— По заданию проекта «Виртуальный город». Что-нибудь слышала о таком?
Быть может, она там даже прогуливалась.
— Энни мне говорила, — сообщила Пэм. Энни — это, должно быть, ее Помощница. — Она так рада снова пообщаться с Джинни.
— Да, Джинни тоже в полном восторге. — Я бросил на Пэм подозрительный взгляд. Она ведь жила гораздо позже меня. — Думаю, ты могла бы мне рассказать, что вышло из проекта.
Она ухмыльнулась в ответ:
— Могла бы. Но не буду.
Хотя темпоральным интервентам известно будущее других ТИ, им запрещено делиться подобной информацией. Хотя я знавал ТИ, которые нарушали данное правило — чтобы помочь или помешать другому ТИ.
— Надеюсь, твоя улыбка означает, что ничего серьезного со мной не произошло.
Пэм отвела глаза и принялась разглядывать окружающие дома.
— Серьезного? Не знаю. Опасного для жизни — нет, об этом я ничего не слышала.
Загадочно, если не сказать хуже, но, похоже, Пэм не собиралась вдаваться в детали, и я не имел права настаивать.
— Так что привело столь симпатичную девушку в такое место и время?
— Бостон сейчас битком набит симпатичными девушками, — ответила Пэм.
— Только не доки.
— Ну, не знаю. Я ведь не моряк.
— У тебя что, Вмешательство, о котором ты не имеешь права рассказывать?
Она покачала головой.
— Нет. Сбор данных. Мне нужно быть в Лексингтоне послезавтра.
— Послезавтра? Девятнадцатого? Это же тот самый день, когда…—
Я смерил ее откровенно скептическим взглядом. — Говоришь, сбор данных? Да в Лексингтоне 19 апреля 1775-го больше жучков, чем москитов в лесах Амазонки! Неужели там осталось нечто такое, что даже к твоему времени еще не записали?
Пэм кивнула:
— Выстрел.
— Выстрел?
— Да, выстрел.
До меня наконец дошло. Выстрел, прогремевший на весь мир. Противостояние двух сил, американских колонистов и британской армии, и тем, и другим дан приказ: не открывать огонь первыми. Откуда-то раздается выстрел, и обе стороны начинают палить друг в друга. Таково начало американской революции. Но кто же сделал тот первый выстрел?
— Что, неужели этого стрелка все еще не нашли?
— Не-а. — Пэм развела руками. — Выстрел не мог раздаться ни с той, ни с другой стороны. Ученые пробовали сделать тригонометрическую съемку, но звук отражается каким-то странным образом. Они не могут привязать его ни к одному конкретному окну, двери, открытому пространству. Согласно звуковому анализу, пользовались огнестрельным оружием, но каким именно — непонятно. Так же неизвестно, к какому времени оно относится. Так что я собираюсь установить еще больше аппаратуры, чтобы попытаться точно выяснить место выстрела и отыскать того, кто за него в ответе… А в чем дело? — спросила она, заметив выражение моего лица.
— Пэм, Лексингтон здесь и сейчас битком набит ТИ и психами из полудюжины веков. Они здесь буквально кишмя кишат. Я просто беспокоюсь.
Она улыбнулась.
— За меня? Мы же вместе спасли Лондон, помнишь? Я уже большая девочка. К тому же плохие парни не знают, что у меня с собой имеется тяжелая артиллерия. — Пэм тряхнула рукой, слегка повернула кисть, и у нее на ладони блеснул пистолет — сплошь плавные изгибы, прекрасный и смертельно опасный. Я вдруг подумал, что это определение в некотором смысле подходит и самой Пэм. Тут она снова повела рукой, и оружие исчезло. — Но все равно, спасибо за беспокойство.
— Просто я тут недавно встретил одного психа, — сказал я. — Какого-то чванливого британца, который обозвал меня «янки». Он чтото замышляет.
Пэм покачала головой.
— Ты про такого, как этот? — Она поглядела туда, где прогуливался моряк в мундире капитана. — Или как эта? — Она кивнула на элегантную даму в платье, которое в этом здесь и сейчас, вероятно, стоило немалых денег. — У всех у них есть прыжковый механизм. И, наверное, кто-то из них позаботится о твоем британце.
— Надеюсь. Клянусь, он бы набросился на меня, если бы мы оказались одни. А ты могла бы выследить его с такого расстояния?
Пэм явилась из более позднего будущего, и, соответственно, у ее Помощницы были иные возможности.
— Ага. — Она помолчала. — Слушай, как тебе не стыдно! Ни разу не появился в моем времени, чтобы со мной повидаться— Я не мог собрать столько денег. — Совершить прыжок во времени ради одного-единственного свидания — это была роскошь, которую мог себе позволить только сумасшедший богач. Хотя, если честно, я пытался разузнать, нельзя ли это устроить. — За последнее время надо мной глумилось немало специалистов по займам. Так что я очень рад нашей случайной встрече.
Пэм одарила меня новой улыбкой, и я понял: ее Помощница только что проанализировала мои физиологические реакции и сообщила хозяйке, что я сказал правду. Иногда это меня раздражает, но сейчас я был даже рад, что у Пэм не возникло никаких сомнений.
— У нас то же самое. И я не могу себе позволить прыжок в твое время по собственной воле.
— Она не лжет, — сообщила Джинни.
— Без тебя знаю.
Пэм не стала бы мне лгать. Я сверился с внутренней картой.
— Мне сегодня нужно пройти еще около километра, а потом придется искать место для ночлега. Мои клиенты не хотят, чтобы я шатался по улицам в сумерках среди британских солдат, высматривающих подозрительных колонистов. А ты уже свободна?
— Конечно.
Она улыбнулась той самой улыбкой, которую я запомнил с нашей первой встречи в Лондоне, и мы вместе зашагали дальше, болтая о том, о сем и обо всем. Заносчивый британец, который за мной следил, больше не попадался на глаза, так что я перестал о нем думать и наслаждался обществом Пэм.
* * *
Пэм привела меня на постоялый двор, где поселилась сама.
— Как тебе удалось получить отдельную комнату? — изумился я.
— Она крошечная, и я заплатила за нее бешеные деньги. Но сам понимаешь: я просто не могла бы делить ее с кем-то еще, — вздохнула она, когда мы вошли в прокуренный полумрак общего зала. Пылающий очаг давал больше света, чем расставленные по залу светильники.
Почти за всеми столиками сидели мужчины и с самыми серьезными лицами, попыхивая трубками, спорили о политике. Джинни немедленно принялась очищать мои легкие от табачного дыма, одновременно подавляя желание чихнуть и уменьшая жжение в глазах, чтобы они не слезились. Хороший Помощник никогда не подведет.
— Хочешь чего-нибудь выпить? — предложила Пэм.
— А как здесь пиво?
— Неплохое. И довольно безопасное. А флип ты когда-нибудь пробовал?
— Нет. А надо?
Пэм снова усмехнулась и сделала знак служанке. Один из щекотливых моментов в работе ТИ — это то, что тебя обслуживает настоящая прислуга. Эта девица, например, явно знавала времена и получше, а может, просто сегодня выдался тяжелый день, однако Пэм она игриво улыбнулась — должно быть, сквозь завесу табачного дыма та показалась ей симпатичным юношей.
— Два флипа, — заказала Пэм.
Я скептически наблюдал за тем, как женщина разбила в большую кружку три яйца, добавила несколько разнокалиберных кусков коричневого сахара, плеснула туда же пару рюмок рома и бренди, энергично взбила это месиво, после чего доверху долила кружку пивом. Подтащив ее к камину, она выдернула из огня горячую кочергу и на несколько мгновений погрузила в кружку, пока не поднялась пена, а затем принесла к нашему столику этот, с позволения сказать, «коктейль» и улыбнулась Пэм.
После этого она проделала всю эту процедуру еще раз и притащила вторую кружку мне, хотя улыбка вновь предназначалась Пэм.
Я осторожно попробовал.
— Насколько это опасно?
— Не очень, если, конечно, у тебя современные фильтры и расторопный Помощник. — И Пэм сделала приличный глоток.
Я глянул на служанку, облокотившуюся о барную стойку.
— Представляешь, как была бы разочарована эта женщина, если бы заглянула тебе под плащ— Да, я такая, — легкомысленно согласилась Пэм. — Разбиваю сердца везде и всюду. Хотя обычно они мужские.
— Мое уже почти разбила, — признался я.
Ее улыбка испарилась.
— Правда?
— Правда. Я потратил кучу времени, пытаясь найти способ связаться с тобой через столетия. Но это ужасно сложно. Слишком велика вероятность, что послание попадет не туда, куда надо, а я должен был знать наверняка, что ты не увидишь его до нашего знакомства.
— Да, это трудно устроить, — согласилась Пэм, сделав очередной долгий глоток из кружки. — Как правило, темпоральные интервенты не обращают внимания на указания типа «не открывать до даты икс».
Пей свой флип.
— Ты что, пытаешься меня споить?
Она рассмеялась. Помощники позволяют нам почувствовать лишь вкус напитка, а не опьянение. Потом они начинают фильтровать алкоголь, так что мы можем пить водку всю ночь напролет и оставаться как стеклышко.
— Слушай, насчет послезавтра…
Пэм прижала палец к губам.
— Допивай свою кружку, и поднимемся наверх. Там и поговорим. — Она снова усмехнулась. — Эй, я второй раз приглашаю тебя к себе и надеюсь, на этот раз ты согласишься.
Парой кружек позже я двинулся вслед за Пэм, которая догадалась захватить с собой зажженный фонарь. На полдороге к лестнице нас остановила измученного вида женщина и сердито на нас посмотрела.
Пэм послушно вытащила несколько монет и положила их женщине на ладонь. Та улыбнулась, продемонстрировав нуждающиеся в серьезной помощи дантиста зубы, и засеменила прочь.
— Хозяйка трактира, — пояснила Пэм, пока мы поднимались по узкой крутой лестнице. — Решила, что я пытаюсь тайком протащить в комнату лишнего жильца.
В этом здесь и сейчас делить одну кровать на двоих было совершенно обычным делом, просто из экономии. Хозяйка, должно быть, подумала, что Пэм хочет пересдать половину своей постели и прикарманить деньги.
— Ты что, за меня заплатила?
— Это было проще, чем все время беспокоиться, не следит ли она за нами. Я впишу эту сумму в список расходов. — По тесному коридорчику Пэм повела меня к очередной маленькой лестнице с крутыми ступеньками, которая оканчивалась еще более узкой дверью. — Энни утверждает, что пока меня не было, в комнату никто не заходил.
Она толкнула дверь и жестом пригласила меня войти.
— Добро пожаловать в «Бостон Палас» образца 1775 года нашей эрыВ комнате были кровать, комод с тазом для умывания и надтреснутый кувшин с водой — вот, в общем-то, и все, если не считать крошечного окошка под потолком с запечатанными ставнями вместо стекла.
Впрочем, на большее здесь не хватило бы места.
Пэм указала мне на кровать, поставила фонарь на комод и села рядом со мной.
— Энни говорит: жучков можно не опасаться, даже тех, которые везде разбрасываешь ты. У нее есть восхитительная способность при необходимости создавать сильные радиопомехи.
Сидя рядышком с Пэм, я никак не мог избавиться от мысли, что у нее тоже имеются кое-какие восхитительные качества. Стянув с себя парик, Пэм швырнула его на комод и стряхнула с плеч плащ. Камзол, который под ним оказался, тоже был скроен так, чтобы скрывать ее формы.
— Так вот, обо мне не беспокойся, — продолжила Пэм начатый внизу разговор. Теперь, когда мы остались одни, ее голос снова приобрел свой обычный тембр. — Я не собираюсь переходить кому-то дорогу. Мне нужно просто установить аппаратуру, а потом отойти в сторонку, и пусть оно само ищет злосчастного стрелка.
— В Лексингтоне 19 апреля 1775-го, — скептически добавил я.
— Ты знаешь хоть одну причину, по которой кому-то понадобится в меня стрелять? — спросила она.
— Нет, но у того типа, который за мной увязался, тоже не было никакой причины. Не думаю, что это был интервент. По-моему, просто любитель покопаться в истории.
— Возможно, ты прав, — признала Пэм. — Бостон в апреле 1775-го — это такое место и время, которое просто притягивает к себе дилетантов и фанатиков.
— К тому же он не первый раз возвращается в это здесь и сейчас.
— Ты шутишь! — воскликнула Пэм. — Вот ненормальный— По-моему, когда мы были в Лондоне, ты не слишком-то боялась столкнуться с самой собой, — заметил я.
— Очень даже боялась. Просто не хотела в этом признаваться парню, с которым только что познакомилась. Но этот чокнутый здесь не из-за меня. Так что присматривай за ним сам, а за меня не беспокойся. Мне грозит ничуть не большая опасность, чем тебе.
Ее слова не очень-то обнадеживали.
— Так ты позвала меня сюда только для того, чтобы это сказать? —
Возможно, моя реплика прозвучала немного сердито, но я и правда был рассержен. Мне хотелось, чтобы Пэм приняла мои опасения всерьез.
— Ну почему же? Не только… — Она слегка наклонилась, и ее плечо коснулось моего.
Здесь было так уютно, да и от флипа по телу разлилось приятное тепло. Столько ночей я думал о Пэм, и вот она здесь, сидит со мной рядом. Совсем близко…
Пэм посмотрела на меня долгим взглядом, потом встала и стащила с себя камзол, бросив его на комод. Когда я увидел ее впервые, а это было сто лет тому вперед, она красовалась в наряде английской леди эпохи короля Эдуарда, которая не слишком-то обнажала тело. Сегодняшние плащ и камзол тоже не давали представления о фигуре девушки. Но теперь, как ни скуден был свет фонаря, его все же хватило, чтобы убедиться: в обтягивающих панталонах Пэм просто обворожительна.
Она повернулась ко мне лицом, перехватила мой взгляд и вопросительно подняла бровь.
— Может, скажешь, о чем ты думаешь?
Поскольку панталоны на мне тоже были обтягивающими, она, вероятно, прекрасно понимала, о чем я думаю. Вот только я не был уверен, что это ее обрадует. Но, как сказал Джон Пол Джонс (а вернее, скажет лет через двадцать): «Кто не рискует, тот не выигрывает».
— Я думаю о том, как мне не хочется сегодня возвращаться в свою гостиницу.
— Из-за британских часовых? — невинно спросила Пэм.
В этот самый миг Джинни пискнула:
— Ее дыхание учащается.
— Спасибо. А теперь будь добра, переключись в режим ожидания.
— Да нет, — ответил я Пэм. — Просто я хотел бы остаться этой ночью с тобой.
Ее губы медленно сложились в улыбку.
— Я надеялась, что ты поможешь мне разобраться с застежками.
Смотри только ничего не порви. Мне еще завтра это надевать, а я терпеть не могу заниматься шитьем.
Как потом выяснилось, пару пуговиц я все же оторвал, но к этому моменту Пэм хотела избавиться от одежды так же сильно, как и я, поэтому шум поднимать не стала.
* * *
На следующее утро я проснулся от звука плещущейся воды и, открыв глаза, увидел ее. Совершенно голая, она стояла в большом медном тазу, смывая с себя мыло.
— Если хочешь принять ванну, придется тебе мыться в той же воде, — предупредила она.
— Вот это даПэм закатила глаза («О, эти мужчины!») с тем непередаваемым выражением, которое, вероятно, было частью женского генетического макияжа, поскольку ту же самую гримасу я наблюдал в каждом столетии и в любом месте, где мне довелось побывать. Потом она наскоро вытерлась полотенцем, принялась натягивать на себя одежду и, обнаружив оторванные пуговицы, бросила на меня укоризненный взгляд.
Я быстренько умылся и тоже стал одеваться, старательно думая о том, что мне сейчас полагается сказать.
Когда почти все уже было надето, Пэм глянула в маленькое зеркальце, а потом вдруг повернулась ко мне.
— Пора признаться. Я знала, что ты будешь в этом здесь и сейчас.
Моя недооформленная речь с признаниями в давнем интересе и сожалениями по поводу невозможности близких отношений, когда нас разделяет столетие, — все это растворилось в волне удивления.
— Правда?— В центральном архиве ТИ было записано, что ты работал тут для проекта «Виртуальный город».
Я нахмурился.
— Но ведь эта информация засекречена— Уже нет. Правила поменялись лет двадцать назад. То есть через восемьдесят лет после твоего настоящего. Кто-то решил, что это поможет ТИ лишний раз не сталкиваться друг с другом. — Она пожала плечами. — Я воспользовалась этим, чтобы устроить нашу встречу. Нашла того, кто хотел послать сюда интервента, и подписала контракт. Из архива проекта я выяснила и маршрут, по которому ты намеревался пройти.