Убейте меня сразу!» – Гарри был в отчаянии, прекрасно понимая, что никуда он не денется и будет дружить с Уизли как миленький. Но твердо решил, что не позволит ему испортить последние часы перед долгим годом учебы и интриг. Печально обдумывая дальнейшие перспективы, Гарри машинально, даже не вслушиваясь, кивал и поддакивал на какие-то реплики Рона. Этот односторонний разговор прервала открытая дверь. – Рыжий, с веснушками, без признака манер? Ну, конечно, Предатель Крови Уизли! – манерно растягивая слова, произнес стоявший в двери Малфой, за спиной которого стояли два «Дадли» волшебного мира. – Меня зовут Драко Малфой, и я предлагаю тебе свою дружбу. Такому знаменитому магу, как ты, не стоит общаться с нищебродами, – с этими словами он протянул Гарри руку, не обращая больше ни на кого внимания. – Знаешь, я не привык, чтобы моих друзей оскорбляли незнакомые мне люди, так что спасибо, но нет! Драко медленно опустил протянутую руку и посмотрел на Гарри, ничего не говоря. Какое-то время он помолчал, от чего стали нервничать все, а после неприятно усмехнулся и протянул: – Вот значит, какое решение ты принял… Что ж, не буду настаивать, хотя не могу сказать, что я разочарован, так будет даже лучше. Дружи и дальше с этим нищебродом, можете для компании взять еще какую-нибудь грязнокровку, вам для общения будет самое то! – с этими словами он эффектно развернулся и, бросив в никуда: «За мной», ушел. – Так его, Гарри! Видел, какой он? Его папаша должен сидеть в Азкабане, но у них столько денег, – на этих словах в голосе Рона прозвучала такая зависть, что Гарри аж передернуло, – что никто не обратил внимания на его службу Сам-Знаешь-Кому. Наоборот, утверждают, будто Малфой служил ему под заклятьем и сам он ни в чем не виноват! Все Малфои такие – снобы и грубияны! «Возможно, снобы, возможно, грубияны. Ты сам чистокровный! Пусть у тебя нет денег, но где твои манеры?! Где культурная речь? Ты только и можешь, что завидовать черной завистью даже мне! От тебя пахнет плесенью и тиной, верный соглядатай старика. Плесень – это зависть к Драко, а тина? Тина, тина… А ты у нас по уровню магии почти сквиб, однако. И старику служишь добровольно и с радостью! Кррыса! Наверняка еще и за деньги. И больше, чем уверен, платят тебе из моего сейфа. Молодец, Дракон! Я понял тебя и подожду, пока ты не сможешь со мной встретиться. А Гермиону мы сейчас отловим». Все это время Рон что-то все еще возмущенно говорил в адрес Малфоев, никак не успокаиваясь. Но тут открылась дверь, и в купе заглянула девочка с очень пышными, почти лохматыми, каштановыми волосами: – Здравствуйте, вы жабу не видели? – Не видишь, что ли, что здесь ее нет? Иди, ищи в другом месте! – высказался Рон. – Не обращай на него внимания, его разозлили, вот он и грубит всем, – успокаивающе улыбнулся Гарри. – А что за жаба? – У Невилла, он там, дальше в вагоне, – махнула куда-то в сторону девочка, – убежала его жаба. Ее зовут Тревор, и Невилл очень расстроился из-за этого. – Не переживай, найдет ее Невилл. Кстати, раз это жаба, то она земноводное и может быть там, где вода – «от тебя пахнет книгами, пастой и новенькой школьной формой. Или ты ни в чем не виновата, или тебя еще не успели обработать». – Так что, пусть попробует поискать ее в туалетах. – Спасибо! Я сейчас! – дверь задвинулась. – Гарри, зачем ты разговаривал с ней?! Пусть сама ищет эту жабу, к тому же чужую! – Рон был возмущен вмешательством в налаживание дружбы с таким известным, и, как сказала мама, богатым, магом. – Рон, ты себя слышишь? Она такая же будущая ученица, как и мы с тобой! И я не понимаю, почему должен грубить ей, если могу помочь? В этот момент за дверью раздалось: – Конфеты, сладкое, шоколадные лягушки! – дверь купе опять отъехала в сторону, и показалась улыбающаяся женщина. – Мальчики, что-нибудь будете брать? Рон удрученно покачал головой и вытащил из кармана брюк какой-то мятый, невнятный сверток. – Мне вот, мама с собой дала… Гарри посмотрел на него, потом на женщину и достал из своего кармана кошелек, который получил в подарок от Граххука при Хагриде. Развязав горловину и посмотрев внутрь, Гарри достал один золотой и спросил: – Этого на много хватит? Через пять минут в купе раздавалось чавканье, и захлебывающийся восторгом голос Рона немного невнятно из-за набитого рта рассказывал: – Смотри, это шоколадные лягушки, их, когда разворачиваешь, надо крепко держать, а то упрыгают. А под оберткой у них волшебные карточки со знаменитыми волшебниками! Рон наслаждался сладостями, не замечая брезгливой гримасы, с которой на него смотрел Гарри. В этот момент дверь купе снова отъехала в сторону. – Можно, я присоединюсь к вам? – в проеме двери стояла давешняя девочка, но теперь с объемным рюкзаком в руках. – Можно, конечно! Проходи, – поторопился пригласить ее Гарри, видя, как возмущенно открыл рот Рон, собираясь сказать «Нет». – Спасибо, – довольно хмуро ответила та, проходя внутрь и садясь на один диванчик с Роном. – Что-то уже случилось? Вроде, до этого у тебя настроение было получше? – Гарри был заинтригован. – Да так, встретила тут одного… – неопределенно махнула она рукой. – Наговорил мне всяких гадостей и доволен. – Малфой, – уверенно произнес Рон. – Такой белобрысый, противный и за спиной два увальня? – уточнил он. На подтверждающий кивок, торжествующе воскликнул: – Я же говорю – Малфой! Всех их надо посадить в Азкабан! – Рон, помолчи! Я это уже два часа выслушиваю, мне уже надоело! Это Рон Уизли, я – Гарри Поттер, а ты? – обратился Гарри уже к девочке. – О, простите! Я – Гермиона Грейнджер, а ты и, правда, Гарри Поттер? Я читала о тебе в книге по Истории Магии, и ты упоминаешься в «Истории Хогвартса», хотя почему там, не понимаю. А вы хоть что-нибудь читали? Я прочитала все учебники и дополнительную литературу, которую смогла уговорить родителей купить мне. Я так волнуюсь! Когда я узнала, что я волшебница, я сначала не поверила, но потом все это оказалось так логично! А в книгах столько информации о магии! Вот, например… У Рона от такого словесного потока глаза немного окосели, да и Гарри был несколько ошеломлен. – Гермиона, Гермиона, подожди! Я не читал ни одной из этих книг, поэтому не понимаю, о чем ты говоришь. – Но, Гарри, как же так? Ты же волшебник, и должен знать о мире магии! На этих словах Гарри грустно отвернулся к окну и с некоторым трудом выдавил из себя: – Мои дядя и тетя, они… несколько… недолюбливают магию… Так что сундук с вещами они сразу же заперли в гараже и отдали мне его только на вокзале перед отправлением. Поэтому я ничего не смог прочитать. – Прости, Гарри, я не знала, – тихо извинилась Гермиона. – Если хочешь, я могу починить тебе очки.
Она указала на треснувшее стекло в очках (разбитое перед поездкой специально). Ей действительно было неловко, и она пыталась вернуть Гарри хорошее настроение.
– А ты можешь? Тогда хочу! – стремительно развернулся к ней лицом мальчик. – Тогда клади их на столик. Когда очки лежали на столике между ними, Гермиона слегка нахмурилась, кивнула сама себе, достала палочку, сделала над очками пасс и произнесла: – Reparo! – и трещинки на стекле тут же исчезли. Схватив их со столика, Гарри внимательно разглядел очки со всех сторон, надел и посмотрел на Гермиону таким взглядом, что ей даже неловко стало. – Ты можешь меня научить? – Конечно, Гарри! Здесь нет ничего сложного. Смотри, держишь палочку, не очень сильно сжимая, потом делаешь вот такое движение, – она очень медленно несколько раз показала, какое, – и говоришь, Reparo. Гарри старательно за ней повторил. – Ну, где, где, – он старательно зашарил по своим карманам. – Что ты ищешь? – Гермиона была удивлена. Ничего ей не ответив, Гарри полез в маленький рюкзак, лежавший рядом с ним. Немного там покопавшись, он достал оттуда складной пластиковый стаканчик. Повертев его в руках, Гарри раздвинул его, положил боком на столик и сильно хлопнул по нему ладонью. Пластик тут же треснул, а в некоторых местах отвалились осколки. Взяв в руки свою волшебную палочку, он посмотрел на Гермиону, которая ему ободряюще кивнула, потом на Рона, который обиженно отвернулся к окну, тем не менее, не забывая набивать рот конфетами – ведь на него не обращали внимания, и, глубоко вздохнув, сделал пасс над стаканчиком: – Reparo! – ничего не произошло. – Гарри, ты слишком резко дернул рукой, – тут же отреагировала Гермиона. – Смотри, я повторю еще раз. – Reparo! – вторая попытка оказалась удачней. Перед мальчиком лежал целый стакан. Еще несколько раз сломав и починив его, Гарри обратил на Гермиону взгляд изумрудных глаз, сияющих так, что она не смогла ему не улыбнуться. – Гермиона, ты – чудо! Вот только, разве нам не запрещено колдовать за пределами школы, и потом, откуда ты все это знаешь? – заинтересовался Гарри практичной стороной. – Гарри, мы едем на волшебном поезде, полном волшебников в волшебную школу! Так что, здесь уже можно колдовать. А знаю… Я, когда читала учебники, брала в руки простую палочку и отрабатывала движения по книгам. Насколько правильно у меня получалось, не знаю, но Reparo подействовало! – Слушай, Гермиона, если ты хотя бы теоретически знаешь как, то не могла бы ты научить меня тому, что уже выучила? К нам и Рон может присоединиться, если захочет, – с этими словами Гарри посмотрел на Рона. – Нет, я буду учить в школе, с нормальными преподавателями, – рыжий был зол. В его дружбу с героем влезла какая-то лохматая выскочка и перевела все внимание Героя на себя. – Прости, что не обращаю на тебя внимания, Рон. Но ты из семьи волшебников, ты с детства видел волшебство и наверняка сам пробовал колдовать. А я про какие-либо заклинания узнал только сейчас и хочу хоть чему-то научиться, чтобы не быть в школе полным неучем, – Гарри умоляюще смотрел на Рона. Тот только молча отвернулся к окну, всем своим видом показывая, как он обижен и оскорблен в лучших своих чувствах. Дальше время не пошло. Оно стремительно полетело. Алохомора, Люмос, Вингардиум Левиоса, Агуаменти, Фините Инкантатем, Акцио, Эванеско. Некоторые чары отрабатывались сразу же. На некоторые уходило от пятнадцати минут до двух часов. Когда Гарри и Гермиона спохватились, за окном уже смеркалось. Рон давным-давно сладко спал. – М-м-м... Гермиона, а что, горячее питание или хотя бы бутерброды разве не предусмотрены? – Гарри проголодался и был удивлен, что никто не заглядывал в купе и не предлагал обед или перекус. – Ты знаешь, похоже, что нет, – это было сказано с таким удивлением, что сразу становилось понятно, насколько разочарована девочка таким отношением магов к детям. – Хорошо, что мама настояла на том, чтобы я взяла с собой бутерброды. Вот только у меня их нечем запить, – виновато заметила Гермиона, подтаскивая к себе свою сумку и начиная выкладывать оттуда несколько пакетов. – Они все с разной начинкой, – заметила она на недоуменный взгляд Гарри. – А-а-а… Не страшно, у меня тоже с собой сэндвичи и еще, – тут он выставил на столик полуторалитровую пластиковую бутылку, – свежевыжатый, хотя уже просто выжатый яблочный сок! И еще походный стаканчик. Он кивнул на несчастную посудину, на которой все это время отрабатывались некоторые заклинания. – Какой ты предусмотрительный, – со смешком заметила Гермиона, начиная разворачивать пакеты. – Ладно, посмотрим, что у нас на ужин. И в этот момент на запах еды проснулся Рон. – О, бутерброды! Я их люблю, особенно с ветчиной и сыром! – тут же схватил один из них и, запихав в рот половину, стал, чавкая, жевать. Гермиона была в шоке, а Гарри что-то такое и предполагал. Поэтому не растерялся, и когда Рон потянулся к бутылке с соком, снял ее со стола. – Эй, Гарри! Ты что? Мне же надо запить! – возмутился Уизли. Опередив Гермиону, Гарри сделал замечание: – Рон, мы накрыли стол из своих продуктов. Тебя никто не собирался оставлять голодным, и мы с Герми уже хотели тебя разбудить, но ты проснулся сам. Однако ты мог бы хотя бы из вежливости спросить: «Можно взять сэндвич?» А сок я пока не дам. Не потому что жалко или я жадный, – опередил он собравшегося уже обидеться Рона, – а потому, что в купе едут три человека, из которых одна девочка. А у нас одна бутылка и один стаканчик на троих. И их надо как-то разделить. «А еще, потому что я скорее сдохну от жажды, чем буду пить с тобой из одной бутылки!» Брюнет и девочка, не сговариваясь, решили пить из одного стакана, оставив бутылку Рону. Но им с трудом удалось съесть даже по одному сэндвичу, видя, как рядом, чавкая и пачкая себя соусом, буквально жрет их бутерброды Рон, захлебываясь при этом соком. Через какое-то время импровизированный ужин был завершен, и в купе воцарилась тишина. Гарри начал дремать, откинувшись на спинку дивана. Гермиона, пересевшая к нему в самом начале «ужина», положила голову ему на плечо и тоже засопела. Рон вообще, сыто вытянувшись на диванчике, почесав живот, похоже, сразу решил продолжить прерванный ради еды сон. Однако долго им дремать не дали. Едва за окном окончательно стемнело, к ним в купе заглянул еще один рыжий (тот, с недовольным лицом) со значком старосты и предупредил: – Мы подъезжаем, пора переодеваться в школьную форму. – Спасибо, – поблагодарил его Гарри и стал расталкивать Рона. – Рон, вставай, подъем, мы подъезжаем, пора надевать форму. Потребовалось несколько минут, чтобы растолкать его. Когда он проснулся, то был недоволен, что Гарри заставил его выйти в коридор, чтобы дать Гермионе время переодеться. Хорошо, что она сделала это быстро, и у них оставалось достаточно времени, чтобы самим переодеться без спешки, не торопясь. – Я так волнуюсь, так волнуюсь! – Гермиона нервничала, так как опять стала сыпать словами. – В «Истории Хогвартса» написано, будто потолок в главном зале отображает реальное звездное небо со всеми созвездиями, и в нем горят тысячи свечей и его лично зачаровывал сам директор Дамблдор. И я не знаю, куда я попаду, а еще как пройдет… – Герми, успокойся. Все будет о’кей. И попадешь ты туда, где тебе будет лучше всего. И потолок мы увидим сами, пусть это будет сюрприз. Не волнуйся ты так, – Гарри успокаивал Гермиону ровным голосом, но что творилось у него в душе…
====== Глава 7. ======
Выйдя из вагона, Гермиона, Рон и Гарри старались держаться рядом, чтобы не потеряться в темноте среди толпы. – Первокурсники, сюда! Первый курс, подойдите ко мне, сюда! – вдруг раздался над платформой зычный голос. Посмотрев в ту сторону, Гарри увидел Хагрида, возвышавшегося над детьми. Протолкавшись к нему и ведя за собой, как на буксире, рыжего и девочку, Гарри радостно поздоровался с великаном: – Хагрид, привет! – Гарри! Ты уже здеся! Держись тут, рядышком, счас все подойдут, и мы поплывем. – Поплывем? – Да, Гарри. Первый курс плывет в Хогвартс на лодках, – куда ж без Гермионы. Она просто фонтанировала информацией. – Ладно, тогда находим лодку и занимаем ее. В лодке, кроме них троих, был еще один неловкий полноватый мальчик, крепко державший в руках жабу. – Привет, – поздоровался Гарри, с интересом оглядывая обоих. – Это, я так понимаю, Тревор, а ты тогда Невилл? Я прав? Я Гарри, это Гермиона, а это Рон. – Привет, а я Невилл Лонгботтом. – Слушай, Герми, хочу спросить, раз ты все знаешь: что насчет наших вещей? Может, нам их надо было взять с собой? – это было то, чего Гарри действительно не знал. – Нет. Их перенесут из поезда в Хогвартс домовые эльфы, а потом, когда пройдет распределение, во время праздничного пира их перенесут в комнаты факультетов, – Гермиона была рада поделиться своими знаниями. Когда замок появился перед глазами детей, стало понятно, почему первокурсников перевозят в Хогвартс на лодках. Темная необъятная громада, мерцающая тысячами огней и отражающаяся в черном зеркале озера – зрелище было воистину феерическое и заставляющее терять дар речи. Сойдя на замковый причал, дети последовали за Хагридом к дверям замка. Там их встретила строгая женщина с волосами, стянутыми в тугой пучок на затылке, и в островерхой шляпе. – Добрый вечер, уважаемые первокурсники. Меня зовут профессор МакГонагалл. Постройтесь в колонну по двое и следуйте за мной. С этими словами она пошла вперед по коридору, к огромным дверям, ведущим в главный зал. Наспех построившись в колонну, дети последовали за ней. Главный зал действительно поражал воображение. Огромное помещение, залитое светом тысяч свечей и увешанное цветными флагами. Они висели над четырьмя длинными, стоящими параллельно столами, за которыми и сидели ученики Хогвартса, каждый факультет отдельно, но все курсы вперемешку. А на другом конце зала, на небольшом возвышении, перпендикулярно стоял стол, за которым сидели взрослые маги, по-видимому, преподаватели. Но больше всего завораживал потолок. Там, если смотреть за свечи, висящие просто в воздухе, раскинулась бездонная чернота ночного неба, искрящаяся миллионами искорок звезд. И если смотреть в него слишком долго, то пропадал окружающий шум, свечи, и казалось, что начинаешь падать вверх. Однако к жизни вернули Гарри слова, сказанные с издевательскими интонациями: – Ну, надо же! Так буквально последовать моему совету. Какая преле-е-еэстная компания образовалась у вас: нищий Предатель Крови, полукровка и грязнокровка! Ах, да! Еще тюфяк и мямля, – эти слова были произнесены Малфоем, стоящим немного впереди. Два упитанных мальчика рядом угодливо захихикали. – Что, Потти, сообразил, наконец, что Малфои всегда правы? Вот только, свою дружбу я тебе больше предлагать не стану, нет. Я теперь сам возьму все, что считаю своим. Драко неприятно улыбнулся, глядя прямо в глаза Гарри, насмешливо взглянул на побагровевшего от злости Уизли рядом и отвернулся от них. – Ты, мерзкий Пожиратель Смерти! Да я тебе сейчас… – рванулся Рон к нему. – Мистер Уизли! Вы еще даже не ученик Хогвартса, а уже создаете шум! – от преподавательского стола спешила к месту конфликта профессор МакГонагалл. – Если бы вы уже были учеником, я бы сняла с вас баллы за оскорбление вашего сокурсника. А теперь внимание: как только я называю вашу фамилию, вы подходите к табурету, садитесь и надеваете Распределительную Шляпу. Она скажет, на какой факультет вы отправитесь. Все посмотрели на табурет, одиноко стоящий между факультетскими и преподавательским столами. Там, на нем, лежала островерхая, вся в складках, старая шляпа. Внезапно, одна из складок открылась как рот, Шляпа откашлялась и скрипучим голосом запела. В течение нескольких минут все присутствующие безмолвно внимали словам о том, что Хаффлпаф – это трудолюбие, Рейвенкло – ум, Гриффиндор – отвага и честь, а Слизерин – хитрость и изворотливость. «Интересно, старый кусок фетра сама сочиняет такие скверные вирши или ей их диктуют? Скорее всего, директор диктует, вон, как четко проставлены акценты: все факультеты хороши, только зеленые хитрожопые гады, лжецы и обманщики. Так что, нет мне дороги никуда, кроме Гриффиндора, а за слизеринцами Драко присмотрит». Песня, наконец, закончилась, и рядом с табуретом встала профессор МакГонагалл, держа в руках пергамент с именами: – Эббот, Ханна! – Хаффлпаф! – ... – Грейнджер, Гермиона! – М-м-м… Гриффиндор! – … – Лонгботтом, Невилл! – Гриффиндор! – … – Малфой, Драко! – Слизерин!!! – … – Поттер, Гарри! – Гарри? Какой же ты Гарри? По тебе Слизерин плачет! – А теперь слушай внимательно, уваж-ж-жаемая шляпа. Благодаря директору, я – не Гарри, его душа предпочла уйти из того ада, на который его обрек «заботливый» опекун. Ты отправляешь меня к грифам и молчишь. А я за это не ищу способа оставить школу без столь древнего и нужного артефакта. Ну как, договорились? – … Это, действительно, слишком жестоко и страшно. Что ж, я давно ждала того, кто принесет в эту школу столь необходимые ей перемены! – Гриффиндор! Стол под ало-золотыми стягами взорвался оглушительными шумом, ором, свистом, улюлюканьем и хлопками, переросшими в овации. – Гарри! Это мой лучший друг – Гарри Поттер! – Рон Уизли был тут как тут, хлопая брюнета по плечам и крича в ухо. С мальчиком старались поздороваться все, а рядом сидящие еще и прикоснуться. Гарри в ответ тоже робко улыбался и кивал в разные стороны, знакомясь с новыми однофакультетниками. Наконец, когда все более-менее успокоились, Гарри поднял голову и посмотрел на учительский стол. «Так, поц в черном – Снейп. Однако, колоритный мужик! Стрекоза – однозначно, Трелони. Сухарик рядом – МакГонагалл. Коротышка – Флитвик. Пышная дамочка – скорее всего, Спраут. Этих троих я не знаю. А вот и вы, мои дорогие. Нет-нет, директор, я пока не буду смотреть вам в глаза! Как-нибудь, попозже. А вот этому чуваку в тюрбане, наоборот – глянем. И что у нас? А ничего! У меня же не душа Гарри Поттера. Хо-ро-шо. Одной проблемой меньше – у меня нет крестража. А за лоб мы все же схватимся. Ну как, директор? У-у-у! Как мы глазками-то за очечками сверкаем! Давай быстрее свою речь, я, блин, голодный, заморил, старый х**, детей голодом и доволен!». Как будто отвечая невысказанным мыслям Гарри, директор встал, постучал обратной стороной ножа по хрустальному бокалу перед ним и, дождавшись тишины, начал приветственную речь: – Мои дорогие! Я рад приветствовать вас всех в школе волшебства – Хогвартсе! Для вновь прибывших, да и для продолжающих обучение, есть несколько правил: – Первое: в Запретный Лес ходить запрещено! Он потому и Запретный, что там слишком много чудовищ, которые опасны для жизни. – Второе: ходить по школе после отбоя нельзя. – Третье: запрещены драки между учениками. – И, наконец, последнее: в правый коридор на третьем этаже ходить нельзя! Остальные правила и уложения вы можете узнать у нашего завхоза, мистера Филча, у которого вы будете проходить отработки в случае нарушения вами правил. А теперь, позвольте сказать: Крэкс! Фэкс! Пэкс! Да будет пир! С этими словами он хлопнул в ладоши и столы вдруг стали ломиться от уставлявших их блюд с угощением. Однако, как бы ни был голоден Гарри, но у него пропадал всякий аппетит, стоило ему хоть немного повернуть голову – по его мнению, даже у Дадли, не страдающего избытком воспитания, было больше манер, чем у сидящего слева от него Рона. Поэтому, он старался побольше общаться с Гермионой, сидящей справа. К его большому облегчению, пир надолго не затянулся – долгая дорога, распределение, позднее время – все довольно быстро наелись, и старосты факультета принялись строить первокурсников в колонну. – Внимание! – это был Перси Уизли. – Первокурсники, запоминайте дорогу, завтра вас еще раз проводят в Зал на завтрак, но потом ходить будете сами. Мальчики идут за мной, девочки – за ней, – он махнул рукой в сторону второй старосты Гриффиндора. – Вход в спальню девочек запрещен, это является нарушением школьных правил. Они живут отдельно, мы тоже. Все это Перси говорил, ведя группу сонных детей по коридорам в сторону Гриффиндорской башни. Остановившись перед портретом полной дамы в розовом платье, он приосанился и повернулся к детям: – Это – портрет Дамы в Розовом, она страж входа в нашу башню. Чтобы дверь открылась, надо произнести пароль, без него вас не пропустят. Поэтому слушайте и запоминайте, если забудете – будете сидеть под дверью до тех пор, пока ее кто-нибудь не откроет! – Львиная стая! На этом девизе Гарри едва не заржал. «Они бы еще себя косяком назвали! Львиный прайд, ПРАЙД, а не стая! Но самомнение-то каково!». Круглая комната, служащая гостиной, Гарри разочаровала. Из окна, должно быть, открывался обалденный вид, хотя сейчас из-за темноты он не мог в этом убедиться. Сама гостиная могла бы быть очень уютной, если бы не обилие красного и золотого цветов. «Как в третьесортном борделе», – вот было первое впечатление мальчика, в силу своих прошлых положения и возраста знакомого с данными заведениями отнюдь не на словах. Из гостиной они поднялись на небольшую площадку, от которой вправо и влево отходили два коридора. – Направо спальни девочек, – махнул в ту сторону рукой Перси. – А налево – мальчиков. «Как символично», – хмыкнул про себя Гарри, проходя в спальню. «Ну, кто бы сомневался!» – обреченно вздохнул он, видя все то же красно-золотое убранство. – Чур, моя постель эта! – бросив рюкзак, с которым так и не расстался, на угловую кровать между дверью и окном, застолбил за собой спальное место Гарри. Единственным соседом оказался Невилл. – Но, Гарри! Я уже занял нам место! – завопил на это стоящий между двумя кроватями в середине спальни Рон. – Я хотел спать с тобой! Двое мальчишек, которых, как припомнил Гарри, звали Дин Томас и Симус Финниган, заржали на это восклицание как два коня. – Рон, прости, но мне пока только одиннадцать и я еще не знаю, с кем мне понравится спать. Когда подрасту и выясню, то, если это будут парни, ты будешь первым, кто об этом узнает, – давясь смехом, проинформировал «друга» Гарри. «Я скорей с Трелони спать стану, чем когда-нибудь обращу «внимание» на тебя!» – Да ну тебя! – обиделся на это замечание Рон. Он бросил мантию на кровать и прошел к двери, которую Гарри не заметил сразу. – Я в душ и спать. Молча пожав плечами, Гарри тоже снял одежду и, оставшись только в обуви, брюках и майке, которую надел под рубашку, тоже прошел в ванную комнату. Там он обнаружил уборную, три раковины и три душевых кабинки, в одной из которых уже плескался Рон. На крючках напротив умывальников висели шесть больших банных полотенец, а на полочках над раковинами стояли разные бутылочки и баночки. Осмотрев их все, Гарри наугад взял одну, с самым приятным, на его вкус, запахом, окончательно разделся и прошел в свободную кабинку. С выбором шампуня, он, похоже, угадал. – Вау! Гарри, ты где такую фигурку приобрел?! – восхищенно присвистнул Дин, круглыми глазами глядя на Поттера, до талии закутанного в полотенце. – Я себе тоже такую хочу! Посмотреть там, действительно, было на что. Кубиков, как у профессиональных спортсменов, у Гарри не было, но четыре года непрерывных занятий рукопашным боем, фехтованием, верховой ездой, бальными танцами и йогой (которая, как искренне надеялся Гарри, на первых порах заменит ему окклюменцию) подарили ему королевскую осанку, пластику, как у кошки, и тело, как у фарфоровой статуэтки – такое же гладкое, плавное, без бугрящихся мышц, но полное ощущения скрытой мощи и силы. – Хочешь, говоришь? – недобро посмотрел на Томаса Гарри. – Да Бога ради! Ухаживаешь за огромным садом тети, убираешь и моешь весь дом, готовишь на всю семью, моешь обе машины дяди, убираешь его гараж, стираешь все белье, красишь гараж, крышу, забор, бегаешь за покупками, несешь их в руках – такси не предусмотрено. И так с утра до вечера семь дней в неделю, без обеда и выходных. И через год, у тебя будет такая же! – с этими словами Гарри резко сдернул полотенце, схватил и надел уже кем-то заботливо разложенные на постели трусы и пижаму, после чего нырнул в кровать, тут же опуская полог вокруг кровати, не слушая сбивчивых извинений Дина.