**¹ Гелиос, Гелий** (др. греч. Ηλιοζ или Ηέλιος) — в самом имени которого заключено сияние, блеск, полыхание солнечного огня, принадлежал поколению титанов, считаясь сыном титанов Гипериона и Тейи, братом богини Луны Селены и утренней зари — Эос. Эллинский бог солнца — это древнейшее доолимпийское божество, своей стихийной силой дарующее жизнь и наказывающее слепотой преступников. Находясь высоко в небе, Гелиос видит дела богов и людей, чаще всего дурные. Гелиоса «всевидящего» призывают в свидетели и мстители. Это он сообщил Деметре, что Персефону похитил Аид.
**² Сирены** — в греческой мифологии полудевы-полуптицы, хищные красавицы с головой и телом прекрасной женщины и с когтистыми птичьими лапами, унаследовавшие от матери-музы (Мельпомены или Терпсихоры) божественный голос, а от отца (Ахелоя, бога пресных вод) дикий и злобный нрав. Число их колеблется от двух-трех до целого множества. Они обитают на скалах, усеянных костями и высохшей кожей их жертв, которых Сирены заманивают пением, сводящим всех живых существ с ума.
========== Глава 4 ==========
Келей загорелся отправиться в путь сейчас же. Он прибежал во дворец, в спальню матери, и уселся подле ее ног. Лавритиона запустила пальцы в густые каштановые волосы сына и улыбнулась. У нее глаза радовались, когда она смотрела на него. Он был так красив, что просто дух захватывало. И вместе с тем он был таким хорошим и достойным сыном, что лучше она себе и пожелать бы не могла.
— Что случилось, сын мой? — ласково вопросила она.
— Мама, я только что разговаривал со своим отцом! — выпалил Келей, сияя от счастья. Он просто светился энтузиазмом.
— Что? — Пальцы Лавритионы замерли в его волосах. — С Эолом?
— Да! Он сказал мне… что я могу отправиться на Астипалею и поговорить с Ладоном…
— Келей! — оборвала его женщина. — Что ты такое говоришь? Какая Астипалея? Все это миф, легенда, как ты не понимаешь?
Юноша вскочил на ноги. Его нефритовые глаза горели от нетерпения.
— Нет, это все правда, мама, как ты не понимаешь? Я знаю… Я сам видел Астипалею! Эол показал мне! И я так хочу… Так хочу поговорить с Ладоном и вымолить у него прощение! И тогда Сифнос не погрузится под воду! Нет, я не допущу, чтобы его постигла та же участь, что и остальные острова до него!
Лавритиона царственно подняла руку, пресекая поток его слов.
— Келей, ты несешь чепуху. Даже если морской дракон существует, он не станет тебя слушать, а сразу же сожрет. Это чудовище! Одно из детей Посейдона! Дети богов не бывают человечными, если они не рождены от смертных! А Ладон — дракон!
— Откуда тебе знать, каков он на самом деле? Он не может быть злым, я в это верю! — пылко возразил юноша со всей свойственной его возрасту непосредственностью и твердой, непоколебимой уверенностью в своих словах.
— Келей! — Лавритиона повысила голос. — Я никуда тебя не отпущу. Ты просто безрассудно погибнешь.
— Я знаю, что смогу! Сам бог ветров напутствовал меня, мама! Я знаю, отец не даст меня в обиду и будет помогать мне в пути.
Тогда царица попробовала другую тактику:
— Келей, ну подумай, мой мальчик, сколько славных героев погибло, пытаясь найти этот проклятый остров! — Она встала со своего высокого массивного кресла и подошла к сыну, взяв его лицо в свои ладони. — А ты ведь совсем юн, ты погибнешь в самом начале пути!
— Мой отец — бог, а они полубогами не были! — возразил Келей.
— Ах, Келей, Келей! — Мать зарыдала. — Пощади мои материнские чувства! Я знаю, ты погибнешь, если отправишься в это путешествие! Останься лучше дома…
Келей обхватил ее за плечи и пристально заглянул в ее карие глаза.
— Мама, ты что, не понимаешь? Не будет скоро дома! Ты ведь знаешь это! Я хочу добиться хотя бы одного-единственного шанса, чтобы наше государство смогло выжить! Ты же сама видишь, что жители покидают остров один за другим! Ты должна отпустить меня. Это наш единственный шанс.
— Но почему ты так уверен, что сможешь уговорить Ладона и что вообще найдешь этот проклятый остров?
— Я знаю, как до него добраться. Отец рассказал мне. А когда я доберусь… Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы Ладон выслушал меня, — произнес Келей так, что не поверить ему было сложно.
И Лавритиона вынуждена была сдаться под напором его аргументов.
Отчим Келея, Форкий, снарядил для пасынка корабль. Небольшой, рассчитанный на быстроту и маневренность. Корабль, который явно не годился для войны. Но Келей не жаловался. Именно такой ему и нужен был. Он отобрал всего десять человек. Самых отчаянных, тех, кому жить уже было не для чего, тех, у кого не было родных, тех, кто сам вызвался. Десять добровольцев.
Вместе с ними Келей поднял паруса и отчалил от берега через несколько дней. Его мать Лавритиона стояла на берегу в черном платье, зловеще развевающемся на ветру, и махала ему таким же черным платком. Словно уже надела по сыну траур.
Келей вздохнул и отошел на корму корабля. Он сел у борта и вытащил из заплечного походного мешка свою миниатюрную золотую двенадцатиструнную арфу. Чем дальше отплывали они от берега, тем громче раздавалась быстрая веселая мелодия. Келей хотел взбодрить свою команду в начале их неизвестного и опасного пути. Он запел, и морской ветер подхватил его звонкий, сильный, уверенный голос, разнося его далеко над морем. Гребля пошла дружнее, и люди на веслах подхватили его песню.
Кто-то верно подметил, что похож сейчас сын Эола на Орфея ¹. Только улыбнулся на это замечание Келей и продолжил играть на своей арфе.
Они плыли два дня без каких-либо препятствий, но чем дальше удалялись от родного берега, тем сильнее бушевало грозное море. Корабль вступил во владения Посейдона, и морскому богу это не нравилось. В это Темное Время ни один корабль не отваживался заплыть так далеко в море. И никакие жертвоприношения не помогали обрести удачу в темных морских водах, пока гневался владыка Посейдон.
На третий день море разбушевалось так, что они едва не сбились с курса. Морские воды потемнели. Гроза пронзала небо раз за разом, и день превратился в ночь. Гремел гром, сотрясая землю и воду. Гигантские волны накрывали легкий корабль, грозя потопить его. Отважные моряки намокли с ног до головы, а Келей все продолжал наигрывать на арфе, поддерживая их дух. И мелодия, льющаяся из-под его пальцев, становилась все громче, перекрывая даже вой ветра. Песня помогала гребцам, и они не отчаивались, молча гребя на восток. Ветер крепчал, волны неистовствовали, молнии рассекали небо.